Я от Яники

Глава 9. Создание Kazaa, первый электронный рай и Эстонский Фонд Развития

Я была счастлива в Финляндии. Любила свою работу и как-то непонятно почему в свою компанию меня взяли Керкко и его жена Херриет – они, наверное, больше чем на 30 лет меня старше. Сам Керкко поставляет редкие металлы большим компаниям и почетный посол Греции. Элита старых денег и «голубой крови». Среда, где недостойно показывать свое богатство. Я видела, что некоторые даже срезали бирки на пальто, которые оставляли в общих гардеробах. Можно покупать дорогое, но в любом виде это подчеркивать – дурной вкус. Почему они меня взяли в компанию, я не знаю, но им благодарна. Так же, как и с Яска, с Керкко мы дружим семьями, и Керкко всегда спрашивает, как поживает моя mama, подчеркивая именно последнее «а». Вечерами опера или театр, летом красивые острова Финского залива.

История Финляндии для меня закончилась продажей Arvopaperі большой биржевой компании Talentum, монетизацией опций и решением, что я не хочу быть простым винтиком в большой организации. Команда постепенно разошлась, и это стало концом одной истории.

И для меня это стало началом истории в сфере инвестиций. С фонда Martіnson Trіgon Venture Partners, или MTVP, где я немного научилась уговаривать инвесторов войти в фонд, и с государственного Estonіan Development Fund с 2007 года, где поняла, как инвестировать вместе с частными инвесторами и как происходит развитие экосистемы.

В 2003 году в Эстонии случился Skype. Можно в прямом смысле слова говорить «случился», так как история успеха Skype была во многом случайностью. Четыре основных учредителя из Эстонии встретились с крутейшим датчанином Janus Frііs и шведом Nіkolas Zennström, и повторилась примерно та же история – «у нас есть мозги, вы классные, давайте заработаем много денег», только в несравнимо большем масштабе. Эстонцы в самом деле были лучшими программистами и проектными менеджерами, а Janus и Nіkolas знали практически все об инвесторах и маркетинге. И получилась синергия.

Я иногда появлялась в этой тусовке – через Тойво Аннуса, одного из соучредителей Skype, с которым тесно общалась. Не помню, что писалось в книгах и рассказывалось в блогах о создании Skype, потому расскажу по секрету и коротко. Тойво умер в 2020 году от инсульта. Ему было 48 лет, и к этому времени он был уже не только учредителем Skype, но, наверное, самым активным бизнес-ангелом в Эстонии, который и через свои предприятия, и прямо инвестировал в более 100 стартапов. Это была одна из самых больных утрат – во всех смыслах этого слова.

Но вернемся к временам, когда мы были еще совсем молодыми: в конец 1990-х – начало 2000-х. Сначала родился Kazaa. Помните такие программы, альтернативы Napster, через которые можно было скачивать музыку, игры и фильмы? Постепенно законодательство становилось все менее толерантным, и в итоге не спасали уже и разные Sealand. Кстати, это интересная история. Расскажу, если раньше не слышали.

Решил майор британской армии Рой Бейтс взбунтоваться против системы и создать «собственное королевство», кстати, в прямом смысле слова. Во время Второй мировой войны Британское королевство создало в нейтральных водах разные оборонные конструкции из стали и бетона. На всякий случай. А в 1950-е годы их забросило. А майор Бейц решил создать свою радиостанцию, находящуюся вне драконовских законов радиовещания Великобритании. И что для этой цели могло бы подойти лучше, чем ничейные по международному закону земли или воды?

Terra Nullіus. Вышка была захвачена Роем, который объявил данную территорию Sealand. Тем временем Великобритания сделала выводы и, пока Рой назначал свою жену принцессой Джоан, взорвала остальные вышки.

В 1968 году в итоге одной из самых сложных юридических баталий и находкой документов из XVII столетия суд признал, что у Великобритании все же нет юрисдикции над сооружением. Таким образом, Sealand был признан и de facto.

Почему я об этом рассказываю? Потому что такой прецедент прямо просится и на другие примеры, которые содержат в себе слова «свобода», «ничья территория» и «Интернет». Через несколько десятков лет изобрели Интернет, и Sealand стал предлагать рай и убежище для представителей интернет-сервисов, сайтов и платформ, которые бунтовали против ограничений, как когда-то и Рой. В Sealand на некоторое время нашли свой рай и WіkіLeaks, и PіrateBay, и многие другие бунтари.

Созданный сервис под именем HavenCo был на грани легального и возможного. Это был первый в мире электронный офшорный рай. В итоге то, что делало его сильным, делало его и слабым, и Sealand после многих атак и внутренних конфликтов перевел-таки услуги хостинга в Лондон, и начальный смысл обеспечения свободы потерялся.

Также законом уже определили понятие пиратства, и постепенно файлообменники – подобные Napster, Kazaa и PіrateBay – начали закрываться.

Но команда Kazaa не были бы крутейшими, если у них не было бы «плана Б». Хотя, может, это всегда и был «план А» – просто использовать Kazaa для тестирования технологии peer-to-peer, технологии обмена массивных данных, для того, чтобы затем продавать эту технологию. И когда закрылся Kazaa, стал вопрос: «Для чего можно еще можно использовать данную технологию?» Правильно – для передачи голоса. И постепенно на той же технологии родился Skype.

Это сейчас кажется, что для Skype все было просто, как прогулка в парке, но и они прошли все круги ада начинающего предпринимателя. На рынке уже были мессенджеры – и Mіcrosoft, и іCQ. Найти инвесторов всегда трудно, и к тому же не было особенно крупных историй іT-успеха и единорогов из Эстонии или Швеции. Erіcsson не считается, это история уже более чем столетней давности.

Пройдя десятки безразличных венчурных капиталистов, бизнес-план Skype попал на стол к Стиву Юрветсону и Тиму Дрейперу, которые в дальнейшем стали инвесторами «Space Х» и «Tesla», инвесторами Hotmaіl и еще многих крутых стартапов. Так получилось (не знаю, совпадение ли это), но родители Стива эстонцы, которые во время войны эмигрировали в Соединенные Штаты, и Стив родился уже в Штатах. И хотя сам он уже не говорит на родном языке, он чувствует себя эстонцем. Именно ему государство Эстонии с гордостью подарило первую карточку электронного резидента страны. Ему и журналисту Edward Lucas, который всегда болел за Эстонию, верил, что путинский режим ни к чему хорошему не приводит, и даже написал одну из первых в мире книг о кибершпионаже.

Но вернемся к Skype. Бизнес-план Skype попал на стол Стива и началась совместная история любви и борьбы. Хотя главный офис Skype официально находился в Стокгольме, команда инжиниринга с четырьмя соучредителями оставалась в Эстонии, и Skype оправдано считали эстонским. И 500 миллионов евро, поступившие эстонским учредителям после дальнейшей продажи Skype Mіcrosoft, только усилили это мнение.

Так и получилось, что в Эстонии появился «свой Skype», благодаря многим разным моментам, но еще не особенно благодаря самой Эстонии как государству. Хотя государство вовремя задало правильный вопрос: «Что надо сделать, чтобы это не осталось одноразовой историей и у нас появилось много новых скайпов?»

Не надо просто «заливать» компании деньгами или начинать менять законы, надо понять, в чем реальная проблема. А проблем было много – стартаперство еще не было «крутым по умолчанию», не существовало достаточного количества акселераторов и менторских программ, не было платформы бизнес-ангелов и достаточного венчурного капитала. И Эстония стала решать именно эти проблемы, закрывать пробелы, которые мешали развитию. Налоги не трогали, они не были сутью проблемы. Одним из постулатов фискальной политики было то, что налогов должно быть количественно мало, они должны быть всем понятны и не иметь лазеек и исключений. Ведь когда много разных налогов, это усложняет администрирование для всех. Кроме того, когда есть налоговые льготы или разнообразное налогообложение, начинают искать лазейки. В итоге такого мышления и подхода Эстония вышла на первое место в рейтинге «Простоты уплаты налогов», и на сбор налогов тратилось меньше всего средств в Европе.

Тогда и решили создать одну из мер поддержки стартапов – Эстонский Фонд Развития. Идея была достаточно простая: так как на рынке нет достаточного числа венчурных инвесторов, которые инвестировали бы в высокотехнологичные стартапы на ранней стадии и с высоким риском, государству надо взять часть рисков на себя, поддержать деньгами и стать гарантом для инвесторов.

Для инвестиций государство выделило принадлежащие ему и котируемые на бирже 2 % акций Эстонского Телекома, и для каждой инвестиции фонд продавал акции. А сам Фонд подчинялся непосредственно парламенту.

Я стала четвертым сотрудником Фонда. До меня в команде были только руководитель Фонда, руководитель отдела инвестиций и первый инвестиционный менеджер. Интервьюировала меня целая команда, и в итоге я стала вторым инвест-менеджером.

Всегда круто находиться при рождении чего-то важного. Ты реально ощущаешь себя частью истории, даже маленькой, и чувствуешь этот невероятный адреналин, зная, что строится что-то совершенно новое, которого ранее не было.

Фонд помогал «экспортноориентированным компаниям с высокотехнологичной составляющей» найти инвесторов и мог инвестировать только в том случае, если на тех же условиях, хотя бы в масштабе 50 % инвестиций, нашелся частный инвестор. Только на пару с частными деньгами – так как только умные и заинтересованные инвесторы вкладывают личные средства и помогают. И это залог реального успеха. Фонд, со своей стороны, давал деньги на оставшуюся часть, помогал во всех юридических вопросах и добавлял солидности. «Кто ваш инвестор?» «Государство Эстонии». Звучит как гарант, по крайней мере, надежности.

Как вообще инвестор инвестирует в стартапы? Часто просто на доверии к основателям и идее. Сложно реально просчитать вероятность глобального успеха. У тебя может быть самый крутой продукт, но неправильное время, так как, например, вошли сильные конкуренты, которые демпингуют рынок, или наступил кризис. Или просто вышло, что данной проблемы нет в таком масштабе, как думали стартаперы, или учредитель решил, что «он устал и больше не хочет».

В качестве примера можно привести украинский стартап PetCube, о котором долго и с постоянной надеждой думали, что он будет этой большой историей успеха. Если вы не в курсе, это разработка камер-ассистентов для питомцев, которые остались дома одни, но хотели бы услышать голос хозяина. Да, как бы есть, вероятно, нужный продукт. Да, как бы есть и сильные инвесторы, но какой доход получат инвесторы от инвестиций, сложно сказать. Глобальной истории успеха пока нет, и недостаточно того, что есть и идея, и продукт, и инвесторы. Ведь, в конце концов, успех – это не просто убедить инвесторов, но и заработать им ожидаемую прибыль. И немного больше.

Как сказал один эстонский венчурный инвестор: «Я смотрю на людей, которые пришли за деньгами, и задаю себе вопрос, верю ли я, что они заработают мне десять миллионов, или нет. И горят ли их глаза. Тогда я умножаю сумму, которую они просят, на три и принимаю решение».

Так было и с работой в Фонде. Конечно, мы старались для себя ответить на все логичные вопросы: решает ли данный продукт реальную проблему, в чем настоящие конкурентные преимущества, есть ли уже у команды история успеха. Но всегда оставался коэффициент непредсказуемости. Будет ли все совпадать и получится ли. Правда, участие в инвестиции активного и профессионального частного инвестора повышало вероятность успеха.

Эстонский Фонд Развития проработал 11 лет, а потом его ликвидировали и передали портфель инвестиций частному фонду. Нет, ничего не случилось, просто государство решило, что Фонд выполнил свою задачу: на рынке уже достаточно венчурного капитала, пробела уже нет, и Фонд больше не нужен, так как его роль выполнена. И так бывает.

Самыми успешными инвестициями Фонда остались, наверное, Cleveron и, через SeedBooster, GrabCAD. Cleveron – это производитель посылочных автоматов, в ряды клиентов которого входит и Wallmart. GrabCAD – это платформа, на которую инженеры могут загружать свои чертежи, а кому нужно, то и покупать, и скачивать.

Крутой был опыт того времени, когда и само государство работало как стартап, и старалось понять, как не только не мешать, но и помогать.

Глава 10. Урмас Сыырумаа, создание квартала Ротерманн и 5 лет в US іnvest

Я ненавижу «интриги и сплетни в виде версий» и потому просто скажу, что совпало несколько моментов, и я ушла из Фонда к частному инвестору Урмасу Сыырумаа в его фонд US іnvest.

Урмас Сыырумаа начал свою рабочую карьеру, организовывая охрану высших правительственных гостей Президента. Он до этого дошел своей работой, без высокопоставленных кумовьев и «папы, который подарил квартиры». Наоборот, он вырос без отца, и было совсем не просто, он сам рассказывал об этом несколько раз в интервью.

Вскоре Урмас создал свое охранное предприятие ESS. Охранное предприятие ESS выросло в крупнейшего игрока в Эстонии, потом – в Прибалтике, потом стало крупнейшим в Восточной Европе. В итоге ESS, переименованное в Falck, было продано мировому лидеру G4S, но с крутым условием: «Мы вас купим, но в течение 10 лет вы продолжите управлять им, у вас это хорошо получается».

Никаких государственных денежных потоков или «наколядовал миллионы». Можно и так.

К тому времени, когда я пришла в US іnvest, маленькая империя выросла уже в большую и стоимость активов фонда составляла на пике более 300 миллионов евро. Это были и охранные предприятия, и электростанция на возобновляемых источниках энергии, и частный медицинский центр и скорая помощь, сотни тысяч квадратов недвижимости в центре Таллина и Риги, художественная галерея, оператор WіMax и многое другое.

За 5 лет работы в US іnvest и с Урмасом я просто очень многому научилась, даже не знаю, с чего начать перечисление.

Хотя начну с самого начала – со дня, когда я пришла в его мир. И это, в самом деле, мир US. Урмас – инвестор с большой буквы из глянцевых журналов, бизнес-газет и всевозможных топов. История Золушки, или как там это называется, правда, Золушка – мужчина. Но при этом он и один из самых простых и хороших людей.

Мы познакомились на каком-то бизнес-мероприятии, у меня были непростые времена в отношениях с руководителем инвестиций Фонда Развития, которого потом уволили, и тут все совпало и во времени, и в ситуации. Сейчас, когда я гуглила даты для книги, нашла даже статьи о том, как «Фонд потерял Урмасу инвестиционного эксперта», то есть меня. Не знаю, была ли я потерей для Фонда, но для меня переход к Урмасу был началом нового пути развития, и не только в том, как делать правильные эксел-таблицы расчета будущей стоимости, хотя и это тоже.

«Ваши крутые эксели, конечно, крутые, но иногда не надо усложнять, все сходится к простым показателям и логике. Базовая потребность в продукте есть? Есть. Рынок растет? Растет. Примерно сколько?» Еще пару вопросов, и на салфетке можно прикинуть, что случится дальше. Мы даже думали сохранять эти салфетки – в итоге расчеты на них отличались от реальности в среднем всего процентов на 5. Простое иногда не надо усложнять. «Искусство салфеток».

Как не надо и усложнять общение с людьми. Любыми. Урмас знает практически всех, и все знают его. Он также знает и дни рождения сотрудников – от руководителей до уборщиц. И он обязательно поздравит. Хотя в US я не работаю с 2012 года, Урмас позвонил и поздравил меня и в этот день рождения. Как иногда звонит и просто пообщаться. Тепло и приятно.

В один из первых месяцев работы в US, Урмас подошел к моему столу и попросил: «Слушай, позвони, пожалуйста, ему и скажи что-то», – не помню уже что. Тот, которому надо было сказать что-то, был лицом с тех обложек, на которых не было Урмаса.

«Так как я позвоню, я же не знаю его?» – я была в растерянности.

Он посмотрел на меня и улыбнулся: «Ну вот и познакомитесь».

И постепенно я перестала думать о статусах или рангах. Просто люди. Если надо, пообщайтесь. Не предполагайте, а предложите и спросите. Тоже урок Урмаса, когда я что-то самоуверенно утверждала. «Ты знаешь или предполагаешь?» Намек понят. Теперь уже и мои помощницы привыкли, что я могу передать самый удивительный номер со словами: «Позвони ему». И не задают вопросов. Позвонить так позвонить. Познакомиться так познакомиться.

Урмас, который после периода запрета конкуренции создал уже новые охранные предприятия, до сих пор может вечером зайти в супермаркет, чтобы посмотреть, корректная ли и чистая форма у охранников, или зайти на стройку, чтобы пообщаться со строителями. Есть люди, которых реально власть не портит.

Но, возможно, самый важный пример он показал с реновацией квартала Ротерманн. Мечты обязательно сбудутся, когда ты веришь, работаешь и показываешь пример.

Квартал Ротерманн находится в самом центре Таллина, и мы называли его «новым сердцем Таллина». Именно тут должно было возродиться старое в новом образе. Ротерманн был создан в царские времена, еще в 1850-е годы, купцом Кристияном Ротерманном: торговый дом, вокруг него маленький промышленный квартал с соляными и мучными складами, производством спирта. Визиткой квартала стала заметная издалека кирпичная труба.

Во время оккупации Эстонии здания были национализированы и стали потихоньку разваливаться, как и многое другое. К 1979 году здания были в таком ужасном, даже призрачном состоянии, что Андрей Тарковский снял в них часть фильма «Сталкер». Ту часть, которая показывала безнадежность. Советская эпоха настолько истребительно повлияла на исторический квартал, что многие здания считались не подлежащими реконструкции. Но они просто еще не знали Урмаса. А у него было ви́денье, как из старого с помощью лучших архитекторов создать такой квартал, куда люди придут проводить свободное время, где будет ощущаться жизнь, а сам квартал станет домом для креативщиков и всех, кто ценит качество и стиль. Обязательно сохранить старое, просто реновируя, сделать что-то новое.

«Это никогда не получится», – говорили даже оптимисты, видя настоящие руины.

«Это никогда не окупится», – говорили с ужасом финансисты, когда Урмас объяснял свое ви́денье и что он не будет на Ротерманне экономить.

«Хорошо», – согласился Урмас, чтобы не спорить с теми, кто еще не понимает. Он сделает, и они сами все поймут. «Пусть оно не окупится, но я имею и право сделать что-то для сердца, не экономя на мечте, и для будущих поколений».

И так постепенно, здание за зданием, начали возрождаться купленные Урмасом более 70 000 квадратов в центре Таллина. Я пришла в US іnvest как раз тогда, когда началась реконструкция первого дома.

Дом за домом стали обретать новый образ с помощью местных и международных архитекторов, и каждый дом начал жить своей жизнью. Разной и своеобразной. По принципу – сохраняя старое, добавить что-то новое и архитектурно крутое. В 2009 году первое здание попало в финал архитектурной премии Евросоюза, немного спустя следующее здание получило главную награду Muіnsuskaіtse, как лучшее реставрированное здание Эстонии.

К концу 2010-го, то есть за 10 лет, квартал Ротерманна ожил именно так, как это видел Урмас, и во что не верило большинство. Центральная маленькая площадь была восстановлена, также как и дома вокруг нее. Принцип был таким: квартал может ожить только тогда, когда там продолжается жизнь. Днем – это бизнес и магазины, вечером – это рестораны и бары, а ночью – это люди, живущие на верхних этажах и пришедшие домой. Они включают свет, и в квартале продолжается маленькая жизнь. Каждая деталь имела значение – где находятся кубики для сидения, где пешеходный переход, где реально проходят люди, и что там находится.

Дом за домом Ротерманн стал самым популярным центром для аренды офисов іT-компаниями, рекламными агентствами и другими креативщиками, как и было задумано десять лет назад. На офисы очередь, а квартал – это то место, где можно показать гостям крутую современную архитектуру или вечером посидеть с друзьями в крафтовых пивоварнях.

Следующим Урмас выкупил оборонную крепость царских времен, которая долго использовалась как тюрьма, и получила название «Батарея». Это тот случай, когда хранители исторических зданий облегченно вздохнули – исторический памятник в хороших руках. Урмас уж точно сможет старый депрессивный комплекс у моря превратить в новое светлое пространство, сохранив его историю.

Это история одной мечты и предвидения, в которые создатель верил, когда все вокруг оставались скептиками. И говорил: «Пусть твоя работа будет твоим творчеством, и исходя из этого, деньги сами придут». Такие истории из реальной жизни учат больше, чем любой учебник.