***
Два с половиной часа «в засаде» за парковой скамейкой Следователь выдержал с трудом. Мерзли пальцы, болела спина, безумно хотелось спать. Лучше бы трупы-допросы-аресты-забегаловки… Только Рычард был бодр, ловил прятавшегося в траве зубного человечка, отпускал, ловил, отпускал…
– Ну и что за ерунду ты там нес про магию? – не выдержал Помощник. – Это же банальнейший гипноз!
– Технически да… Но ты попробуй ввести человека в транс и сказать ему «умри». Как думаешь, получится? А потом вытащи у него все кости так, чтобы не осталось разрезов. Например, через пупок.
– Пупок! – встрепенулся Помощник. – Так вот как они кровь…
Повисла неловкая пауза, во время которой сэр Рычард в миллионный раз думал о человеческом идиотизме, а Следователь…
– А правда, как?
– Понятия не имею, – дернул ухом пес.
– Неужели тебе совсем не интересно? – возмутился Помощник. – Выходит, дело еще не раскрыто!
– Люблю, когда в сказках остаются загадки. Иначе что в них сказочного?
Следователь посмотрел в хитрющие черные глаза Рычарда и понял, что тот соврал. Он знал все. Но не хотел портить сказку.
Неподалеку взорвался фонарь. Патрульный, осматривающий парк, едва успел отскочить от фонтана осколков. И откуда их столько от маленького фонаря? Стекло засыпало все вокруг – дорожку, скамейки, кусты. Патрульный, по щиколотку в искрах, уставился на невесть откуда взявшегося лисенка.
– Ловите! – тоненьким голосом выкрикнул кто-то из тьмы.
А потом реальность превратилась в шумный ком. Мелькали хвосты, разорванные тушки мышей шмякались на асфальт, подтекая темными лужицами, среди криков полицейских на пределах слышимости звучал жутковатый рык – Следователь чувствовал его как вибрацию в голове, а не как звук, это мешало ему сосредоточиться и действовать. Он бестолково бегал вокруг клубка с лапками, наталкивался на людей с ящиками и что-то кричал – больше для поднятия боевого духа, чем для пользы дела. Помощник размахивал тяжелой веткой, отгоняя сверкающих глазами лис от обморочного патрульного.
В этом бедламе только Мышиный Король сохранял ясность мысли и ровное сердцебиение, потому что наблюдал за происходящим издали, сидя на дереве с биноклем в ожидании момента, когда его появление на поле боя могло бы стать решающим. Он бы с удовольствием досидел здесь до конца, а потом тихонько смылся, но Лис не простила бы такой трусости. Она же крутилась в самом центре свалки и теряла один клок шерсти за другим в безуспешных атаках на здоровенного черного лабрадора.
– Вот о ком она говорила, – пробормотал Король, а големчик согласно покивал, устраиваясь поудобнее на ветке. – А ты здесь откуда?
Человечек неопределенно махнул ручкой в сторону. Ветка начала трещать под его весом.
– Да не может быть! – возмутился Король, пытаясь увернуться от тянущихся к нему рук огромного голема.
***
В бледном рассветном мареве лежащие на асфальте тела выглядели потрясающе живописно. Лис залюбовалась ненадолго, но быстро вспомнила, что ее вроде как арестовывают. Двое полицейских помогли ей подняться.
– Я из-за тебя со счета сбилась, – с укором покосилась она на довольного пса. – Кто все-таки победил в игре?
Рычард расхохотался и встал на задние лапы.
– Оборотень! – завопил кто-то из полицейских.
– Не надо меня оскорблять, я чистокровный служебный пес, а не какой-то там покусанный человечишка, – сказал тот, кто только что был черным лабрадором.
Лис почувствовала, как мурашки постепенно разбегаются в сторону, услышала топот их лапок, увидела бегущие по асфальту точки. Страх сменился чувством стыда.
«Дура, – сказала она себе. – Какой надо быть глупой, чтобы не догадаться. Вот почему он все знал. Я сама предоставила ему отличного шпиона».
Архитектор хищно улыбнулся, достал из кармана платок, вытер окровавленное лицо.
– Ну что, коллеги, упаковывайте тушки в ящики.
Вернувшийся к нормальным размерам големчик прыгнул с плеча Следователя в нагрудный карман Рычарда. Полицейские неуверенно тыкали стволами пистолетов трупики мышей, затаскивали в машины спящих лис.
– Почему ты убил всех мышей и не тронул лис? – спросил Следователь, дрожащей рукой пытаясь вытащить из пачки сигарету.
– Грызуны противные, заразу разносят, да и туповаты. А представителей семейства собачьих я никогда не буду обижать. Это ведь человеческая привычка – убивать себе подобных.
Следователь закурил и проводил взглядом машину, в которой сидел Король.
– А ты не заразился ли множеством человеческих привычек?
– Может быть, – усмехнулся Небесный. – Но я и кое-что полезное от вас перенял. Научился варить кофе, играть на рояле, строить здания, считать логарифмы… и сочувствовать, как ни странно. И сейчас я сочувствую этим незадачливым убийцам. Они ведь просто заигрались. Но зато было весело, давно я так не развлекался.
– Маньяки-люди куда лучше. И ловить их интересно, и посадить есть за что. Как я буду отчет писать?
– Никак. Тебя отправят лечиться, если ты скажешь, что поймал психотропных оборотней. А потом в отставку.
– Нет доказательств правдоподобия – нет дела. Я отпущу их, если буду уверен, что подобное не повторится. Официальная версия – убийца не найден. Согласен?
Рычард довольно улыбнулся, махнул на прощание лапой и впитался в кирпичную стену ближайшего дома.
***
Небесный посторонился, пропуская гостей в холл. Причесанный и чистенький, он выглядел вовсе не так устрашающе, как прошлой ночью. Милый интеллигентный дядька… только собака. Офелия настороженно осмотрела чужаков и даже попыталась обнюхать их глазами.
– Надо ей носы вырастить, – посоветовал Помощник.
– Сопящего дерева мне только не хватало, – проворчал сидящий на нижней ступеньке лестницы Король. – Носы в оконных рамах есть.
Он с видимым трудом и слышимым хрустом поднялся на ноги – давал о себе знать полет с дерева в центр «засады», это голем с непривычки не рассчитал силы.
– Я обещал показать… кхем, улики.
– Нет-нет, сначала библиотека и балкончики, – возразил Архитектор и потянул Следователя за рукав. – Не зря же я старался? Наверх, пожалуйста.
В библиотеке было темно и душно, только стол освещался красными лампами. На нем ровными рядками лежали на подушечках несколько десятков крупных яиц.
– Что это? – прошептал детектив.
– Новое поколение, – так же тихо ответил Король и постучал пальцем по одному из яиц.
Оно закачалось и треснуло. Кусочек скорлупы откололся, из дырочки показалась крохотная лапка. Существо расковыряло коготками дырку побольше и, выбравшись из яйца, встряхнулось.
– Который час? – спросила новорожденная мышь.
– Почти одиннадцать, – машинально ответил застывший от восхищения Помощник.
– Опоздала к началу сериала! – Мышка спрыгнула со стола и убежала.
– Ничего себе… А у вас есть мыши, которые размножаются делением?
– Работаю над этим, – важно кивнул Король. – Идем дальше.
***
Лис не знала, что по дому бродят полицейские. Она спала, нежно обняв ломик. Ей снилось, что она ест внутренности Рычарда под «Прощальную симфонию» Йозефа Гайдна.
***
При виде холодильника, заставленного бутылками с кровью, Помощника едва не стошнило. Небесный Архитектор отечески похлопал его по плечу и спросил:
– Как же тебя, впечатлительного такого, в полицию занесло?
– Так мама хотела…
Следователь тем временем развязывал один из сваленных в кучу в углу кладовки мешок. Нетрудно было догадаться, что внутри…
– Через пупок? Вы что, серьезно? – подозрительно покосился он на Короля, вытаскивая из мешка чью-то лопатку.
Тот лишь зловеще ухмыльнулся:
– Магия.
Эпилог.
Лис и Король, угрюмо переглядываясь, сидели за столом. Небесный суетился у плиты в невидимых облаках запаха свежесваренного кофе.
– Человек из костей, без плоти и крови, ходит как надо – складываясь и раскладываясь, – продекламировал Архитектор.
Големчик радостно скрипнул челюстью и, изобразив что-то вроде поклона, полез в сахарницу.
– Я тоже очень люблю дадаизм. Но не настолько фанатично, чтобы из-за него мусорить на улицах города такими вот художественными трупами. Еще одна такая игра, и я перегрызу вам глотки, ясно?
– Сразу видно, потомственная служебная собака, – проворчала Лис. – Ты ни капельки не изменился, Рычард. Если бы ты не был полицейским, из тебя бы получился великолепный убийца.
– Одно другому не мешает…
Собак кровожадно улыбнулся и поставил перед грустным Королем кружку.
– Кофе по эксклюзивному рецепту. С молоком и слезами раскаянья. Последний ингредиент добавьте сами.
Эпилог 2. Первый день зимы
но однажды он закатил глаза,
так, что они переливались павлиньими перьями,
упал, вытянулся в длину
и раскололся надвое.
из его нутра выпрыгнуло войско лягушек.
они устремились вверх по следующей,
лучшей лестнице
и громко квакая, возвещали о хорошей погоде.
Мэри закрыла потрепанную книжку, выбралась из кресла, потянулась и, взяв со столика бинокль, вышла на балкон. Сквозь первый вялый снегопад ярко сияли окна резиденции Короля.
У счастливого конца истекал срок годности.
Пока конец.
Адаптация божественного сценария
Траур воронов, выкаймленный под окна,
небо, в бурю крашеное,—
все было так подобрано и подогнано,
что волей-неволей ждалось страшное.
В. Маяковский – «Чудовищные похороны»
Интродукция: будильник Бога
Ровно в одиннадцать вечера проревела сирена будильника. Бог, что характерно, не спал – он вообще никогда не спал. А как бы он иначе присматривал за миром? Бог дожевал соленый крекер, вытер ладошки о штаны и подошел к допотопному ЭВМ, занимавшему четыре пятых площади кабинета. Он занес палец над кнопкой – самой обыкновенной, черной, а не красной, как это обычно бывает в человеческих историях, – и посмотрел на таймер.
11.01. График – это святое.
Перепрограммированные вулканы всего мира дружно плюнули в небо пеплом, яростью и вонючим дымом.
Занимайте места в зрительном зале.
Акт I: Первыми умирают астматики
Лавы не было. Просто громыхнуло, разнеслось по всей планете эхом, и небо в той части мира, где был день, стало черным. А там, где была ночь, никто ничего не заметил. Поначалу. Пока не начали люди задыхаться во сне, пока не стали валиться наземь, кашляя и истекая пеной изо рта, бродячие собаки, пока…
Рудольф проснулся от доносящихся сверху хрипов. Привычных, в какой-то мере, – приступы астмы у сына всегда случались внезапно, будто их провоцировал воздух. Взбежав по лестнице, Рудольф распахнул дверь в комнату ребенка и сразу же угодил лицом в черное облако. Не успев еще сообразить, что происходит, он прикрыл рот и нос ладонью и свободной рукой схватил бьющегося в судорогах сына. Искать ингалятор не было времени, но в ванной в аптечке лежал запасной.
Черное теперь было везде – лезло в открытые окна, вот вам и свежий воздух, блаженная прохлада после дневной жары…
До ванной шесть секунд… Но нет, не успел, осталось только бережно положить на пол труп и накрыть ему полотенцем лицо, чтобы не видеть этих ужасных выпученных глаз с прожилками лопнувших сосудов и распухшего языка, личинкой-переростком торчащего из открытого рта.
Бог вывалился из своего уютного непространства в центре Парижа. Ему очень хотелось полюбоваться Елисейскими полями, засыпанными пеплом. Было еще немало мест, на которые не помешало бы взглянуть, но он выбрал именно это. Ничего, впереди еще много концов света и много возможностей поэстетствовать, глядя на заваленные трупами площади, горящие дома и прочие приятности апокалипсиса.
Трупов, к слову, в это время суток было мало. Люди тихо умирали в своих постелях или прятались по ванным и кухням, обматывая лица мокрыми тряпками. Горели фонари и подсветки фасадов зданий, кружились в трехчетвертном ритме в воздухе хлопья пепла, падали с деревьев мертвые птицы – ночь была прекрасна настолько, что Бог и сам бы с удовольствием в такую умер. Но не судьба…
Он улыбнулся, поправил респиратор и, засунув руки поглубже в карманы потертой куртки, побрел в сторону площади Согласия.
Утром Рудольф рискнул выйти на улицу, чтобы узнать у кого-нибудь, что происходит. Положив в рюкзак три бутылки воды, надев респиратор и старые летные очки, он нырнул в плотное серое марево. У мусорных баков во дворе бесформенной грудой лежал мертвый бомж, красиво припорошенный пеплом. Медленно тлела, седея, трава на газонах, и в тяжелой тишине призрачные фигуры людей двигались сквозь дым.
Рудольф не мог больше оставаться дома наедине с трупом пятилетнего сына, но что влекло на улицу остальных, он не понимал – куда безопаснее было бы отсиживаться в зданиях, наглухо закрыв все окна и двери и включив кондиционеры.
Но глупость человеческая неизмерима. Небольшими группками брели дымные зомби в сторону ближайшей неотложки, надеясь, вероятно, получить волшебные пилюли, которые позволили бы им некоторое время вовсе не дышать.
– Я с трудом поборол желание спрятаться под кроватью, – глухо пробурчал респиратор справа.
Обернувшись, Рудольф увидел мальчика лет двенадцати в старой мотоциклетной куртке не по размеру.
– Что же тебе помешало? – поддержал беседу Рудольф, и его собственной голос шмелем прогудел в ушах, не имея возможности выбраться из-под маски.
– А у меня нет кровати, – пожал плечами мальчик. – Я же все равно никогда не сплю.
С приглушенным «пуф», словно матрацы, вокруг падали люди, вяло сучили ногами и умирали, похрипывая в респираторы. Перешагивая через тела, шел Бог следом за живыми, и Рудольф плелся за ним, не понимая, какой смысл вообще куда-то идти, если вот-вот разорвется нещадно саднящее горло, если умрет он, как сын, только никто не увидит за грязными стеклами очков его выпученных глаз.
– Иди, иди, – обернулся Бог. – Не знаю, куда мы придем, но там точно не будет хуже, чем здесь.
– Неужели весь мир?..
Мальчишка расхохотался, поглощенный фильтрами смех проквакал нелепо, и от этого звука вздрогнул Рудольф, как от выстрела.
Пуф – свалилась совсем рядом женщина. Покрытое коркой пепла лицо, защищенное лишь марлевой повязкой, повернулось в сторону Бога, и тот довольно сощурился.
– А у меня ночью сын умер, – сказал вдруг Рудольф. – У него была астма.
– Слабые всегда умирают первыми, – изрек Бог и легонько пнул лежащее поперек дороги тело.
В приемном покое не было не только медперсонала, но и мебели. Все, на чем можно было сидеть и лежать, растащили по палатам, чтобы разместить плюющихся черной слизью пострадавших. Остались только вентиляторы на потолке, их широкие лопасти простирались над головами потенциальных мертвецов ангельскими крыльями, но никто их не видел.
Воистину, неизмерима… Спасение прямо над вами, протяните руки, возьмите его, одно на всех, и пусть каждому достанется по кубосантиметру свежего воздуха.
Интермедия: четыре стены
Куда ни глянь – повсюду резиновые хоботы противогазов. Рудольф попытался протереть закопченные очки грязным рукавом, но мир вокруг не стал от этого менее мутным. Люди сидели на полу, расстелив одеяла и куртки. Если кто-то прислонялся к некогда белым стенам, в черноте оставались округлые очертания плеч и четкие росчерки складок одежды.
Все молчали, но тишине не было места в новом дымном мире. Казалось, сама вселенная сопела и кашляла сквозь забитые фильтры.
Послюнявив палец, Рудольф разглядел-таки сквозь грязь бледную кожу и несказанно обрадовался – вот что-то человеческое. Со всех сторон по-прежнему пялились очки и маски, и только мальчишка в мотоциклетной куртке осмелился снять респиратор. Спокойно обводил он взглядом черные стены и черных людей, а черный Рудольф украдкой выводил в слое сажи на полу слюнявым пальцем: «Сегодня я встретил Бога. Он маленький и тощий».
Акт I:. …ex machina
Бог давно зарекся помогать людям. Пусть он и создал их слабыми и глупыми, он верил в их способность находить выходы из сложных ситуаций. Несмотря на то, что опыт раз за разом показывал обратное. Сейчас разочарование Бога росло соразмерно апатии окружающих. Точно так же люди могли бы сидеть и ждать смерти в своих домах, но они почему-то решили, что в компании веселее. Только хрипы и «пуф», и никакого движения.
«Есть хорошие люди, – думал Бог, – а есть плохие. Но наступает момент, когда все они становятся никакими. У них не остается ни эмоций, ни лиц. Нужно будет доработать инстинкт самосохранения».
Бог скучал и смотрел на потолок. Рудольф откупорил вторую бутылку воды и протянул ее мальчику.
Бог скучал и смотрел на потолок. Выразительно так смотрел, с намеком…
На полу в позе эмбриона умирал старик.
В голову Рудольфа медленно вползала мысль.
– И как же я сразу не…
Одним рывком дотянулся он до выключателя, подняв облако черной пыли. Бог закашлялся, сплюнул под ноги и размазал по полу плевок носком стоптанного кроссовка.
«Как я удачно выбрал, с кем заговорить… Вот мой печальный Ной в летных очках».
Разгонялись лопасти, крошечные вихри кружились под потолком, и ровный гул вентиляторов выводил людей из оцепенения. Бросив на пол респиратор, Бог отправился следом за Рудольфом, который уже несся к своему дому, каждым шагом вздымая тучи пепла.
Пару часов спустя тысячи вентиляторов гнали по городу спасительный ветер. Потоками воздуха уносило дым все дальше, но смерть оставалась – эта настырная смерть, которая никогда не уйдет, стоит лишь раз позволить ей нарушить привычный ход вещей. Рудольф плакал в ванной, проклиная собственную нерасторопность.
«Сколько нужно времени остальным жителям планеты, чтобы решить проблему? – размышлял Бог, наблюдая, как бездомная собака грызет ногу мертвеца. – Я дам им на это две недели, если не успеют – снова нажму на черную кнопку. И мне совсем-совсем не будет жалко».
Как не было жалко и тех, кто уже умер по божественной прихоти. Потому что график – это святое, а в красивой бело-золотой записной книжке концы света расписаны еще на семь тысяч лет вперед.
Вулканы все еще чихали черным, но сквозь дырявую завесу дыма уже можно было разглядеть закат.