Полуэктов, или Ничего необычного

2

Будильник на телефоне звонил уже несколько минут. Сергей Сергеевич лежал и смотрел в потолок. Телефон хотелось разбить, но лень и желание еще поспать не давали этого сделать. На несколько минут он опять погрузился в приятную и тревожную дремоту. Ему начинало сниться какое-то большое пространство, засыпанное опавшими листьями, листья были всех цветов осени. Хотелось идти и ворошить листья. Кажется, он даже слышал их шорох под ногами.

Мысль о том, что он проспал, появилась, как всегда, внезапно и разрушила осеннюю идиллию. Полуэктов вскочил и машинально потянулся к телефону. На сборы, чтобы не опоздать и не завязнуть в безнадежных пробках, оставалось пятнадцать минут.

Полуэктов не любил утро. Утром надо было что-то обязательно делать. Больше всего он не любил «надо делать». Утром всегда не хватает времени: спешка, водные процедуры, успеть до пробок, найти, где припарковаться…

Сергей Сергеевич любил неспешность. Неспешность позволяла обдумывать действия и после этого их не делать. Когда-то он прочитал повесть Милана Кундеры «Неспешность». Повесть была не особенно интересной, но затронула в Полуэктове чувства, о которых он даже не подозревал. Неспешность для него стала синонимом настоящего. Но если настоящее больше относилось к совершенно нереальному и далекому будущему, то неспешность можно было создавать каждый день. Кроме утра.

Проскочить до пробок он не успел. Змея из стоящих машин гипнотизировала и не давала ни малейшего шанса на сопротивление. Пробка подобна жизни обычного среднестатистического человека. Начальный и конечный пункты заданы, свернуть некуда, рядом такие же, как ты, все зависит не от тебя, а от неведомых и беспощадных высших инстанций.

От нечего делать Сергей Сергеевич вспоминал события вчерашнего вечера. Если кому рассказать, то вряд ли кто поверит. Полуэктов и сам бы не поверил рассказу о разбитых керамических предметах искусства, вечере в компании местных знаменитостей. Больше всего нереальной казалась девушка Женя, с которой было до того легко, что она приближалась к идеалам неспешности. «Хорошо бы ей позвонить», – подумал он.

Пробка перестала двигаться вообще. Полуэктов заглушил двигатель и начал искать в телефоне вызовы от Жени. Он был почему-то уверен, что она вчера ему звонила. Но незнакомых вызовов не было. Сергей Сергеевич просмотрел даже СМС, но ничего не обнаружил.

– Как же ее найти, как же ее найти?.. – проговорил он вслух.

Фамилии Жени он не знал. Дом, где она вчера вышла, он помнил. Но ее ли это дом, он тоже не знал. Можно было позвонить Юлии, но не хотелось обращаться с дурацкими просьбами. Проблема пока казалась непреодолимой. Решено было отложить поиски телефона Жени до вечера.

Полуэктову нравилась его работа как место общения и зарабатывания денег. Однако процесс сидения в офисе и разговоров с начальниками и клиентами его несколько тяготил. Хотя кому нравятся разговоры с начальниками? Сергей Сергеевич боялся идиотизма, скрывающего подмену цели бесконечными средствами ухода от себя и от осознания, что все бессмысленно.

Офис конторы, в которой работал Полуэктов, находился в самом центре города, в старом здании конца девятнадцатого века. Дом выглядел не очень богато, но лепнина и всякие архитектурные излишества присутствовали. Постройки позапрошлого века кроме индивидуальной архитектуры обладают собственным характером и аурой. Полуэктову иногда казалось, что он какой-нибудь коллежский асессор, выходящий из квартиры на морозную улицу, где уже ждет извозчик, а от лошади идет пар.

Работа в офисе тем и хороша, что почти не имеет специфики. Вот, например, раньше для людей рабочих профессий важны были не только навыки работы с инструментами и агрегатами, но и физическая сила. Для офисного служащего главным орудием труда является компьютер. Если начальники не полные уроды, то на компьютере обязательно есть интернет без ограничений для социальных сетей и бесконечного просмотра новостных сайтов. Поэтому одним из главных условных рефлексов на приближение начальника стало умение быстро свернуть или закрыть все окна кроме наиважнейшего отчета, который вы упорно пишете уже третий день.

Если задуматься, то благодаря офисному планктону и существует мировой океан бюрократии с его штормами авральной работы, ураганами необходимых сегодня же отчетов и планов за предыдущие и последующие пять лет, легкими бризами послеобеденного чаепития и штилями августовских отпусков. Только работая в офисе современный человек эволюционирует как вид в современных условиях глобализации. И кто с этим не согласен, просто еще не нашел себе подходящее место в офисной биосфере.

День выдался напряженный, назначенные встречи переносились, в документы закрадывались досадные ошибки, телефон звонил постоянно, электронные письма приходили так часто, что проще было удалять их, чем отвечать. О Жене он вспомнил лишь один раз, когда второпях пил кофе в обеденный перерыв.

Полуэктову всегда нравилась в женщинах необычность или то, что он принимал за нее. В Жене ему нравилась непосредственность. Странная и немного сумасшедшая улыбка, словечки, которыми она по своей журналистской привычке награждала окружающих людей и предметы. Сергею Сергеевичу казалось, что он знает Женю уже очень-очень давно.

Кофе был дрянь. Полуэктов положительно относился к красивым вещам и хорошему кофе. И вообще, он пытался стремиться к гармонии, понимая, однако, ее недоступность. Поиски телефона Жени в данный момент были бесполезны, и он просто перестал об этом думать.

К вечеру все остальные мысли вытеснила одна – мысль о головной боли. Или менялась погода, или день выдался слишком суетный, но в шесть вечера он хотел лишь найти таблетку, а то голова грозила разорваться. Таблетки от головной боли в офисе не оказалось. Сергей Сергеевич сидел и тупо смотрел на свой вибрирующий телефон. Звонил кто-то неизвестный. Во всяком случае, номер не определился как существующий в контактах. Отвечать не хотелось, но звонил кто-то настырный.

– Да, – без особой охоты ответил Полуэктов.

– Привет, это Женя. Мне твой телефон Юлька дала.

– Привет, рад тебя слышать.

– Мне сегодня надо написать репортаж о работе политтехнологов. Я сейчас собираюсь ехать черт знает куда, и одной мне общаться с этими гнусными типами как-то неуютно. Не хочешь со мной?

– В смысле поехать?

– Ну не лететь же, конечно поехать. Ты на машине?

– Ну да.

– Я буду на углу Пушкинской и Крепостного через полчаса. Заберешь меня?

– Заберу, жди. Буду подъезжать, позвоню.

– Пока. Ты меня спас! – сказала Женя и отключила телефон.

Еще минуту назад Полуэктов думал только о таблетке от головной боли. И вот этот совершенно нелогичный звонок. Он ничего не понимал, но ему стало приятно.

Место, куда он приехал с Женей, напоминало психологический центр, куда от скуки лет десять назад ходил Полуэктов. Тогда знакомые психологи проводили различные тематические вечера, смотрели фильмы, обсуждали книги, просто болтали. Психологический центр размещался в муниципальной конторе, которая принадлежала отделу образования. Помещение бедненькое, но довольно уютное и, главное, в центре города. Основной целью посещения этого центра для Сергея Сергеевича было общение со студентками факультета психологии. Такое общение чуть не закончилось для Полуэктова женитьбой. Но это другая история.

В конторе политтехнологов собралось довольно много людей, несмотря на позднее время. Женя договорилась о встрече если не с самым главным, то точно с самым известным в этой области специалистом местного масштаба. Ей нужен был материал для журнала о подготовке к предстоящим выборам. Полуэктов и Женя прошли в самый конец небольшого коридора, в небольшую комнату с журнальным столиком и диваном буквой «г». По уверенной походке Жени было видно, что она здесь не в первый раз.

Политолога звали Петр Семенович Завадский. Это был флегматичный человек среднего возраста без особых примет. Он поздоровался с Женей и Полуэктовым. И сразу перешел к делу:

– У меня есть не более двадцати минут. Женечка, я думаю, мы успеем?

– Постараюсь, – ответила Женя с интонацией и видом делового и знающего человека., такой ее Полуэктов еще не видел.

Женя и Завадский обсуждали вопросы, которые она прислала ему заранее по электронной почте. Вопросы с уже готовыми ответами Завадского в распечатанном виде лежали перед ней. Они уточняли отдельные предложения и формулировки и совершенно не обращали внимания на Полуэктова, как будто его не существовало.

Сергей Сергеевич с интересом наблюдал за Женей. Она пыталась убедить Завадского внести небольшие правки в подготовленные им ответы. Он отказывался, но вяло. Чувствовалось, что его можно дожать. Женя была настойчива и удивительно логична. В ее словах, жестах, выражении лица чувствовалась сила, которая нравилась и одновременно пугала Полуэктова.

Согласование материала продлилось не более пятнадцати минут. Женя и Полуэктов вышли на оживленную улицу. Им особенно некуда было спешить, и они решили немного пройтись.

– Он действительно большой политтехнолог? – спросил Полуэктов.

– Мудак он полный, – невозмутимо сказала Женя и добавила: – Я его знаю уже года три, он совершенное ничтожество, но с грандиозными связями.

– Зачем тогда делать материал с ним?

– Ты думаешь, я сама выбираю, с кем делать материал? Он раскрученная фигура. А для медийного пространства раскрученная фигура сегодня это то, что раньше считалось талантом с гениальностью в придачу. Главное – стать известным, знать нужных людей, и дальше можно торговать собой оптом и в розницу.

– Тогда я тебе сочувствую.

– Не надо сочувствовать, давай лучше чего-нибудь съедим, – предложила Женя, заговорщически подмигнув Полуэктову, словно съесть она планировала Завадского вместе с его конторой.

– Давай, – улыбнулся Полуэктов.

Женя затащила Полуэктова в популярный японский ресторан. Полуэктов двойственно относился к японской еде. Всякие супы и салаты его не привлекали, а вот роллы, да еще с пивом, он любил.

Пока ожидали заказ, Полуэктов пытался шутить, но разговор все время возвращался на политические темы.

– Я полгода хочу сбежать из журнала. Ни денег, ни творческого роста. Еще эти выборы… Тя-го-мо-ти-на, – по слогам произнесла Женя.

– Мне всегда казалось, что твой журнал – респектабельное издание.

– Это в Москве респектабельное, а провинциальные выпуски – фигня полная. Ты наш региональный выпуск читаешь?

– Нет, конечно. Я вообще читаю только новости в интернете, – отвечал Полуэктов.

– Вот видишь, и тебе по барабану, и всем по барабану то, что мы делаем. К выборам сейчас идет совсем одна заказуха. Когда я разговариваю с кандидатами или просто вижу их, они напоминают солдат Урфина Джюса.

– Такие страшные?

– Нет. Такие безмозглые и целеустремленные, – с какой-то обидой или злостью сказала Женя.

– А по мене, это просто такой бизнес и ничего личного. Кто-то же должен этим заниматься: если есть спрос, то обязательно будет предложение.

– Предложение чего? – переспросила Женя.

– Ну, этих… политиков. То есть кандидатов. Тем более что с ними работают такие политтехнологи, как Завадский.

– Да ну его, этого Завадского!

– Он что, обидел тебя? Я вижу, ты к нему совсем неравнодушна, – попытался пошутить Полуэктов.

– Он меня обижает уже одним своим выражением лица, – невозмутимо ответила Женя и с хрустом разъединила бамбуковые палочки.

Принесли роллы. Женя начала жадно их поглощать. Существует расхожая поговорка: «Как человек ест, так он и работает». Полуэктову не нравилась такая трактовка, подходящая больше для крестьян на сенокосе. Однажды он придумал другой вариант: «Как человек ест, так он и занимается сексом». Для современного городского человека такая поговорка более подходящая. Полуэктов наблюдал за жующей Женей, и ему чертовски захотелось секса с ней. Фантазия у Полуэктова была богатая.

– У меня есть брат, революционер. Прости господи! – доев очередной ролл, сказала Женя.

– Вот это сюрприз! Ты не только с богемой дружишь, но и в революционном движении принимаешь участие.

– Какое там революционное движение? Мой брат Борис своей бурной деятельностью измучил родителей.

– А он старше тебя или младше? – спросил Полуэктов.

– Старше. На пять лет. У нас семья вообще-то большая. У меня еще и сестра есть. Иринка старше меня на два года, а я младшенькая и самая любимая. У брата слишком активная жизненная позиция. Он за правду, Россию и справедливость. Поэтому с ним жить невозможно.

– А чего плохого в том, что он за справедливость?

– Все дело не в идеалах, а в том, как ты к ним стремишься и что ты делаешь для этого с окружающими. Пока Боря учился в университете, он был и национал-большевиком, и коммунистом, и еще бог знает кем. Но самое главное, его борьба за справедливость – это, как мне кажется, лишь для того, чтобы не было скучно. Если Завадский умудряется заниматься интеллектуальной проституцией без мозгов, но за деньги, то Боря – все за идею, но от скуки. Лучше бы за деньги.

– Интересный у тебя братец.

– Да, обхохочешься до слез. Родителей жалко, им приходится его содержать и отмазывать от блюстителей общественного порядка. Он нигде не работает. В его жизни есть только митинги, листовки, собрания и молодые активистки.

– Неплохой набор.

– Знаешь, Борькина жизнь – это как жизнь богемы: голый зад с высокими идеалами.

– Но ты его любишь?

– Ну, брат все-таки… куда денешься. Он к нам с сестрой всегда хорошо относился. Когда были детьми, защищал. Я и в университет на журфак благодаря ему решила поступать. Борис раньше писал очень смешные стихи и пел их под гитару. Я и на гитаре научилась играть, чтобы быть как он.

– Да ты и на гитаре играешь?! Может, еще и поёшь? – с деланной веселостью спросил Полуэктов.

– Немного. Когда выпью.

– Надо срочно напиться. Я очень хочу тебя послушать.

– Не стоит. Пою я плохо. Вот Юлька поет как профессионал.

– Я заметил: у нее очень необычный и завораживающий голос. С таким голосом можно деньги зарабатывать, причем ничего делать не надо, только говорить, – сказал Полуэктов, и принялся уплетать свои роллы.

– Ей деньги не нужны. Она инопланетянка.

Полуэктов чуть не поперхнулся:

– В каком смысле?

– В обычном. Все, что для нас с тобой имеет значение и чего мы добиваемся, у нее есть. Ну, может, почти все.

– Такого не бывает, чтобы все было. Психология, понимаешь. Наверное, вы в университете проходили пирамиду Маслоу? Одна потребность удовлетворяется – другая возникает. И так до бесконечности, – с умным видом изрек Сергей Сергеевич.

– Ты меня неправильно понял. Потребности у нее имеются, но не от мира сего. Ты видел ее работы?

– Жуть полная.

– Я бы так не сказала. Скорее, они оригинальные. Она сама к ним с юмором относится. Юлька ищет настоящее. Она как будто из фильмов Вуди Алена.

– Если из фильмов Вуди Алена, то у нее должен быть личный психоаналитик.

– Что тут необычного? Она давно к психологу ходит. Я вот тоже хочу записаться, но все времени не хватает, – улыбнулась Женя.

– Ходить к психологу входит в моду. Если мне понадобится, то обращусь к тебе, – Полуэктов подмигнул Жене.

Роллы закончились. Принесли чай. Чай Полуэктов заказал самый дорогой и, как сказал официант, очень редкий. Однако в чайнике оказалась горячая, почти неокрашенная безвкусная вода. Сергей Сергеевич и Женя пили чай, пытаясь добраться до глубин чайного вкуса.

После кафе они решили немного прогуляться. Полуэктов много говорил и совсем не замечал времени. С Женей было легко. Она тоже много рассказывала о своей работе в журнале, благодаря которой круг ее знакомых и интересов грозил вырваться за пределы Солнечной системы.

Домой Полуэктов приехал почти в час ночи. В голове – прекрасная пустота, которая создавала невероятное воодушевление. Поняв, что сейчас он не уснет, Сергей Сергеевич решил позаниматься на велотренажере. О Жене старался не думать, но все равно любая микроскопическая причина возвращала его мысленно к ней.

3

В субботу Полуэктов мог никуда не спешить. Дел особых не было, и он решил спать, сколько влезет. Но около восьми утра его разбудил стук в дверь. Стучать могли только соседи, поэтому он решил не открывать и попытался снова заснуть. Стук методично возобновлялся в течение нескольких минут. Накинув спортивный костюм, Полуэктов с большим раздражением открыл дверь.

– Сергей, извини, – сразу же, с порога, к нему обратился сосед, – нам тут электричество отключили. У тебя был ключ от щитка. Дай, пожалуйста, а то ломать неохота.

– Какой ключ? – ничего не понимая, зевал Сергей Сергеевич.

– Да от щитка, где разводка и счетчики. Ты мне его две недели назад открывал, когда новый интернет проводили.

– Ключ я дам, только его найти надо. А что с электричеством? У меня все работает, – начиная наконец просыпаться, сказал Полуэктов.

– Да это у меня с твоего ТСЖ отключили, за долги. Суки! Я же во второе ТСЖ плачу уже полгода, – сбивчиво объяснял сосед.

В доме, где жил Полуэктов, между жильцами постоянно возникали конфликты. Если раньше люди ругались и не могли поделить коммунальные квартиры, то в условиях победившего капитализма члены товариществ собственников жилья не могли поделить общедомовую собственность, ссорясь теперь из-за нее. Как всегда в нашем отечестве, в ходе любых конфликтов лучше всего ориентируются проходимцы, которые учредили в доме Полуэктова второе, альтернативное ТСЖ. И хотя по закону в одном доме можно было зарегистрировать только одно товарищество собственников жилья, второе тоже зарегистрировали, и оно начало конкурировать с первым за квартирную плату от жильцов. Сбитые с толку собственники и арендаторы квартир платили кто в одно, а кто в другое ТСЖ. Третья группа вообще никуда не платила и ждала, когда разрешится конфликт. Но время шло, и ситуация становилась патовой.

Представители то одного, то второго жилищного предприятия проводили собрания, вывешивали агитацию, раскладывали по почтовым ящикам листовки. Ничего не помогало. Все больше и больше живущих в доме просто отказывались платить за квартиру до разрешения спора, конца которому видно не было. И вот первое ТСЖ перешло к активным действиям – начали отключать свет неплательщикам. Все шло к традиционной русской забаве – мордобою с порчей общего и частного имущества. Полуэктов пытался в это не вмешиваться, но делать это становилось с каждым днем сложнее.

С момента знакомства с Женей прошло две недели и два дня. Не то чтобы за это время Полуэктов привязался к ней, просто она заполнила почти все его жизненное пространство. От этого было немного страшно. Более того, последние три дня Сергей Сергеевич не мог до нее дозвониться – телефон все время был вне зоны действия сети.

В первый день Полуэктов думал, что у нее села батарейка. Во второй – что она потеряла телефон. На третий день Сергей Сергеевич уже ничего не думал, а тупо время от времени звонил и слышал в ответ только: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети». Домашнего телефона Жени он не знал, рабочего – тоже. Полуэктов даже подумывал позвонить Юлии и узнать, что случилось, почему Женя не отвечает, но никак не мог решиться.

Сергей Сергеевич помнил, что уныние – это один из серьезнейших грехов. Унывать и хандрить он не любил и знал, как бороться с этими недугами. Главный рецепт был прост – надо что-то делать. Именно делать, и даже не важно что. Например, можно было помыть посуду, пропылесосить квартиру, ответить на множество неотвеченных писем или, наконец, заняться спортом. Полуэктов был уверен, что бег и физические упражнения не только полезны для физического здоровья, но не менее полезны для мозговой деятельности. Но в мозгу огромной занозой сидела мысль: «Почему Женя не отвечает? Что с ней?»

Сосед открыл щиток и со знанием дела обратно подсоединял электричество к своей квартире. Полуэктов не знал, да и особо не интересовался, кем тот работает. Однако сосед не давал о себе забыть тем, что постоянно проводил в квартире бесконечные ремонтные работы. Он то сверлил какие-то дырки в стенах, то циклевал паркет, то проводил новую проводку. За глаза Полуэктов называл соседа Кулибиным. И вот Кулибин уверенно отрезал и соединял провода.

– У меня хоть свет не пропадет? – поинтересовался Полуэктов.

– Сейчас не пропадет. Даю стопроцентную гарантию. Но вот если второе ТСЖ придет – тогда пропадет, – пошутил сосед.

– И мне понадобится твоя помощь, – продолжил Сергей Сергеевич.

– Говно вопрос! С тебя бутылка, и все восстановлю в лучшем виде, – улыбаясь отвечал Кулибин.

Общение с соседом не прибавило Полуэктову оптимизма. Спать больше не хотелось, но и делать особенно было нечего. Мысли о Жене отбирали очень много сил. Сергей Сергеевич оживил пальцами чувствительный экран своего телефона и начал играть в игры. Компьютерные игры он не любил, а вот на телефоне часто довольно эффективно убивал время.

Около полудня Полуэктов решил пройтись в магазин. Сергей Сергеевич старался в выходные меньше пользоваться автомобилем – считал, что для здоровья нужно ходить пешком и не менее пяти километров в день. На улице слегка подмораживало и светило солнце. Погода благоприятствовала прогулкам.

Полуэктов почти оделся, и тут зазвонил мобильный телефон. Сразу возникла мысль: «Может, это Женя?» Он начал торопясь вытаскивать телефон из внутреннего кармана куртки. Телефон, как мокрая рыбешка, выскользнул и грохнулся на паркет. Крышка телефона открылась, батарейка вывалилась. Чертыхнувшись, Сергей Сергеевич принялся собирать части. Телефон загружался мучительно долго. От нетерпения хотелось грохнуть его об стену. Когда телефон загрузился, высветился один пропущенный вызов. Но звонила не Женя. Звонил старый университетский друг, с которым Полуэктов не виделся очень давно, но иногда болтал по телефону. Друга звали Денис Банников.

Денис постоянно жаловался на жизнь. Это была его главная жизненная позиция или даже философия существования. Многие люди пытаются прибедняться и жаловаться на жизнь из-за боязни зависти, потребности в жалости или просто от небольшого ума. Но у Банникова эта привычка приобрела гипертрофированную патологическую форму. Денис мог жаловаться на все. Но больше всего он предпочитал обсуждать свою ужасную работу и беспросветную личную жизнь. Хотя и то и другое у многих людей могло вызывать не то что не сожаление, а даже зависть.

Банников работал в очень крупной фирме финансовым директором. Большая зарплата, машина с водителем и другие привилегии руководителя не могли сделать его счастливым. Он жаловался на хозяина своей фирмы, тупой персонал, скучную и неинтересную работу, риск, связанный с уходом от налогов и прочее. Причем список был открытый: ничто не могло переменить его эсхатологического взгляда на жизнь. Любил Банников жаловаться и на свою семью. Причем у него была жена с внешностью модели, двое детей и двухуровневая квартира в центре города. Ничего не радовало Дениса. Он рассказывал жуткие истории о жестокости жены, о проблемах воспитания детей и о болезнях тещи. Его рассказы не вызывали сочувствия у Полуэктова. Роль жилетки для слез или бесплатного психолога Сергея Сергеевича не прельщала, но такт и природная вежливость не позволяли послать друга на три буквы. Банников этим пользовался, как вампир, высасывающий энергию. Полуэктов не стал перезванивать.

Полуэктов шел по улице и разглядывал витрины. Ходьба сама по себе хорошее средство от хандры. Мороз был небольшой. Торопиться никуда не надо. Сергей Сергеевич ни о чем не думал. Просто шел. Мелькали люди, машины, голые деревья. Движение улицы подтверждало, что все важные и значительные дела, в принципе, ничего не значат. Дела проходят, а движение улицы и равнодушные дома – остаются. Архитектура – как застывшая форма времени. Ругать современную архитектуру – все равно что быть недовольным временем, в котором живешь. Ворчать можно. Изменить ничего нельзя.

Около автобусной остановки Полуэктов обратил внимание, как небольшая, но серьезная красная машинка Mini пыталась заехать на бордюр, чтобы припарковаться. Машина жутко рычала, но, по всей вероятности, неопытный водитель ничего не мог сделать. Наконец, двигатель замолчал. Открылась дверь, и из машины вышла Юлия. Полуэктов немного обалдел, но это был шанс узнать о Жене.

Он быстро подошел и окликнул Юлию:

– Привет! Нужна помощь?

– О, привет, – своим космическим голосом ответила Юлия. – Вот, не могу припарковаться. Надо в багетную мастерскую, но я забыла, где она.

– А, это недалеко. Если хочешь, я могу тебя проводить.

– Хочу, а доехать нельзя?

– Доехать тоже можно. Минуты три.

– Поехали, – скомандовала Юлия и села за руль.

В такой машине Полуэктов еще не ездил. Он недолюбливал всякие купе и трехдверные хэтчбеки. Тем более такие, которые с намеком на дизайнерскую изысканность или попросту с понтами. Однако в салоне оказалось довольно уютно. Полуэктов не видел Юлию с того дня, когда они познакомились, но слышал о ней от Жени довольно часто. Он надеялся, что сможет узнать, куда исчезла Женя, но испытывал некоторую неловкость и не торопился с расспросами.

Юлия водила машину очень неуверенно. Казалось, что она совсем не смотрит в зеркала и по сторонам. Полуэктов объяснял, куда надо двигаться. Но нужный поворот Юлия пропустила. Пришлось делать довольно большой крюк, чтобы подъехать близко к мастерской.

Вся мастерская была завалена разнообразными рейками. Они лежали на полу, стояли, скрепленные, возле стен и рассыпались веерами на столах. Такого количества багетов разнообразных цветов, простых и вычурно замысловатых Полуэктову в одном месте еще не приходилось видеть. Зайдя в мастерскую, Юлия принялась выбирать нужные ей профили. Полуэктов стоял и ждал, когда она закончит копаться в этих совершенно никчемных, по его мнению, деревяшках. Ждать пришлось довольно долго. Юлия что-то спрашивала у продавца, сама лазила, как ищейка, по всей мастерской, ждала, когда принесут какие-то приспособления из подсобки, что-то отмечала в своем смартфоне. Прошло не менее получаса, пока она не успокоилась и Полуэктов не увидел пирамиду заказанных ею ранее и уже готовых прямоугольников и квадратов, упакованных равнодушным, но вполне вежливым продавцом.

В машину багеты помещаться не хотели. Пришлось сложить заднее сиденье. После этого их еле-еле удалось втиснуть по диагонали.

– Спасибо большое. Не знаю, что бы я делала без вас, – сказала дежурную фразу Юлия.

Полуэктов чувствовал, что она собирается уезжать. О Жене он так и не спросил.

– Может, заедем куда-нибудь попить кофе? – предложил Сергей Сергеевич, чтобы задержать Юлию.

– Нет, спасибо. Я тороплюсь.

– А вы не знаете, где Женя? – предвидя неизбежность исчезновения Юлии, спросил Полуэктов.

– Не знаю. Если у вас есть ее телефон, вы можете ей позвонить.

– Но телефон не отвечает. Может, Женя уехала?

– Может, и уехала. Она часто ездит в командировки. Если я увижу ее, скажу, чтобы она вам позвонила, – сказала Юлия своим красивым, но уже казавшимся Полуэктову ужасно приторным и ненастоящим голосом.

– Буду признателен, – вздохнул Сергей Сергеевич и закрыл дверь машины.

Полуэктов смотрел на уезжающий красный Mini и чувствовал себя отвратительно. Гулять больше не хотелось, и он решил вернуться домой.

Однажды – а было это довольно давно – Полуэктов посмотрел ничем не примечательный советский фильм. Из всего фильма в мозгу отпечаталась одна фраза: «Это каждый может вечером после работы выпить пару-тройку рюмок, а вот так, чтобы с утра и целый день под откос, – могут не многие». Если вдуматься, фраза вполне заурядная. Любой алкоголик со стажем повторял такой фокус неоднократно. Но для Сергея Сергеевича – человека, в общем, непьющего, такой подвиг был значительным поступком. И вот, придя домой, он решил напиться самым радикальным образом, чтобы ни о чем не думать.

Вначале Полуэктов достал успевшую покрыться пылью большую бутылку джина Beefeater. Нарезал хлеб и копченое мясо. Достал из холодильника несколько помидоров. Помидоры в это время года были явно тепличные. Полуэктов не любил разбавлять крепкие напитки, но для запивки пригодилась бутылка дорогущей сельтерской, больше двух месяцев занимающая место в холодильнике.

Разложив напитки и закуску на журнальном столике, Сергей Сергеевич собирался включить телевизор, но раздался телефонный звонок. По домашнему звонил один из самых близких друзей – Влад Зайчиков. Влад работал в университете доцентом на экономическом факультете. Когда-то они с Полуэктовым учились на одном курсе и в последнее время общались не очень часто.

– Привет, Серега! – из трубки послышался, как всегда, радостный и энергичный голос Влада. – Как поживаешь, старина?

– Ничего… В смысле ничего хорошего.

– И это в выходные? Ничего хорошего?! Если можно выспаться, то уже хорошо.

– А если уснуть не можешь и проснуться не хочешь?

– У тебя что, плохое настроение? – удивился Зайчиков.

– Да нет, вполне нормальное. Вот книгу читаю: «Десять самых лучших способов покончить с собой», – мрачно пошутил Полуэктов.

– Брось… это… хандрить. Новости смотришь? Кажется, евро пришел трындец.

– Ты преувеличиваешь. Евро может и будет падать, но не радикально, во всяком случае продавать твои сбережения в евро не советую.

– Какие там сбережения у бедного доцента? Мне все больше кажется, что доцент – это не должность, а кличка. Но посмотри сам: бюджетный дефицит в еврозоне огромный, политическая нестабильность, плюс возвращение Великой депрессии не за горами.

– Если Великая депрессия и вернется, то что евро, что рубли с долларами ничего не спасет.

– Да-а-а, плохо дело, – радостно сказал Влад, как будто говорил о чем-то очень жизнеутверждающем.

Полуэктов любил поболтать с Зайчиковым об экономике, хотя почти всегда они спорили. Зайчиков обычно оптимистично предсказывал наступление экономического и политического апокалипсиса, а Полуэктов мрачно говорил, что все не так плохо. Они даже иногда ссорились на почве споров, но быстро мирились, и все начиналось сначала. Среди друзей Влад слыл большим интеллектуалом, и поговорить с ним было просто интересно.

– Я две недели как вернулся из Японии, – продолжал Зайчиков, неожиданно изменив тему разговора. – Был в университете Киото, на конференции, посвященной России. Многие говорят, что Россия отстала на двадцать или пятьдесят лет. Не верь. Россия и Япония – это просто две разные планеты. Вот, например, на сколько Земля отстала от Марса? Вот то-то. Несопоставимые понятия. Но главное – красота! И – ты не поверишь – спокойствие. Чего я не наблюдаю у нас в отечестве, так это спокойствия. Красоты, особенно в городах, тоже немного… Ладно, хрен с ней, с наукой, которую без спокойствия можно только имитировать. Но почему так мало красоты?!