Как коронавирус Семёнычу ориентацию поменял

– Раньше, говорит, я баб любил, а как хворь эта приключилась – так на мужиков стал заглядываться. А все, сказал, от коров пошло, от говядины, ее из заграницы к нам везут, – стращала баба Зоя. – Там, у них, этих… слово браное не хочу говорить, такое теперь везде. Грех-то какой! Может, Семеныч перезаражал мужиков ваших, а? Бабы? Она такая, зараза: чихнули рядом – и пошло-покатилось. Вон не зря он Петро к себе заманил. Хотел содом устроить.

– Про коронавирус совсем другое пишут, – робко возразила какая-то девчушка и покраснела. Женщины дружно зароптали.

– Да разве они правду напишут! Вот она, правда! – показывали они в сторону дома Семеныча. – Ты, баба Зоя, рассказывай, пущай народ знает.

Целый месяц село встревоженно гудело. Стало известно, что Петро, как привлекавшегося ранее, осудили на три года за пьяную драку с поножовщиной. Про Семеныча никто ничего не слыхал. Назад он не вернулся. А спустя время на его калитке появилась табличка «Продается». Говорили: из города приезжала его дальняя родственница и по доверенности занялась продажей дома. Покупателей пока не находилось.

Мужики, с которыми работал Семеныч, по негласной договоренности не вспоминали о нем. И лишь тракторист Кузин, когда ему случалось проезжать мимо, поглядывал на пустой дом и вздыхал о чем-то своем.