– Ну и что? Разве только князьям можно оказать услугу?
– От князя и или жреца можно ждать благодарности за услугу. Но что могут дать крестьяне?
В этот момент двери в каюту отворились, и к ним вошла Атла.
– Я вывезла вас из города и теперь вы не досягаемы для ваших врагов, но вы более не можете оставаться в моей каюте. Я нашла для вас иное убежище. Среди пассажиров на корабле есть жрец Амона и в его свите вы найдете для себя место.
– Жрец Амона? – удивились братья.
– Он уже согласился вас принять. Ночью я проведу вас к нему.
– Как мне благодарить тебя, прекрасная девушка? – Эбана взял Атлу за руку.
– Я не требую от вас двоих благодарности. Но, надеюсь, что вы нигде не обмолвитесь, что провели ночь в моей каюте.
– В этом можешь не сомневаться, госпожа. Мы с братом умеем хранить тайны, хоть ранее нам никто и никаких тайн не доверял.
Ночью они покинули каюту девушки ушли к тому месту на палубе, где под большим навесом размещался жрец Амона со своей свитой.
Жрец был уже стар и принял братьев поначалу холодно. Он много лет ходил по земле и повидал на своем веку мошенников и проходимцев. Девушку могли и обмануть. Её рассказ мог быть далек от истины.
Египтяне Дельты стали иными под властью гиксов и уже расшаталась в них старая непреклонная вера в добродетель, которая некогда сплотила людей Кемета в одно целое.
«Снова придется видеть мошенников, которые не побрезгуют ограблением могилы отца, и для которых более нет ничего святого. Неужели не возродится наша страна в своей прежней силе? Путь боги помилуют нас!»
На худом загорелом теле аскета-жреца была белая одежда служителя культа Амона. Украшений он не носил.
–Садитесь рядом, – приказал он. – Не стоит стоять. Почтение не в том, чтобы стоять и высказывать льстивые слова. Я согласился вам помочь, при условии, что вы не обманули девушку. Но берегитесь, если вы оба солгали. Я никогда не покрывал и не стану покрывать преступников.
Братья сели рядом со жрецом.
Эбана рассказал их историю, ничего не утаивая. Старик внимательно его слушал и смотрел в глаза юноши.
«Нет, – подумал он. – Этот юнец не лжет. Говорит восторженно. И впрямь считает, что он подвиг совершил. Да и финикиянка Атла ему приглянулась. Когда он говорит о ней, в его глазах загорается огонек. Эх, молодость, молодость».
– И что же, ты считаешь, что совершил хороший поступок? Разве тем что ты убил человека ты доказал свою верность богам и преданность своей стране?
– Но я первым вступил против власти ненавистных чужаков и тех, кто им служит. До этого в наших краях никто не смел поднять руку на слугу гикса.
– Хорошие слова, мальчик. Хорошие и смелые. Но то, что ты сделал, нашу страну не освободит. Убить одного гикса мало. Тем более что ты убил вовсе не гикса, ты убил лишь его слугу.
– Но слуга служит гиксу, господин.
– Пусть так. Что ты думаешь делать далее в Фивах, куда так стремишься?
– Я бы хотел стать солдатом фиванского князя.
– А ты разве владеешь оружием?
– Немного.
– Вот как? И где же ты приобрел эти умения?
– От одного старого солдата. Я не скажу, что я уже хороший боец, но я готов учиться.
Жрец засмеялся.
– Ты желаешь получить то, о чем мечтают сотни, таких как ты! Стать стражем князя Фив! Но разве лишь этим можно выказать преданность своей стране? Трудись на полях и выполняй волю богов! Не в этом ли предназначение земледельца?
– Я думаю, что принесу больше пользы с мечом в руках!
– Вот как?
– Я хочу научиться владеть оружием так, как это умеют солдаты гиксов. Я видел, как они обучаются и понял, что именно так нужно готовить настоящую армию.
– Ты совсем не так глуп, Эбана. Я понял тебя, и постараюсь тебе помочь.
– Правда, господин?
– Тебя возьмут в армию князя Фив. Но не думай, что тебе будет там легко. Князья Фив не ведут войны с царем Авара и признают его верховенство. Так что тебя ждут не подвиги, а тяжелый и изнурительный труд. Ибо быть солдатом также трудно, как и быть крестьянином!
– Я готов к труду, господин!
– У нас на судне есть несколько наемников для службы фиванскому князю. Они станут обучать солдат нашего государя Секененра II. И ты попадешь под команду одного из этих воинов. А сейчас иди. Я стану говорить с твоим братом.
Когда младший брат ушел, жрец взялся за Ити:
– Ты из породы сомневающихся, Ити? Не так ли?
– Что ты имеешь в виду, почтенный жрец? Что значит сомневающийся?
– Ты принадлежишь к тем, кто считает, что мир устроен несправедливо. Так?
– С чего ты взял, господин?
– Я умею читать в человеческих сердцах, Ити. Итак, ты считаешь, что мир устроен несправедливо?
– А разве нет? Я много думаю своей судьбе и судьбе моего отца. Он трудился всю свою жизнь и работал на земле, на строительстве каналов, платил многочисленные налоги. И что ему дали боги в благодарность за это?
– Хорошо. А как ты считаешь, было бы справедливо? Наградить твоего отца? Сделать его богатым и дать ему великолепное имение? Это было бы справедливо?
– Да. Он заслужил милость.
– Ладно, – мирно согласился жрец, – а его сосед мало трудился в поле? Мало строил каналы?
– Как и мой отец, – ответил Ити.
– Но тогда если богатство получит только твой отец, то и это будет несправедливо. Другой крестьянин будет недоволен выбором богов. А если награда попадет к соседу, то будет недоволен твой отец.
Ити вынужден был согласиться с этим доводом. Жрец продолжил:
– А на всех жителей твоей деревни имений не хватит. А что говорить о сотнях тысяч крестьян по всему Египту. Как сделать их всех счастливыми? Освободить от работ? Но если они не станут работать на земле, и не станут ремонтировать дамбы и оросительные каланы, то скоро в земле Египта наступит голод, и страдать от него будем мы все. Значит, кто-то должен работать на земле, чтобы кормить остальных. Но если спрашивать каждого хочет ли он этого, то желающих тяжело трудиться найдется весьма мало.
– Это так, господин, но многие крестьяне хотят жить и работать, платя справедливые налоги в пользу фараона. Это справедливо.
– Ты говоришь правильно, Ити, но кто будет определять меру этой самой справедливости? Каждый крестьянин, если дать это право ему, не пожелает трудиться много и изберет свою меру справедливости. У чиновника эта мера будет несколько иной. И они, если не применять насилие, никогда не договорятся. Государственный организм потому и построен на насилии. Государство стоит на том, что воля фараона священна. Это воля богов. Что ты скажешь на это?
– Значит, нам нужно было исполнять волю чиновника гиксов?
– Нет. Ибо гиксы чуждые нам племена и не справляются с управлением Египетским царством. Они просто не понимают, что и как нужно делать. Но и у них можно почерпнуть много хорошего. Как они заботятся о торговле! Это способствует процветанию страны. Хотя средства гиксы тратят на содержание своей армии, а армию используют для подавления народа Египта. Также гиксы неплохо заботятся об ирригационной системе Дельты. И это также хорошее, что и после изгнания гиксов, менять не стоит.
– То, что ты говоришь, господин, звучит неплохо. Но мне сейчас трудно тебе ответить. Мне нужно подумать.
– Вот именно, Ити. Я и хочу предложить тебе думать и учиться.
– Учиться?
– Да. Ведь в Фивах, куда ты направляешься, тебе придется что-то делать. И я предлагаю тебе место при храме Амона. Твой разум способен учиться. А это большая редкость в вашей среде, Ити. Итак, что ты скажешь?
– Но, господин, я простой крестьянин и у меня ничего нет. Кто же станет меня учить?
– Я также вышел из низов, Ити, и добился своего сегодняшнего положения при храме. А сейчас я великий жрец бога Солнца, под моим началом все храмы Амона и сотня жрецов и больше трех тысяч служителей.
– Ты вышел из низов, господин? – Ити не мог поверить.
– Да. А ты думал, все жрецы напоминают тех тупоумных, кто преследует за сомнение? И если великий жрец – то меднолобый охранитель устоев? В храме Амона в Фивах ты найдешь то, что искала твоя душа, Ити. Знания. В них великая сила! А большие знания это уже не сила, это власть! И храму нужны способные ученики.
– Я не знал, что крестьянских сыновей кто-то захочет учить.
– А скажи мне, Ити, есть ли нужда учить крестьян искусству начертания знаков на папирусе? Допустим тебе дали такую возможность. Ты стал бы их учить? Всех сыновей крестьян?
Ити ответил:
– Учить всех нет необходимости, господин. Это потребует много времени, а какова будет отдача? Зачем земледельцу высокое искусство начертания знаков? Чем оно поможет в его работе?
– Это правильные слова, Ити. В этом нет необходимости. Крестьянин должен держать в руках лопату, а воин копье и меч. Жрец должен знать обряды, а писец должен стилом выводить знаки священного письма. Каждому свое. Мудрость не передается по наследству, Ити. Мудрость это дар богов и сам великий Тот благословил тебя умом. И твой ум, если ты научишься им пользоваться, откроет тебе путь в самые высокие сферы.
– Я бы хотел познать, что есть справедливость.
– И это все?
– Нет, господин. Что есть боги? Что есть предопределенность? Мой отец часто говорит – «это предопределено богами». Но если наш путь уже начертан, то, что зависит от нас самих?
– Это хороший вопрос, Ити, – сказал жрец. – Мудрый вопрос.
– Но каков ответ, господин?
– На познание истины часто не хватает человеческой жизни. Понять, что есть боги, и что есть судьба человека. Зачем человек рождается на свет? На эти вопросы и я ищу ответ.
– И господин нашел его?
– Нет. Слишком много суеты в этом мире. Нужно думать о земном, а не о высоком, Ити. Придворные грызутся за власть, и я должен знать их суетные мысли, дабы не могли они навредить княжеству. А это значит, что вместо глубоких чистых вод, я должен плескаться в грязной и вонючей луже…
Глава 4
Князь Секененра II.
1558 год до н.э.
Верхний Египет: город Фивы18
Священный город Фивы, или как его звали египтяне Но-Амон, центр поклонения богу солнца Амону, разрастался и уже превратился в один из самых больших городов Кемета. Издалека были видны постройки храма Солнца и две громадные статуи Амона. Храм великой матери Мут, владычицы озера Ишру, мало чем уступал солнечному, разве что статуи богини матери (не менее роскошные чем статуи Амона) были вдвое ниже.
Строения в честь священного быка войны Монту были в то время много скромнее. Это впоследствии через 300 лет они стали центром поклонения воинов и жречество Монту-воителя стало вровень со жречеством Мут и Амона. Гиксы преследовали военные культы египтян, считая, что они народ не слишком воинственный. Зачем им боги, отвечающие за сражения? Пусть почитают божества солнца и реки, растений и животных, что давали урожаи и заботились о поголовье скота.
Ниже главных храмов находился дворец местного правителя. Эти постройки сильно растянулись вширь, показывая богатства князя и многочисленность его челяди.
Сияли золотые верхи обелисков, утопали в зелени дома знатных вельмож и чиновников. Город живых19 поразил великолепием вчерашних крестьян, которые и дом Якубхера привыкли считать дворцом.
Некрополь, или город мёртвых, на западном берегу Нила, также блистал новыми каменными строениями, покрытыми мрамором и золотыми навершиями. Это были гробницы князей Иниотефа и Секененра I.
Финикийские суда вошли в гавань, где размещалось больше 40 кораблей, а далеко не каждый порт Юга мог вместить такое количество. Фивы буквально впитывали богатство, и князья заботились о расширении местного рынка.
– Великий город Юга, – Атла показала Эбане на раскинувшийся перед ними город. – Я уже второй раз здесь с моим отцом. Он столь же велик, как и наш родной Тир.
– А я такого великолепия еще не видел. Он больше Мемфиса! Этот город достоин, стать столицей великого царства, – прошептал Эбана.
– Ты станешь здесь жить? – спросила она. – Ведь именно сюда вы с братом стремились.
– Да. Жрец Амона обещал мне помощь найти место в армии князя.
– Ты все-таки желаешь стать солдатом, Эбана?
– Да. Меня давно привлекает военная служба. Настоящее занятие для настоящего мужчины. И все это возможно благодаря тебе. Это ты спасла нас с братом. И мы этого никогда не забудем.
– Когда-нибудь, я напомню тебе эти слова.
– Я еще смогу тебя когда-нибудь увидеть? – спросил Эбана.
– Мы с отцом в этот раз не станем здесь задерживаться долго. Но кто знает, что ждет нас впереди? Тайны будущего скрыты от нас. А ты бы хотел меня увидеть, Эбана?
– Да, – прошептал в ответ юноша.
– Но зачем? Что я могу еще сделать для тебя? Ты станешь воином. И, может быть, сумеешь добыть себе громкую славу и богатство. А если это придет к тебе, то в женщинах у тебя не будет недостатка.
– Я совсем не о том говорил, Атла.
– А о чем? Я не понимаю тебя, Эбана, – девушка засмеялась. Её веселил его смущенный и глупый вид. – Я финикиянка и люблю путешествия. Я даже немного владею оружием и часто одеваюсь как воин. Хотя мой отец не любит этого.
– Он желает отдать тебя замуж?
– Да. Это главное для каждой женщины – выйти замуж и рожать детей. Так говорит отец. Ты согласен с ним?
– Я не знаю. Я никогда не думал об этом.
– А я не желаю замуж! Я бы хотела участвовать в битвах и жить, так как могут жить солдаты и купцы. И почему я не родилась мужчиной? – посетовала она.
– Ты прекрасная девушка, Атла. И не тебе гневить богов, что дали тебе столь много.
– Но тебе они также дали не так мало, Эбана. Прости, меня зовет отец.
Девушка упорхнула. Эбана остался на палубе и с горечью подумал, что купец никогда не отдаст Атлу за него. Что ему какой-то беглый крестьянин, при его богатстве. Нет. Такую нужно сначала заслужить…
***
Престарелый князь Фив Секененра II любил прогуливаться по дворцовому саду в одиночестве и предаваться размышлением. Он был уже стар, хотя еще достаточно крепок, и много лет сидел на троне своего княжества, унаследованного от отца.
На князе простая белая жреческая одежда без всяких украшений, и голова его обрита как у жрецов Амона. Он не признавал роскоши и одевался торжественно только в случаях выхода к иностранным посланцам во время больших приемов.
Секененра бродил по парку до тех пор, пока не увидел вдали высокую фигуру.
«Слуга решился меня потревожить. А это значит, что они пришли, – подумал князь. – Пора начинать серьезный разговор».
Он сел на приготовленный для него стул и жестом подозвал слугу. Тот приблизился и низко склонился перед князем.
– Здесь ли принцы Камос и Яхмос? Я велел им прийти.
– Они ждут твоего повеления войти, владыка. Стража не пускает никого в часы твоей прогулки, помня твой строгий приказ.
– Приведи их ко мне.
– Повинуюсь, – слуга снова поклонился и быстро ушел.
Князь выдвинул вперед правую ногу, что была ранена в бою с разбойниками у первых порогов Нила, и до сих пор часто давала о себе знать тупой ноющей болью.
Секененра потер её руками, и ему стало легче.
Принцы приблизились к нему. Это была его гордость – сыновья. Оба статные силачи, готовившие себя к службе в войске. Сыновья знатных египтян в то время не часто стремились быть воинами. Секененра хотел это изменить. Будущее властителей Черной страны принадлежало воинам. И в этом старый князь не ошибался.
Принцы молча поклонились отцу и государю.
– Вы пришли на этот раз без задержек, мальчики? – с усмешкой спросил старый князь. – И меня это порадовало.
– Мы всегда приходим на твой зов, отец, – произнес Камос. – Ибо ты не только наш отец, но и еще наш повелитель. И мы с братом всегда помним об этом.
– Ты всегда красиво говоришь, сын мой Камос. И ты рано или поздно станешь князем вместо меня.
– Я молю богов, чтобы это случилось как можно позже, отец и государь.
– И я желаю тебе, отец, долгого царствования, – поддержал брата младший Яхмос.
Он красивее старшего брата. Хотя фигуры и рост у братьев были приблизительно одинаковы. Но лицо Яхмоса с тонкими и изящными чертами. Он пошел в свою мать княгиню Яхх, что на двадцать два года моложе своего мужа князя Фив. И она по праву считалась самой красивой женщиной при дворе.
Матерью же Камоса была первая жена Секененра, что умерла три года назад. От неё принц унаследовал широкое лицо и выступающие скулы, большой изогнутый нос и высокий лоб. Красавцем его трудно было назвать, но принца любили за простоту и щедрость.
– Мое правление было успешным дети мои. И я бы хотел, чтобы и вы прожили долгую и счастливую жизнь. Но все в руках всемогущих богов. Пять богинь судьбы, пять Хатор прядут нити судеб, и нам не дано знать, что ждет нас в будущем. Вот ты, Яхмос, как мне доложили, недавно заявил, что поведешь отряды против гиксов. Это так?
– Так, отец! Мы сбросим ненавистное ярмо с шеи Кемета, и наша страна снова станет великой.
– Благое решение, сын мой. Ты, Камос, также думаешь?
– Да, отец. Брат прав. Сколько можно нам их терпеть? Достаточно мы видели унижений от гиксов.
Князь посмотрел на сыновей с гордостью.
– Это радует мое сердце, дети мои. Но такое дело требует осторожности и тщательной подготовки. Я сам воевал в своей жизни, и кое-что о войне мне известно. А вот вы, поняли, почему гиксы сумели покорить нашу страну?
– Египет после смерти царицы Себекнофру распался на отдельные номы, и власть фараона ослабела. Боги отвернулись от нас и наслали на наше царство кару, – ответил отцу Яхмос.
– Верно, сын мой. Так говорят жрецы, и ты запомнил урок хорошо. Но сейчас я не об этом. Не стоит во всех бедах обвинять богов. Скажи мне, в чем сила гиксов?
– В большой армии, отец. Они содержат в Дельте не менее 40 тысяч солдат, – ответил Камос. – Египтяне же даже во времена Сенусерта Великого не содержали больших отрядов. Наша армия во время подготовки военного похода набиралась из крестьян, и офицеры фараона вели её к месту битвы.
– Вот именно, сын мой Камос. Вот именно! Это было, безусловно, много дешевле чем содержать войска. А средства шли на строительство храмов и гробниц. Но разве крестьяне воины? Да соберите вы хоть 20 тысяч крестьян, и они разбегутся от 500 колесниц гиксов! И потому у великого гика есть в полном его распоряжении большая армия в 40 тысяч отлично подготовленных солдат. Да, она стоит половины его доходов, но она у него есть. А это значит, что при желании он может легко выслать против нас единовременно 20 тысяч воинов! Но сколько солдат есть у нас в Фивах? Скажи сын мой Яхмос?
– Четыре тысячи воинов в твоей армии, отец, – сразу ответил младший принц.
– Именно, Яхмос. Именно. Только четыре тысячи. А значит, гиксов в битве будет больше. Да прибавьте к этому их славу непобедимых воинов.
– Но другие города Юга могут выступить вместе с нами против них! – выпалил Камос.
– Другие города не станут нам помогать, дети.
– Но почему? – в один голос спросили оба принца.
– Да потому, что там правят князья-номархи! Они не против избавиться от власти великого гика. Но захотят ли они признать власть Фив над собой? Нет, не захотят. Гиксы в этом случае для них лучше. Ибо они далеко, а мы близко. И усиливать Фивы они не пожелают и потому не станут нам помогать. И мне досадно, если ты сам не сумел этого понять, Камос.
– Но что тогда делать, отец? Снова пасть на колени перед гиксами, как этот сделал князь Небирирад? Снова опозорить Фивы?
– Небирирад никого не опозорил, – сурово ответил князь.– Все что мы сейчас имеем, это благодаря ему, дети. Он усыпил бдительность царя в Аваре и сумел обогатить казну и возвысить Фивы. И, что самое главное, он сумел справиться с противниками своей власти среди самой фиванской знати. А его сын и наследник Небирирад II выступил против гиксов, и сам погиб и его войско было разбито! И что дала хорошего эта смерть Египту? Да ничего! Он принес стране один вред.
– Но у тебя есть, что нам сказать, отец? – Яхмос понял, что князь только готовится сообщить им главное.
– В чем сила гиксов мы выяснили. Но в чем их слабость? Они не умеют штурмовать крепости. Для этого нужна особая подготовка солдат и особая тактика. В Фивы прибыл один мой старый знакомец. Это критянин по имени Минос с небольшим количеством воинов. В свое время он уже выполнял мои поручения. А сейчас я пригласил его для вас.
– Но кто он такой этот Минос? – спросил Камос.
– Старый и опытный солдат. И он отлично знает приемы войны гиксов. Вот у него вы и станете учиться войне. Он и его люди будут обучать наши войска правилам новой войны, детки. Средства для этого у нас есть. Я и мой отец всю жизнь копили. Теперь пришло время тратить.
– Значит, будет война? – вскричали с радостью братья.
– Войну нам навяжут сами гиксы. До меня дошли плохие слухи из Авара. Сам великий гик войны не желает, но среди его окружения много таких, кто этой войны жаждет…
***
Минос осмотрел строй египетских солдат личной стражи князя и произнес, обратившись к принцу Камосу:
– Это не солдаты, принц. Такие не смогут противостоять гиксам.
– Но почему? – не понял принц. – Чем они тебе не понравились, Минос? Это лучшие солдаты моего отца.
– Лучшие? Пусть трое самых сильных выйдут вперед!
Камос отдал приказ и три египтянина быстро вышли из строя.
– Я уже не так молод, а эти воины вдвое младше меня. Я один, а их трое. Пусть они атакуют меня своим боевым оружием. Я же стану против них с палкой. И посмотрим, чем все это кончится.
Минос был в широкой рубахе стянутой поясом и плотной кожаной юбке. На его ногах простые сандалии. Пояс воина сам по себе был не просто предметом одежды, но защитным доспехом, и, при случае, мог спасти от копья или стрелы.
– Ты позволишь мне, господин? – Минос посмотрел на принца.
Камос согласился.
Воин повернулся к слуге:
– Подай мне палку!
– Вот она, мой господин!
Минос взмахнул оружием и посмотрел на принца:
– Принц, пусть они ведут себя как в настоящем бою!
– Но, они могут повредить тебе. Я не могу допустить твоей гибели, Минос.
– Гибели? Это мне сейчас не грозит, принц.
– Но…
– Это моя просьба, принц.
– Как скажешь, воин!
Камос отдал приказ солдатам атаковать и действовать как при настоящей схватке.
– Не жалеть критянина! Действовать мечами как в настоящем бою! Понятно?
– Да, господин!
И воины бросились в атаку. Минос в течение минуты расшвырял своих противников и ни один меч даже не коснулся его тела. Действовал критяин молниеносно.
– Вот так! Теперь ты все понял, принц? – Минос отбросил палку. – И это еще не все. То, что ты видел – единичная схватка. Не она решает исход сражения. Твои солдаты плохо держат строй. У них нет чувства локтя. А если они увидят атакующие их колесницы, то разбегутся сразу же. С такими воевать против гиксов нельзя. Вывести такую армию в бой – проиграть, не начав сражения.
– И что же нам делать, Минос? У нас нет других солдат.
– Учиться, принц! Много и тяжело заниматься. Строго наказывать ленивых. Не терять драгоценного времени. А что у них происходило до этого? Спроси их, сколько часов в день они занимались боевой работой? Вчера они вообще не брали в руки оружия, но трудились на земляных работах. Позавчера, латали южную дамбу. А у гиксов солдаты не занимаются сельскохозяйственными и строительными работами. Они учатся и ежемесячно проводят большие учения, где настоящие боевые условия.
– Я понял тебя, Минос, – кивнул головой принц. – Мы от сегодняшнего дня станем поступать так как гиксы.
– Я стану их обучать, Камос. И вместе с ними тебя и твоего брата. Сначала я лично отберу сто воинов, с которыми станут заниматься мои люди и я. А затем эти сто сами будут учить остальных.
– Сто воинов? – переспросил Камос.
– Да стоит выделить наиболее способных, и после обучения сделать их командирами отрядов и полков. Ибо каждый полк теперь стоит формировать из 300-400 солдат. Полки будут сведаны в корпуса по 1000 или 1500 человек, а корпуса в армию – 5000 человек.
– Неплохо придумано, – сказал принц Яхмос.
– Придумано это не мной. Время больших и неорганизованных отрядов прошло. Теперь воюют по-другому. Ваши фараоны прошлых династий не сумели этого разглядеть и потому проиграли гиксам.
– Когда начнем обучение? – спросил Камос воина.
– Прямо сейчас. Время терять не станем, – ответил Минос.
– Сейчас? Отлично. Но не мог бы ты, перед началом проверить одного юношу. Мне рекомендовал его как будущего отличного солдата, жрец Амона.
– Отличного солдата? Это интересно. Не видел я среди египтян отличных солдат. Где он?
Камос жестом подозвал к себе Эбану. Тот подошел и поклонился принцу и Миносу.
– Этот? – Минос осмотрел статную фигуру юноши и произнес. – Сложен как настоящий воин. Подошел бы по своей стати к отряду моих храбрецов. Кто ты такой, юнец?
– Крестьянин из Дельты, господин.
– Крестьянин? А меч ты в руках держал, крестьянин?
– Мало, господин. Но я умею немного драться на палках.
– На палках? Тоже неплохо, если это не пустая похвальба. Не врешь? А то велю наказать тебя палками прямо перед строем, юноша.
– Я готов показать то, что умею, господин.
– Готов? Проверим. Эй! Дать ему палку в руки. Живо!
Эбане подали палку, и он стал против Миноса. Тот сразу же атаковал и попытался нанести юнцу удар в область плеча. Но это не удалось старому солдату. Вчерашний крестьянин отбил удар и ушел в сторону.
– Отлично, юноша! Отлично! – похвалили его Минос. – А как насчет вот такого удара!
Он снова атаковал. И на этот раз его удар был направлен в область живота противника, но Эбана снова отбил удар и сам пошел в контратаку. Минос был уже не так подвижен в своем возрасте, и палка египтянина немного задела его.
– Вот так крестьянин! – восторженно вскричал Камос.
Минос опустил палку и спросил:
– Кто обучал тебя юноша?
– Один старый солдат, что служил в армии гиксов. Его имя Меритес. Я с друзьями часто ходи к нему, и приносил ему вино и пиво. Он за это делился с нами некоторыми своими секретами.
– Из него получится отличный солдат, принц. Этот юнец будет стоить троих. Я могу поклясться тебе в этом. Как твое имя, юнец?
– Эбана, господин.
– Отойди в ту строну. Ты станешь первым из отобранных мною воинов в моем отряде «храбрецов»!
После этого Минос стал проводить отбор среди других солдат князя Секененра. На этот раз он сражался своим критским мечом. Каждого, кто, по его мнению, чего-то стоил, он отправлял к Эбане. Так стало формироваться ядро будущей армии победителей. Этот отряд впоследствии получил название «храбрецы фараона», личная гвардия повелителей Юга, стражи нового властителя…