В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте.
— Наше дело дрянь, — начал он слова утешения.
В то время как здесь короля били тузом, далеко на фронте короли били друг друга своими подданными.
Не представляю себе, - произнес Швейк, - чтобы
невинного осудили на десять лет. Правда, однажды невинного
приговорили к пяти годам - такое я слышал, но на десять - это
уж, пожалуй, многовато!
Беда, когда человек вдруг примется философствовать — это всегда пахнет белой горячкой.
Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой судебный аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом.
Пусть было, как было, — ведь как-нибудь да было! Никогда так не было, чтобы никак не было.
хорошо воспитанный человек может читать все
Когда Швейка заперли в одну из бесчисленных камер в первом
этаже, он нашел там общество из шести человек. Пятеро сидели
вокруг стола, а в углу на койке, как бы сторонясь всех, сидел
шестой - мужчина средних лет. Швейк начал расспрашивать одного
за другим, за что кого посадили. От всех пяти, сидевших за
столом, он получил почти один и тот же ответ.
- Из-за Сараева.
- Из-за Фердинанда.
- Из-за убийства эрцгерцога.
- За Фердинанда.
- За то, что в Сараеве прикончили эрцгерцога.
Шестой, - он всех сторонился, - заявил, что не желает
иметь с этими пятью ничего общего, чтобы на него не пало
подозрения, - он сидит тут всего лишь за попытку убийства
голицкого мельника с целью грабежа.
Приготовления к отправке людей на тот свет всегда производились именем бога или другого высшего существа, созданного человеческой фантазией.