По возвращению в лагерь хиви в Горловке Кобра имел только одну цель – хотя бы намёками понять, кто мог совершить столь дерзкое нападение на его группу, при этом находясь в полной уверенности в своей неуязвимости. У них всё удалось, видимо, как и запланировали, но удивляла та непоколебимая решительность, с которой всё это было сделано. 32 два трупа ему стоило это нападение. В его подчинении было три полка, численностью почти пять тысяч человек, и подобный урон ни на что толком не влиял, но упор, видимо, был и не на это. Кто-то хотел ударить по его репутации. Репутации командира, дающего возможность уйти с головами его людей.

Да, с головами. Потому что всем убитым отрубили головы, по всей видимости, топором и унесли с собой. Их нашли в овраге возле реки в полукилометре от промышленной трубы. Они были набросы друг на друга, а посередине вкопали небольшой столб с прибитой к нему гвоздями змеёй. Она извивалась из стороны в стороны, ничего не способная сделать… Кто-то демонстрировал Кобре факт сведения личных счётов.

И это явно не маки. Он снова вспомнил слова Горы про 80-миллиметровые миномёты, которые их обстреляли. И уж если Гора, совершенно не настолько матёрый в военном деле, с ходу догадался о такой очевидной вещи, так на что рассчитывали те, кто нападал, когда использовал их? Это же будет очевидным доказательством того, что за атакой стоят не маки, не способные на такие расстояния транспортировать подобные вооружения. Они должны были понимать, что Кобра сразу распознает здесь своих, хиви. И будет искать среди них. Так в чём тогда их задумка?

Может, Тихомиров подскажет? Гора попросил взять с собой его человека, чтобы тот мог получше понять устройство хиви и, возможно, перенять какие-то их методы. С виду парень казался очень толковым.

– Тебе бы лучше придумать себе кличку, схожую с нашей. Ваней тебя звать никто не будет. – сразу сказал ему наёмник.

– Тогда пусть зовут меня Тарантулом. Не ошибутся. – с ходу ответил Тихомиров.

Префект предупредил, что его человек думает и действует быстро. Быстро понимает, быстро принимает решения. И что в качестве ответной благодарности, шахтёры покажут уже человеку Кобры детали и тонкости подземных транспортных путей, включая путевые листы, чтобы тому было удобнее планировать свои перемещения от одного сектора к другому.

Основная база Кобры с его центральным штабом располагалась на западной окраине Горловки. Это был бывший торговый центр, где внутри здания вдоль центрального прохода был вид до самого потолка четвёртого этажа. Прямо по центру этого прохода стоял БРТ-80 с направленной на вход пушкой. Освещение от дизельгенераторов было хоть и скудным, но достаточно обеспеченным и позволяло видеть даже дальнюю стену здания. Жизнь внутри была достаточно оживлённой и напоминала скорей одну из шахт, только с явно более активным населением и более вооружённым – вокруг почти все были только в военной форме за исключением некоторых инженеров и ремонтников, одетых в рабочие комбинезоны серого цвета.

Бывшие павильоны оборудовались под разного рода казарменные помещения, склады, комнаты хранения оружия и спецсредств и служебные помещения, но всё без каких-то указателей или табличек. Повсюду были оборудованы огневые точки из мешков с песком и небольших бетонных блоков. Кабинет Кобры находился ровно посередине здания на втором этаже, в котором, по всей видимости, когда-то располагался бутик одежды. Через проход от него стоял мощный крупнокалиберный пулемёт «Утёс», грозно смотрящий на вход. В случае чего он точно позволял держать под непрерывным обстрелом весь центральный проход, а извне достать его можно было, разве что развалив всё здание крупнокалиберной артиллерией, на что имеющихся средств у маки явно бы не хватило.

Сам кабинет командира был поделен на несколько отдельных комнат, центральная из которых – личное помещение была оборудована длинным столом, где место начальника было во главе его. Ряд стульев стоял по обоим бокам. В ближнем углу сидела симпатичная помощница за своим небольшим столом с размещённой на нём печатной машинкой. На потолке в центре комнаты висела значительных размеров люстра, хорошо освещавшая всё вокруг.

Кобра уселся на свой стул и указал на место рядом Тихомирову:

– Сразу к делу, пока не забыл, может. Какие-то вопросы по всему окружающему?

– В этом помещении я так понимаю, раньше продавали одежду?

– Ну да. Одежду. Нижнее бельё, если точнее.

– Почему выбрано именно оно? Лучше всего прикрыто от внешнего воздействия? И позволяет отсюда всё видеть? Или есть ещё какая-то причина?

– Да, ты всё правильно сказал. Эти две причины и есть ещё третья, которую я не буду называть. Ещё вопросы?

– Как давно вы здесь?

– Именно я здесь шесть лет. А до меня сидели очень долго. Но это была не такая база, как сейчас. До меня всё было достаточно скромно.

– Маки знают про это место?

– Вряд ли. Несмотря на масштабность и то, сколько времени мы тут находимся, маки вряд ли что-то знают. Они знаешь ли делают упор на войну с чумами. Да и своим не рассказывают вообще, что есть какие-то хиви. – Кобра улыбнулся, как тогда, когда первый раз пришёл к Горе с визитом. – Может, у тебя есть соображения, зачем они от своих скрывают, что мы существуем?

– Думаю, ответ достаточно простой. – ответил Тарантул и немного посмотрев на обстановку вокруг, договорил. – Чтоб не переметнулись…

Кобра буквально замер. Действительно, насколько поразительно очевидный и понятный ответ на такой мудрёный вопрос. Ведь к маки сбегало множество людей, не способных мириться с унижениям и лишениями на предприятиях, подконтрольных чумам. И эти люди не столько боялись изменений и неизвестности, сколько самих чумов. В противовес тем, кто остался на шахте, которые как раз больше боятся неизвестности… Понятно теперь, почему Гора так хотел отправить сюда этого человека…

– Мда. Интересную ты подал мысль… Выходит, разбросать там листовки, и половину маки можно будет увидеть в своей команде?

– Я бы не стал так идеализировать… После листовок мы половину маки увидим мёртвыми в оврагах. Особенно учитывая их нынешнего руководителя.

Тихомиров говорил очень сдержанно, точно и размеренно. Было видно, что он умеет анализировать ситуации с разных сторон и мыслить глубинно, учитывая сразу целый ряд разных факторов. При этом с понимание психологии людей… Очень редкое сочетание умения хорошо просчитывать с точки зрения всевозможных вариантов и способность понимать человеческую природу и психологию. Даже странно, как это так Гора отпустил его без охраны. Может, как раз и посчитал, что охрана только привлечёт лишнее внимание к нему?

– Зубков… Я полагаю, вы давно в курсе того, что теперь эта крыса у них за главного. – Кобра встал со своего места, прошёлся к дальнему углу, налил в две алюминиевые кружки коричневатой жидкости, вернулся обратно и уселся на место, поставив вторую кружку Тихомирову. – Ну что ж, уважаемый Тарантул. Вот тебе чайку нашего… И в качестве некой благодарности за такую интересную мыслишку, которую ты мне только что подкинул насчёт листовок, вот тебе ещё какая новость об этом Зубкове… Не зря ж я так сразу его крысой назвал.

Тарантул аккуратно потрогал кружку, не слишком ли горячая, затем также аккуратно взял её в руки и немного отпил. Он не торопился ни спрашивать, ни намекать на то, что ждёт ответ. Он знал, что лучший способ в таких случаях – это просто ждать, не подавая никакого вида. Кобру это очень впечатлило. Выдержанность он среди своих видел очень редко, да и то в основном среди пожилых лидеров вроде Ворона.

– Так вот, про Зубкова. – продолжил Кобра. – Крыса он потому что своих же закладывал. И не кому-то, а нам. Как, например, в Кременчуге… Мы далеко не сразу, конечно, поняли, кто там так радостно стучит да ещё за бесплатно. Но когда повнимательней посмотрели на избирательность этих «постукиваний», то проследилась очевидная тенденция. Информатор бил по близким людям Хмельницкого. Не по важнейшим точкам или узлам маки, не по концентрации их войск, не по путям снабжения. Что было бы наиболее болезненно для их движения. А по друзьям их вождя. По тем, кто ему особенно дорог или был когда-то плечом к плечу. Именно эта избирательность привела нас к выводу, что кто-то просто расчищает себе дорогу на трон. А самым подходящим кандидатом, разумеется, оказался его заместитель. Ну кому, как не ему хотелось бы стать во главе всего Отряда 14? Когда находишься рядом с троном, то слюнки-то уж явно текут быстрее всех. И потому, когда нам поступила информация про Кременчуг, мы уже были почти уверены, что за этим стоит Зубков… И мы были только За, чтобы он сместил Хмельницкого. Тот воевал основательно, стратегически. Пройди ещё лет пять, и мы бы не узнали новых маки, которые бы выросли из старых. Это была бы сплочённая организованная армия с единым командованием и планированием. И, знаешь, мы уже начали прорабатывать варианты, как этому противостоять – может, вербовать людей с шахт и заводов. Может, ещё что-то. У нас толком не получалось никакого осмысленного плана… Но видишь, нам свалился такой подарок… Поэтому, когда мы получили инфу про детали прикрытия под Кременчугом, то собрали всех, кто у нас только был, оголили все фланги и дороги, и отправили туда. Даже наши экзотические танки Т-95 не пожалели. Мы сделали всё, чтобы план Зубкова удался… И как видишь, не прогадали.

Тарантул почти допил чай, оставив лишь немного на донышке, чтобы кружка не была пустой:

– Выходит, теперь маки так больше не будут Вас тревожить…

– Выходит так, дружище Тарантул.

– А это значит, что кто-то из Ваших решит начать делить ресурсы внутри хиви…

Кобра остолбенел. Он обмозговывал все эти вещи сотни и тысячи раз, и этот вывод не приходил ему в голову, хотя теперь был абсолютно очевиден. Ведь и правда, сопротивления со стороны маки уже не стоит ожидать столь решительного, не говоря про возможные акции возмездия и партизанской войны. Они будут сидеть достаточно мирно, изредка тревожа чумов на далеко не самых важных участках империи. Поддержка хиви нужна будет главным образом для охраны путей и пунктов добычи, а не для ответных карательных операций. А это значит, что самое время делить сферы влияния внутри хиви.

И вот откуда ноги растут у недавней ситуации возле сектора «Диза», где была перебиты группа «Браво» и обстреляна из миномётов бригада, ремонтирующая железнодорожные пути. Это и объясняет тот факт, что «Браво» подпустили к себе их близко, хотя не объясняла, почему они не доложили при этом. Свои там приближаются или чужие, а докладывать об этом надо в любом случае. И тем не менее, этого не последовало.

Так и кто же мог решиться на такое? Беркут? С которым некогда договорились, но то было тогда, а не сейчас, когда времена наступили другие? Или Гадюка? С ней всегда было сложно, и вряд ли можно было найти какой-то баланс, ведь у неё просто менялись враги с одного на другого. Удивительно даже, как её до сих пор открыто не грохнул кто-то из своих. Или кто ещё? Койот? Да, мог и он. Жадный до нельзя. Ему никогда не хватало того, что у него есть. Сколько бы он ни получал, а всё время жаловался на то, что этого недостаточно. Может, он просто перестал контролировать свою жажду?

В целом, любой из них не мог представлять какой-то проблемы. Но если этот кто-то один. А в таком положении они вполне и могли договориться друг с другом. У Корбы не самые многочисленные подразделения в подчинении, но одни их самых значимых ресурсов: две фундаментальные базы, ремонтный завод, способный обслуживать даже тяжёлую технику, несколько важнейших высотных точек, контролирующих близлежащую округу в группировке «Донецк-Макеевка» и «Днепропетровск-Кременчуг». А теперь ещё и подземные транспортные пути в одной из этих группировок. На такое позариться мог, пожалуй, кто угодно и в любом составе.

И всё же, начать надо с Беркута. Он первый подходит под эту роль. И уж точно не отказался бы, если бы получил от кого-то такое предложение. Начать с Беркута, а поговорить прежде всего с Вороном. Ведь главнее его в этой части Украины никого нет среди хиви. И даже из его молчания можно что-то узнать.

***

База Ворона была не больше базы Кобры или любого из полевых командиров. Даже наоборот она отличалась некоторой скромностью. Все выбирали себе обычно бывшие торговые или бизнес-центры, иногда здания городской администрации или крупных корпораций. А Ворон сидел в здании из комплекса сооружений бывшего винзавода. Причём говорили, что это здание ещё до Великой Войны использовал по какому-то другому назначению. Четырёхэтажное белое здание, несколько закопанное среди других, с отдельным подходом к подъезду. По всей видимости, Ворону нравилось, что его округу можно хорошо контролировать, а при необходимости, отход можно было производить практически в любом направлении.

– Хочешь провести совместную операцию с Беркутом? Почему именно с ним? – спросил Ворон. Его борода начинала седеть, и со временем начинало казаться, что это добрый дедушка, который всегда поддержит и поможет. В реальности, он оставался в большей мере планирующим далеко наперед, чем заботящимся о чём текущем. Видимо, потому его взгляд становился всё более отстранённым – его заполняло всё больше будущего, и всё меньше настоящего.

– Его группа лучше всех знает местность. Вы могли перенять у них опыт. – Кобра решил показывать из себя примерного командира, играющего за всю команду, иногда даже во вред собственным интересам.

– И это всё при том, что у вас не совсем в порядке друг с другом? Сомнительная затея…

– Мы можем спросить, что об этом думает сам Беркут…

Ворон задумался. Он немного помелькал глазами по сторонам. Эти почти незаметные изменения в поведении, но Кобра уже давно знал, что это означает нежелание Ворона с чем-то соглашаться или что-то делать.

– Беркута сейчас нет в Горловке… Он проводит операцию против маки возле Северодонецка, – ответил Ворон.

Верховный жрец

Верховный жрец находился в главном храме чумной империи в столице Чум-бату, храме Непоколебимости Чёрного Камня. Купола его были настолько высоки, что с самого низа потолок ощущался как тёмные тучи в безлунную ночь. Шесть куполов, сведённых в один, центральный, означали служение шести митрополитов вокруг патриарха, способного толковать повеления Чёрного Камня.

Всё в тенях и масляном воздухе от прожжённых керосиновых ламп. Иконы не казались чем-то особенным – они просто устрашали своим величием и грозностью. Монументальность сооружения формировалась за счёт массивных шести колонн, формирующих основу для центрального купола.

Неврох только что собственноручно провёл службу. Ту самую службу, которую полагалось проводить настоятелю храма жрецу Долоноху. Но теперь он был за решёткой. Теперь он был под следствием СЧК. И теперь эта служба казалась не чем иным, как предтечей неизбежной войны с СЧК.

Стоя возле алтаря, патриарх ещё раз оглядел иконы, горящие лампады с керосином и мраморные стены, которые его окружали. Даже мысль о том, чтоб покуситься на святое – уже преступление против самой природы чумов, против их веры и самого мироздания. Только глупец или сумасшедший способен на такое.

Долонох был очень близок к нему. Почти как отец родной. Он был уже очень стар, опытен и при том достаточно вольнодумен. Но все его труды увенчались успехом и возвышением духовной власти над светской. Он заставлял чумов думать в русле первостепенных основополагающих причин их бытия. Он заставлял всех собираться вокруг служения самого главного, что есть в Империи. Вокруг Чёрного Камня… И кто он теперь? Заключённый в следственном изоляторе. Заключённый, которому приказывают лечь спать или проснуться. Которому указывают, когда есть или покидать помещение, в котором он находится. Заключённый, который должен спрашивать разрешения, а не давать ответы.

– Нет! – вслух сказал Неврох. – Они за это ответят!

Он действительно сейчас видел перед глазами пылающие костры инквизиции, крики эсчекистов, молящих о пощаде и прощении. Эсчекистов, которые не получат ни того, ни другого. Эсчекистов, которые теперь закончат свои дни в виде пепла, на который будут гадить бараны и овцы. Эсчекисты, след которых простынет в истории, новой истории Империи, где единственная правда будет только за Святой Церковью, и никем больше.

Неврох так жаждал всего этого, что со злости опрокинул одну из керосиновых ламп, упавшую на пол. Масляная пылающая жидкость мигом разлилась на пол и запылала с новой яркой силой. И он уставился в эту силу… Как огонь забирает всё вокруг, как он захватывает всё без остановки и требует ещё, и непременно заберёт, если это окажется у него на пути. И вера должна быть такой! Забрать себе. Забрать всё, что есть. Что только попадётся. Всё должно быть пронизано верой или уничтожено. И не может быть другого пути, кроме как путь святой Церкви.

Патриарх смотрел на этот разгорающийся огонь, и ему становилось легче. Легче от того, что он видел, как эти вещи могут происходить на самом деле. Беспощадно и бесповоротно. Не может быть никаких компромиссов с ересью и лжепророчеством. А СЧК претендует на обе роли… И тут Невроху прошла поразительная мысль в голову.

Очень странно, что он не думал об этом до этого, но теперь она сияла внутри его разума яснее, чем тот огонь, который он сейчас видел. Идея того, что без материала нет и огня, и чем токсичней материал, тем и лучше он горит. Тем и больше огня будет. Тем и сильнее вера будет во всём, оставшемся в живых. Стало быть, ядовитость СЧК лишь усилит саму церковь, так как возникнет такой пожар, какого не было толе. И этот пожар сделает Церковь такой могущественной, какой она не была до этого. Силан-Жах станет не просто кодексом для возможностей святой Церкви, он станет повсеместным правилом для жизни всех подданных империи.

На этой мысли Неврох закашлял. Всё же едкий дым добрался до его лёгких, заставив вернуться к мирскому. Полыхало уже прилично, в радиусе метров полутора, и грозилось перерасти в нечто бОльшее, если не принять меры.

– Воды сюда, быстрее! – крикнул патриарх и отошёл от престола, на котором располагалась подставка для текстов, по которым читали молитвы, и двинулся к царским вратам. Вратам отделявшим помещение алтаря от основного храмового пространства. Ещё пара минут, и огонь перекинутся и на горнее место, где заседал настоятель храма, и на катапетасму, занавеску перед царскими вратами.

Подбежало несколько послушников. Вода была только у одного в небольшом ведре.

– Тушите быстрее. – сказал Неврох, подходя к подкупольному пространству. – Нас попытался поджечь эсчекист. Один из послушников тут же обернулся:

– А где он, Ваше Святейшество?

– Вот ты и узнай, где он! – огрызнулся патриарх, остановившись под самим куполом, под которым уже собирался дым от пламени. – Заодно и узнай, как его зовут.

Даже потушить огонь сразу не могут. Ведь сразу крикнул им принести воды. А на деле с водой один из четырёх. А остальные что делать будут? Молитву читать на благо его священного тушения? Тупые отроки. Не понимают, что добиваться чего-то можно только силой. Силой, а не молитвами. Которую боятся и уважают. Которая заставляет трепетать только от одного своего упоминания… А потом уж можно и благословить… Когда ничто не мешает…

Живенко

Наташе снился сон, похожий на прошлые. Этот густой бесконечный лес, в котором не видно громадных армий, но чувствуется их присутствие. Хоть в этот раз не было такого дождя. Кругом было достаточно сухо, темно и тихо. Никаких громыханий. Никакого гула голосов. Никаких шевелений.

Она вдруг оказалась посередине небольшой рощи, на которой было достаточно светло и спокойно. Рядом не ощущались никакие воины, оружие, доспехи. Перед ней стоял только молодой мужчина в рабочей одежде шахтёра. Красивый, крепкий и с очень умными глазами. Чистыми глазами. Такими, в которых девушке хочется утонуть, как в чём-то лёгком и волнующем одновременно.

– Мария. Её зовут Мария. – сказал он.

– Я не понимаю… Какую тайну я должна с ней узнать? Что это изменит? – непонимающе отвечала Наташа, пытаясь разглядеть какую-то правду в его глазах, но этой правды не было. Был лишь прямой чистый взгляд без той тяжести, которая обычно бывает в глазах человека, знающего что-то важное.

– Это изменит твою жизнь. Жизнь всех остальных… И даже мою смерть это изменит. Ведь я очень по ней скучаю…

Очень странные слова. Он казался очень даже живым, здоровым и полным сил. Кожа была хоть и немного бледной, но это не более, чем просто такой цвет кожи. Но что-то казалось нечто странным в нём, и не было пока понятно, что именно…

– Как мне найти её?

– Для начала нужно захотеть. И когда ты захочешь – тебе помогут её найти. Тех, кто может это сделать, рядом с тобой достаточно… Вот я бы не смог найти, будь я на твоём месте. Мне бы никто не помог. А тебе помогут… Если ты захочешь, конечно.

Наташа смотрела на него, и ей становилось страшно. И тут она поняла, почему. Он ведь не дышит! Кругом тихо, и она слышит и своё дыхание, и как сильно бьётся сердце, и иногда появляющийся ветер. Но его дыхания нет. И грудная клетка его не движется. Это же покойник!

Она посторонилась назад, а потом будто отпрыгнула:

– Стой! Ты ведь мёртвый!

– Да. Так и есть. Я же сказал тебе, что ты можешь изменить жизнь других и даже мою смерть.

– Зачем это менять?! Зачем что-то менять, если ты мёртв??? – не выдержав, закричала Наташа и тут же закрыла руки ладонями…

– Всё хорошо, Наташа. Ты что… – говорил чей-то голос, немного тревожно.

Она проснулась. В поту и объятиях Миши. Он поглаживал её по голове и прижимал к себе:

– Наташа… Милая моя, всё в порядке… Все живы. Всё в порядке.

Она немного успокоилась, особенно видя, что глаза его совсем не такие, как у мужчины, которого она только что видела во сне. Глаза Миши были очень живые и очень конкретные, все в делах и постоянных мыслях о разных деталях. Сейчас это немного успокаивало.

– Я опять его видела. Во сне. – сказала девушка.

– Кого? Того воина, что сказал тебе про тайну Чёрного Камня?

– Да. Его. Мария. Он опять сказал, что я должна её найти. И найду, если захочу… И что это изменит жизнь других людей. И его смерть… Он был уже мёртвый. И говорил, что скучает… По ней, наверно. По Марии, раз он всё время про неё говорит… Стоит этому всему верить?

Миша глубоко вздохнул. После всех этих предательств и подозрений вопрос про доверие казался ему уже каким-то кощунственным:

– Да какой доверять? Кому доверять? Вон Гриша… Сколько я его знал. Сколько мы воевали рука об руку. Сколько крови пролили… А он, оказывается, сдаёт нас чумам… И с радостью это делает… Ты бы видела его глаза… И как он это сказал «штрафной майор Болотников»… Последние его слова. Слова, полные презрения. Как сам дьявол их сказал, меня аж передёрнуло… И как легко он себя на тот свет отправил. Раз и нету…

– Ты всё не хотел мне это рассказывать…

– Да. Не хотел… Такое никому не хочется рассказывать… Извини. Мне не стоило… Просто не удержался. Хотелось ещё кому-то это сказать, а не тянуть эту лямку на пару с майором.

– А как вы узнали, что это он? Почему вы вообще пошли проверять Гришу?

– Да никто не верил, что это Раньеров… Он тот ещё тип. Но не сходилось много чего. И я стал думать. Пошёл к Болотникову и говорю, что типа как-то слишком однозначно нам Гора на Раньерова указал. Словно без вариантов. Словно больше никого нет… А есть вон, например, та девка, которую нас шахтёры просили встретить, а мы не нашли. А отец-то у неё замбригадира, как-никак. И про неё-то ничего не сказал. Может, у него вообще уже какая своя игра пошла. Раз и префектом стал, и столько в подчинении у него уже. Может, не хотел про неё говорить. И ещё про кого не хотел говорить… Да и хоть про неё, уж точно ничего, хоть она есть точно… И вот мало ли… Мало ли. Однозначность эта, говорю странная… Не вяжется всё… Ещё кто-то мог быть. Да и её мы тоже вполне могли найти…

– И не нашли?

– Да нет, не нашли… Ну кто-то видел один раз вроде её. На другом берегу реки. Может, померещилось… Ну а как её искать? Ходить по лесам-полям и кричать «М-а-р-и-я…» Так что ли?

– Мария? Её зовут Мария?

– Да…

Миша смотрел на неё и пытался понять, что он ещё мог сказать не то, раз она так изменилась во взгляде, и не мог понять.

– Так это она же! Её меня просит найти этот призрак во сне!

– Ну хорошо-хорошо. Я даже спорить не буду… Её он просит найти. Ладно. И что ты прикажешь теперь? Поднять наши подразделения и искать какую-то девку? Я кому и как буду объяснять, что в этом есть такой смысл, как ты это говоришь? Что тебе она нужна, чтобы понять тайну Чёрного Камня. Да мне даже договорить не дадут, а скажут, что вы штрафники там все спились и спятили с горя. Вот, что мне скажут.

– Так ты напомни, что она нужна Горе.

Миша замер. Он даже не знал, что на это ответить. Горе же ведь она и правда была нужна тогда. Нужна тогда, нужна и сейчас. И, если у них есть догадки, что он начала играть не на их сторону, так она очень даже пригодится. В этом и правда есть смысл безотносительно к тому, что снилось Наташе.

Он обнял её и крепко поцеловал:

– Умная ты у меня… В Глакомы бы тебе…