Андрей Стоев

дошёл. Ну, это и понятно – кому, как не бывшему вольнику знать всё о расходном материале?

этом участвовать. Есть ещё предложения? – Тогда может заняться их имуществом? – Их имущество, за очень небольшим исключением – это имущество трирских Арди, которое рано или поздно должно вернуться к владельцам. Уничтожать его было  бы довольно неразумным шагом, не находишь? – Тогда я не знаю, Кеннер, – слегка раздражённо отмахнулась она. – Ты глава семьи, ты и должен над этим думать. – Вот я и думаю, мама, – ответил я. – Однако подходящего варианта не вижу

или иной форме возвыситься, но с людьми контактировало лишь считанное

Вполне ожидаемо – постоянная работа с бандитами и прочими асоциальными элементами очень развивает моральную гибкость. Собственно, достаточно пройтись по любому управлению угрозыска, чтобы убедиться, что оперов и бандитов не так-то просто отличить друг от друга. Во всяком случае выглядят и разговаривают они совершенно одинаково – только и разницы что одни в наручниках, а другие без.

– А я вот не слышал, чтобы кто-то победил, отжимаясь на поле боя. А ратников почему-то отжиматься заставляют. С кулаков ведь и начинают учиться. – Знаешь, Кени, – мать вздохнула, – мне не нравится вот эта твоя направленность на сражения. Ещё и Леночка за тобой тянется. – Думаешь, не придётся? – Мне бы не хотелось. – Мне бы тоже не хотелось. Но если вдруг придётся, не хочу быть беспомощным телёнком

Хотя трудно здесь Киру осуждать, она всё

Лицо её приняло выражение героини трагедии, которая умирает в конце, не выдержав несправедливости мира. Наша Зайка просто органически не в состоянии выпустить из своих лапок хоть что-то, в них попавшее

Слепая Фемида поразительно ловко орудует своим мечом, безошибочно попадая по  простому человеку и неизменно промахиваясь по любому, кто хоть что-то значит в этом мире.

общество слишком долго живёт спокойной мирной жизнью, оно становится травоядным, и рано или поздно неизбежно рушится под натиском молодых и агрессивных захватчиков. Поэтому наши правители

никаких сомнений, что я делать это не стану, даже если умирать буду, и вот это была уже воля. Очень