Alla Holod

Роберт уже еле сдерживался: – Или ты считаешь, что можешь разбрасываться такими страшными обвинениями и потом делать таинственно-загадочный вид? Объяснись, будь добра. – Почему я тебе должна что-то объяснять? Ты хотел, чтобы я объяснялась со следователем, я прислушаюсь к твоему мнению. Но чтобы для тебя не было неожиданностей, просто из любезности я

засранца, которого следует наказать. Это поступок вполне взрослого,

ределилась с родом ее, Вариных, будущих занятий, и теперь ее уже было не свернуть.

понижение кондиций, но тебя-то чем не устраивает Болгария? – Я чувствовал, что начинаю злиться, причем

вам подсказывает ваш здравый рассудок? – Если честно, то ничего особенно оптимистичного. Я думаю, что Юлии угрожает серьезная опасность. – Думаете, она жива? – воскликнул Влад.

подозревает меня… Ну и где он самый умный? – Такая у него работа, Маш, не кипятись, – еще раз попробовал успокоить

помещался Полькин рабочий стол, стул, шкафчик для бумаг и тумбочка для

дуру!» Оля зарыдала громко и отчаянно. Но ее слезы были не об ушедшем подлеце Вадиме и даже не о потерянной семье. Она

емную свою по-дружку. Зачем, спрашивается? Не для этих ли целей? Вот это меня больше всего и бесит. – Что, – хмыкнула Наташа, – папу пожалел? У него этот миллион не последний. – Да при чем здесь пожалел! – воскликнул он. – Ты вспомни, ты только вспомни, сколькосколько

стали выползать на свет божий. В том