Внезапно окутанный песком воздух рассек свист жала, отправленного моим отцом в сторону своей цели, которой, к моему глубочайшему ужасу, оказался сам он. Огромная кувалда скорпионьего хвоста с широким костяным лезвием вонзилась в и без того истерзанную плоть отца, однако же, не задев жизненно важных органов, одним махом лишь отсекла его левую руку, оставив уже недвижимую конечность висеть на мелком лоскуте бледной кожи. Следующий удар был совершен с большей точностью и угадил в некогда широкую спину, осенив желтый песок кровяной пылью. За мгновение до последнего удара, наконец положившего конец страданиям Льва Фёдоровича, я встретился с ним взглядом в последний раз (за эту секунду я благодарен господу нашему). Во взгляде отца уже не было ужаса, безумия или боли, напротив, его красивые глаза горели живым огнем и умиротворением. Очевидно, вознося над своей головой дьявольское скорпионье жало, он понимал, что спасает меня от неминуемой гибели, но, к сожалению, не от неминуемого сумасшествия.
Последний удар с хирургической точностью угодил в область шеи, тем самым отсеча измученную голову Льва Фёдоровича от отвратительного тела скорпиона. Спустя короткое мгновение предсмертных конвульсий уродливая туша членистоногого опрокинулась на бок, чтобы больше уже никогда не сдвинуться с места и вскорости оказаться погребенной под толщей песка.
Пожалуй, на этом я готов закончить свой рассказ. По возвращении в Петербург мы с маменькой и Петром Афанасьевичем условились никогда больше не вспоминать об ужасающих событиях в Персии и вскорости навсегда распрощались. Маменька моя, не выдержав горя, очень скоро захворала и отдала богу душу первой же зимой, оставив мне все имущество рода Евдохиных. Что же касается меня, то оправиться от пережитого я так и не смог, оттого ближайшими годами капиталы моего отца были разграблены прихлебателями, желающими нажиться на сумасшедшем наследнике богатейшего графского рода Петербурга…
Ну, что-то я разоткровенничался в своих воспоминаниях. Только что сказал вам, ваше сиятельство, что условился никогда не рассказывать о случившемся, и тут же на блюдечке все вам и выдал. Попрошу и вас же отчитаться, по какому поводу решили навестить сумасшедшего старика. Как видите, пожитков у меня немного, поэтому, если вы адвокат, или нотариус какой, то смею вас огорчить. Уйдете с пустыми карманами.
– О нет, – прежде хранивший молчание юноша покачал головой и, расплываясь в широкой улыбке, протянул болтливому старику Евдохину небольшую коробку, которую все это время удерживал в руках: – Вам посылка!