Общественное мнение - самая развратная из всех проституток.
Общественное мнение - самая развратная из всех проституток.
Никто не становится другом женщины, если может быть ее любовником.
Никто не становится другом женщины, если может быть ее любовником.
Гнуснейшая привычка карликовых умов - приписывать свое духовное убожество другим.
Гнуснейшая привычка карликовых умов - приписывать свое духовное убожество другим.
Когда человек вступил на путь обмана, он неизбежно вынужден нагромождать одну ложь на другую.
Когда человек вступил на путь обмана, он неизбежно вынужден нагромождать одну ложь на другую.
Почему мы не любим тех, кто нас любит, ведь они в конце концов делают все, чтобы нам понравиться…
Почему мы не любим тех, кто нас любит, ведь они в конце концов делают все, чтобы нам понравиться…
Дар быть всюду, как у себя дома, присущ лишь королям, девкам и ворам.
Дар быть всюду, как у себя дома, присущ лишь королям, девкам и ворам.
Несчастье-лучший учитель. В несчастье можно многому научиться, узнать цену деньгам, цену людям.
Несчастье-лучший учитель. В несчастье можно многому научиться, узнать цену деньгам, цену людям.
Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтоб другие тебя давили.
Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтоб другие тебя давили.
Больше я о себе говорить не буду: счастливый человек-тема нестерпимо скучная.
Больше я о себе говорить не буду: счастливый человек-тема нестерпимо скучная.
В семнадцать лет девушка не может судить ни о прошлом, ни о будущем, ни о некоторых требованиях общества.
В семнадцать лет девушка не может судить ни о прошлом, ни о будущем, ни о некоторых требованиях общества.
От избытка глубокого чувства я говорил ничего не значащие слова, и даже молчание мое становилось глупым.
От избытка глубокого чувства я говорил ничего не значащие слова, и даже молчание мое становилось глупым.
Беспощадными должны быть те ураганы, что заставляют просить душевного покоя у пистолетного дула.
Беспощадными должны быть те ураганы, что заставляют просить душевного покоя у пистолетного дула.
люди непризнанные мстят миру за унизительность своего положения высокомерием суждений. И отчаяние их было тем горше, чем
люди непризнанные мстят миру за унизительность своего положения высокомерием суждений. И отчаяние их было тем горше, чем
двуногая тварь, именуемая человеком, будет вечно верить тому, что льстит ее страстям, что питает ее ненависть и благоприятствует ее любви.
двуногая тварь, именуемая человеком, будет вечно верить тому, что льстит ее страстям, что питает ее ненависть и благоприятствует ее любви.