– Ведь ты же понимаешь меня, как никто, – продолжал Лёша, не давая любимой опомниться. Это ненадолго: неделя – две – месяц. От силы полгода. Нет-нет, – остановил он её молчаливое возмущение, – конечно, нет, это я так…– он пошевелился, аккуратно высвобождаясь из захвата, – …с запасом.
Нежно улыбнулся, обнял и шепнул в самое ухо: – А трусики, ну, те, «Недельку», придётся вернуть…
Тут Риту словно током шибануло. Она вышла из ступора. Резко оттолкнувшись локтями, разорвала кольцо объятий, и на любимого обрушился поток словесных помоев, самыми приличными из которых были: мудак и падла.
Выговорившись, Ритусечка развернулась и, кипя от злости, кинулась на трамвайную остановку.
Всю обратную дорогу брошенная возлюбленная изобретала планы мести. Один лучше другого. Но даже это увлекательнейшее занятие не помогло остудить и умалить обиду. Наоборот, углУбило и расширило – в свете существующих в стране установок.
* * *
Катя без лишних слов поняла, что сейчас соваться с расспросами не стоит и потихоньку смылась.
Рита, не помня себя, на автомате получала ужин, накрывала на столы, собирала и мыла посуду.
В себя пришла только в туалете перед неровными рядами полных горшков.
Горшочек, вари! – в памяти не к месту всплыли волшебные слова из детской сказки. Рита взяла один горшок и вывалила его содержимое в другой, повторив заклинание: горшочек, вари! Потом – ещё, ещё, и ещё раз. Наконец, горшок был полон. Рита аккуратно упаковала его в полиэтиленовый мешок. Туда же сложила квач – палку с намотанной на неё медицинской клеенкой, разрезанной в виде бахромы – прообраз современного ёршика для унитаза.
В трамвае Рита нервно хихикала про себя, тайком разглядывая пассажиров и прикидывая, что сказал бы каждый из них, узнав, какой груз она везёт.
Нужную квартиру нашла сразу – дорогу подсказали любовь и ненависть.
Бережно поставила свою нелёгкую ношу на пол, распаковала, и начала тщательно и методично обмазывать двери содержимым горшка.
Горшочек, вари!
Остатки вывалила на коврик перед входом, сложила инструменты в пакет и двинула домой. Квач выбросила по дороге: сделаю новый, а горшок сполоснула в луже и припрятала в кустах у своего подъезда: заберу завтра.
* * *
Заведующая сняла трубку после первого же гудка.
– Добрый день. Погадаев.
–Узнала Вас, Владислав Михалыч! – жизнерадостно поприветствовала Людмила Ивановна начальника троллейбусного депо. – Как дела?
– Да, дела такие, что сразу и не объяснишь. У Вас работает такая – Чернецова?
– Санитаркой, – Людмила Ивановна слегка напряглась: о Ритином романе она слышала и теперь не сомневалась, что разговор пойдёт именно об этом.
– Тут у меня сидят председатель профкома и жена нашего, – Погадаев говорил медленно, с трудом подбирая слова, – мастера Полетаева Алексея Николаевича. Так вот, она – Полетаева – утверждает, что ваша Чернецова вчера вечером измазала двери их квартиры…– Людмила Ивановна затаила дыхание, – …дерьмом.
Людмила Ивановна с шумом выдохнула.
– Но это ещё не всё…– Людмила Ивановна с замиранием сердца ждала продолжения. – Ваша Чернецова вроде бы как украла у Полетаевой какие-то трусы. Если нужно, она сама готова прийти и всё Вам рассказать, – Владислав Михайлович с явным облегчением закончил разговор и передал трубку Валентине…
* * *
Беседа с Чернецовой далась Людмиле Ивановне нелегко. Собственно, и беседы-то как таковой не получилось.
– Пойми, это же уголовное дело! – щурила глаза начальница. – Так что лучше ты с этой Полетаевой не связывайся. Торгаши они такие – ничего не докажешь. А у тебя семья, ребёнок. Представляешь, что будет? Поверь мне – не связывайся…