Князь Василий был удивлен срочностью вызова. Он стал расспрашивать гонца о причинах, но тот ничего не знал. Он лишь передал приказ. Это насторожило Сумбулова, но не ехать он не мог. Слишком много сил он отдал делу Димитрия Ивановича…
***
Князя встретил у городской заставы дьяк Тихон Сысоев.
– Здравствуй, Тихон.
– Здравствуй, князь. Я с тревожными вестями к тебе.
– Али чего случилось?
– Я расскажу тебе это в доме. Прошу тебя быть моим гостем.
Дьяк был отправлен в ставку царевича раньше князя. И приехав, сразу стал узнавать, что происходит в стане Димитрия. Он уже знал, что теперь многое поменялось. К Димитрию Ивановичу стали прибывать дворяне и бояре. Все хотели получить кое-что для себя. После смерти царя Бориса, знать стала верить в сына Грозного.
– Царевич пожаловал тебя? – спросил Сумбулов.
– Подарил этот дом. Ранее он купцу принадлежал, но самого купца казнили как супротивника царевича.
– Дом добрый.
– Не о доме в Путивле я мечтал, князь. Мне дом на Москве надобен.
– Думаю, что не позабудет про нас с тобой царевич.
– Ты погоди, князь. Прибыл в стан Димитрия Ивановича некий подьячий Аникеев.
– И что с того?
– Он прибыл от дьяка Патрикеева.
– Что? – удивился Сумбулов.
– От дьяка Разбойного приказа Патрикеева.
– Но этот дьяк верный пес Годунова.
– И я про сие знаю. Но с чего ему гонца слать к царевичу? Подумай, князь.
– Где гонец?
– Сидит под арестом у Плещёва.
– До царевича его не допускали?
– Пока нет. Но, сказывают, есть при нем грамота тайная.
– Тихон, Патрикеев мой лютый враг. И коли посылает он грамотку царевичу, то не просто так.
– Про тебя в ней сказано? Так мыслишь, князь?
– Нам надобно заполучить грамотку, Тихон.
– И я про сие думал. Но ждал тебя, князь. Добраться до гонца можно через боярина Пушкина, али через дворянина Плещёва. Последний весьма злато любит.
– Дадим. Сто талеров!
– Тогда я сейчас же иду искать его.
– Иди. И смотри, дьяк. Если он от Патрикеева грамоту проволок, то много пакостей от той грамотки быть может. Дьяк Патрикеев хитер…
***
Москва.
События.
6 мая 1605 года.
Степан Попов, доверенный Марии Годуновой, принимал в своем доме дворянина Лукьяна Одоевского. Тот прибыл с просьбой и приволок много подарков Попову. Узнал Лукьян про Елену Отрепьеву. А кто мог помочь вызволить её как не Степан? Ныне он в чести при дворе нового царя.
Они сидели за богатым столом, и пили хлебное вино.
– Веришь ли, Степан, как причаровала меня девка эта. Как увидал её в первый раз то и подумал, что такая жёнка мне надобна.
– И чего? – спросил Попов.
– Я посватался и её отцом про все сговорился. Ведь я не побирушка какой. Род мной хоть и не боярский, но дворяне Одоевские известны уже почитай три века! А Отрепьевы не бог весть какие господа великие. Да и имение их в разор пошло. Я же не беден, как ты знаешь.
– Дак чего не женился то, коли батька девки был в согласии?
– Сбежала девка от честного венца.
– Вона как! Дак на кой она тебя сдалась такая?
– Моя будет! – Одоевский стукнул ладонью по столу. – Все равно моя будет! Конечно, коли ты мне поможешь, Степан. Ты ныне большой человек. Сама царица слушает тебя.
Попов просиял от таких слов.
– Оно так, Лукьян. Но токмо сам знаешь, как Годуновы не любят род Отрепьевых. А Мария Годунова ныне государыня великая. Думаешь, Федька царством правит? Нет. Она всем руководит, а Федька лишь делает то, что матушка его указала.
– А чего она указала с девкой сделать?
– Это с Еленкой-то? К пытке поставить.
– Чего?
– К пытке поставить велела. Лютости в ней сам знаешь сколь, Лукьян.
Они выпили и немного помолчали. Затем Попов сказал:
– Девка твоя будет, Лукьян. В том слово даю.
– Но коли повелела царица её к пытке поставить?
– А коли я от пытки её спасу?
– А приказ царицы?
– Дак и я не лыком шит, Лукьян. Я знаю что делаю. Ты, главное, изменников ищи. Ищи и мне про измены сказывай. А я смогу тебе помочь Елену заполучить.
–Дак я рази против, Степан? Я верный слуга царя и царицы. Я вот того шляхтича выследил.
– Какого?
– Дак того, кто девку спас тогда.
– Это когда наши людишки её схватить хотели?
– Да. И тогда лях спас её. И он поносные слова кричал против молодого государя Федора Борисовича.
– И с чего взял что он лях?
– Дак повадки у него ляха. Я за ним сам следил. Лях и есть лях.
– Где он сейчас?
– Я покажу место, где он скрывается. Но брать его рано. Он еще много пользы нам принести может.
– В том ты прав, Лукьян…
***
Пан Ян Нильский увидел, что его дом был окружен многими людьми. По виду их он понял, что это не царские сыщики. Скорее холопы вельможи. Но кто этот вельможа и зачем они явились в его дом?
Вопрос разрешился сам собой. В двери постучали и вскоре перед ним стоял дородный вельможа в простом стрелецком кафтане. Но это был не рядовой стрелец. Вельможа не желал, дабы его узнали.
– Dzień dobry, pan54, – приветствовал Нильского пришедший по-польски.
– Dzień dobry55, – Нильский ответил и сам спросил. – Kim jesteś?
– Możesz mówić po rosyjsku56.
– Niech pan mówi po rosyjsku, – ответил Нильский. – Kim jest pan57?
– Это сейчас не важно, пан кавалер. Я друг пана кавалера. И теперь пан будет исполнять мои приказы.
– Пан говорит от имени царевича Димитрия?
– Я знаю его милость царевича давно. И пусть пан мне верит. Мне надобен свой человек на улицах города, пан.
– Каждый день люди Годуновых казнят на Москве посланцев царевича. И слышал я, что новое войско выступает против царевича.
– В лагерь под Кромы Годуновы отправили воеводу Басманова. Но в том мало опасности, пан. Скоро пан Димитрий будет в Москве…
***
Бельский спустился в подвал своего дома. Это место было тайным и про него знали лишь доверенные холопы Богдана Яковлевича.
Туда сегодня доставили пленницу.
– Отпирай двери! – велел Бельский ключарю.
– Да, боярин.
– С ней все в порядке?
– Да, боярин. Волос с головы не упал.
– Я войду туда один. А ты отправляйся наверх и не смей спускаться, покуда не позову.
– Как прикажешь, боярин.
Слуга удалился. Бельский вошел внутрь и закрыл двери за собой.
Внутри на охапке свежего сена, которое было накрыто богатым одеялом, лежала женщина. На ней было мужское платье: дорогие порты и зеленого бархата кафтан. Шапку у неё забрали и потому густые волосы красавицы были рассыпаны по её плечам.
Она поднялась, когда услышала лязг замков.
Бельский вошел и приблизился к пленнице.
– Хороша! – прошептал он. – Не соврали мои холопы. Ты красавица.
– А ты кто такой?
–Я? Тебя сюда доставили мои хлопы.
– Пан служит Годуновым?
Бельский усмехнулся.
– Я приказал тебя украсть только ради красоты твоей. Сказывали мне, что девица Отрепьева необычайно красива.
– Пан намерен учинить насилие?
– Зачем? Зачем насилие.
– Но пан приказал меня похитить.
– И что с того? За панной охотятся люди Годуновых. Здесь панна в безопасности. Про этот подвал не знает почти никто.
– Но пан не сказал своего имени.
– Дак я тот, кто знавал истинного царевича Димитрия Ивановича. Я Богдан Бельский.
– Бельский? Это опальный дядька царевича Димитрия? – удивилась Елена.
– Он самый. Но уже не опальный. Мне простили все вины, и царь Федор сказал мне боярство.
– Но пан может получить за мое спасение награду от царевича.
– Награду? – Бельский сделал вид, что не понял. – А с чего царевичу заботиться о тебе, красавица? Он сын царя, а ты дочь простого дворянина.
– Димитрий Иванович знает про меня.
– Но мне люба красота твоя, панна. Ты так молода и так красива. Такой девки у меня еще не было.
– Пан желает моего тела? – напрямик спросила Елена.
– Желаю. Но не нынче, моя панна. Я подожду, когда панна сама выполнит мои желания. Я не хочу панну принуждать.
– Стало быть, пан меня не отпустит?
– Пока нет. Но у панны будет все, что она хочет. Кормить станут панну как царицу. И жизни панны здесь ничего не угрожает.
– Но, если царевич узнает, что пан задержал меня насильно.
– Он не узнает. Панна знает шляхтича Нильского? – спросил Бельский.
– Знаю, – Елена побледнела.
– О! Панна влюблена в шляхтича. Дьяк мне не соврал. И пан Нильский не совсем равнодушен к панне.
– А какое это имеет значение? Что пану до моих чувств к шляхтичу Нильскому?
Бельский усмехнулся:
– Ты, Елена, стала в центре большой интриги. И мне сие много пользы принести может.
– Но я не поняла, пана боярина. И зачем пан вспомнил про Яна Нильского?
– Нильский есть возлюбленный панны. Не так ли?
– Зачем это пану боярину?
– Но ты ведь исчезла Елена. И все хотят найти тебя. И люди Марии Годуновой. И шляхтич Нильский. И твой брат… Хотя какой там брат. Царевич Димитрий Иванович.
– И что? – спросила она.
– На пана Нильского я спихну вину за исчезновение панны. И при дворе царевича мне в том помогут. Панна знает о вражде Нильского с паном Бучинским?
Елена ничего не ответила. Ей стало страшно.
– Вижу по лицу твоему, Елена, что ты все поняла.
– Но как боярин смог все сие узнать? Откуда?
– Свой человек у меня имеется в стане самозванца, то бишь царевича Димитрия…
***
Путивль.
Стан самозванца.
6 мая 1605 года.
Дворянин Плещёв сразу понял, что князь Сумбулов имеет большой зуб на Патрикеева. Не просто так прислал он сюда этого дьяка.
Плещев слыхал про Тихона Сысоева давно. Сей дьяк был зело умён и такой мог в будущем пригодиться. Стоило заполучить его в качестве друга.
– Так ты, дьяк, верный человек князя Сумбулова?
– Я друг князя, – поправил Плещёва Сысоев.
– Хорошо. Пусть друг. Ты ведь был в Приказе Новой четверти?
– Ранее был, – ответил дьяк.
– Затем проворовался и в бега подался. Так?
– Был грех, – согласился Сысоев. – А кто богу не грешен? Ты, дворянин?
– И я грешен. Да я ведь не в попрёк тебе молвил, дьяк. Я прояснить желаю, кто есть кто. Но зачем тебе этот подьячий Аникеев?
– Али не знаешь от кого он прибыл?
– Знаю.
– А Патрикеев пёс Бориски Годунова. Нынче он хвост поджал. А завтра, что будет? Ты дворянин плохо знаешь Патрикеева. А князь Сумбулов знает его.
– Мне до того дела нет. А вот коли надобен он князю, то…
Дьяк Сысоев понял, что Плещёв ждет приношения, и достал кошель.
– Вот прими, дворянин. Внутри золото, не серебро.
Плещеев взял колешь, и тот исчез в его бездонном кармане.
– Чего надобно? Говори прямо.
– Есть при Аникееве грамотка и нам та грамотка надобна. Я и мои людишки готовы то сделать. Дай нам побеседовать с подьячим…
***
Вечером Сысоев доставил князю Сумбулову грамоту. Тот сломал печати. Это было письмо к царевичу от Елены Орепьевой.
Сумбулов побледнел. Он поднял глаза на дьяка.
– Тихон. Это письмо Елены Отрепьевой.
– И что в нем?
– Она сообщает, что я изменник и в стане царевича Димитрия.
– Ты?
– А ты чего ждал от Патрикеева? Он боится моего влияния на царевича и желает выслужиться. Знает, что не прощу его. И потому нанес удар.
– Хорошо, что мы эту грамотку перехватили, князь.
– Эту перехватили. А иные? Сколь Патрикеев таких пошлет?
– Ты погоди, князь. А сие писала сама Елена?
– Конечно. Разве Димитрий почерка её не узнает? А это посланец должен был ему передать. Нам нужно идти к царевичу.
– С чем?
– С этим письмом.
– Дак он…
– Это лучший путь для нас. Коли девка попала в лапы Патрикеева, то она ещё десять таких грамот напишет.
Откуда мог знать Сумбулов, что Елена Отрепьева уже давно не в лапах грозного дьяка Разбойного приказа…
Глава 19
Красавица в ловушке.
Я сам скажу, что войско наше дрянь,
Что казаки лишь только селы грабят,
Что поляки лишь хвастают да пьют,
А русские… да что и говорить…
Перед тобой не стану я лукавить:
Но знаешь ли, чем мы сильны, Басманов?
Не войском, нет, не польскою подмогой,
А мненьем; да! Мнением народным.
А.С. Пушкин «Борис Годунов».
***
Путивль.
Ставка царевича.
10 мая 1605 года.
Наверное, только теперь окончательно поверил он в свою победу. Боярин Бельский, соратник Грозного царя, был готов признать его царевичем. И он, Юшка Отрепьев, человек из низов станет первым на Москве! Станет хозяином огромной страны!
Он вспомнил хижину в лесу, в которой сестра Елена предложила ему назваться царевичем. Тогда их было только двое. Двое против всех. Верил ли он тогда, что это безумное предприятие удастся? Пожалуй, нет. Просто некая слепая сила вела его вперёд.
И вот свершилось! Хорошие вести из Москвы!
Царевич Димитрий Иванович поднялся со своего стула и подошел к дьяку.
– Я не забуду сей услуги, дьяк!
– Рад служить вашей царской милости.
Царевич обнял дьяка и прижал к себе. Затем обернулся к боярам и князьям.
– Вот! Пример верного человека! Вот кто принес мне победу! Мой дядька (воспитатель) Богдан Бельский докажет мое истинное царское прирождение! И могу вам всем сказать, что это он тогда спас мою жизнь!
Мнишек переглянулся с гетманом Дворжецким.
Самозванца несло. И он сам начал верить в то, что говорил.
– Тогда убийцы уже готовы были нанести удар! И верный мой воспитатель сумел спасти меня, и они вместо меня убили иного! И назначенный моим отцом, царем Иваном, мой воспитатель признает во мне того, кто я есть на деле! Я царевич Димитрий Иванович!
Боярин Пушкин закричал:
– Многая лета государю нашему, царю и великому князю Димитрию!
Остальные дружно подхватили этот крик:
– Многая лета!
– Слава государю!
Царевич принял восхваления как должное. Он снова поднялся по ступеням и сел в высокое кресло, что заменяло ему трон. Он принял величественную позу и гордо окинул взором подданных.
Он сын Грозного царя! Он законный наследник трона Московского государства! Он потомок великого Рюрика!
Когда все возгласы утихли, царевич снова обратился к дьяку.
– За верность жалую тебя в думные дьяки! Быть тебе при мне постоянно!
Дьяк пал на колени.
– Поднимись! Я награждаю верных по их заслугам! Потому жалую тебя двумя тысячами червонцев!
Мнишек снова переглянулся с Дворжецким. В последнее время Димитрий часто жаловал своих слуг крупными суммами. Но платить их обещали лишь после того, как он займет трон в Москве. Сейчас в казне у царевича не было и одного лишнего злотого. Три дня назад он пожаловал полковника Боршу 10 тысячами золотых. И когда тот захотел получить хоть тысячу из обещанной суммы у Мнишека, тот ему отказал.
– Вы слышали, пан гетман? – тихо прошептал он на ухо Дворжецкому.
– Слышал, пан Мнишек. Он жалует золото мешками. Но не платит и злотого.
– У меня есть его расписок на 35 тысяч злотых, пан гетман. И это лишь то, что он занимал, а не дарил.
– Пожаловал он золота тысяч на триста. Обещает всё вернуть в Москве.
– Пусть хоть жалование гусарам и немцам отдаст.
– Эти свое возьмут.
– Еще бы. Эта конница не станет служить за пустые обещания.
– А вот новому думному дьяку придется ждать долго.
– Ничего. Эти русские умеют извлекать пользу из своих должностей.
Торжественный прием у царевича продолжался. Димитрий Иванович выслушал доклады о состоянии своей армии. Русские дворяне и польская шляхта твердили, что они готовы к походу.
Князь Сумбулов попросил разрешения переговорить с государем.
– Я готов тебя выслушать, князь.
– Сие весьма срочно, государь.
– Но не прямо же сейчас, князь. Я готов выслушать твои слова после приёма.
Сумбулов низко поклонился и отошел в сторону. К нему сразу подошел воевода Мнишек.
– Пан князь желает о чем-то говорить с государем? – тихо спросил воевода.
– Да, пан воевода.
– Могу я знать, о чем будет разговор?
Сумбулов не мог просто так отказать Мнишеку. Такой враг ему был не нужен.
– Речь пойдет о весьма важном деле, пан воевода. И касаемо сие дело меня и моего врага.
– Твоего врага, пан князь?
– Дьяка Патрикеева.
– Это тот, что сидит на Москве?
– Верный пес Годуновых. И сей пес желает больно меня укусить.
– Дело только сего касаемо? – спросил Мнишек.
– Только сего, пан воевода.
– Я верю пану князю. И пусть пан не обижается на мой вопрос. Но ныне много интриг стало вокруг трона царевича. Я должен всё знать, что происходит…
***
Князь Сумбулов доложил царевичу о письме, когда они находились наедине. Тот выслушал спокойно.
– И что скажешь, князь? Что это значит? Чего желает Патрикеев?
– Очернить меня. А возможно и прикрыть истинного шпиона при твоем дворе. Ведь некто пытался покушаться на твою жизнь, государь.
Самозванец задумался. Затем сказал:
– Но сие писала Елена!
– Она попала в лапы к Патрикееву. А он кого угодно заставит написать, что ему надобно. Думаю, что тот самый шпион и её продал. Иначе откуда на Москве прознали, кто она такая?
– Возможно, что ты прав, князь. Я верю тебе, а не Патрикееву. Он был псом Годунова. Это так. Но…, – самозванец сделал паузу и продолжил. – Но его можно использовать.
– Использовать, государь? – удивился Сумбулов.
– Но ты сам говорил, что Патрикеев весьма сведущ в деле сыска. Или это ложь?
– Сие правда, государь.
– И ныне он желает служить мне, поскольку сбежал от Годуновых?
– И сие правда, государь.
– Тогда нам нужно его использовать. Пусть послужит нам. Своему законному царю. А ты, князь, о вражде с ним забудь. Это моя воля.
Сумбулов поклонился.
– Ты меня понял, князь?
– Да, государь. Я поступлю по твоей воле.
– Всегда знал, что ты верный и преданный слуга своего государя. Я не забуду этой верности, князь. Иди!
Сумбулов еще раз низко поклонился и покинул покои царевича Димитрия Ивановича…
***
После ухода Сумбулова Димитрий вызвал к себе Пушкина. Гаврила как раз ожидал в приёмной и сразу вошел.
– Гаврила!
– Я явился по твоему зову, государь.
– Пришла пора для решительных действий!
– Твои слова истина, государь. Давно пора.
– Дьяк Разбойного приказа Патрикеев готов мне служить! Верный человек Годуновых хочет целовать крест (присягнуть) мне! Этак скоро все вельможи сбегут от царька Федора!
– То великая радость, государь.
– Нам нужно идти на Москву и принять наш трон! Народ ждет нас!
– Что решил, государь?
– Под Кромами стоит армия князя Телятьевского! Она стоит против нас!
– Государь решил дать бой?
– Не совсем, Гаврила. Не думаю, что до битвы дойдет, коли ты верный мне человек.
– Вернее меня у тебя нет человека, государь.
***
Москва.
События.
16 мая 1605 года.
Богдан Яковлевич Бельский дождался ответа на свое послание. Дьяк Василий Шишкин вернулся к нему из Путивля. И привез тайное письмо царевича Димитрия Ивановича.
Бельский прочитал его и его лицо просияло. Свершилось! Его звезда взошла снова!
– Ты отлично справился, дьяк. И в сем письме государь уже называет тебя думным дьяком.
– Димитрий Иванович пожаловал меня за верность.
– И я тебя пожалую, дьяк. Быть тебе большим человеком. В том слово даю. Но! Есть против тебя кое-что, дьяк.
Шишкин побледнел как полотно.
Бельский продолжил:
–Знает царевич о том, что есть предатель в его стане. И того предателя искать станут.
– Станут боярин, – согласился дьяк.
– И рано или поздно найдут.
– То не так просто, боярин. Коли ты ничего не скажешь, то и не найдут. Мало ли людишек в окружении царевича?
Бельский ответил дьяку:
– Но разве знает государь Димитрий Иванович, что ты дьяк Шишкин?
– Нет.
– Но на Москве тебя знают многие. И коль скоро царевич будет здесь, кто-то скажет о тебе.
– Дак велик ли грех назваться чужим именем? Что с того?
– Грех не велик если не заподозрят в тебе человека Клешнина. И, ежели ты не желаешь, чтобы тебя нашли, надобно проявить хитрость.
–И что делать?
–Надлежит нам с тобой шпиона самим найти и царевичу о том сказать. Что де нет больше ворога, который на его государское здравие покушался.
Шишкин согласился с этим. Хорошо бы такого человека найти в окружении царевича.
– И коли он сыщется, надобно его ворогом делу государя объявить.
– Оно так, боярин. Но на кого показать? – спросил Шишкин.
– А как ты полагаешь, дьяк, может шляхтич Нильский быть тем шпионом? – спросил Бельский.
– Дак на него и думали тогда. Пан Бучинский, секретарь царевича, тогда и заарестовал его.
– Вот как? – обрадовался Бельский. – А с чего его отпустили?
– Дак панна Елена спасла его тогда.
– Елена?
– Она сказала, что шляхтич был у неё все время. А не поверить панне царевич не мог.
– Вот оно что! И это нам на руку, дьяк. Помогу я тебе грех твой смыть. Никто более на тебя думать не станет. Нильский что за человек? Откуда взялся в вашем войске?
–Шляхтич мелкий. Выслужил чин поручика гусарской хоругви в войске князя Замойского.
–Он человек Замойского? Коронного гетмана?
–Да. Родился в его замке от мелкого шляхтича, что занимал должность чашника при дворе князя.
– Значит персона невеликая?
– Нет. Роду незнатного из голопузой шляхты. Был он послан от коронного гетмана Замойского к воеводе Мнишеку.
– Был послан с письмом?
– Точно так, боярин. Был поручиком в гусарской хоругви князя и князь отправил его к воеводе в Самбор.
– И перешел к царевичу? Но Замойский ведь недруг Димитрию Ивановичу?
– И то верно, боярин. Он против помощи нашему царевичу со стороны Речи Посполитой.
– Все сходится. Мы нашли шпиона! Хотя имя князя Замойского трепать не стоит. Он большой вельможа в Речи Посполитой. А Нильский попросту исчезнет вместе с Еленой.
– Пан задумал взять девицу себе? – спросил дьяк.
– Да.
– Но, боярин, ведь знает кто она.
– Знаю. Она дочь мелкого дворянина. А он сын Грозного царя и мой воспитанник. Или она так дорога царевичу?
– Была дорога. Но не думаю, что теперь будет. Коли привязать её к шпиону и убийце.
– И сим действием мы отведем подозрения от того, кто на деле планы царевича выдавал. И за сие дьяк ты станешь мне верным человеком.
– Я и так твой, боярин.
– Вот и хорошо, дьяк. Я умею ценить верность…
***
Кромы.
Военный лагерь.
16 мая 1605 года.
У шатра воеводы Басманова стояли среди охраны верные люди Марии Годуновой. Эти просто так не отступят. Боярин Пушкин решил действовать быстро и дерзко.
– Сотник! – позвал он запорожского атамана.
Высокий запорожец в польском заплатанном кунтуше с саблей на боку стал перед боярином. На его худом лице горели глаза и два шрама пересекались крестом на правой щеке. Ветер теребил седую прядь волос на макушке. Шапку сотник держал в руке.
– Что прикажет, пан боярин?
– Дело важное, сотник.
– Когда зовут сотника Шило, то стало дело важное.
– Видишь шатер?
Шило посмотрел в указанном направлении.
– То шатер русского воеводы.
– Надобно тихо убрать его охрану.
– Сие не трудно.
– Но все должно быть тихо. Никто и пикнуть не должен. Я хочу спокойно переговорить с Басмановым.
– Все сделаю как надо…
***
Казаки запорожской сотни быстро перебили людей Марии Годуновой у палатки воеводы Петра Басманова. Никто тревоги не поднял. Шило сделал все, как и обещал.
Посланец Димитрия Ивановича, поблагодарил их и сказал:
– Теперь уходите.
– А ты, боярин? – спросил сотник Шило.
– Я сам позабочусь о себе. Ты, сотник, дело свое сделал.
– Как прикажешь, но я должен охранять тебя…
– Я сказал, что сам позабочусь о себе, сотник.
***
Гаврила Пушкин вошел в шатер боярина Басманова. Тот был удивлен появлением неизвестного человека.
Пушкин вошел к воеводе словно к старому знакомцу. Он поздоровался и сел на небольшой стул. Руки от оружия он убрал в знак мирных намерений.
– И кто ты такой?
– Боярин Пушкин, – спокойно представился посланец самозванца.
– От самозванца? – вскочил с места Басманов.
– Да ты сядь, боярин. Разговор только начали, а ты к сабле кидаешься. Я пришел один.
– Но ты пришел от самозванца!
– От царевича, – поправил его Пушкин. – Мой государь Димитрий Иванович Московский шлет тебе, воевода, пожелания доброго здравия.
– И что?
– Он зовет тебя под свои знамена!
– И ты посмел мне сказать сие? – снова вскипел Басманов.
Но Пушкин не испугался.
– Да ты не кипятись, боярин и воевода. Али ты верный человек для годуновского сосунка? Али тебе по нраву царица Мария Годунова? Али тебе нравится, что ты стал под князя Телятьевского?
Это был удар по самолюбию Басманова.
– Я много награжден от молодого царя, боярин, – сказал воевода Пушкину. – С чего мне искать иного государя?
– А что есть у тебя от Годуновых? Ты второй воевода! Ты стал боярином. Но от Димитрия получишь больше. Я обещаю тебе это именем царевича! А долго ли на троне усидит молодой Годунов? Про сие подумай? Народ за нас. Оглянись вокруг воевода!
Басманов это знал. Люди в стане говорили, что не стоит им воевать за Федора Годунова. И первый воевода Телятьевский был весьма непопулярен в войске. Сейчас все держалось именно на его Басманова авторитете. Войска его уважают, и, если он скажет слово, они станут под знамена Димитрия.
– Да и вельможи к нам бегут, воевода. Князь Голицын и князь Рубец-Мосальский прибыли на той неделе. Они присягнули царевичу. И многое получили за то. Не опоздай, воевода. Желаешь стать одним из первых при новом молодом государе?
– Но я и так первый при молодом государе, боярин.
– Ты это про Федора Годунова? Но не дадут годуновскому роду стать царствующим на Руси.
– Ты забыл боярин, что мы с тобой в расположении войска, которое выполняет приказы царя Федора.
– Вот потому я и здесь. Коли ты не поможешь царевичу, то он все равно на трон сядет. Но сколь крови еще прольется? Русской крови, воевода.
– Но, если завтра поход объявит Телятьевский? И здесь у нас 35 тысяч войска. А у вас в Путивле сколько?
– Скажу тебе правду. Ныне войска не так много. Менее 10 тысяч. Часть казаков атамана Корелы ушли в другие уезды поднимать людей против Годунова.
– Стало быть, если мы ударим, то…
– Кто знает, что будет? Но если царевич выживет и уйдет от вас, то снова начнется война. А царевича мы спасем. В том не сомневайся.
Басманов задумался.
Он давно уже много мыслил о том, как относится к нему царица Мария Годунова. Как холопом своим распоряжается. И место ему указала – стать под начало Телятьевского.
И что будет, если они не возьмут Путивля? Люди самозванца могут его отстоять. Там мало людей для настоящей битвы, но для осадного сидения хватит. А народишко бунтует всюду. Дворяне служить в полках не хотят – разбегаются.
Что делать?
Стать под знамена самозванца?
Да и что с того, что самозванец он? Разве Бориска Годунов не самозванец? Он убил царского сына! Руку на наследника трона поднял. Не сам, конечно, но благодаря ему царевича убили. Зарезали младенца, и все это на Москве одобрили. Никто слова Бориске не сказал! Может бог и карает род Годунова?
– Что скажешь мне, воевода? – спросил Пушкин. – Кликнешь людишек своих, дабы взяли меня? Али станешь на строну царевича?
– И что будет, коли на вашу строну стану? Что делать станем?
– Армию сию к присяге царевичу приведем.
– Как? – спросил Басманов. – Не все здесь к царевичу перейти хотят.
– Но если ты за нас, воевода, то многие пойдут за тобой.
– Многие, но не все. Не один я здесь. Бояр и воевод достаточно. Тут думать надобно.
– Подумаем, воевода. С тем и прислал меня сюда пресветлый царевич. Ведь придумал я, как освободить вход в твой шатер, воевода.
– Там стояли верные псы Марии Годуновой. Она выделила их для моей «охраны».
Это Басманов произнес с усмешкой. Затем добавил:
– Думаешь стану жалеть об этих псах шелудивых?
– Тогда спешу обрадовать тебя, воевода. Мои казаки всех их перебили.
– То отличная новость, боярин…
***
Москва.
События.
Май 1605 года.
Боярин Богдан Яковлевич Бельский тайно связался с братьями Нагими. Он хорошо знал, что царица Мария Нагая, настоящая мать царевича Димитрия никогда не признает самозванца своим сыном. А вот с братьями её он дело сладит. Знал он их давно и даже некогда склонил их к неповиновению Борису Годунову, тогда еще не царю, но правителю царства от имени слабоумного царя Федора Ивановича. Нагие хотели от Бориса избавиться и сами желали прибрать к рукам управление Московским государством. Но заговор был раскрыт и Нагих услали в Углич вместе с царевичем. Самого Бельского тогда отправили воеводой в Ярославль.
Затем втянул Богдан Яковлевич Нагих в другой заговор. Целью был на сей раз сам царь Федор. Его было решено насильно постричь в монахи и посадить на трон малолетнего Димитрия Ивановича. Но царевич был убит и Борис Годунов еще больше укрепил свою власть.
Ныне же вспомнил Бельский о братьях и снова решил сыграть на их жадности…
***
Вечером явился к нему дьяк Шишкин.
– Все, что было сказано, сделал, боярин. Хотя люди годуновские так и рыщут всюду.
– Про то и сам знаю. Чай из дворца прибыл. Сильно лютует царица Мария Годунова. Её людишки всюду снуют, аки крысы. Так что ты сегодняшнюю ночь в моем доме проведешь.
– Снова ночью людей имать станут? – с тревогой спросил Шишкин.
– Ночью возьмут и умертвят всех тайно.
– Умертвят?
– Боятся Годуновы больших казней на Москве. Черный люд волнуется. Раздражать его ныне опасно.
– А ты не в опасности ли, боярин? – спросил Шишкин.
– Я нужен Годуновым. А ты завтра найди шляхтича Нильского.
– Найду.
– А коли найдешь, то дашь ему поручение. Пусть в Коломну едет и найдет Афанасия Нагого. Его там в ссылке держат. И с ним на Москву скачет тайно.
– Да я могу сие сделать, боярин. Чего мне на Москве сидеть.
– Нет. То дело для Нильского. Надобно чтобы именно он сие дело сделал. Нам надобно Нильского к врагам царевича привязать накрепко.
– Но Нагие не враги…
– Мария Нагая должна царевича опознать как сына своего. Сие понимаешь? Это надобно царевичу. Но я знаю Марию. Она и молодая была упряма, а ныне и того хуже.
– Стало, не признает она царевича?
– Царевич Димитрий умер давно. Нам надобно чтобы она самозванца опознала как своего сына. И в том нам Афанасий Нагой и его братья помогут. А Нильского мы посланцем годуновским выставим. Дескать хотел он родне царской повредить.
– Все понял, боярин. Как ты сказал так все и будет…
***
Бельский взял факел и сам опустился в подвал. Он решил навестить Елену.
Лязгнули замки, со скрипом отворилась тяжелая дверь, свет факела разорвал тьму.
Елена поднялась и прикрыла глаза ладонью.
– Здравствуй, красавица.
Боярин зажег свечи от факела. Затем закрепил его на стене.
– Ты не рада меня видеть?
Елена не ответила.
– Вижу, что не рада. Но я терпелив.
Бельский сел на табурет.
– Быть тебе отныне при мне. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя. Ты ведь слыхала про Лукьяна Одоевского?
Елена вздрогнула от этого имени.
– Вижу, что слыхала. И могу тебе сказать, что сей Лукьян ищет тебя.
– Ищет?
– Он человек Годуновых. Снюхался с тайными слугами царицы Марии Годуновой. И ты обещана ему в награду за верную службу.
– Я?
– Ты. Но я могу тебя спасти от Одоевского. И я могу дать тебе то, что ты желаешь.
– А что я желаю? Ты разве знаешь?
– Знаю. Свободы хочешь.
– Но вот её ты мне и не дашь. Желаешь своей сделать? Не хочешь силой взять, думаешь измором получиться?
– Думаешь, что ты нужна мне как баба?
– А разве нет? – спросила она.
– Лет десять назад я бы не отказался, но нынче я не тот.
– Но я слышала от тебя иные слова.
– Это я сказал, дабы мне поверили иные.
– Иные? – не поняла Елена.
– И стены имеют уши. Про то крепко помнить стоит, коли живешь вблизи царя. Иное слово сильно может шее повредить. Сие я еще при дворе Грозного царя понял.