Quotes from the audiobook «Жребий праведных грешниц. Возвращение»
У меня прозвище Сибирячка. – Нюраня говорила по слогам, задыхаясь. – Не расслабляй меня своим нытьем интеллигентским. Я только на злости держусь. Нас, сибирячек, если разозлить, то мы ледоход на Иртыше остановим или начнем его.
Нюране очень повезло. Везение – это когда твой заранее обреченный на провал поступок не имеет последствий, прямо противоположных тем, которых добивался.
Еврейская мама – особый человеческий женский тип. Дарвин, я извиняюсь, про него и не слыхал.
– Вы моей мамы не знали, – ответила Нюраня, косясь на второго доктора.
- Даже мертвым требуется участие. И счастливы те мертвые, что нашли упокоение при участии.
Эта вековая наука сибирячек – подгадать момент. Почему-то сибиряки-мужики совершенно не подгадывают моменты в отношениях со своими избранницами.
Мы на пути к победе! У нас есть тактика и стратегия! Не знаю между ними разницы, как между «иродом» и «варнаком». Тот и другой почти равняются «переселенцу».
Нюраня чуть притормозила, на ходу достала из сумки фляжку с самогоном, всколыхнула ее и сказала:
– Ты же процентов на шестьдесят или хотя бы на сорок вода?
Нюраня сделала большой глоток, закашлялась, глубоко вздохнула, с шумом втягивая воздух носом, и на выдохе прохрипела:
– Умом тронутым, тем, что сами с собой разговаривают, употреблять спиртное очень не рекомендуется.
Звезду на деревянную пирамидку крепить али крест ставить?
– Крест, – ответила Нюраня.
– За крест, бают, теперича наказывают, высылають.
– Выслать ее дальше, чем сейчас лежит, невозможно. И все испытания, которые можно послать женщине, она приняла. Несла свой крест, и пусть его символ стоит на ее могиле.
– Символ я строгать не обучен. Простой крест заготовил.
дочь унаследовала родовое качество камышинских женщин: его матери, которую он любил и ценил безумно, бабушки, прабабушки, о которых осталось нежное воспоминание, – умение выбирать достойных мужчин.
«Мы их унюхиваем, – говорила, веселясь, мама. – За грудиной есть приемник, он начинает щекотать, и тут уж не смотри, что нос картошкой, два вихра ссорятся на макушке, от волнения бэк-мэк-кукарек изъясняется, мундирчик старенький, чин плюгавенький, но понимаешь: вот именно он опора, надёжа, судьба и счастье. Детьми будущими как бы понимаешь – от него славных деток рожу». Мужчины камышинского рода подобной прозорливостью не отличались. Александр тому пример.
В Сибири говорили: «Женский обычай – слезами себе помогать». Хотя ее мама не терпела рыданий, злилась, когда видела слезы, считала, что они – от себяжаления. Иногда, если себя не пожалеть, то рехнёшься.
