Рассказы о животных

Когда мужчины взрослеют

Самая первая собака была у Дениса в раннем детстве. Когда ему было шесть лет, мама с папой как-то вечером принесли маленького пуделька, точнее пуделиху. Она прожила в семье одиннадцать лет. Однажды утром Дона не соскочила с кресла, когда Денис снял поводок с вешалки и пригласил ее гулять. Он подошел к ней, она жалобно заскулила, в ее печальных глазах парень увидел боль, которую испытывала собака.

– Диня, вези ее к ветеринару, я не могу. Справишься сам? Пусть врач посмотрит. Наверное, у нее что-то болит, – мама опаздывала на работу.

Денис позвонил маме из лечебницы, глухо сказал:

– Мама, ее только усыплять… ветеринар сказал… все…

Когда врач это сообщил, осмотрев собаку, у Дениса что-то ухнуло внутри так больно и так быстро, что моментально выступили слезы, но он сдержался, не заплакал, хотя очень хотелось. Когда он приехал домой без собаки, к нему вышла бабушка, она плакала, мама уже ей позвонила. Бабушка плакала беззвучно, просто узенькие хрупкие плечи содрогались. Денис снова сдержался, не заплакал, он обнял бабушку, прижал к себе худенькое тельце и сказал, как маленькой девочке:

– Ну будет, будет тебе, – помолчал и добавил, – нельзя, а то давление снова поднимется.

Вечером прибежал братишка из детского сада и стал как всегда истошно орать:

– Дона, Дона, опять ты спряталась.

И снова Денис еле-еле сдержал свои слезы, он просто сказал:

– Нет, она не спряталась, ее больше нет.

Братишка ничего не понял:

– Как нет? А где она?

Степке договорились ничего не объяснять. Каждый вечер, особенно зимой, мальчишка надевал резиновые сапоги брата, которые естественно были ему очень велики, пластмассовую каску на голову, обвешивался всевозможными автоматами и пистолетами, сажал Дону на поводок и ходил так по квартире, сообщая всем, что он охраняет границу. Как ни странно, собака не противилась, а с удовольствием играла со Степаном. Иногда «погранцы» залезали под кровать и оттуда в бинокль наблюдали за врагами, а потом с победным кличем «ура», пугая бабушку до смерти, выскакивали в самый неожиданный момент.

Вечером пришла мама, никто не выбежал с радостным лаем ей навстречу, никто не тыкался холодным носиком в коленки и не тащил тапочки. Денис вышел к маме в коридор, и мама разрыдалась больно, надрывно. Денис обнял ее и тоже стал утешать:

– Мама, ну хватит, мам. Степка дома, не надо.

Мать вспомнила, как шесть лет назад, когда родился Степка, и ему было всего-то дней двадцать отроду, Дона заболела. Мать сначала не обратила внимания, забот выше крыши с младенцем, но когда собака также, как и сегодня не вышла на прогулку, то мама всполошилась, позвала соседку, оставила Степку с ней, а сама повезла собаку к ветеринару. Соседка обомлела:

– Да ты с ума сошла! У тебя новорожденный, а ты с собакой возишься.

Мама тогда ответила соседке:

– А вот если заболел один ребенок, тот, который постарше, а другой младенец, то что его не лечат? Бросают на произвол судьбы? Ну типа выживет, так выживет?

– Лена, ты дура? Это всего лишь навсего собака! – соседка была в шоке.

– Тетя Валя, Степка накормлен, спит, с ним все хорошо. Через два часа я приеду, он даже не проснется еще, а Доне нужна моя помощь, – больше мать ничего не стала объяснять.

Не донести это до тех, у кого никогда не было питомцев!

Отец с работы приходил всегда поздно. Он уже знал, мать ему сообщила, и он был готов, что никто с разбегу не заскочит к нему на руки и не вылижет все лицо своим мягким, теплым язычком. Отец как обычно долго мыл руки, умывался, удовлетворенно отфыркиваясь, потом сели ужинать. Всегда ждали главу семейства. Все вроде как обычно. Но нет! Никто не крутился под ногами, не поскуливал, выпрашивая лакомство. Денис вспомнил, как потешно собака просила пить, если ее посудина для воды была пуста. Она брала чашку и несла в гостиную, и бросала ее на пол, не застеленный паласом, чтобы позвончее было, а если никто не реагировал, то бросала снова.

Денис не заплакал, сдержался, стыдно в присутствии отца. Вон он какой сильный, сел читать газету, словно ничего и не произошло. Отец часто говорил:

– Мужчины не плачут! Мужчины, Диня, огорчаются.

Денис был огорчен, очень огорчен! И ему хотелось не просто плакать, а выть, истошно, громко, надрывно выть. Он потерял друга! С шести лет каждый день Дона была рядом. Она была с ним, когда он спал, и когда он делал уроки, она сворачивалась в клубок под ногами. Она не отходила от него, когда он болел, и не ложилась спать, пока он температурил, а садилась напротив и неотрывно смотрела на него. Она крутилась вокруг, когда Диня первый раз привел домой девушку, и когда они закрылись и целовались в его комнате, Дона громко лаяла и царапалась в дверь, а когда он впустил ее, то она стала лаять на девушку. Денис рассмеялся тогда:

– Ревнует.

А девушка испугалась и поджала ноги, а когда Дона запрыгнула на диван, девушка пнула ее. Не больно, нет, слегка пнула своей изящной ножкой, затянутой в капрон. И Диня больше не приводил эту девочку домой, и к ней не ходил, и вообще больше с ней не встречался. И вот теперь нет друга, нет любимой собаки.

– Да ладно тебе, Диня, купишь себе новую, – сказал друг Никита.

Диня ничего ему не ответил, но предательские слезы снова подступили близко, близко.

Так прошла неделя. Денис ни разу не плакал. И вот однажды вечером накал внутри был такой сильный, что мальчишке казалось, что его сейчас разорвет. Он вышел в кухню, подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Мысли бежали быстро-быстро, обгоняя друг друга. Одна кричала: «Ты мужик, нефиг реветь, не позорься». Другая мысль была картинкой, была воспоминанием, и оно было про собаку. Денис стал тихонько постукивать лбом по стеклу, как бы желая выбить эти мысли.

Осторожно зашла мать, тихо подошла сзади и обняла своего вмиг повзрослевшего сына:

– Прости, мой хороший, что я водрузила на тебя эту тяжелую миссию. Если бы я только знала. Ведь ты поехал ее лечить…а оно вон как вышло. Ты у меня уже совсем взрослый.

Мать крепко прижала к себе своего взрослого-невзрослого сына.

– Поплачь, – сказала она.

Денис, как когда-то давно, как малыш обнял мать и разрыдался горячими, солеными слезами. Слезами очищения. В этот момент в кухню зашел отец, он все понял. Отец обнял их двоих в свои могучие объятия. Они оба поместились внутри него, вбежал Степка. Он интуитивно почувствовал, что сейчас не надо орать и не надо ничего спрашивать. Он влез в самую серединку, обнял Диню и сказал:

– Не плачь, она мне сегодня приснилась. Она там границу охраняет!

Утро с сюрпризом

Рано утром Борька выскочил за сигаретами. Вчера засиделись с братом Витькой допоздна, обсуждали матч, ругались, матерились, чуть не подрались, ну и выкурили почти две пачки. Утром сигаретка под кофе – традиция, а ни одной не оказалось.

Пробегая мимо первого бутика, который был еще закрыт, Борис увидел щенка, лежащего в странном положении среди кучи раскисшего картона и пустых баклажек. Был он облезлый, грязный, совсем маленький, может пару месяцев от роду. Сначала Борька проскочил мимо, но в груди что-то ухнуло и покатилось вниз, и парень вернулся.

Он наклонился и потрогал щеночка: тепленький, но не шевелится. Боря аккуратно перевернул его брюшком кверху и приложил пальцы к сердечку. Тельце песика было абсолютно бездыханным, а сердечко очень слабо, но билось.

«Жив, – обрадовался Боря, – что же делать»?

Собственное сердце участило свой ритм, Борька оглянулся по сторонам: ни одной живой души. Оно и понятно, на часах всего полвосьмого утра. Вдруг Борис вспомнил, как на уроке по технике безопасности, когда учился на права, один из курсантов задал преподавателю вопрос: «А что делать, если беда все-таки случилась. Как оказать первую помощь»?

И наставник показал в том числе, как делать массаж сердца. Но то было для человека, а это собака, тем более малюсенький щенок.

«Да какая разница»! – решил Борис, и двумя пальцами, потому что грудная клетка песика была крошечной, он стал делать ритмичные надавливающие движения. Тело малыша было дряблым и податливым.

«Неужели умер? Нет, не может быть»! – и Боря продолжал реанимацию.

Сердце парня разогналось до неимоверного количества ударов в минуту, но щенок никак не реагировал. Борю охватило отчаянье. В этот момент из-за угла, слегка пошатываясь, вышла неряшливо одетая лохматая женщина. Оглушительно высморкавшись, она уставилась на Борю.

– Мать, щенок умирает, что делать? – безысходно крикнул Борис, увидев ее.

Она равнодушно глянула на открывшуюся ее взору картину, прошамкала беззубым ртом:

– У нас вчера Алешка хромой помер, человек вроде как, и то ничего, на кладбище уж снесли, помянули, а ты говоришь щенок, – и отправилась по своим делам.

Пройдя шагов десять, оглянулась и добавила:

– В рот ему дуй, дурья твоя башка, да на сердце жми! И откуда вы такие безмозглые беретесь, – продолжая бубнить уже о чем-то своем, поковыляла к следующей лавке.

Как Боря мог забыть! В промежутках между надавливанием на сердце дуют воздух рот в рот. И он вспомнил еще одну историю, очень давнюю. Однажды он видел, как девушке на остановке стало плохо. Она упала, изо рта пошла пена, все сгрудились вокруг нее. Никто не знал, что предпринять, и только один парень не растерялся и стал делать массаж, но когда очередь дошла до дыхания рот в рот, он смутился, кто-то дал ему платок, парень использовал его…не спасли тогда девушку.

Боря роста немаленького, метр девяносто три, и комплекции соответствующей. Поднимать щенка чтобы дунуть ему в рот не решился. А вдруг повреждения у него какие-то, и сломает он его? Сидя на корточках, Боря не мог склониться так низко, чтобы дунуть щенку в рот. Тогда Борис лег прямо на асфальт и ритмично выдохнул в нос собачке три раза. И снова массаж, и снова дунул. Накал чувств был такой высокий, что Борька стал кричать:

– Давай, давай, оживай, мать твою. Барбосик, Пиратка, Шарик, как там тебя! Давай, псина, прошу тебя!

Вынырнувшая из-за угла целующаяся на ходу парочка влюбленных в ужасе шарахнулась в сторону. Парень схватил девчонку за руку и прибавил шаг.

– Дима, – девчонка выдернула руку, – погоди, вдруг ему плохо?

–Да какой там плохо? Алкаш-наркоман. Не дошел до магазина, рухнул с похмелюги. Пошли быстро, – и он снова попытался взять девушку за руку.

– Нет, Дима, он одет хорошо. Кроссовки, я заметила, только вчера на сайте их смотрела. Двадцать тысяч стоят!

– Алена, зачем смотришь такое, ты дура что ли? Двадцать штук за штиблеты?

Но Алена, не слушая Диму, уже возвращалась к странному парню в дорогущих кроссовках, лежащему на земле около магазина.

– Вам плохо? – спросила девушка, приблизившись к Боре.

Боря поднял голову:

– Вода есть? – спросил он.

Алена трясущимися руками вытащила початую бутылочку из сумки и протянула парню. Тут только она заметила, что рядом лежит бездыханное тельце щеночка, а парень берет в рот его маленькую мордочку. «Делает дыхание рот в рот», – обомлела Алена.

Подоспел Дима, рванул подругу.

– Отстань, тут щеночек, – крикнула она и снова обратилась к Боре, – что с ним?

Боря не отвечал на вопросы, ему было не до того. Он быстро открыл бутылку воды и брызнул на головку собачки, щенок шевельнулся, показав розовенький язычок, слизал всю воду, попавшую ему на мордочку. Пришел в себя, осторожно перевернулся, Боря ему помог.

– Пошли я тебе сказал, чего засмотрелась на какую-то дохлую псину? – негодовал Дмитрий, – ты мне надоела со своими дворняжками бесконечными. Доктор Айболит хренов.

Но Алена перестала его замечать, она присела рядом с все еще лежащим на земле Борей и смотрела на щеночка, который уже пытался подняться! Когда Боря понял, что все кости у его питомца целы, он встал и взял его на руки, примостив под курткой.

– Я знаю хорошего ветеринара, поехали к ней. Вдруг у малыша есть какие-то внутренние повреждения? Почему ему было плохо? – затараторила Алена.

Боря согласно кивнул, и они оба быстрым шагом направились к дороге. Дима остался стоять у магазина:

– Алена, мать твою, ты куда? Опять за свое! Да пошла к черту. Задолбала!

Но Алена, не обращая внимания на Диму, сюсюкая маленькое чудо, уже садилась в остановившуюся машину. Борис, нежно прижимая к себе мокрый, трясущийся живой комочек, садился следом за девушкой.

Подарок

Инга бежала домой, не разбирая дороги, сын Данилка еле поспевал за ней.

– Мама, я устал. Давай отдохнем!

– Сынок, некогда нам с тобой отдыхать. Дел очень много! Ты же знаешь, день рождения у меня! Готовить надо, вечером гости придут, а ничего нет еще, только продукты на столе свалены, даже разложить некогда было.