Солнце и ветер

– Я боюсь ее разбудить, лучше уж здесь останусь. Пускай спит…

– Ну как знаешь, – и Томас вышел из комнаты.

А Стивен остался…

* * *

Уже больше трех недель Стивен почти не разговаривал с девочкой. Он старался обойтись дежурными вопросами, а так как Дели в основном молчала, то это ему неплохо удавалось. В ее присутствии он пытался думать о работе, о каких-нибудь знакомых, о проблемах, которые требовали решения и, по возможности, не смотреть не нее. В это утро ему нужно было, как обычно, отвезти Дели в школу. Она безучастно сидела у стола и пустым взглядом смотрела на свои руки, лежащие на коленях.

– Сок будешь пить? – Стивен бросил на нее быстрый взгляд.

– Да, – чуть слышно ответила она.

Стивен выжил сок из апельсинов и стал разливать его по стаканам. Пальцы слегка подрагивали. Это явление теперь было привычным для него, и часто возникало в ее присутствии. Неожиданно кувшин стал выскальзывать из руки, и часть сока разлилась по столу, испачкав белую скатерть.

– Ч-ч-черт! – Стивен никогда не ругался при девочке. Но, видимо, нервы сдавали. Дели оторвала взгляд от своих рук и поглядела на растекающееся по белой скатерти яркое оранжевое пятно, а потом подняла голову и взглянула на Стивена. Их глаза встретились. И Стивен вдруг ощутил, что в ее взгляде что-то поменялось. В нем появились удивление и растерянность. Она будто бы вдруг проснулась. От этого взгляда, живого, видящего, а не просто смотрящего в пустоту, у Стивена замерло сердце, руки похолодели, внутри словно все перевернулось. Он хотел кинуться к ней, прикоснуться губами к этим, вдруг ожившим, таким немыслимо дорогим серо-голубым глазам, но перехваченное на миг дыхание начало возвращаться, он сделал хриплый тяжелый вдох и отвернулся. Руки дрожали еще сильнее. Стивен кое-как вытер пролитый сок со стола, налил остатки и поставил стакан перед девочкой, при этом не глядя на нее, но чувствуя, что она не отводит своих пытливых глаз от его лица и беспокойно следит за ним.

Пора было ехать в школу…

* * *

Дели медленно спускалась по лестнице, зная, почти наверняка, что внизу уже никого нет и при этом, больше всего на свете боясь увидеть пустую комнату. Она была уверена, что Стив уехал с девушкой. Вдруг стук бьющегося где-то в горле сердца прервался на короткий миг, а потом помчался опрометью, будто вспугнутый заяц. Кровь заколотилась в висках, в глазах потемнело. Стив сидел на диване в гостиной, опершись локтями о колени и уткнув голову в ладони. Он был один. Услышав тихие шаги на лестнице, мужчина вздрогнул и обернулся. Дели остановилась, вцепившись пальцами в перила. Стив смотрел на нее, не отводя взгляд. О, как давно он этого не делал! Дели вспыхнула, но глаза не опустила, она пыталась понять по выражению его лица, что он чувствует, о чем думает. И в его взгляде прочитала боль и тревогу, но было в нем и еще что-то, что она не могла понять и объяснить себе, какой-то странный огонь в глубине. Может он сердится? Стив медленно поднялся с дивана и направился к лестнице. Он по-прежнему, не отрываясь, смотрел на нее. Этот непонятный огонь в глазах не исчезал и пугал. Дели еще сильнее сжала рукой перила так, что костяшки тонких пальцев побелели, но осталась стоять на месте. Стив подошел вплотную. Она слышала его тяжелое дыхание. Он встал на одну ступеньку ниже нее, так, что она немного не доставала головой до его плеча. Дели не опускала глаз, а он не отводил своего, лихорадочно блестящего взгляда.

«Он пьян…» – мелькнуло у Дели в голове.

– Стив… – едва слышно прошептала она.

Стив поднял руку, на миг помедлил. Дели напряглась, не зная, чего ожидать в следующий момент. Его рука слегка подрагивала. Он коснулся кончиками пальцев ее распущенных волос, осторожно повел по ним рукой, чуть задержавшись на выступающей извилинке ушной раковины, затем опустил руку на шею, нежно провел по ней пальцами и, спустившись к плечу, слегка его сжал. При этом взгляд его темно-карих глаз не отрывался от ее лица, на какой-то миг он коснулся им губ, ненадолго задержался там и вновь встретился с ее глазами. Затем он неожиданно опустил голову, медленно, словно не желая, убрал руку с ее плеча и пошел мимо нее вверх по лестнице к себе в комнату.

Дели стояла в полной растерянности и смятении, но где-то в глубине души ликуя, что он остался…

* * *

Дели семь лет. Стивен повез ее в парк аттракционов. Было очень весело. С ней всегда было весело. Стивен словно бы попадал в свое детство и радовался, как ребенок, всему тому, чему радовалась Дели. На обратном пути у него заглохла машина. Погода была солнечная и теплая, несмотря на то, что стояла осень. Листва на деревьях вдоль дороги пестрела множеством красок, на которые не скупился щедрый сентябрь. Птицы, пригретые лучами осеннего солнышка, весело щебетали в ветвях.

– А до дома далеко? – спросила Дели.

– Не очень. Твоим шагом с полчаса пути или чуть больше.

– Тогда давай пешком.

Они оставили машину и, не торопясь, пошли по залитой солнцем улице, радуясь нежному теплу и красоте осеннего дня.

– Классно было. Мы вот с папой в парке этой весной тоже были… Только мне с ним не так весело, как с тобой. Мне все время кажется… ну, как будто он из-за меня, что ли, сюда приезжает. Ну, будто он обязан это делать… А с тобой не так… Тебе самому нравится, и веселишься ты по-настоящему.

– Это правда, мне нравится кататься на разных аттракционах. Только я думаю, если бы я был там один, без тебя, мне бы так интересно не было. А с тобой, Котенок, здорово! – Стивен улыбнулся и приобнял девочку за плечи. – А твой папа… Ну, не знаю… Может, тебе просто кажется, что он это делает, потому что должен. Я думаю, что ему тоже нравится. Взрослые люди как-то по-своему могут реагировать на детские развлечения…

Дели немного помолчала, а потом задумчиво произнесла:

– Я знаю, что папа очень меня любит, но он часто так сильно бывает занят, что ему уже не до меня, – Дели печально вздохнула.

– У твоего папы просто очень много работы. Не обижайся на него. Если бы у него была возможность, думаю, он уделял бы тебе гораздо больше времени.

Дели грустно улыбнулась и кивнула головой, а потом неожиданно спросила:

– А когда я вырасту, мы бы могли с тобой пожениться?

Стивен растерялся и даже на мгновение приостановился.

– Котенок, мне сейчас уже двадцать восемь лет, а когда ты подрастешь, то есть хотя бы лет через одиннадцать, мне будет уже тридцать девять. Я же ровесник твоего папы.

– А я бы все равно хотела, чтобы мы поженились, – тихо и явно смущенно проговорила Дели. – Мне кажется, мы с тобой идеальная пара.

Стивен улыбнулся. Несмотря на нелепость желания Дели, ему в глубине души было необъяснимо приятно это услышать. Было такое ощущение, будто он поймал на ладонь солнечный лучик и смог его удержать.

– А почему ты так уверена, что идеальная?

– Ну… я так чувствую. Вот мама с папой – они не идеальная. У них ничего вместе не ладится, они ссорятся все время, они вообще друг с другом не могут. А нам с тобой всегда вместе интересно, всегда весело ну и … просто хорошо.

Потом вдруг Дели приостановилась, повернулась к Стивену и немного растерянно спросила:

– А может, это только мне так кажется?

Стивен посмотрел ей в глаза долгим нежным взглядом и, проведя ладонью по ее щеке, сказал:

– Мне тоже с тобой всегда очень хорошо… Всегда-всегда… Пойдем-ка домой, а то ветер усилился, как бы дождя не надул.

Стивен взял Дели за руку, и они поспешили к дому, а разговор маленьким осенним солнечным лучиком остался глубоко у него в памяти, должно быть навсегда…

* * *

Стивен стоял у закрытой двери, не смея войти. Он прислушивался. Из комнаты не доносилось ни звука. Спустя какое-то время он уловил глухой всхлип, от которого все его тело пронзило тупой болью. Он схватился за ручку двери, но открыть не решился. Должно быть, Дели плакала, уткнувшись лицом в подушку. Она так делала, когда мама с папой ссорились. Она всегда очень сильно переживала из-за их скандалов. В такие минуты девочка кидалась на постель, обхватывала подушку руками и крепко прижималась к ней лицом, так что плача почти не было слышно. А он садился рядом и успокаивал ее, гладя по содрогающимся плечам и спине. Но сейчас Стивен не смел войти, и ужасным было то, что причиной ее слез был он сам.

Вечером Стивен вернулся с работы, и они вместе сели ужинать. Дели сама приготовила ужин. Миссис Хэнсон не смогла сегодня прийти, и Дели решила принять на себя обязанности повара, хотя до этого, в таких случаях готовил Стивен, или они обходились бутербродами. Он знал, что Дели очень старалась. Она уже умела кое-что неплохо готовить и с удовольствием училась у миссис Хэнсон. Запеченный картофель и яичница были очень вкусные. Стивен это сразу же оценил, но скупо улыбнувшись, вслух сказал вымученно:

– Молодец! Хорошо получилось.

Краем глаза он увидел, что Дели улыбнулась в ответ. А затем, продолжая улыбаться, спросила:

– Хочешь, забавную историю расскажу? – и, не дождавшись ответа, стала рассказывать:

– У нас сегодня Эльза домашнее задание по географии не выучила про жителей Мадагаскара, а учитель именно ее спросил. Она даже глазом не моргнула и говорит, что все знает и начинает рассказывать. Несет всякую околесицу, но так увлекательно. Учитель ее сразу даже и не остановил. Мы все слушали, смеялись. А потом учитель сказал, что врать нехорошо, но, что воображение у нее очень богатое и два ей все-таки ставить не будет, представляешь, но чтоб к следующему уроку все выучила и ответила, как положено.

Дели рассказывала воодушевленно. Стивен понимал, что она в очередной раз пытается втянуть его в веселый увлекательный разговор, которые они так часто вели раньше. Он слушал, уткнувшись в свою тарелку. В последнее время Стивен избегал смотреть Дели в глаза. Всякий раз, когда он встречался с ней взглядом, его сердце начинало биться, как ненормальное от того волнения, в которое его приводила близость девочки и от страха, что он выдаст это волнение.

Но сейчас он все-таки не выдержал и поднял глаза. История была забавная, но взгляд Дели, неотрывно следящий за ним, напротив казался изучающим и очень тревожным. От такого взгляда ему стало не по себе. Он опустил голову, резко поднялся и сухо произнес:

– Извини, сегодня работы очень много. Я доем у себя.

И, прихватив свой ужин, поднялся к себе в комнату. Через несколько мгновений он услышал частый топот босых ног по лестнице: Дели бежала. А потом громко хлопнула дверь ее комнаты. Стало тихо. Девочка обиделась. Стивен сразу это понял. Дели умела быть сдержанной, и устраивать бурные сцены по любому поводу было не в ее характере. Он знал, что она очень чувствительна, всегда все принимает близко к сердцу, но старается гасить свои эмоции в себе. Видимо, он перегнул палку.

Стивен тихо вышел из комнаты и подошел к ее двери.

Они поменялись ролями: теперь он стал отрешенным и недоступным для нее, а она пыталась что-то изменить. Только разница была в том, что он сам, вполне осознанно, выбрал для себя такую роль. И сейчас он стоял, не зная, что делать. Стивен прижался лбом к косяку закрытой двери в комнату девочки, и ощущение полной безысходности охватывало его все больше и больше.

* * *

Дели взбежала вверх по лестнице, и, оказавшись в своей комнате, с силой захлопнула дверь. Щеки горели, подступающие к горлу рыдания мешали дышать. Она так старалась, готовила ужин, она хотела, чтобы все было, как раньше, чтобы Стив улыбался ей, разговаривал, шутил. А он взял и просто ушел, даже не доев за столом. Что она сделала такого? Что сказала? На что он мог обидеться, а может, даже разозлиться? Дели судорожно всхлипнула. Она сидела на кровати и, почти не моргая, смотрела в одну точку на ковре, и изо всех сил старалась не расплакаться. Но вот узор ковра дрогнул, смазался и поплыл в прорвавшихся все-таки слезах. Дели кинулась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Было больно, очень обидно, а еще появилось чувство, что ее снова предали.

Она постоянно думала о родителях. Ей очень не хватало отца. Когда она думала о маме, почему-то не было такой щемящей, гложущей тоски, такой ноющей боли где-то внутри, которые возникали всякий раз, как она вспоминала папу. И тоска становилась тягостнее, когда она ощущала обиду на него за то, что он оставил ее, променял на свою любовь к маме. Она глушила эту обиду, хотела убедить себя, что ему было слишком тяжело, и потому он так поступил, но у нее это плохо получалось. Чувство, что ее предали, и тяжесть от невозможности простить это сдавливали сердце и не давали успокоиться и смириться со случившимся.

А теперь ощущение, что ее вновь предают, было связано со Стивом. Она не желала в это верить, хотела найти объяснение происходящему, как-то оправдать его, но у нее ничего не получалось. Как же ей быть, как изменить все?

Вдруг совсем близко, рядом с комнатой послышались грохот и звон осыпающегося стекла. Дели вскочила с кровати, и, размазывая на ходу слезы ладонями, выбежала в коридор. Стив стоял возле разбитого окна. Осколки лежали на полу, на подоконнике, острыми краями торчали из рамы. Битые стекла были измазаны кровью. Рука Стива была в крови, пальцы сжаты в кулак, а он, молча, и отрешенно смотрел, как алые капли стекают на стеклянное крошево.

Дели в ужасе прижала пальцы к губам.

– Стив, ты с ума сошел! Что ты наделал?! Ты же хирург! Ты без рук не можешь!

Стив поднял на нее глаза. По их выражению Дели показалось, что он сам до конца не понял, что произошло. Его взгляд был растерянный, и немного удивленный. Он посмотрел на раненную руку, потом вновь на Дели. И она почувствовала в этот момент в нем маленького мальчика, потерянного и нуждающегося в защите.

– Стив, да что с тобой? Ты можешь пальцами пошевелить?

Эти слова заставили Стива хотя бы слегка вернуться к действительности. Он стал медленно разжимать кулак. Дели видела, как его лицо исказилось от боли. И острота этой боли, видимо, окончательно прояснила его сознание. Он стал чаще дышать, рука задрожала.

– Дел, принеси бинт. Знаешь, где лежит?

Дели кивнула и опрометью бросилась на кухню к аптечке. Через несколько мгновений она взлетела по лестнице наверх. Стив был в ванной и промывал раны на руке.

* * *

Чувство безысходности охватывало тугим кольцом, не давало возможности нормально жить, мешало работать и просто быть самим собой. Стивен не знал, что делать, как себя вести, он искал ответ и не находил. Оконное стекло подвернулось очень кстати. Сквозь него лился оранжевый свет угасающего дня. Пламенные блики заката бередили и так неспокойную душу, наполняя ее еще большей тревогой. Стивен, совершенно потерянный, стоял рядом с закрытой дверью в комнату Дели и смотрел на этот закат. Рука сама сжалась в кулак. Через этот удар он попытался выпустить все накопившееся напряжение последних недель. Он даже не почувствовал боли. Но облегчение не пришло. Грохот стекла оглушил его и притупил на какой-то миг сознание. Но для него ничего не изменилось. Его ад остался с ним…

Тонкие пальцы Дели старательно, аккуратно, но не совсем умело наматывали бинт на его руку. Он помогал ей левой рукой. Их пальцы соприкасались, и каждое прикосновение отзывалось внутри, в груди и животе, сладостно-болезненным ощущением. Он оперся спиной о стену ванной. Ноги плохо слушались, то ли из-за нервного напряжения и боли в руке, то ли из-за близости девочки. Ее солнечно-золотистая головка заботливо склонилась над его рукой. Едва уловимый аромат сирени спутывал мысли, затуманивал сознание. Он наклонился ниже, чтобы сильнее ощутить этот такой знакомый и такой необходимый ему, как воздух, запах.

Вирджиния любила экспериментировать с косметическими средствами и делала это не только на себе, но и на дочке. В ванной О'Конеров появлялись шампуни всевозможных названий, обещающие ароматы растений и фруктов, о существовании которых Стивен порой даже и не подозревал. Но от волос Дели, чем бы они не были помыты, всегда исходил тонкий, едва заметный запах сирени и солнечного тепла. И если уткнуться лицом в ее волосы и закрыть глаза, то начинало казаться, что ты в весеннем цветущем саду, залитом солнечными лучами, среди крупных упругих гроздей белых и розоватых цветков.

Стивен вдохнул глубже, почти коснувшись лицом спутанных колечек. Голова слегка закружилась, кровь прилила к щекам, дыхание сбилось, а слабость в ногах увеличилась. Так хотелось обхватить ладонями ее тонкую фигурку, поднять, прижать к груди и зарыться лицом в ее пахнущие сиренью и солнцем спутанные волосы, ощутить хрупкость ее тела, нежность кожи на шее, на плечах…

– Стив, как правильно завязать?

– Что?.. – Стивен отпрянул назад. Дели повернула голову и посмотрела на него.

– С тобой все в порядке? – ее голос был обеспокоенный, а глаза и губы слегка припухшими от недавних слез.

– Да… да. Просто… видимо, слабость, – запинаясь, едва выговорил Стивен. Он с трудом сглотнул. – Ножницами разрежь… и завяжи потуже…

Дели осторожно завязала бинт и развернулась к Стивену. Теперь она была почти в его объятиях, нужно было только прикоснуться к ней. Она стояла близко-близко и смотрела на него снизу вверх, не отводя тревожного и нежного взгляда. Срываясь на хрип, Стивен пробормотал:

– Я пойду лягу… а то как-то неважно себя чувствую… Спасибо, что помогла перевязать…

Дели отступила на шаг назад. И это ее движение отозвалось у Стивена ноющей болью в груди и животе. Он будто был соединен с ней, и сейчас эта связь очень медленно и мучительно рвалась. Слегка пошатываясь, он вышел из ванной и направился к себе. В мыслях и чувствах была невозможная путаница, а тело ныло от неудовлетворенности желания…

* * *

Томас подвернул ногу, неудачно спустившись с лестницы. Ничего особо серьезного, но врач прописал помимо мазей неделю строжайшего покоя. Вирджиния лежала в роддоме. Шесть дней назад у них с Томасом родилась дочка. До появления девочки они много обсуждали, а лучше сказать, спорили, как ее назвать. И Вирджиния настояла на своем. Девочку решили назвать Филадельфией.

«Длинное имя, неласковое совсем. И далось оно ей», – ворчал Томас, но чересчур упорно перечить беременной жене не стал и сдался, как, впрочем, сдавался после некоторых препирательств, всегда.

Филадельфия родилась, и их с Вирджинией нужно было забирать из роддома, а Томас не мог поехать. И Стивен с радостью согласился помочь. День был ветреный. Солнечные лучи то пробивались сквозь бегущие по небу тучи, то снова прятались. Стивен оставил машину у здания роддома и стал ждать Вирджинию с ребенком у входа в больницу. Вскоре вышла медсестра. На руках у нее был маленький розовый кружевной сверток, перевязанный малиновой лентой. Следом за ней появилась Вирджиния, обладающая поразительной способностью всегда выглядеть шикарно, даже на выходе из больницы.

– А вот и наш папочка! – радушно воскликнула медсестра и вручила сверток растерявшемуся Стивену. Он хотел было возразить, что вовсе не отец, но живая розовая тяжесть и раздавшееся из кружев причмокивание заставили его забыть о нелепости положения. Он аккуратно обхватил сверток левой рукой, а правой отвернул краешек одеяла, которым было прикрыто личико девочки. Из розового кокона на него уставились огромные серо-голубые глаза и задержали свой, как показалось Стивену, вдумчивый и любознательный взгляд на его изумленном и восхищенном лице.

– Здравствуй, Дели! – ласково сказал Стивен. Это имя как-то само пришло ему на ум в тот момент, когда он увидел девочку. Так он ее и стал называть, хотя Вирджиния сопротивлялась и сама упорно называла дочку Филадельфией, требуя того же от мужа и знакомых.

Налетел порыв прохладного ветра, и Стивен, прикрыв личико малышки одеялом, передал ее севшей в машину матери. Так девочка стала Дели. Только для Стивена.

* * *

Рука заживала быстро, хотя и пришлось воздержаться от проведения операций на несколько дней. Рука заживала, а ощущение полной безысходности осталось и даже усилилось. Физическое влечение к Дели было мучительным, но Стивен старался подавлять его, избегая общения с девочкой, и это, плохо ли, хорошо ли, получалось. Однако, его действия, направленные на достижение этой цели, оказались палкой о двух концах. Он стал страдать от недостатка общения, которое так настойчиво избегал. Ему не хватало девочки: ее шуток, ее улыбок и смеха, ее ребяческих ужимок, ее веселой болтовни и не по возрасту взрослых рассуждений и, конечно же, ее необузданной фантазии. Он страдал от недостатка того, что старался ограничить, от чего всем силами пытался отгородиться. И еще он переживал за Дели. Он видел, что она не находит себе места, не понимает, что происходит, расстраивается, мечется и пытается что-то сделать и, наверняка, во всем винит себя…

У коллеги по работе был день рождения. Стивен не особо любил шумные вечеринки и обычно долго на них не задерживался и никогда не напивался. На эту же он пошел с острым желанием забыться. Он уже выпил довольно много, когда им заинтересовалась одна из гостей. Стивен точно не помнил, но, кажется, она была медсестрой из травматологического отделения. Хотя, возможно и не из него…

– Привет! Я заметила, ты весь вечер здесь один сидишь. Не скучно?

– Нет… Раньше бы было скучно, а сейчас, нет…

– Понятно, ты в очень тесной компании с бутылкой. С ней, бесспорно, весело, но есть шанс не выйти отсюда. Может, сменишь компанию и потанцуешь?

Стивен внимательно поглядел на девушку. Ее волосы напоминали цветом волосы Дели. Они также вились колечками, но только были аккуратно уложены и, покрытые лаком, красиво обрамляли лицо. А у Дели волосы часто бывали слегка растрепаны, ведь она была подвижной, не любила долго сидеть на одном месте, обожала пританцовывать под музыку в наушниках или под мелодию, которую мурлыкала себе под нос, а порой просто по-ребячески вертелась. С расческой же у нее были отношения скорее деловые, чем дружеские. Глаза собеседницы были серо-голубые, как у Дели, но не такие большие и выразительные, и не было в них, да и не могло быть, так любимых Стивеном солнечных лучиков.

Девушка явно клеилась к нему, а Стивен все больше пил. Они танцевали.

– Как тебя зовут? – Стивен спрашивал это уже в третий раз. Ее имя проваливалось в бездну памяти, ставшую, благодаря алкоголю, очень топкой. Туда уже успешно засосало почти все события праздничного вечера. Он даже не помнил, чей день рождения отмечают, да и вообще, день рождения ли. Мысли путались и перетекали одна в другую.

– Марго. Я же говорила тебе только что. Какой же ты беспамятный! – девушка хихикнула и крепче прижалась к нему всем телом.

– Марго, а поехали ко мне! – предложение само слетело с губ.

«Я урод. Самый настоящий урод. И пусть Дели знает, что я урод, и считает меня уродом. Может, ей тогда легче будет переносить все то, что я творю, и она будет меня просто ненавидеть». Пьяный мозг создавал свою теорию, от которой становилось немного легче.

Он выпил еще. Мысли затуманивались, а образ Дели, все переживания, связанные с ней соединились в одну болезненную струну, которая лежала где-то на дне сознания и не давала покоя своим постоянным монотонным саднящим звучанием. Все перемешалось, а эта струна звучала, натягиваясь с неимоверной силой, и хотя, опьяненный мозг уже не мог объяснить причину боли, боль не исчезала, а только росла по мере приближения к дому. Машину вела Марго, как более трезвая. Они подъехали. Стивен с облегчением вышел на холодный воздух и оперся о капот автомобиля. Внутри все жгло, будто его клеймили. Он никак не мог разобраться в характере боли: была ли она физическая, и его просто мучил избыток выпитого, или болело где-то гораздо глубже, где-то в душе. Марго тоже вышла, и они направились к дому в тусклом свете уличного фонаря. Стивен долго возился с ключом. А струна внутри натянулась до предела и гудела в мозгу, словно тысячи пчел из разоренных ульев. Наконец, он отпер дверь. Они вошли. В прихожей горел свет. Стивен, мучаясь от неточности движений, кое-как запер дверь. Он уже спиной почувствовал ее взгляд и повернулся. Их глаза встретились. Струна лопнула. Все встало на свои места – на искореженные, неправильные, но свои. Опьянение мгновенно отхлынуло, как волна с морского берега. Дели… Дели!.. Дели!!! Все кричало в нем, каждый атом его тела, каждая частичка его души. Он хотел кинуться на колени перед ней, вымаливать прощение за то, что привел другую женщину в дом, он готов был целовать пол у ее ног… Его губы разомкнулись, он хотел позвать ее, произнести ее имя, такое дорогое, единственное. Он видел боль в ее глазах и знал, что причина этой боли – он сам. Он урод, нет, не урод, а намного хуже… Дели закрыла лицо руками и бросилась по лестнице наверх…

Что же он наделал?..

* * *

Стив должен был приехать к ним на Рождество. Дели очень его ждала. Она соскучилась. Прошло три с лишним года с тех пор, как Стив перебрался в другой город. И теперь он приезжал к ним обычно два раза в год: на Рождество и встречу Нового года, а так же на ее день рождения. Так что прошло почти семь месяцев с тех пор, как они виделись. Разговоры по телефону и через интернет – это, конечно, здорово, но ей хотелось увидеть его, с разбегу кинуться на шею и прижаться к нему сильно-сильно. Она всегда делала так при их встрече. А Стив всегда подхватывал ее, приподнимал и, притянув к себе, целовал в волосы. Она сразу начинала чувствовать себя защищенной и очень нужной, чего почему-то никогда не ощущала в своей семье.

Маме всегда было не до нее. Дели уже свыклась с тем, что по каким-нибудь серьезным вопросам, да и не по серьезным тоже, к маме обращаться не стоит, она в любом случае либо отправит к отцу, либо, вообще, пропустит все мимо ушей. У Дели иногда создавалось впечатление, что она даже мешает матери. Папа ее очень любил. Дели знала это и чувствовала. Но он постоянно был занят делами. Ему от отца, ее деда, еще до их свадьбы с Вирджинией досталось неплохое наследство. Но из разговоров Дели поняла, что папа с этим хозяйством не очень-то успешно справляется, а Стив помогает ему и даже порой дает деньги на оплату каких-то счетов. Дели было жаль отца. Он в последнее время часто выглядел понурым и растерянным. И она была благодарна Стиву за то, что он старается помочь. Дели тоже хотела бы помогать своему отцу, но что она могла?..

И когда приезжал Стив, ей становилось спокойнее, казалось, что он сможет решить любые проблемы их семьи и ее собственные.

Стив позвонил из аэропорта и сообщил, что благополучно долетел и скоро приедет на такси. Дели не отходила от окна. Она ждала, когда к дому подъедет машина. Эти полгода она скучала особенно сильно, даже как-то болезненно. Мама с папой в последнее время постоянно ссорились и ругались. Она же чувствовала себя совершенно ненужной. А Стив даже на таком далеком расстоянии умудрялся поддерживать ее. И она порой существовала только от одного с ним разговора до другого. А время между их общением просто терпела, думая, что скоро снова услышит его голос по телефону или свяжется с ним по интернету.

Такси подъехало. Стив вышел из машины. Сердце Дели сжалось и, казалось, провалилось куда-то вниз. Это было так необычно…Она всегда радовалась его приезду. Но сегодня к ее радости еще неожиданно добавилось и волнение, с которым оказалось не так-то легко справиться. Сбивчиво дыша, Дели бросилась вниз по лестнице. Стив вошел в дверь и, увидев ее, сбегающую по ступенькам, улыбнулся своей теплой, радостной, такой знакомой улыбкой, и, сняв куртку и поставив сумку на пол, приготовился подхватить ее на руки. А Дели неожиданно для себя вдруг почувствовала легкий укол смущения, которого никогда раньше не испытывала при встрече. Но Стив ласково улыбался, и она, засияв, с разбегу кинулась к нему. Стив привычным движением подхватил ее и прижал к себе, а Дели, обняв его, уткнулась носом ему в шею рядом со слегка расстегнутым воротником рубашки. Знакомый, немного резковатый запах туалетной воды смешанный с едва уловимым запахом пота захлестнул ее вдох, и непонятное волнение на миг сдавило горло, перехватив дыхание. Прижавшись к нему, Дели сквозь одежду ощутила его мускулы. И это было странно. Она же много раз обнимала его, но никогда не обращала на это внимания… Она всегда знала, что он взрослый, сильный, но сейчас к этому неожиданно прибавилось ощущение и понимание того, что он сильный и взрослый мужчина. И смущение уже во второй раз за встречу охватило ее. Стив осторожно опустил ее на пол, а она, чувствуя, что краснеет, потупила на несколько мгновений взгляд. Но нахлынувшее непонятное чувство быстро прошло, радость от встречи взяла верх, и Дели потащила Стива в столовую пить чай с печеньем, которое сама испекла для него.

* * *

Дели было одиннадцать с половиной, когда она поняла, что ревнует Стива к другим женщинам. Иногда в разговорах с ее отцом Стив упоминал имя той или иной девушки, с которой дружил в тот момент. Но это ее как-то мало беспокоило. Кроме того, из всего, что Дели слышала, она сделала для себя вывод, что его отношения обычно не слишком удачно складываются. К ним домой он никогда никого не приводил, и не одну из его подружек она не видела. Но в эту зиму все изменилось.

Томас, Стив и Дели украшали стол к праздничному ужину, пока Вирджиния возилась на кухне с угощением. Стив показывал Дели, как можно красиво сложить салфетки для рождественского стола, и у нее уже отлично получалось.

– Ты, кажется, даже лучше меня начала складывать, – улыбнувшись, заметил он. Дели просияла в ответ.

– Похоже, гостей много намечается? – Стив обратился к Томасу, который никак не мог определиться, куда поставить хрустальные подсвечники, и уже в третий раз менял их местоположение.

– Ты же знаешь, Вирджинии всегда народ нужен, – Томас вздохнул. – Я бы и тесным кругом попраздновал, но ей скучно. Оно и понятно, ей новым вечерним платьем похвастаться хочется, потанцевать и все такое…

– Томас, ты, как старик ворчливый, стал. Радуйся, рядом с красивой, нарядной женой будешь ТЫ!

Отец улыбнулся, но, как показалось Дели, немного печально.

Начали приходить гости. В основном это были пары. Но неожиданно Дели услышала, как мама сказала Стиву:

– Я пригласила тебе для компании очаровательную девушку, а то еще заскучаешь! – она украдкой похлопала Стива по плечу и таинственно улыбнувшись, подмигнула ему. Стив глянул на Дели и обреченно вздохнул:

– Опять твоя мама мне невесту найти старается.

Попытки найти ему пару Вирджиния предпринимала давно. И Дели знала, что Стива это раздражает. Он не любил, когда ему что-то, а тем более кого-то навязывают. Подобные попытки Вирджинии во всех случаях заканчивались неудачей, но она не сдавалась.

Но как ни странно, девушка по имени Ванесса оказалась очень симпатичной. На вид ей можно было дать лет двадцать – двадцать с небольшим. Она была одета в вишневое, облегающее платье с глубоким треугольным вырезом на груди, в котором красовалась большая пурпурная бабочка на золотой цепочке. И Дели почувствовала досаду, когда Стив стал с ней беседовать и делал это явно не без удовольствия. Они оживленно болтали и весело смеялись, а Дели хотелось рвать и метать от обиды. Она не подходила к Стиву, а он как будто совсем забыл про нее. Хотя нет, он несколько раз отыскивал ее глазами и, встретившись с ней взглядом, улыбался. Но Дели было этого недостаточно. Она хотела быть рядом с ним. А присутствие девушки делало это желание просто неотвратимым и нестерпимо болезненным. А потом… потом он пригласил Ванессу на танец. И Дели смотрела, как они медленно кружатся, прижавшись друг к другу, в неторопливом ритме романтической мелодии. Другие тоже танцевали, а Дели стояла, прилепившись к стене, и смотрела только на Стива и Ванессу. Горло будто сжало тугим кольцом, дыхание перехватило, и слезы, которые Дели старательно сдерживала весь вечер, предательски навернулись на глазах. Она начала моргать, надеясь, что они как-нибудь исчезнут, и попыталась справиться с комком в горле. Но Стив в этот момент передвинул руку с талии на спину девушки и плотнее прижал ее к себе. Дели не выдержала – настойчивые струйки хлынули из глаз, и она, зажав рот рукой, чтобы громко не всхлипнуть, кинулась к себе в комнату…