100 великих судебных процессов

Самосуд над государем великой державы

Узнай Александр Македонский о том, что 106 пехотинцев и 62 всадника за 10 тыс. км от родного дома завоевали могущественную державу, имевшую как минимум 1000-кратное превосходство в силах, – сказал бы: ложь. И оказался бы прав, т. к. именно ложь стала основой успеха горстки испанских конкистадоров под командованием маркиза Франсиско Писарро (1471–1541), покорившей империю Инков (Тауантинсуйу). Это было самое большое государство доколумбовой Америки, расположенное на территории нынешнего Перу, площадью 3 млн кв. км (площадь современной Индии). Авантюрист-головорез победил Верховного Инку Атауальпу (1500–1533) коварством. Силой победить индейцев было невозможно – воевать они умели, собственно, этим только и занимались.

Незваным гостям из Европы повезло – они вписались в узкую временную щель, когда в империи инков произошел раскол. Умерший в 1529 г. Верховный Инка Уайна Капака вопреки традиции поделил страну на две части и передал власть не только старшему сыну Инке Уаскару, но и еще своему любимцу, незаконнорожденному сыну, блестящему воину Атауальпе. Тут же между наследниками вспыхнула братоубийственная война, длившаяся 3 года и унесшая 150 тыс. жизней. В 1532 г. Атауальпа победил Уаскара и, взяв его в плен, стал Верховным Инкой раздробленного междоусобицей государства. В это время и высадились на побережье испанцы с лошадьми, незнакомыми инкам, 4 пушками и 12 аркебузами, повергшими индейцев в священный ужас. Захватив городок Тумбес, Писарро установил в нем крест как знак испанской территории, нанял двух переводчиков и, ведомый сторонниками Уаскара, по тайным тропам направился в город Куско, где располагался двор Верховного Инки.

Преодолев за 2 месяца 2000 км, испанцы подошли к высокогорному городу Кахамарка. Как оказалось, там их поджидал Атауальпа во главе 50-тысячной армии, выстроенной в боевом порядке. Монарх был уверен, что испанцы не боги, а простые люди, но не решался напасть на них, считая отряд конкистадоров авангардом большого войска. Писарро отступать было некуда. Для него единственным выходом осталось захватить Верховного Инку в плен и затем диктовать индейцам свои условия.

Испанцев встретил посол от Атауальпы с подарками и сказал, что в их распоряжение отдается город, из которого для спокойствия гостей удалили всех жителей. Писарро в свою очередь заверил посла в своих мирных намерениях.

15 ноября 1532 г. конкистадоры заняли селение. Не дождавшись послов от Атауальпы, Писарро через своих посланцев пригласил Верховного Инку в Кахамарку. Во главе войска правитель направился (его несли на золотых носилках 8 князей) на встречу, но затем, получив от Писарро очередное послание с заверениями в дружбе и проч., оставил вооруженных воинов за стенами города, а сам вошел в Кахамарку в сопровождении свиты, насчитывавшей 7 тыс. безоружных индейцев. Ступив на центральную треугольную площадь, обрамленную зданиями, на которой не оказалось ни одного встречающего, торжественная процессия попала в западню.

Казнь Атауальпы. Гравюра XVI в.

К Атуальпе вышел не Писарро, а монах В. Вальверде. Доминиканец протянул Верховному Инке Библию и призвал его принять католичество и объявить себя вассалом испанского короля Карла V, которому сам папа римский подарил эти земли.

Возмущенный неподобающим приемом Атауальпа оттолкнул руку Вальверде: «Я не должен быть чьим-то вассалом. Ваш король, возможно, столь же велик, как и я, и мне приятно будет считать его своим братом. Что касается этого “папы”, о котором мне только что говорили, то он, видимо, сумасшедший, так как раздаривает земли, которые ему не принадлежат. А веру мою на другую я менять не собираюсь» (О. Липовская).

Монах удалился, и началась резня, «обесчестившая испанское рыцарство в глазах всего мира». Пушки, аркебузы, всадники в латах, стальные мечи свое дело сделали отменно – уже через час на площади осталось до 3 тыс. трупов индейцев. Атауальпу взял в плен сам Писарро. Войско инков в бой не вступило и в дальнейшем также не проявило активности, опасаясь расправы испанцев над вождем. На Атауальпу надели цепи, но больше ничем не сковывали его свободу. За месяц узник настолько хорошо выучил испанский язык, что вел богословские беседы, а научившись играть в шахматы, обыгрывал своих бледнолицых противников.

Видя неуемную жажду испанцев к золоту, Атауальпа предложил Писарро за себя выкуп – самый большой за всю историю человечества. Он пообещал заполнить комнату площадью 37 кв. м, где его содержали, золотом до черты, которую он, встав на цыпочки, смог прочертить на стене, а в «довесок» предоставить еще и два раза по столько же серебра. В ответ на такую фантастическую щедрость и Писарро не поскупился на обещания и заверения. Тут же был подписан и нотариально закреплен договор о выкупе самодержца.

Во исполнение своих обязательств перед Писарро, Верховный Инка приказал вождям содействовать испанцам в сборе золота. В Кахамарку потекли золотые и серебряные реки.

Атауальпа провел в заточении 8 месяцев. В это время был убит якобы по его приказу Инка Уаскар. Историки считают, что смерть Уаскара была выгодна только Писарро, поскольку она внесла в ряды индейцев еще больший раскол и позволила испанцам лавировать между ними.

К середине 1533 г. камеру вождя заполнили золотыми изделиями, изъятыми в храмах и у частных лиц. Все эти сокровища переплавили в слитки. «Выкуп за Атауальпу составил 1 326 539 песо золота и 51 610 марок серебра». Пятую часть отправили на четырех кораблях в Севилью для Карла V, а «остатки» поделили между собой. Большая часть досталась Франсиско Писсрро и его четырем братьям, но и прочие не остались в накладе, сделавшись по европейским меркам отменными богачами. Богатство никому, правда, не пошло впрок, т. к. одни проиграли его в карты, а другие перерезали друг друга.

Верховный Инка был больше не нужен Писарро, причем не только пленный, но и на свободе. Ведь выпусти его маркиз, справедливое возмездие последовало бы незамедлительно.

Не желая запятнать себя в глазах Карла V несанкционированным убийством монарха, конкистадор организовал над Атауальпой суд, который правильнее назвать судилищем, а еще точнее – расправой. 12 офицеров протестовали против суда и вынесения Атауальпе смертного приговора, считая, что это прерогатива испанского короля, но Писарро был неумолим и организовал, быть может, самую яркую пародию на суд, совершенную по правилам «правосудия» и в рамках христианской добродетели.

Атауальпе, как и при первой встрече, предложили вступить в христианство, но он отказался. Тогда Верховного Инку вывели на центральную площадь и, обвинив его по 12 пунктам – в убийстве Уаскара, незаконном захвате власти, идолопоклонстве, многоженстве, подготовке переворота против испанцев и т. д., приговорили к сожжению на костре. Один из пунктов гласил, что «он неправильно расходовал деньги своей империи»!

Атауальпа умолял палачей заменить эту казнь на любую другую, т. к. по верованиям инков бессмертие можно было обрести только после бальзамирования тела усопшего. Тогда В. Вальверде вновь предложил Верховному Инке принять христианство в обмен на милость – удушение гарротой. «Сын Солнца» согласился, принял крещение и с именем Хуан под пение псалмов 29 августа 1533 г. был удушен как новокрещенный католик. «После казни Вальверде самым достойным образом совершил над мертвым телом Инки предписанное заупокойное богослужение». Несмотря на то что Атауальпа просил передать его тело родным в Кито, «одежду и часть тела Атауальпы сожгли».

Испанские власти в Панаме были шокированы самосудом над государем великой державы и дискредитацией самого понятия монарха как помазанника Божьего, не одобрил поступка Писарро и испанский король. Франсиско еще 7 лет пожил припеваючи, пока не погиб от меча такого же, как он, бандита.

Его душа была белее снега

В 1935 г. римский папа Пий XI причислил Томаса Мора за верность католицизму к лику святых. За 400 лет до этого суд обвинил бывшего лорд-канцлера Английского королевства в государственной измене и приговорил к смерти. К славе Мора – «человека на все времена», государственника, философа и писателя, родоначальника философско-литературного направления – утопизма, канонизация добавила еще венец мученика.

Судьбу Т. Мора (1477 или 1478–1535) решили король Генрих VIII, его вторая жена Анна Болейн и свора придворных интриганов, среди которых особо стоит отметить генерального прокурора, главного лжесвидетеля на суде Р. Рича.

Интрига, приведшая гуманиста на эшафот, завязалась в 1529 г., когда монарх, пленившись за несколько лет до этого чарами фрейлины королевы – Анны Болейн, тщетно пытался добиться ее благосклонности. Авантюристка, мечтавшая стать королевой, требовала официальных отношений, а для этого королю надо было развестись с Екатериной Арагонской, на что требовалось разрешение понтифика. К тому же это грозило испортить отношения с Испанией, а с 1530 г. и с новоиспеченным императором Священной Римской империи Карлом V Габсбургом, племянником английской королевы. К тому же папа Климент VII фактически пребывал в плену у Карла.

Лорд-канцлер Англии Т. Уолси не смог (да и не хотел) добиться от папы разрешения на развод и был интригами Анны Болейн отправлен в отставку. На место второго лица в государстве пришел глубоко религиозный Мор, который только осложнил Генриху жизнь – он категорически настаивал на получении монархом разрешения понтифика.

Тем временем Генрих VIII отвернулся от католицизма и взял курс на протестантизм. На это подвигли его политические, династические и прочие интересы и даже игравшие ему на руку притязания Анны Болейн. Реформация церкви позволила королю укрепить свою абсолютную власть, провозгласить себя верховным главой английской церкви и получить огромные богатства, принадлежавшие римскому папе на территории Англии, – монастыри, храмы, земли, церковную утварь, убранство и т. д. 15 мая 1532 г. Генрих VIII объявил себя «верховным главой Англиканской церкви». Теперь ему папа был не указ.

Томас Мор отстаивает свободу Палаты общин. Художник В. Форбс. 1927 г.

На следующий день лорд-канцлер, не одобривший церковного раскола, сослался на плохое здоровье, вернул королю большую государственную печать и ушел в отставку, чем вызвал большую досаду монарха. Уединившись в Челси, философ предался там размышлениям и трудам, никак не реагируя на жизнь двора и дела государя.

В 1533 г. Генрих VIII купил у университетов Оксфорда, Кембриджа, Парижа и др. письменные подтверждения «законности» королевского развода и получил от архиепископа Кентерберийского Т. Кранмера (главного реформатора английской церкви) и юриста Т. Кромвеля утвержденное в обеих палатах парламента обоснование своего развода с Екатериной Арагонской ввиду незаконности брака с ней. По сути, король был прав. По настоянию отца Генриха VII он женился на Екатерине после кончины ее первого мужа, наследника английского престола, принца Артура, старшего брата Генриха. «Согласно каноническому праву, жена брата считалась очень близкой родственницей, а потому брак Екатерины и Генриха являлся кровосмесительным и греховным» (В. Н. Еремин). Просто Генрих VIII смог получить от папы Юлия II соответствующее разрешение.

1 июля 1533 г. король женился на Анне Болейн. Званный на коронацию, Мор на торжества не явился, и новая королева стала требовать отмщения. Генрих VIII готов был, но не мог «просто» расправиться с бывшим канцлером, на это ему был нужен закон. Уж чего-чего, а писать законы «под себя» мастера всегда найдутся.

Королевские угодники стали готовить Т. Мора к бесчестию: конфисковали его имение, устроили над ним в 1534 г. «пробный» суд по делу монахини Е. Бартон, предвещавшей гибель королю, если тот женится на Анне Болейн. (Мор состоял с монахиней в переписке.) Но прекрасно образованный в области канонического права и весьма искушенный в судейских баталиях бывший канцлер не оставил камня на камне от неуклюжих обвинений. Палата лордов также взяла его под свою защиту.

В конце концов, мстительная Анна добилась своего. 30 марта 1535 г. парламент принял «Акт о супрематии», провозгласивший Генриха VIII верховным главой церкви, и «Акт о престолонаследии» с текстом присяги, которую были обязаны принести все представители английского рыцарства, суть которой состояла в том, что законными признавались лишь дочь Генриха VIII и Анны Болейн Елизавета, и также все будущие их дети, а его дочь Мария (будущая королева Мария I Кровавая) от Екатерины Арагонской лишалась права наследования.

13 апреля Т. Мора привели к этой присяге, но он отказался присягнуть, поскольку акты противоречили его убеждениям. Соглашаясь с новым порядком престолонаследия, Мор категорически возражал против нового устройства церкви. Бывшего канцлера заключили на 4 дня для раздумий и раскаяния в Вестминстерское аббатство, а затем после повторного отказа дать требуемую клятву перевели в Тауэр, где его «пансион» семья оплачивала как гостиницу. Попытки посланцев короля уговорить Мора пойти на попятный или поймать его провокацией в ловушку не увенчались успехом.

12 июня Мора посетил в сопровождении двух лиц (будущих лжесвидетелей) генеральный прокурор Р. Рич, задачей которого было спровоцировать узника к высказываниям, которые на суде можно было бы выдать как изменнические. Провокатору не хватило на это ума, но позже на суде ему хватило наглости, чтобы возвести на Мора поклеп.

1 июля заключенного доставили в Вестминстер на суд, возглавляемый канцлером Т. Одли. Зачитали огромный обвинительный акт, выступил большой коллектив лжесвидетелей и доносчиков. Мора обвинили в переписке с епископом Д. Фишером, также не принявшим присяги и уже казненным по решению суда. В вину поставили его отказ признать короля главой церкви и сопротивление законному браку Генриха с Анной Болейн. Осудили и за его молчание (неодобрение) по важнейшим государственным вопросам.

Мор разбил обвинение в пух и прах. Тогда выступил «ударный» свидетель Рич, который поведал о том, как преступник утверждал, что «парламент не может сделать короля верховным главой церкви».

Этот бездоказательный, с негодованием отвергнутый подсудимым ложный факт стал единственным обоснованием для вынесения присяжными обвинительного вердикта.

Одли стал зачитывать приговор, позабыв предоставить обвиняемому последнее слово, но Мор все-таки добился своего законного права. Правда, слова его уже ничего не значили. Приговор был ужасен: «Ввергнуть его при содействии констебля Уильяма Кингстона в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».

Монарх проявил «милость» к осужденному: учитывая его прошлые заслуги перед короной и Англией, Мору должны были отсечь голову. При этом ему запрещалось произносить предсмертную речь.

6 июля состоялась казнь. Вместо речи Мор бросил палачу, попросившему у него прощения: «Постой, уберу бороду, ее незачем рубить, она никогда не совершала государственной измены».

«Насаженная на кол голова “изменника”… внушала лондонцам “почтение” к королевскому правосудию» (Е. Черняк). «Через месяц дочь Томаса Мора, Маргарита Ропер, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе Роперов под церковью Святого Дунстана в Кентербери. А тело было погребено в восточном конце церкви Святого Петра в Винцуле – недалеко от места казни» (Н. А. Ионина).

Эразм Роттердамский написал о Томасе Море: «Его душа была белее снега, а гений таков, что Англии никогда больше не иметь подобного, хотя она и будет родиной великих людей».

Две сестры во Христе

Нередко рассказ о шотландской королеве Марии Стюарт (1542–1587) сопровождается комментариями о ее трагической судьбе и возмущением на английскую королеву Елизавету I (1533–1603), казнившую сестру и помазанницу Божию. Однако обратимся к фактам.

Суд над Марией Стюарт и ее казнь

Борьба за английский трон двоюродных сестер началась в конце 1550-х гг. и продолжалась без малого 30 лет. Помимо Марии – племянницы короля Генриха VIII и правнучки короля Генриха VII Тюдора и Елизаветы – дочери Генриха VIII и Анны Болейн имелся еще один претендент на престол – Генрих Стюарт, лорд Дарнли, потомок по материнской линии Генриха VII.

Римский папа отказался признать брак Генриха VIII со второй его женой Анной Болейн, объявив их отношения «блудом», потому Елизавета считалась незаконнорожденной.

Лорд Дарнли, став позднее, в 1565 г., мужем Марии, оказался под каблуком супруги и фактически добровольно отказался от претензий на английскую корону.

В 1558 г. бездетная королева Англии Мария I Тюдор (Кровавая), дочь Генриха VIII и первой его жены Екатерины Арагонской, на смертном одре назначила преемницей свою сводную сестру Елизавету. Мария Стюарт, уже будучи королевой Шотландии и Франции (она вышла замуж за короля Франциска II), располагавшая поддержкой римского папы и всей католической Европы, после кончины Марии Тюдор самовольно объявила себя английской королевой. Так началось многолетнее противостояние двух королев-сестер. От исхода этого противостояния зависела судьба Англии и выбор господствующей религии, т. к. Елизавета исповедовала протестантизм, а Мария – католицизм.

Все эти годы Елизавета I старалась идти на некоторые уступки своенравной сестре, но Мария категорически отказывалась признавать ее королевой Англии.

В надежде на реализацию своих прав на английский престол, шотландская королева готовила почву для захвата власти. Так, в начале 1560-х гг. она готовила брак с Доном Карлосом, сыном испанского короля Филиппа II, который мог стать союзом двух государств, столь нежелательным и даже губительным для Англии. Этот брак не состоялся, и Мария вышла замуж за своего кузена лорда Дарнли, вызвав негодование Елизаветы I, обеспокоенной усилением позиций обоих претендентов на английский трон.

К счастью для Елизаветы, между Стюартами наступило охлаждение еще до рождения их наследника Якова, будущего короля Англии. В 1566 г. образовалась враждебная Марии коалиция Дарнли и протестантских лордов Шотландии.

10 февраля 1567 г. любовник Марии Стюарт Джеймс Хепберн, граф Ботвелл, при активном содействии королевы организовал успешный заговор против шотландского короля. Лорда Дарнли задушили и для отвода глаз взорвали его дом.

Через три месяца после этого Мария вышла замуж за Ботвелла. Воспользовавшись преступлением, противники Марии – протестантские лорды восстали и 24 июня 1567 г. разбили армию королевы, заключили Марию Стюарт в замок Лохлевен и принудили ее подписать отречение.

В 1568 г. Мария совершила побег, подняла верные ей войска, но вновь была разбита и вынужденно скрылась в Англии, сдавшись на милость Елизаветы I. Та поместила ее в Шеффилдский замок на севере Англии, приставив к строптивой кузине надежных людей. Жаловаться Марии было грех, на ее двор английская и французская казна тратили немалые деньги, но вырваться из золотой клетки венценосной птичке уже было не суждено. Там Стюарт провела 19 лет в тщетной надежде, что бездетная кузина умрет или будет убита, и тогда она по закону наследует английскую корону. Надо сказать, что этого же ожидали Испания, папа римский и другие сторонники католической реставрации Англии.

Предприняв по просьбе шотландских лордов расследование обстоятельств смерти Дарнли (повторяем: законного наследника английской короны) и свержения Марии Стюарт, Елизавета убедилась в участии шотландской королевы в заговоре против мужа. Об этом красноречиво свидетельствовали «письма из ларца» Ботвелла, представленные суду лордами. Следствие признало справедливым низложение Марии.

Вспыхнувшая после этого в Шотландии война между сторонниками и противниками Марии Стюарт окончилась полным поражением экс-королевы. Шотландским королем в 1573 г. стал ее сын Яков VI.

Мария не сломалась. Более того, еще настойчивее стала искать путь на английский трон, который и привел ее в конце концов на плаху. Секретная переписка Марии со сторонниками католицизма и с властителями ряда европейских держав не осталась незамеченной.

В 1569–1570 гг. Елизавета I подавила мятеж католического дворянства в северных графствах Англии, поднятый Томасом Говардом, герцогом Норфолком, состоявшим с Марией в переписке. Освободить Марию Норфолку не удалось, в 1572 г. он был казнен.

Тогда же английские спецслужбы раскрыли заговор Ридольфи (флорентийский банкир, субсидировавший заговорщиков), целью которого было убийство Елизаветы и возведение на английский престол Марии Стюарт. Но и после этого Елизавета терпела происки сестры еще 14 лет.

Однако после того, как приверженцы Марии дважды едва не убили Елизавету, английская королева решила покончить с интриганкой.

Королевские шпионы оказались на высоте. Завязав в 1586 г. с почетной арестанткой от имени группы католиков тайную переписку, начальник разведки и контрразведки ее величества Френсис Уолсингем раскрыл наполовину сфабрикованный им же «заговор Бабингтона».

Вся переписка, из которой следовало, что Елизавету собирались убить, возвести на трон Марию Стюарт и призвать в Англию испанские войска, была представлена Тайному совету. Тайный совет постановил: «Смерть Марии означает жизнь Елизаветы, жизнь Елизаветы означает смерть Марии». Далее оттягивать суд над изменницей стало бессмысленно.

Елизавета написала Марии письмо, в котором обещала простить ее, если та признается в заговоре, но кузина ничего не ответила.

Суд проходил в замке Фотерингей. Узнице предъявили письмо Елизаветы, в котором королева просила, чтобы Мария «отвечала на вопросы благородных лиц, посланных судить ее так, как если бы это происходило в присутствии королевы Англии». Мария Стюарт в ответ обвинила Елизавету I в том, что та незаконно держит ее пленницей, и отказалась отвечать на вопросы. Члены трибунала заявили арестантке, что будут судить ее в таком случае «в ее отсутствие».

В конце концов, Мария предстала перед трибуналом из шести судей. Заправлял процессом министр и главный советник Елизаветы I Уильям Сесил, барон Бёрли. В зале заседаний присутствовали также девять графов, тринадцать баронов и четыре члена Тайного совета.

Подсудимой от имени королевы было предложено выслушать обвинения и самой защищать себя, на что Мария заявила, что она ни в чем не виновата.

Адвокат высшей категории Гауди изложил детали заговора Бабингтона и обвинил Марию Стюарт в соучастии в заговоре. Подсудимая пыталась опровергнуть обвинения, но когда представили ее переписку с Бабингтоном, разразилась «от обиды» слезами.

В конце концов, Стюарт призналась в связях с иностранными государствами и в осведомленности о заговоре Бабингтона, но отрицала покушение на убийство «дорогой сестры».

25 октября суд вынес подсудимой смертный приговор.

Неоднократные требования Марии «возможности предстать перед Парламентом или лично перед королевой Елизаветой» удовлетворили. Парламент собирался без участия Марии несколько раз. В перерывах между заседаниями у Елизаветы побывали депутации палаты лордов и палаты общин с просьбами согласиться на казнь.

Королева недвусмысленно ответила им: «Если бы ответственность не лежала на всех нас и опасность угрожала бы только моей жизни, а не всему государству и нашей религии, я бы простила это преступление… Отныне… решено, что моя безопасность не может быть обеспечена иначе, кроме как ценой головы принцессы…» (Б. Грибанов).

На сессии 2 декабря парламент единогласно признал Марию Стюарт виновной в разжигании конфликтов в Англии и в покушении на жизнь королевы, что для Елизаветы I означало одно: подписать преступнице смертный приговор.

4 декабря приговор над Марией огласили публично, что вызвало в Лондоне ликование и фейерверки.

Больше месяца Елизавета не решалась назначить день казни, но когда 8 января 1587 г. Тайный совет объявил о раскрытии нового заговора с целью убийства королевы, замышленного во Франции, это укрепило решимость монархини. 1 февраля она, так и не дождавшись от кузины просьбы о помиловании, подписала приказ о ее казни.

8 февраля в зале замка Фотерингей в присутствии трехсот дворян и рыцарей Мария была возведена на эшафот, где после зачтения приговора палач с трех ударов отрубил ей голову. Похоронили Марию Стюарт в соборе Питерборо.

Став английским королем, Яков VI Стюарт приказал в 1612 г. похоронить прах матери в Вестминстерском аббатстве, а замок Фотерингей разрушить.

P.S. Когда собирались уносить с эшафота труп, на слуг с остервенелым лаем набросилась окровавленная собачонка, любимица Марии, скай-терьер Геддон. Она пряталась в складках одежды хозяйки.

«Собачка лает, кусается, визжит, огрызается и не хочет отойти от трупа… С большей страстью, чем родной сын, чем тысячи подданных, присягавших ей на верность, борется крошечное создание за свою госпожу» (С. Цвейг).

В отчете о казни уделена этому эпизоду одна строка: «Собаку унесли и вымыли».