Quotes from the audiobook «1917: Да здравствует император!»

вправду собираетесь этим мразям заплатить сто тысяч золотых рублей, а затем позволите им уйти? Горшков был полон искреннего недоумения. – Нет, – коротко ответил я. – Но… – Горшков запнулся, не решаясь продолжить. – Но как же мое слово, хотели вы спросить, Георгий Георгиевич

воспаленного ума, мираж, фантом и фантазия. Все оказалось тем сладким сном, который неожиданно оборачивается кошмаром. И вот уже промакивают накрахмаленными белоснежными платочками липкие от страха капли пота на лбах и шеях, вот рвут руки душащий воротник на шее, вот селится отчаяние в их глазах и начинается лихорадочное припоминание всего того, что каждый из них успел наговорить за эту ночь, кляня себя за болтливость и скудоумие

немец, и крушение России, а с ней и династии – неминуемо. Точка. От имени всей России прошу Вашезначительно худшую сторону. Нет

Воздушный аппарат, который, по моему мнению, вообще не должен был быть допущен к полетам из соображений безопасности, уверенно набирал высоту. Но что значат опыт и стереотипы военного летчика начала третьего тысячелетия в контексте лихой истории развития авиации в начале XX века? Ну и что, что это было в прошлом, через целых девять десятков лет после моих сегодняшних приключений? Тем более что я не пилот самолета, а как раз командир боевого вертолета, а это все ж таки совсем другая специфика.

заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного