«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том IV. «Вторая Польская кампания, или Роковой поход в Россию сугубо в фактах»

Свои же потери, ставший после бородинской «виктории» согласно рескрипту Александра I фельдмаршалом, Кутузов оценил, как и полагается победителю (их, как известно – «не судят!») и «слуге царю-батюшке», весьма скромно: в 300 убитых и раненых. В тоже время один из крупнейших исследователей той войны русский военный историк М. И. Богданович в своём труде приводит ведомость потерь русской армии, где значатся 1.200 человек (74 убитых, 428 раненых и 700 пропавших без вести). А по надписи на мраморной плите на стене Храма Христа Спасителя русские тогда потеряли убитыми и ранеными 1.183 человека.

За эту викторию Александр I щедро наградил свой командный состав. Кутузов получил золотую шпагу с алмазами и лавровым венком, Беннигсен – алмазные знаки орд. Св. Андрея Первозванного и 100 тыс. рублей, огромные по тем временам деньги. Десятки офицеров и генералов – награды и повышения в звании. Нижние чины, участники боя, получили по 5 рублей на человека.

В тоже время несогласованность на поле боя вызвала обострение давнего конфликта Кутузова и Беннигсена (который упрекал главнокомандующего за отказ в поддержке и отзыве с поля боя корпуса Дохтурова) и привела к удалению последнего из армии.

И последнее, насчет тарутинской «замятни».

Не исключено, что именно бой под Тарутино подтолкнул Наполеона к мысли о необходимости скорейшей ретирады из Москвы. Хотя на самом деле решение об отходе было уже принято императором, он ещё не был уверен, когда его следует начать. Зато теперь после «реприманда неожиданного» с его авангардом, отступление Великой армии в сторону Калуги началось на следующий день после боя.

Таким образом, Тарутинский бой стал знаковой вехой в ходе той войны: произошел переход стратегической инициативы в руки русских.

Основные силы Великой армии французского императора слишком далеко проникли вглубь Святой Руси, чтобы совершенно безболезненно из нее ретироваться.

Над его левым флангом на севере в районе Полоцка зависла армия генерала Витгенштейна: ее хоть и с трудом, но еще сдерживали корпуса маршалов Сен-Сира и Удино.

На правом фланге (вблизи границ российской империи в Белоруссии) обстановка тоже была не из лучших.

Там еще 7 (19) сентября к 3-й армии генерала Тормасова подошла наконец Дунайская армия адмирала Чичагова.

Получив численное превосходство над противником [более 60 тыс. чел. против 40-43-тысячного (?) на тот момент австрийского корпуса Шварценберга] русские пошли в наступление. Австрийский полководец предпочел во время ретироваться, переправился через Западный Буг и по левому берегу реки отступил к Бресту – к границам герцогства Варшавского. Преследуя его, Тормасов получил распоряжение от Александра I о соединении двух армий в одну (Южную) под командованием Чичагова и уехал в штаб-квартиру Главной армии Кутузова.

Несмотря на то, что из Петербурга Чичагову пришел новый план действий, предусматривавший наступление на Минск, он, заняв Брест 30 сентября (12 октября), в течение двух с лишним недель оставался на месте: войска отдыхали. Более того, посланные в рейд на территорию герцогства Варшавского корпуса генерал-лейтената Петра Кирилл. Эссена 3-го и генерал-майора Михаила Леонт. Булатова, потерпели 6 (18) октября поражение на территории Герцогства Варшавского у реки Бялка под местечком Бяла-Подляской от Шварценберга и Ренье/Рейнье.

Правда, по другим сведениям: они отразили все атаки противника и отошли под покровом темноты!? Вот как это принято описывать в отечественной литературе:

<<…После захвата 11 октября 1812 г. г. Брест-Литовска, адмирал Чичагов выслал к Бяле наблюдательный отряд из 30 казаков.

16 октября он получил донесение о том, что саксонцы заняли позицию перед местечком на правом берегу Бялки, в тот же день он приказал корпусу генерала Эссена атаковать неприятеля и послал для его поддержки корпус генерала Мих. Леонт. Булатова. В ночь с 17 на 18 октября Эссен расположился впереди Залесья, направив к мостам на реке Цна эскадрон Смоленского драгунского полка под командой майора Вас. Яковл. Филатова, который на рассвете 18 октября выбил из деревни Вокрженице два эскадрона саксонских улан, но был остановлен подошедшим подкреплением из 23-й кавалерийской бригады генерала Габленца.

Однако, прибывший гренадёрский батальон и два орудия 15-й роты конной артиллерии дали Филатову возможность оттеснить части Габленца за реку Бялку, где выстроился корпус Рейнье – 22-я пехотная дивизии генерала фон Функа на левом фланге позиции, 21-я пехотная дивизия генерала фон Лекока у переправы через Бялку. Генерал Эссен намеревался отбросить вражеских стрелков от переправы и перейти через Бялку, чтобы соединиться с войсками генерала Булатова, но в этот момент к левому флангу саксонцев подошла дивизия генерала фон Бианки из Австрийского корпуса князя Шварценберга, после чего подполковник граф Байлье фон Латур во главе 2-го батальона пехотного полка Эстерхази и двух рот саксонской лёгкой пехоты выдвинулся к правому флангу русской позиции по дороге, ведущей через болото, перешёл реку, захватил одно батарейное орудие, но был оттеснён русской пехотой в лес. Тем временем, два батальона лёгкой пехоты и два батальона саксонских гренадёр атаковали левое крыло русской позиции и переправили стрелков вброд по обеим сторонам плотины.

Ок. 15 часов дня генерал Бианки с бригадой князя Лихтенштейна и приданной ей батареей переправился через Бялку. Затем прошёл через лес и на полпути к деревне Вокрженице наткнулся на полк казаков, позади которых стояли драгуны и артиллерия. Бригада Лихтенштейна атаковала четырьмя колоннами и вынудила русскую кавалерию отступить в дефиле у реки Цна, где русские вновь оказали сопротивление. После упорного боя и артиллерийского обстрела русские разобрали мосты через реку Цна и отступили в полном порядке к деревне Залесье. Трижды останавливаясь, для отпора наседавшего противника, Эссен с боем отошёл на 7 вёрст.

Потери саксонцев составили 15 чел. убитыми и 182 ранеными. У русских – 126 чел. убитыми, 209 ранеными и до 200 пленными. Узнав о сражении при Бяле, Чичагов послал к Залесью корпус генерала Ланжерона, но неприятель отступил к Дрогичину и укрепился на правом берегу реки Буг при Скрисеве, где оставался до 28 октября…>>

Только 18 (30) октября Южная армия Чичагова наконец пошла по минскому тракту через Пружаны на Слоним, оставив в Бресте против австрийцев 27—30 тыс. Остен-Сакена. 20 октября (1 ноября) 24-тысячная армия Чичагова вошла в Слоним.

Примерно в эти же числа – 17—18 (29—30) октября – Шварценберг переправил свой XII-й корпус и подчиненный ему усиленный VII-й корпус генерала Ренье/Рейнье через Западный Буг возле Дрогичина и повел наступление в направлении Волковыск – Слоним. Причем, войска Ренье получили задачу выдвинуться к местечку Клещели против корпуса Остен-Сакена, который уже перешел в наступление.

Кроме того, тоненькую коммуникационную линию связывавшую ставку Наполеона в московском Кремле с Европой постоянно теребили-тормошили-перерезали летучие «армейско-партизанские» конные отряды русских.

…Впрочем, так называемая партизанская война против супостата – совершенно «особая песня» и затрагивать ее чревато непредвиденными последствиями, поскольку в ней полно «черных дыр и белых пятен» сугубо патетико-патриотическо-идеологического формата (прим. – Я.Н.) Это – лишнее: «каждому – свое»; сколько людей – столько и мнений…

Начавшаяся после занятия Наполеоном Москвы конно-«диверсионная» («партизанская») война серьёзно осложнила положение французов и их союзников. После поражения 18 октября авангарда Великой армии Мюрата под Тарутином «летучие» отряды русской армии начали действовать более дерзко. Особо отличались в окрестностях Москвы «партизанские» отряды из регулярной кавалерии и нерегулярной конницы А. Н. Сеславина, Д. В. Давыдова, А. С. Фигнера и, конечно, генерал-майора И. С. Дорохова.

11 октября его «партизанский» отряд внезапным нападением взял Верею – уездный городок Московской губернии на правом берегу р. Протвы к юго-востоку от Можайска. Еще 28 августа (9 сентября) она была занята польскими войсками, которые 31 августа (12 сентября) заменил батальон 85-го линейного полка из дивизии генерала Дессе I-го корпуса Даву. После приказа Наполеона о размещении корпусов по уездам, генерал Жюно направил из Можайска в Верею 1-й батальон 6-го вестфальского пехотного полка (ок. 400 чел.). Тот занял город и разместился на территории местного «кремля», подготовленного к обороне, чтобы служить коммуникационной линией для французских войск. Узнавший об этом от казаков партизанского отряда князя Вадбольского, 26 сентября (8 октября) отряд Дорохова (батальон 19-го егерского полка, Вильманстрандский и Полоцкий пехотные полки с 4 орудиями 3-й лёгкой роты, четыре эскадрона Елисаветградского гусарского полка, казачьи полки Комиссарова и Иловайского 11-го, четыре орудия 5-й конной роты: всего 4.5 тыс. чел.) получил приказ вернуть город и срыть укрепления. На рассвете 28 сентября (10 октября) Дорохов тремя колоннами атаковал Верею и после ожесточённого сопротивления вестфальцев штурмом взял город. Русские потеряли 50 чел. убитыми и ранеными, вестфальцы – ок. 200 чел. (в плен попали 14 офицеров и полковник). Кстати, спустя несколько лет прах боевого генерала Дорохова был захоронен по его завещанию именно в верейском Рождественском соборе, а через – в 1918 г. – он был осквернен «кумачевой сволочью», революционной солдатней.

Верея была удобной базой для «партизанских» действий, как на Смоленской, так и на Калужской дороге. Но ещё более тяжёлым для наполеновских солдат оказалось пассивное сопротивление русских крестьян, отказывавшихся поставлять силой или за деньги припасы для Великой армии.

Отсутствие нормального снабжения и падение дисциплины в войсках делали невозможным зимовку Наполеона в Москве. Поход на Санкт-Петербург, как уже говорилось, был отвергнут из-за приближающейся зимы, русской армии в тылу Великой армии и массового падежа лошадей. Предложения Наполеона о мире русский император проигнорировал. Оставался один выход – отступать к базам снабжения в Смоленске.

Причем, решено было отходить на Смоленск через Калугу, где находились крупные склады продовольствия и фуража, что позволило бы, по мнению Наполеона, в дальнейшем удержаться на рубеже рек Западная Двина – Днепр и уже оттуда начать новый поход в 1813 г. Кутузов предполагал, что Наполеон станет отступать, скорее всего, на юг или по Смоленской дороге. Юго-западное направление всё чаще фигурировало в показаниях пленных и дезертиров. Кутузов поставил под наблюдение все возможные пути отхода наполеоновской армии из Москвы.

Южный маршрут Наполеона на Смоленск через Калугу преграждала русская армия, стоявшая под селом Тарутино. Кутузов расположил войска именно в этом месте, для создания постоянной угрозы врагу с фланга и, тем самым, блокировать его дальнейшее продвижение. Считается, что стратегический замысел русского командывания был направлен понудить противника отступать по враждебной и опустошенной территории, истребляя его армию не столько боями, сколько лишением его снабжения.

19 октября Великая армия (ок. 110 тыс.?; есть и др. данные – Я.Н.) с огромным обозом стала покидать Москву по старой Калужской дороге. Боеспособных войск у французского императора было не более 70 тыс., причем, в подавляющем большинстве пехотинцев. Из-за нехватки лошадей артиллерийский парк Наполеона сократился, а крупные кавалерийские соединения и вовсе исчезли. В ходе ретирады его артиллеристы будут вынуждены бросать пушки из-за все возраставшего недостатка конской тяги. Тогда как кутузовская армия к 22 октября насчитывала 97 тыс. регулярных войск, 20 тыс. казаков, 622 орудия и более 10 тыс. ратников-ополченцев.

Понимая, что с ослабленной армией, перегруженной награбленным скарбом, прорываться через укреплённую позицию русских бесполезно, 20 октября Наполеон свернул в районе села Троицкого (современный Троицк) со Старо-Калужского тракта вправо на Новую Калужскую дорогу (современное Киевское шоссе), чтобы обойти расположение русской армии в Тарутино, выйти на Боровскую дорогу, пройти нетронутыми войной местами по Калужской губернии на юго-запад, двигаясь к Смоленску. Он намеревался, спокойно дойдя через Малоярославец и Калугу до Смоленска, перезимовать или в Смоленске, или в Вильне, и в дальнейшем продолжить войну с Россией.

Когда 21 октября передовые части авангарда Эжена де Богарнэ уже прибыли в село Фоминское (ныне Наро-Фоминск) на новой Калужской дороге, то в Москве ещё оставались подразделения наполеоновской армии.

…Кстати сказать, уже покинув Москву, остановившись на ночевку в селе Троицком, Наполеон отправил приказ, еще находящемуся в русской столице маршалу Мортье, окончательно оставить Москву и немедленно присоединиться со своим корпусом к армии, а перед выступлением взорвать Кремль. Это приказание было выполнено генералами Ленури и Бертезаном лишь частично, так как в суматохе внезапного выступления у Мортье не хватило времени как следует заняться этим делом. До основания была уничтожена лишь Водовзводная башня, сильно пострадали башни Никольская, 1-я Безымянная и Петровская, также кремлёвская стена и часть арсенала. От взрыва обгорела Грановитая палата…

«Партизанские» предводители Сеславин и Фигнер предложили командованию атаковать село Фоминское и запросили подкреплений. Силы противника они определяли примерно в 8 тыс. чел., причем, они были раскиданы на большом пространстве.

Кутузов, не зная о местонахождении основных сил Бонапарта, поручил атаку на Фоминское Дохтурову с его 6-м пехотным корпусом, дав в придачу 1-й кавалерийский корпус генерал-адъютанта Меллер-Закомельского. Тогда как Сеславину и Фигнеру было поручено наблюдать за противником.

Неожиданно Сеславин обнаружил движение большого количества войск неприятеля, причем, лично наблюдал французского императора и его свиту. Немедленно было доложено Дохтурову, который уже приготовился было атаковать Фоминское на рассвете 23 октября. Это своевременное сообщение спасло корпус Дохтурова от очень больших неприятностей в лице надвигавшихся на него от Москвы главных сил врага во главе с самим Наполеоном.

Выяснив, что основные силы Наполеона от Фоминского идут на Малоярославец, Дохтуров поспешил к нему, чтобы перекрыть путь на Калугу через новую Калужскую дорогу. В свою очередь, Наполеон, увидев на рассвете крупные части русских, ошибочно решил, что Кутузов со своей армией готовится дать здесь большое сражение и приостановил движение авангарда Богарне на Малоярославец, ограничившись отправкой туда лишь 13-й дивизии Дельзона.

Готовясь к подходу врага, жители Малоярославца успели разобрать мост через реку Лужу. Солдаты Дельзона, войдя в город по плотине, навели понтонный мост рядом с разрушенным. Лишь два батальона 13-й пехотной дивизии остались в городе. Наполеон с основными силами заночевал в Боровске.

Главные силы русской армии вечером 23 октября выступили из Тарутинского лагеря, чтобы перекрыть новую Калужскую дорогу. К Дохтурову были посланы казачьи полки, а 24 октября Кутузов направил на помощь Дохтурову еще и 7-й пехотный корпус генерала Н. Н. Раевского.

Утром 12 (24) октября Дохтуров приблизился к городу и, зная о немногочисленности противника, отправил в 5 часов утра в атаку 33-й егерский полк полковника А. И. Бистрома 2-го.

Так началось стратегически очень важное для дальнейшего хода Русской кампании Наполеона сражение под Малоярославцем (фр. Bataille de Maloyaroslavets) в 121 км юго-западнее Москвы. По крайней мере, так принято считать.

Егерям (примерно тысяче бойцов) удалось выбить неприятеля (500—600 солдат) на окраину города. С подходом к 11 часам утра основных сил IV-го Итальянского корпуса Богарне и самого Наполеона противник снова овладел Малоярославцем. Лично возглавивший одну из контратак французский дивизионный генерал Дельзон, командир 13-й дивизии, был убит. К полудню в Малоярославце сражались друг против друга 9 тыс. наполеоновских солдат (13-я и 14-я дивизии) и 9 тыс. русских.

К 14 часам противник ввел в бой 15-ю дивизию, а на помощь Дохтурову подоспел корпус Раевского. С обеих сторон постепенно подходили новые силы (предположительно до 24 тыс. с каждой стороны), и сражение приняло ожесточённый характер. Город представлял ценность, как плацдарм на правом берегу реки Лужи. Бой велся не за незначительный населённый пункт, но за обладание «этим» плацдармом, и, следовательно, за возможность для Великой армии продолжать движение.

С подходом в 16 часов дня главных сил русских Кутузов занял сильную позицию в 1—3 км южнее Малоярославца на высотах вдоль пути к Калуге. Считается, что к тому времени город уже не менее 8 раз переходил из рук в руки и к концу дня остался у неприятеля.

Артиллерийская перестрелка стихла только в темноте – к 22 часам. Русские войска окружали город полукольцом, перекрывая из него все пути. Артиллерийские батареи были выдвинуты к городу вдоль дорог.

Малоярославец сгорел почти полностью, на улицах города из-за пожаров погибло много раненых с обеих сторон.

13 (25 октября – по старому стилю) обе стороны готовились к продолжению сражения и изучали позиции друг друга. В результате Кутузов приказал отступить от города на 2,5 версты к югу, заняв подготовленную для обороны позицию. С нее было удобнее контролировать соседнюю дорогу на Медынь, где заметили неприятельские разъезды.

Рано утром 25 октября несколько полков Платова, посланные накануне вечером через реку Лужу, вихрем налетели на неприятельский бивак и захватили 11 пушек. Нападение было настолько внезапным, что проводивший рекогносцировку Наполеон со своей небольшой свитой чуть не попал к ним в плен. Его спасли мужество и сноровка свитских офицеров, успевших-таки защитить своего императора, а также то, что вороватых казачков-мародеров привлекла возможность грабежа императорского обоза.

Это так сказать, предельно компактный, «рапортный» вариант самого громкого «инцидента» с французским императором после того как он начал свой «маневр-ретираду» из первоперстольной русского монарха. «Развернутая» версия говорит о следующем!

«…На следующий день после сражения под Малоярославцем, в ночь на 25 октября шесть казачих полков и 20-й егерский полк под началом генерал-майора Алексея Вас. Иловайского 3-го переправились через реку Лужа и совершили набег на парк гвардейской артиллерии и обоз Великой Армии, стоявший у деревни Городни Малоярославецкого уезда Калужской губернии, расположенной на тракте из Малоярославца в Боровск, при его пересечении с речкой Городнянкой. Как раз в этот момент Наполеон под охраной всего лишь трёх взводов гвардейских голландских и польских улан проводил рекогносцировку местности; его сопровождали маршалы Бертье и Мюрат, генералы Коленкур, Рапп, Лористон, Мутон, Дюронель и Пак. Во время атаки казаков Бонапарт едва не попал в плен – казачья лавина промчалась всего в 25 метрах от него и врубилась в его конвой. Подоспевший вовремя маршал Бессьер во главе конных гренадёр гвардии отбил нападение. В ходе горячей схватки казаки захватили 11 орудий, знамя и множество трофеев. У французов был ранен ружейной пулей и пикой в грудь подполковник Ян-Лев-Ипполит Козетульский, предводитель легендарной атаки 3-го польского эскадрона на испанскую артиллерию (16 орудий) и пехоту в сражении при Сомосьерре – когда поляки, построенные в колонну по четыре, взяли удалым лобовым наскоком испанскую позицию через узкое горное ущелье. Под генералом Раппом оказалась ранена лошадь. По воспоминаниям шефа эскадрона 1-го польского гвардейского уланского полка Хлаповского: „Лошади наши были утомлены, а казаки теснили нас со всех сторон. Мы потеряли в этом деле около 20 человек, а голландцы более 100“. После боя при Городне французский император приказал доктору Ивану приготовить и предоставить ему сильнодействующий яд, который всегда носил с собой в походном нессесере…»

После этого полудраматического инцидента Наполеон открыл в Городне военный совет, на котором его приближенные высказывались о плане действий. Мнения собравшихся разделились, и тогда Наполеон отложил решение на следующий день, заявив, что завтра определит «что делать!?»

Под Малоярославцем Кутузов располагал более чем 90 тыс. солдат и 600 орудий, введя в бой лишь порядка 24 тыс. с 84 орудиями. Наполеон имел под рукой до 70 тыс. под ружьем, артиллерия в 360 орудий была значительно слабее русской, боезапаса хватало на одно большое сражение. Атаковать укреплённую позицию превосходящего силами противника без достаточной артиллерии и с конницей, значительно ослабленной из-за недостатка фуража, было бы самоубийственно.

Пока в наполеоновском стане «судили да рядили» 13 (25) октября на дороге в Медынь (Медынский уезд Калужской губернии), расположенный на реке Медынка в 62 километрах западнее Калуги, случилось громкое авангардное дело. По сути дела именно оно подтолкнуло французского императора к принятию однозначного стратегического решения. Здесь произошло сражение между авангардом V-го армейского корпуса князя Понятовского и казачьими отрядами полковников Григория Дмитриевича Иловайского 9-го и Василия Андреевича Быхалова 1-го.

При отступлении к Малоярославцу, Наполеон, намереваясь достичь Смоленска по не разорённой дороге через Медынь, Юхнов и Ельню, приказал Понятовскому провести рекогносцировку на Медынь и Юхнов. С этой целью еще 12 октября из Вереи выступил авангардный отряд (польские 4-й и 5-й полки конных егерей, 12-й уланский и 15-й пехотный полки; всего 1.2 тыс. чел. и 5 орудиями) под командой дивизионного генерала графа Лефевра-Денуэтта. В тот же день Платов выслал к Медыни бригаду полковника Иловайского, к которой должен был присоединиться полк Быхалова, возвратившийся из рейда к Колоцкому монастырю. Утром 13 октября поляки выступили из села Кременского на Медынь, потеснив казаков Быхалова, но в полуверсте от Медыни были внезапно атакованы из засады казаками Иловайского – 5-й полк конных егерей (ок. 200 сабель) был отброшен на собственную артиллерию, лишив её возможности вести огонь, казаки наскоком овладели всеми орудиями и повернули их против поляков.

Тем временем, на помощь кавалерии подошёл 15-й пехотный полк, который не стал строиться в каре и отразил казаков перекрёстным огнём двух сомкнутых батальонных колонн. Спустя два часа боя генерал Лефевр-Денуэтт дал приказ об отступлении к Кременскому, которое прошло в порядке, несмотря на артиллерийский огонь и попытки казаков атаковать с флангов. В бою при Медыни поляки потеряли 120 человек убитыми, в плен попали генерал командир 19-й бригады лёгкой кавалерии бригадный генерал граф Тадеуш Тышкевич и командир 4-го полка конных егерей шеф эскадрона Любовецкий, три офицера, военный врач и 70 нижних чинов, был потерян весь обоз и артиллерия.

Получалось, что путь на запад через Медынь для армии Наполеона уже не был безопасен. Кроме того, Кутузов, узнав о направлении движения Понятовского, приказал тут же начать перевод русской армии в ночь на 26 октября к Детчину, опасаясь быть обойденным по дороге Калуга – Медынь.

За ночь тяжких раздумий французский император, снова «надевший серую шинель столь любимых им гвардейских егерей» и превратившийся в «генерала Бонапарта» окончательно осознал, что «без нового Бородина ему в Калугу не пройти.» Он чувствовал, что время работает на русских, которые не спеша готовят его армии «новую Полтаву».

На следующий день (26 октября) «генерал Бонапарт» приказал отступать на север: на Боровск – Верею – Можайск. Только части корпуса Даву продолжали демонстрации против войск Милорадовича, оставленных на Новой Калужской дороге у Малоярославца. В ночь на 27 октября арьергард Великой армии покинул руины города, переправился на северный берег Лужи и присоединился к общему отступлению.

Получалось, что кровавые бои за Малоярославец оказались для Великой армии напрасными и лишь задержали ее ретираду. Из Можайска она возобновила движение к Смоленску той дорогой, по которой наступала на Москву.

Кутузов в своем рапорте царю бодро доложил об убыли всего лишь в 3 тыс. русских, однако в сводной ведомости армейских потерь указаны 6.665 человек (1.282 убитых, 3.130 раненых, остальные пропали без вести). Многие из пропавших без вести просто сгорели в городе. Известно, что большие потери понесли русские ополченцы, которые, однако, не учитывались нигде. В целом потери с русской стороны могли составить не менее 7 тыс. чел.

А вот количество пленных было незначительным с обеих сторон.

Историки до сих пор спорят о том, каковы могли быть действительные планы французского императора относительно маршрута отступления из «негостеприимной России» до малоярославецкого сражения: либо прямой ретирадой на зимние квартиры в Смоленске, но через Калугу; либо через ту же Калугу фланговым марш-маневром прорваться на Украину, чтобы там перезимовать и на следующий год уничтожить русскую армию; и наконец, что «поход на Малоярославец» якобы мог быть всего лишь попыткой «демонстрации» с целью отжать русских к Калужской дороге, где они крепко «окопаются» дабы не дасть супостату прорваться на благодатные «юга», а самому, тем временем оторваться от них по дороге к спасительному Смоленску.

В общем, сколько людей – столько и мнений…

Так или иначе, в боях за Малоярославец русскими была решена важнейшая стратегическая задача: план прорыва наполеоновских войск на Украину оказался сорван. Русская армия завладела инициативой, не допустила выхода противников в южные губернии и без большой битвы с участием всех наличных сил (а значит и весомых потерь) вынудила их к отступлению по уже разорённой ими же самими Старой Смоленской дороге, по которой они совсем недавно маршировали и гарцевали на Москву.

А это из-за нерешаемых проблем со снабжением привело Великую армию к фатальным последствиям, в том числе, к окончательному исчезновению как самостоятельная ударная сила, ее, некогда лучшей в Европе, кавалерии.

Наполеоновские войска понесли в том сражении не такие уж и большие потери [3.5—6 тыс., (данные разнятся), причем, в основном из IV-го Итальянского корпуса наполеоновского пасынка], но навязанный им маршрут «на выход» из России – Москва – Смоленск – будет планомерно и безостановочно сокращать ее численность по-чище любых «малоярославцев», в конце концов, превратив в «Великую Армию Теней». Поскольку дело было ещё до морозов, то именно голод станет главным врагом наполеоновских солдат. Ведь покидая Москву, из-за недостатка конной тяги (которая требовалась еще для вывоза больных и трофеев) они взяли с собой провиант только на 15 дней. Большая часть кавалерии по причине конского падежа все чаще спешивалась и топала из России уже «на своих двоих», а пушки вовсе бросали при первой возможности.

Ход войны теперь диктовала русская армия.

От Малоярославца Наполеона стал преследовать авангард русской армии под командованием генерала Милорадовича. Со всех сторон отступающего неприятеля атаковали казаки генерала Платова и летучие «конно-диверсионные» отряды, сильно затрудняя снабжение армии. Основные силы армии Кутузова двигалась южнее параллельно Наполеону.

Отступая из Москвы, Наполеон 27 октября вошел в Верею, пребывая в плохом настроении, он приказал сжечь небольшую усадьбу, расположенную поблизости: «Так как господа варвары считают полезным сжигать свои города, то надо им помочь». На следующий день он устроил смотр своим войскам и допросил русских пленных генерала Винценгероде и ротмистра Нарышкина, пообещав им через шесть недель быть в Петербурге.

В тот же день его Великая армия двинулась к Боровску, а 19 (31) октября она уже прибыла в Вязьму

Здесь Наполеон приказал 6-тысячному III-му корпусу маршала Нея пропустить растянувшиеся на дороге войска и сменить в арьергарде 13-тысячный I-й корпус маршала Даву. Из-за постоянных наскоков наседающих казаков, арьергарду пришлось двигаться в сомкнутых каре. 12-тысячный IV-й корпус генерала Эжена де Богарнэ, 3.5-тысячный V-й корпус генерала Понятовского, арьергардный I-й корпус Даву, 1-й и 3-й кавалерийские корпуса и конница, состоявшая при пехотных корпусах (3 тыс. всадников) – всего 37.500 чел., не успели пройти через Вязьму, когда в ночь на 22 октября (3 ноября) уже показался русский авангард Милорадовича (2-й пехотный корпус – 7 тыс. чел.; 4-й корпус – 7 тыс. чел.; 2-й и 4-й кавалерийские корпуса – 3.5 тыс. чел.). Вместе с приданной ему 26-й пехотной дивизией Паскевича (4 тыс. чел.) пятью казачьими полками Платова (3 тыс. чел.;) у него могло быть до 24.7-тыс. и 84 орудия.

Он выполнял приказ М. И. Кутузова «следовать по большой дороге за неприятелем и теснить его, сколько можно более, стремиться выиграть марш над неприятелем путем параллельного преследования». Причем, непосредственное фронтальное преследование неприятеля по Смоленской дороге вела лишь вышеупомянутая 26-я пехотная дивизия Паскевича совместно с казачьим отрядом Платова.

В помощь Милорадовичу Кутузов послал 1-й кавкорпус Уварова (менее 2 тыс.), однако из-за больших болот в тех местах он не смог соединиться с авангардом и участвовать в сражении, разгоревшемся под Вязьмой 22 октября (3 ноября).

Кроме того, основные силы русской армии во время этого сражения находились примерно в 8 км к югу от Вязьмы, в город не входили, а обошли его с юга и вышли на дорогу Вязьма – Ельня.

К утру 22 окт. (3 нояб.) создались благоприятные условия для нанесения удара по флангу и тылу I-го корпуса Даву. Русский авангард, видя расстройство в войсках противника, пропустил корпус Понятовского и стремительной атакой разрезал Итальянский корпус Богарне в районе села Максимова (в 13 км от Вязьмы), оседлав Смоленскую дорогу. Отрезанная часть солдат Богарне, бежала в беспорядке. А казаки Платова совместно с частью сил авангарда при поддержке артиллерийского огня выбили войска Даву из с. Федоровское. Неприятельский арьергард оказался зажатым с двух сторон. Отрезанный I-й корпус Даву оказался в критическом положении, впереди дорога была перерезана Милорадовичем, на хвост колонны насели казаки Платова и дивизия Паскевича.

Тогда ушедшие было вперед войска Понятовского и какая-то часть войск Богарне вернулись на помощь Даву. Объединенными усилиями они смогли оттеснить русский заслон с дороги. Соединение остатков корпуса Даву с остальными проходило под сильным фланговым ружейно-пушечным огнём, под постоянными атаками русских войск. Затем все наполеоновские части, включая понесшего самые большие потери Даву, смогли-таки отойти к высотам у Вязьмы. Здесь расположился корпус маршала Нея, и все четыре корпуса организовали оборону.