Quotes from the 'Халатная жизнь' audiobook

Глава 7 Театр: Ефремов, Любимов, Табаков 24 февраля 2016 года Сидя в кабинете директора МХТ, в котором в прежние

Скорее она к этому и призывает – давайте спорить, давайте сражаться и отстаивать свои убеждения. Только при этом еще будем дружить и уважать друг друга. В этом вся мама.

когда я прочитала стихи, узнала биографии загубленных великих людей

Когда я вошла в кухню, они смеялись. Пригласили меня присоединиться к поминкам, всем видом показывали, что «ушедших уже не вернуть, а жизнь продолжается». Вася тут же напомнил, что отец был легкий, веселый человек: «Он бы нас одобрил». Но мне стало не

кованных, например: «Я служил в листке дивизионном. Польза от меня дискуссионна

реагировала всегда только так: я никогда не вступала в борьбу, я никогда не переходила на ту дощечку, которая называется ненавистью, мщением, злобой, а всегда просто дистанцировалась. Человек, который оказался другим, мне по жизни уже не попутчик

Недоброжелатели распускали сплетни, что книгу «Я – Майя» за нее написал какой-то литературный негр. Ерунда. В то время я видела ее довольно часто, и каждый раз она сетовала, как это сложно, сомневалась, получится – не получится, будет

нас в семье, конечно, главной была мама, она была лидером. Отец – вспыльчивый, и если он говорил «нет» или выходил из себя, то справиться с ним могла только мама – своей нежностью и любовью. Между ними была какая-то приспособленность к привычкам друг друга. Это сродни товариществу, как говорят, они вместе прошли огонь и медные трубы.

– Я в порядке, скорей возвращайся. Ну а главную «новость» ты, конечно, знаешь… – запнулась она. – Какую?! – Ну, насчет Лили. – Нет, нет, ничего не знаю! – Ее… уже нет. – О господи… – Я была в шоке. И, предчувствуя ответ: – Как это случилось?! – Вернешься, сама узнаешь, – сказала Майя, не доверяя телефону. Я переспросила:

После формально исчерпанного конфликта мы продолжали встречаться, чинно беседовать, посещать друг друга, но прежнее доверие ушло безвозвратно. Для меня, как это ни странно, самым травматичным оказалось само предположение Родиона (а следовательно, и Майи