Серое море Гренгавиума

3. Гриль против шашлыков

Пашка с Маринкой нашли в кладовке гриль и увлеченно собирали его, забыв почистить мангал.

Приехавшие немного раньше запланированного Ада и Гриша разделились: Ада поддержала идею с грилем, а ее друг потребовал обещанных шашлыков.

Ада вообще была весомой величиной с непререкаемым авторитетом, и Саша вдруг поймала себя на том, что ждет, как Ярослав с его неодолимой склонностью властвовать, столкнется с ней.

Мягкий тихоня Гриша называл свою подругу «мон женераль» и, хотя совсем не боялся спорить с ней, обычно уступал. Хрупкая, изящная как балерина, молодая женщина была старше Саши и Маринки, но если не знать об этом, то нипочем не догадаешься. Огромные темные глаза, мальчишески короткие черные волосы, точеная шея – и жесткий неумолимый характер настоящего полководца. Саша и восхищалась ею, и побаивалась – а общение у них не задалось с самого начала. Ада, видимо, чувствовала Сашину неуверенность в себе – одно из качеств, которые совершенно не уважала, – и потому относилась к Саше в лучшем случае с нетерпеливым снисхождением.

Но противостояния двух больших боссов не случилось – приехал еще один школьный друг, Степа. Привез двух молодых людей, никому не известных, гитару, ящик пива и мир.

Степу невозможно было не любить, несмотря на его определенные заморочки в жизни, он всегда находил, чему порадоваться. Был он человеком спокойным, надежным и негромким. Вот он командовать не любил, всячески избегал этакого счастья, но запросто мог разобраться в любой ссоре.

И сейчас он легко развел спорщиков, достал из машины кастрюлю с маринованным мясом и порезанными овощами, определил, кто будет делать шашлыки, а кто гриль, откупорил бутылочку пива и пошел знакомиться с Ярославом, прихватив по дороге Сашу, чтобы та напомнила дорогу до кухни. Его спутники, вертя головами по сторонам, последовали за ними.

– Сашка, я так рад тебя видеть! – весело сказал Степа. – Смотри, я тут привез своих коллег, ребята чудесные, а этот вообще твой тезка. Так что мы тебя, друг, будем сегодня называть Алек, не против? Не девушку же требовать переименоваться? А это Тимофей.

Они уже как раз дошли до кухни, и Ярослав, который в это время мыл шампура, недоуменно поднял голову. Степа выглядел как молодой дед мороз – крепкий, с намечающимся животом, густой бородой и добрыми глазами. Его спутники были молодые люди лет двадцати пяти, один невысокий и темноволосый, второй – повыше, с модной стрижкой и выбритыми висками.

– Я готов на что угодно, – ласково улыбнулся высокий юноша, Сашин тезка, пожимая ей руку, – если это ради прекрасной дамы.

Ярослав очень выразительно закатил глаза, и Саша поторопилась его представить – наверно, это должна была Маринка сделать, но она как раз хохотала во дворе с Пашкой.

– Это Ярослав, – сказала Саша, замялась, не зная, как лучше продолжить, и так и оставила, без пояснений. – А это Степа, мы в одной школе учились.

– Наслышан, – бодро отозвался Степа.

Они все обменялись рукопожатиями, потом Степа огляделся.

– Тим, продукты неси сюда, – сказал он, – сейчас будем помогать. А то вечер на дворе, а у нас ничего. Сашка, не уходи, без тебя там не подерутся. Давайте какую-нибудь музыку включим?

Степа давно не приезжал на встречи, поэтому было что наверстать. Саша сначала боялась, что Ярославу будет неприятно слушать чьи-то воспоминания, но он довольно благожелательно участвовал в разговоре и даже подшучивал, особенно над историями о Маринке.

А о Маринке можно было рассказывать бесконечно, и вспоминать случаи из детства, и недавние совсем, скучал только Сашин тезка, который явно нацелился на Сашу и всячески старался перевести разговор на нее.

И улыбался постоянно.

Саша сначала вежливо улыбалась в ответ, потом стала делать вид, что не замечает. Ей было неловко.

Они переместились на открытый воздух, откупорили вино и включили музыку на древнем музыкальном центре, который когда-то переехал на дачу, морально устарев.

Маринка, хихикая, толкнула Сашу в бок:

– Обрати внимание, этот длинный хипстер глаз с тебя не сводит.

Саша пожала плечами.

– Не нравится? – удивилась Маринка. – Вроде симпатичный и не дурак.

– Не знаю, Марин, мы eле знакомы, – сказала Саша и задумалась.

А собственно, что не так? Ну младше на пару лет, ну прическа забавная, с гулькой на макушке, но даже идет ему. Может, дело в том, что они вообще не знакомы? По гульке же не поймешь, хороший ли это человек или так себе, чем он живет и что любит… Хотя вот, к примеру, когда она только-только познакомилась с Ярославом, ничего этого и не потребовалось…

Саша досадливо поморщилась, выловив эту мысль. Вот отчего ей было неловко, когда Алек улыбался ей и так недвусмысленно поглядывал. А она-то думала, что уже все задавила, а вот нет, поди ж ты, еще осталось что-то. И Саша вместо того чтобы думать о своем будущем, все варится в мыслях о всяких разных мужчинах, один из которых вообще не ее.

Клин клином? Саша покосилась на тезку. Профиль красивый, не поспоришь, и язык подвешен. Покладисто соглашается помочь, но это вот не показатель, сейчас он вовсю пытается показать себя с хорошей стороны. Саша достаточно повидала Маринкиных ухажеров, в разных состояниях, чтобы легко считывать такие вещи.

Нельзя сказать, что это плохо – пытаться показать себя с лучшей стороны. Это даже получается неосознанно, помимо воли, Саша по себе знала.

Да нет. Глупости это все с выбиванием клиньев. Ввязываться в какие-то отношения просто так? Вот радости-то.

***

Около шести вечера заморосил дождь, сначала неуверенно, будто пробуя их на вкус, потом разошелся, неприятно холодный и настойчивый.

Стол перетащили на веранду, Пашка с Маринкой притащили телевизор с проигрывателем и поставили фоном старый фильм-ужастик.

Саша достала пледы, чтобы можно было уютнее устроиться и пожалела, что включили телевизор – в багаже Степы она заметила гитару и понадеялась, что тот будет играть. А может, и споют что-нибудь все вместе, как в старые времена… У самой Саши голоса не было, но ей очень нравилось подпевать, теряясь в сильных голосах Степы, Гриши и Маринки.

Тихонько сожалея об этом, но надеясь на следующий вечер, Саша набрала в тарелку печеных овощей, взяла шашлык и села рядом с Пашкой.

– Ни вашим, ни нашим? – весело спросил тот, заглядывая в ее тарелку и имея в виду недавнюю перепалку о гриле и мангале.

Саша хмыкнула.

– Я в этой войне Алой и Белой розы не участвую, – сказала она.

Рядом ожидаемо сел Алек, за ним Степа. Саше вручили стаканчик с белым вином, и дальше она перестала беспокоиться: день, можно сказать, прошел, что случилось, то случилось, а теперь можно было просто сидеть, чокаться бумажными стаканчиками, произносить глупые тосты, смеяться с друзьями и вспоминать старые-престарые истории.

Они все время отвлекались на кино и хохотали над спецэффектами, постоянно напряженными лицами героев и аляповатым гримом зомби.

– Ты боялась его, Сашка, помнишь, да? – не унимались Степа и Пашка. – Заставляла Маринку ходить с тобой в туалет ночью, после того, как мы его посмотрели первый раз.

– А вам бы все издеваться, – фыркнула Саша. – А ты, Пашка, «Звонка» боялся, помнишь? Маринка тебе потом специально звонила и сопела в трубку.

– Да знаю я, – буркнул он. – Хотя тогда не сразу догадался, зараза, чуть не поседел.

Во время одного из перекуров, когда Степа и Пашка отправились дымить на улицу, Саша перебралась к Маринке и Аде. Они о чем-то сплетничали и хихикали. Ада размяла Маринке плечи и сделала несколько замечаний Саше по поводу ее осанки.

Ада последнее время всерьез увлеклась йогой и работала тренером в фитнес-центре.

Когда она отошла поговорить с Гришей, Маринка придвинулась к Саше поближе и подхватила ее под руку.

– Слушай, знаешь, что? – сказала Маринка, и по ее хитрющему довольному виду сразу было понятно, что она что-то задумала. – Давай я этого твоего тезку-хипстера прощупаю, расспрошу и все такое, и если он не унылое дерьмо, то ты к нему обещай присмотреться, ладно?

Маринке раз в полгода приходила в голову мысль стать купидоном для сестры, и Саша обычно покорялась, тем более, что ничего из этого обычно не выходило. Маринка просто патологически часто обманывалась в мужчинах.

Саша вздохнула.

– Не вздыхай, ну! А то я не вижу, какое у тебя усталое и грустное лицо последнее время.

– Марин, ну… ты правда думаешь, что отношения что-то поправят мне в жизни?

– А чего у тебя в жизни такого случилось, что поправлять надо? – резонно возразила сестра. – Или ты чего-то не рассказываешь? А, Сашк? Ну, может, помочь чем надо?

Саша осеклась.

«Я влюбилась в твоего парня, ага. И все никак не проходит. А он меня терпеть не может, а еще я устала от работы, и мне кажется, что я так и умру, делая каждый день бессмысленные вещи: графики, схемы и концепты, которые на самом деле никому не нужны. А жизнь как море будет прокатываться волнами где-то мимо меня».

– Да не… я выразилась неверно. Я имею в виду, что я и так устаю, и заводить отношения «для интересу» мне не нужно. Это неправильно. Если тебе нравится человек, то тогда нужно заморачиваться, а если для галочки… да ну.

– Это тебя «да ну», – фыркнула Маринка. – Тебе взбодриться надо, ты наверняка просто закопалась в рутине. Тебе влюбленность нужна, гормоны, вспышка, страсть и приключения – и ты сразу посмотришь на мир иначе.

– Ага, через розовые очки, – буркнула Саша. – Все влюбленности проходят, Марин, и потом сидишь с тем, что осталось, и думаешь, нафига во все это ввязался.

– Ну тогда и отвязываешься, – легкомысленно отозвалась Марина. – Раз длинные отношения не нужны, бросаешь его и идешь себе дальше.

Саша фыркнула.

– Это неправильно. Люди не игрушки, чтобы их то подбирать, то бросать, когда хочется.

– Вот ты заладила, неправильно, неправильно! Саш, жизнь у нас одна-единственная, и ты можешь жить как «правильно», только не забывай, что это «правильно» тебе кто-то другой определил, и для тебя самой это не всегда на самом деле то, что нужно. И ты будешь все время делать, что от тебя хочет общество и мораль, а потом окажется, что ты ни одного дня не радовалась, а все следовала каким-то правилам.

Саша нахмурилась. Ей не нравились эти разговоры. Она видела, что Маринка по-своему права, но…

– И все равно, – упрямо сказала она, – пользоваться людьми и выбрасывать их, потому что тебе нужны гормоны, неправильно. Это не кто-то сказал, это я сама думаю. Я бы не хотела, чтобы мной так пользовались.

– Ой, ну все, – засмеялась Маринка. – Мы залезли в философию, а я уже слишком выпила, чтобы спорить. Короче, давай так: доктор Марина Ефимова прописала тебе встряску гормонами, а ты должна слушаться старших, понятно? Я все разузнаю, и если дам добро, то ты пойдешь в атаку. Я понятно выражаюсь?

Саша закатила глаза, но и ей уже спорить не хотелось.

Если совсем честно, то Саша, бывало, и завидовала Маринке.

Ее легкости и быстрым решениям. Нет, бывало, что Маринка ошибалась и отступала от этих решений, но редко. Маринка знала, чего она хочет и для чего она живет.

И что нужно сделать, чтобы достичь желаемого, а чего делать не надо.

Она словно лань легко перепрыгивала через ямы, пробегала по головам крокодилов и прочно вставала там, где хотела.

Саша представляла саму себя неповоротливым буйволом, который не знает, куда ему надо, и идет туда, где есть дорога, которая его выдержит. Бредет, бредет, а потом оказывается, что дорога оборвалась перед рекой, которую не перепрыгнуть. И снова надо стоять, тоскливо поворачивая тяжелую рогатую голову туда-сюда, пытаясь решить, что делать дальше.

И Саша была бесконечно благодарна Маринке, за то, что она была. За то, что глядя на нее, Саша всегда вовремя вспоминала, что препятствия в жизни бывают и преодолимые.

***

Саша ушла спать одной из первых, хотя было уже заполночь. В небольшой спальне, где они в детстве ночевали с Маринкой вдвоем, было зябко, и Саша долго дрожала под двумя старыми пуховыми одеялами, согреваясь. От выпитого кружило голову, стоило только закрыть глаза, но усталость все же победила.

И сны снились совершенно гадкие. Саша постоянно просыпалась и снова проваливалась.

Снилось что-то совсем невообразимое, но связное и оттого страшное. Приморский город где-то на севере, опустелый и полузаброшенный, какие-то футуристические пространственные ограждения – и люди, безмозглые, грязные, словно стадо домашнего скота, которых почему-то надо было убивать.

Саша проснулась в противном поту. Было то ли жарко, то ли холодно, не разберешь, в слишком мягкой подушке утонуло лицо. Во рту было сухо, и в горле першило. Саша посмотрела время на смартфоне – около трех ночи. «Пойду на кухню, – решила она. – Как раз немного отвлекусь, и потом снова лягу. Такая дрянь уже не будет снится, надо только успокоиться».

Растирая виски холодными пальцами, Саша спустилась на кухню, и едва не взвизгнула, когда в сумраке шевельнулась большая тень за столом.

– Это я, – буркнул Ярослав, – не надо так вздрагивать.

Он дотянулся до шнурка, свисавшего из абажура над ним, и дернул. Саша зажмурилась, плотнее кутаясь в старый шерстяной платок. Было немного неловко за поношенную домашнюю футболку с черепом и растянутые черные слаксы.

– Я просто воды попить, – сипло сказала она.

Бутылки с водой стояли позади Ярослава, и тот не сразу сообразил подать одну.

– Я чай пил… наверно, шумом разбудил? – без сожаления спросил он, пока Саша искала свою кружку и наскоро мыла ее.

– Нет, – поколебавшись, ответила Саша. – Сон дурацкий приснился, я как-то неудобно лежала, едва не задохнулась в подушке.

Она подумала, достала из шкафа кружку и протянула ему:

– Налейте мне тоже чаю. Пожалуйста.

Как-то стало немного страшно, что она вернется к себе, а сон ее там ждет и будет продолжаться.

Ну и на кухне всегда было уютно, даже несмотря на сидящего там Ярослава.

– Но мне кипятка только полкружки, – предупредила она, – я…

– Не пьете горячее, – прервал ее Ярослав. – Садитесь. Не надо меня бояться, сколько можно.

Прозвучало ужасно устало.

– А вы чего не спите? – осторожно спросила Саша, усаживаясь.

Ярослав двинул к ней наполненную кружку и снова отвернулся к окну.

– Мне тоже сон… приснился, – сказал он.

Саша немного помолчала, потом неуверенно поддержала разговор:

– Это наверно из-за фильма, который мы смотрели вечером. Мне вот снилось что-то типа ходячих мертвецов, только они не совсем мертвецы были, а просто очень живучие люди, их нельзя было убить. Как будто люди чем-то лечились, а потом была катастрофа какая-то, и все, кто лечился, стал оживать, но так… почему-то без памяти и ума. И город такой… я даже название помнила, пока шла сюда… гран… гри…

– Гренгавиум, – тихо подсказал Ярослав.

– Точно, – замирающе отозвалась Саша. Даже дыхание перехватило. Вдруг это ей продолжает сниться, и сейчас сон во сне прервется, и снова придется жечь несчастных, изломанных живых людей, потерявших разум. – Откуда вы знаете?

Ярослав искоса посмотрел на ее хмурое испуганное лицо и криво хмыкнул.

– Это из фильма, – помолчав, сказал он. – Помните, даже сериал с таким названием был? И зомби там ходили, как вы говорите. Вчерашний фильм очень похож на него, видимо, по ассоциации пошло. Мне то же самое снилось.

Саша растерялась и покачала головой.

– Я не помню, – отозвалась она, подумав. – Сериал, да? Надо будет погуглить. Надо же, а меня так напугало, все как вживую.

– Вряд ли найдете. Слишком старый, да и не очень… хороший был. А кто… кем вы там были?

Саше уже не хотелось вспоминать.

– Ну так, – пробормотала она. – Просто кто-то, я имя не запомнила. Какая-то тетка из обычных. Поэтому было страшно.

– Ясно, – отозвался Ярослав и отвернулся.

Разговор как-то увял сам, и Саша, допив чай, который Ярослав слишком сильно разбавил холодной водой, ушла к себе. Что ей снилось потом, она не запомнила.

4. Проникновение

Тайтелин прошлась по квартире, вытащила из тайника пару безделушек: механический будильник и заводной латунный рельсоход, которые могли бы понравиться Диэди.

Из-под пыльного горшка с засохшим цветком в холле квартиры она вытянула запасной ключ, чтобы запереть дверь, и, поколебавшись, выкинула его потом на улице.

Возвращаться она не планировала, но думать о том, что туда, к полосатым обоям, семейным фотографиям людей, которых она никогда уже не увидит, забредут подменыши, было неприятно.

Косу пришлось оставить в одной из арок двора, Тайтелин не хотела рисковать при возможном обыске. Там же, между расшатавшимися кирпичами кладки, остался и пульт.

Она быстро добралась до ворот на территорию Филиала и словно бы нерешительно замялась перед ними.

Тайтелин стояла перед одним из самых мощных оплотов цивилизации в их мире, и эта мысль немного смешила ее. У Корпорации были солдаты, склады, генераторы и, говорят, даже фермы в тихих южных провинциях. В столице сохранился исследовательский институт, а территория тамошнего укрепления занимала несколько кварталов.

Но этим все равно ничего нельзя было поправить. Они просто цеплялись за то, что навсегда ушло, и будто не видели, что мир изменился.

Ворота были заперты, но высокая металлическая дверь сбоку была распахнута настежь и через нее изредка проходили люди. Тайтелин наблюдала пару дней и знала, что эту дверь закроют только с наступлением темноты.

Она еще поначалу удивлялась их странной беспечности, не вязавшейся с укрепленными стенами, потом вспомнила резной деревянный забор вокруг Дома-с-маятником и его же сломанный замок на главном входе.

Быть может, внутри есть еще уровень защиты, который можно проверить только лично.

Поэтому Тайтелин неловко мялась перед входом, поглядывая то по сторонам, то в проем двери. Она даже немного ссутулилась, а напряжение и тревогу не надо было разыгрывать, она и так по-настоящему нервничала. По дороге она заглянула в одну из уцелевших витрин магазинчика напротив входа и осталась довольной своим отражением – ничего особенного, обычный человек: поношенная, но чистая одежда, грубые ботинки. Короткая стрижка, несколько маленьких шрамов на щеке – даже издалека не похоже на подменыша.

Тайтелин знала, что рискует, стоя у ворот. Скорее всего у солдат Филиала не было проблем с боеприпасами, как у Пяти лепестков, и им не надо было подходить близко, чтобы избавиться от подозрительного человека.

– Эй, – наконец окликнули ее со стены. – Ты чего там топчешься? Чего нужно?

Тайтелин с надеждой вскинула голову.

– Здрасьте! – крикнула она в ответ. – Можно мне зайти? Мне сказали, что у вас можно на работу попроситься.

Это была не совсем ее придумка, это Байю подсказал, что в Филиале принимают обычных граждан и помогают по мере возможности.

– Да прям работу? – удивился голос. – Обычно пожрать да спрятаться нужно. Слышь, Ейен, тут гражданская пришла на работу проситься.

Ему что-то невнятно ответили, а Тайтелин на всякий случай нервно огляделась, чтобы показать, будто она боится.

– Эй, у тебя оружие есть? – крикнули сверху.

– Только ножик, – ответила Тайтелин, потому что ходить совсем без оружия тоже было подозрительно.

– Заходи, – сказал другой голос. – Мы досмотрим и отведем к умникам, если что-то умеешь, то возьмут.

Тайтелин кивнула и скользнула внутрь.

Прямо перед ней, ухнув, грузно спрыгнул солдат с вышки, которую не было видно с той стороны, и Тайтелин дернулась, машинально потянулась за оружием. Из квартиры вышку-то она видела, но сейчас слишком нервничала и не все действия контролировала.

Она надеялась, что ей удалось скрыть это движение, замаскировать искусственным страхом. Привычка сразу бить слишком въелась в кровь.

– Да ты не трусь, – хмуро буркнул солдат, – чего трясешься? Откуда сама-то? Давай, рюкзак показывай и карманы выворачивай.

Тайтелин кивнула и отдала рюкзак. Задрала кофты, показывая, что за поясом ничего не спрятано, дала прощупать высокие ботинки.

– Я с Речной заставы, – сказала она. – Наши там подались из города, а я не хочу… по лесам бродить. У нас слух был, будто у вас работать можно.

– Так то ж не всем, – фыркнул солдат и швырнул ей рюкзак обратно. – Бойцов вот не хватает, в инженерном спецы нужны. А ты, что ль, куда хотела? Уборщицей? Студенты нам не нужны, на бойца ты никак не тянешь. Это вот, к примеру, у тебя чего в рюкзаке было? Рельсоход? На память о детстве?

Тайтелин ответила ему немного испуганным взглядом. Ну как получилось, хотела изобразить честный и прямой.

Тайтелин была четвертой по силе в Верхнем круге Пяти лепестков, и ей уже давно не надо было доказывать кому-либо свою силу. Разве что Диэди, потому что он был пятый по счету и придурок.

– А я не студентка, я успела отучиться, – пробормотала она. – Я как раз инженер, только не знаю… подойдет ли. Я не биолог, а по системам связи.

Солдат с сомнением оглядел ее и пожал плечами.

Тайтелин в ответ тоже пожала плечами. Тут она врала, но не боялась. Проверять ее стали бы уже специалисты, а Тайтелин это и нужно было – пробраться внутрь.

Когда с вышки второй солдат крикнул, что он связался с инженерами и они сейчас подойдут, Тайтелин подумала, а сколько из тех, кто пришел в Пять лепестков, чтобы вступить в ряды бойцов, на самом деле те, за кого себя выдают. Насколько легко это было. Прийти и сказать: хочу к вам.

Но потом отбросила эту мысль. Секретов у них не было, и все, чем они занимались – это истребляли подменышей. Что там разведывать, никаких высших целей и тайных планов у них не было.

«Тогда зачем Байю и высшему руководству понадобился этот ученый?» – прошептал внутренний голос, еще более упрямый и подозрительный, чем Тайтелин. Но никаких причин она придумать не могла. Может, этот Гвейле просто вредитель и разрабатывает какое-то новое средство, чтобы поломать мир еще больше.

Во двор между широким крыльцом здания постоянно выходили люди в униформе, по одному и группами. Они стояли, разговаривая, потом уходили обратно.

– Гуляют, что ли? – недоуменно спросила Тайтелин.

– Гуляют, – поколебавшись, ответил солдат. – Во внутреннем дворе их начальство увидит, а тут гуляй не хочу. Вишь, им воздух не нравится в кабинетах, душно, все дела. А что здесь проходная и опасное место, им насрать. А еще умники… Э-э, без обид.

Тайтелин покивала. А потом напряглась.

Один из тех, что сейчас вышел во двор был тот самый Гвейле Сон-Бейга, и Тайтелин не понравилось это совпадение. Она не любила, когда получалось слишком легко.

Высокий, очень сутулый и худой молодой человек мягко посмеивался какой-то шутке коллег и шел, засунув руки в карманы. Его трехмерное изображение Байю заставил изучить вдоль и поперек, и Тайтелин видела, что с тех пор, как оно было сделано, Гвейле постригся и сильно похудел. Короткие пепельные волосы торчали в разные стороны, скуластое бледное лицо, казалось, состояло из углов и прямых линий, а очень светлые глаза были отекшими, словно от недосыпа.

Он рассеянно посматривал по сторонам и в какой-то момент встретился взглядом с Тайтелин.

Моргнув, он резко отвернулся, взъерошил волосы и снова о чем-то заговорил с коллегой. Потом он искоса снова на нее глянул, и Тайтелин это не понравилось, она скривилась в ответ.

К ней уже спешил человек в сине-зеленом комбезе с желтыми нашивками, и следующие три четверти часа она провела в пустых беседах о своем несуществующем образовании, уверениях в том, что она хоть и не успела поработать по специальности, но обязательно всему научится.

Байю заставил ее выучить наизусть кучу терминов и ответов на возможные вопросы. Тайтелин оставалось только повторять их, порой запинаясь, и это, она надеялась, выглядело естественно.

Она почувствовала, как не понравилась приглашенному на это собеседование безопаснику. Высокий светловолосый мужчина с пронзительными глазами и некрасивым лицом так и кривился, слушая ее.

Но он не мог узнать, врет она или нет. Тайтелин видела, что в специфике дела он разбирается хуже нее, а на вопросы о своей общине она отвечала без запинки.

Времена баз данных и мгновенного доступа к информации ушли безвозвратно. Он не мог проверить ее слова.

Ей поверили и оставили на испытательный срок. Тайтелин старательно радовалась, благодарила, но получалось отвратительно. Ей вообще было странно, как они там поддерживали иллюзию того, что прежняя жизнь продолжается. У них даже автоматы с напитками стояли, хотя и давали только горячую и холодную воду. И что автоматы… один из ее новых коллег похвастался, что у них есть компьютерный зал из пяти машин, а на крышах зданий установлены солнечные батареи и аккумуляторы энергии из пространственных аберраций.

Они смеялись и шутили, и строили какие-то великие планы на будущее.

– Не бойся, – говорили ей, – вот когда все войдет в колею, мы наладим нормальную стажерскую программу, будем искать таких же выпускников, чтобы они могли работать. Построим еще общежитие, или вот переоборудуем брошенные дома.

Тайтелин слушала с недоумением, которое все больше и больше превращалось в раздражение.

Это скрывать было еще сложнее, Тайтелин уже отвыкла притворяться и быть вежливой. В Доме-с-маятником до тебя обычно никому дела не было. Там можно было быть каким угодно плохим, поломанным, злым и усталым, и если ты кого-то обижал, то мог огрести в ответ. И это было как-то честнее, хотя и дико по меркам старого времени.

Но там никто и никогда не обещал, будто что-то может наладиться.

Ее проводили до комнаты в общежитии, выдали одеяло, смену белья и желто-коричневый комбинезон, как у всех, только с синими нашивками новичка. Тайтелин, немного ошалев от скорости происходящего, машинально познакомилась со всеми тремя соседками, выслушала кучу бесполезной информации, спросила, где душ и туалет и сбежала. Чтобы ее не хватились быстро, она сказала, что съела с утра испорченную пищу и у нее крутит в животе.

Получила вдогонку бутылочку с настойкой от поноса и, оставив рюкзак, ушла.

Вечерело.

Тайтелин прошла насквозь главное здание, миновав внутренний двор, и вышла к двору перед главными воротами.

– Не приняли, что ль? – спросил давешний солдат.

У них была смена караула, и они торчали у вышки, о чем-то праздно болтая.

Тайтелин мрачно глянула.

– Приняли, – буркнула она. – Подышать вышла.

Солдат сплюнул и ухмыльнулся.

– Ну, добро пожаловать.

Тайтелин нехотя кивнула.

Про себя она уже решила задержаться здесь на минимально возможное время, отловить этого Гвейле и сразу свалить.

Пока растущая злость не прорвалась наружу.

В висках и так уже стучало, мешая думать.

Нестерпимо захотелось глотнуть лилейного экстракта, ускориться до звезд в глазах и выкосить все эти довольные гогочущие рожи.

Просто так.

Просто потому что они бесили.

Тайтелин сжала кулаки, воткнув короткие ногти в ладони – чтобы хоть немного унять красное марево внутри головы. Медленно присела на холодную каменную ступеньку крыльца и бездумно уставилась в закатное небо.

Она сидела, пока не стемнело и солдат из караульной вышки не прикрикнул, прогоняя.

Следующие два дня она потратила на изучение обстановки. Тайтелин была самым бестолковым начинающим специалистом в лаборатории, постоянно терялась в переходах, блуждала в коридорах и спрашивала очевидные вещи. Не то чтобы Тайтелин была таким уж хитрым стратегом или талантливой актрисой, просто легче было притвориться бестолковой, чем придумывать отговорки, почему она опять бродит не там, где положено.

Пару раз сталкивалась с тем безопасником с собеседования, Элве-неразборчивая-фамилия. Он не давал себе труда скрывать неприязнь, и Тайтелин еле сдерживалась, чтобы не огрызнуться в ответ.

Вечером она выходила на крыльцо и сидела, смотрела на ворота и на небо, пока не темнело.

Тайтелин думала, что привыкнет, но ее все больше бесило окружающее. В третий вечер в Филиале она пыталась вспомнить хотя бы какие-нибудь успокоительные техники из тех, что пытался им показать мастер боя Саве. Но не получалось, поэтому Тайтелин просто глубже дышала и смотрела на небо.

Кожа словно обожженная, болезненно воспринимала даже слабый ветер, и от движения воздуха рядом Тайтелин едва не подпрыгнула.

Во двор выходила очередная компания «подышать».

Среди них мелькнула знакомая сутулая фигура.

Тайтелин спрятала лицо в ладонях и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Потом незаметно вытащила спрятанную за обшлагом кофты капсулу и положила поближе в карман.

Пружинисто вскочила и словно бы невзначай подошла к группе.

– Здрасьте, – сказала Тайтелин, глядя в прозрачные, очень светлые глаза. – А можно с вами поговорить?

– Мы… знакомы? – немного растерянно спросил Гвейле.

Голос у него был глухой, и «з» была больше похожа на «ш».

– Мне кажется, да, – буркнула Тайтелин. – Вроде мы где-то виделись, вот бы вспомнить. Я жуть как хотела бы встретить хоть кого-то знакомого.

– Иди, Гвей, – хохотнув, сказал один из его коллег, несуразный здоровяк с круглым животом и красными щеками. – В кои-то веки к тебе девушка подходит, не теряй случай.

Тайтелин смерила его равнодушным взглядом и подумала, что если придется сейчас драться, этого она срежет в первую очередь.

Ах, нет… косу-то она оставила через дорогу. Сбегать, что ли, сейчас и взять?

К черту, не надо. Следует собраться. Она уже сделала глупость, вот так подойдя, без плана, только желая побыстрее со всем развязаться.

– Как… вас зовут? – спросил Гвейле, нависая над ней слишком близко.

Он послушно прошел за ней в другой конец двора, там, где сквозь утоптанную почву пробивались у ограды серо-зеленые стебли горькушницы.

Тайтелин отстранилась и хмуро поглядела на него.

Вот она бы не поверила. Если бы кто-то подошел к ней в Доме-с-маятником и стал угрожать, она бы убила его. Но Гвейле не боец, она видела его личное дело. Врожденная анемия, слабая физическая подготовка.

Ей просто надо, чтобы он поверил сразу.

Хотя всегда есть еще два варианта – правда, один из них Байю запретил.

– Я обозналась, наверно, – нехотя сказала она. – Теперь вижу, что обозналась. П… Простите.

– Ничего страшного, – растерянно ответил Гвейле.

Тайтелин перестроилась на ходу, с запозданием понимая, что глупо было бы сейчас пугать его и заставлять прямо у всех на виду выходить за территорию.

Тем более, что солдаты закрывали ворота на ночь.

Гвейле проследил за ее взглядом и мягко сказал:

– Они не говорят, но новеньким нельзя выходить наружу первые три месяца. Это для безопасности. И еще…

Он запнулся, прикусив губу.

– И еще за мной кто-нибудь следит? – спросила Тайтелин. – Ну это хотя бы логично. А камеры работают? Я видела, что везде стоят «паутинки».

Круглые «глаза» видеокамер гроздью крепились на проволочных распорках, похожих на паутину. Тайтелин давно не видела их, но сразу узнала.

Гвейле рассеянно кивнул. Потом спохватился.

– Так как вас зовут? Пусть даже мы и не знакомы, но ведь можем познакомиться.