Герман Михайлович Шендеров

Климов, двадцать седьмого года рождения,  – оттарабанила Маша. – Ого! Так он у вас войну прошел? – Ему всего четырнадцать было. Да, партизанил помаленьку. Он сам из Беларуси, из-под Минска, где карательные отряды были, ну, сами понимаете…

, а он смотрит в черное небо, голый космос и слышит в нем нечеловеческий смех. «Голодные джунгли» отвергали повествовательность, и, чтобы не лишиться рассудка, зритель безнадежно и отчаянно пытался из вереницы сновидений собрать в своей голове несуществующую картину. Кишащая муравьями листва сменилась темнотой, из которой вынырнула страшная голова. Вместо нижней половины лица у мужчины была кровяная каша. Захлебываясь кровью, мужчина

возник будто из ниоткуда и, обдавая табачным духом, проводил Трифоновых к калитке.

Она так редко говорит. Не  любит. Она знает, что слова не  имеют никакой силы. Что те, из  кого они льются потоком, водянистым и бессмысленным, не умеют проявлять внимание, не умеют почувствовать

сложно. Обновила гардероб. Ходила на вечеринки, после которых воз

искр, складывающихся в узоры, которые по красоте и экспрессии легко могли соперничать с полотнами имажинистов. Жаль, любоваться этой красотой было некому

А когда любишь, видишь человека таким, каким его Бог сотворил, а не таким, каким его жизнь сделала.