Глава 16. Самсон и Далила
Судьи – это наше отражение,
И не мне блюстителей судить,
Потому с особым уважением
Буду о Самсоне говорить.
Человек, похожий на Скуратова*,
На Самсона (впрочем, я о чём?)
Мылся в бане, где неоднократно он
Был замечен, но не уличён.
С женским полом поведенья лёгкого
Своё время в термах проводил,
Наигравшись с этими плутовками,
Он честной народ потом судил,
К делу подходил с руками чистыми,
Нуждами живя простых людей.
Ритуалы банные с девицами
Очень популярны у судей.
Про Скуратова с Самсоном, видишь ли,
Всё на свете перепутал я:
Тот библейский, а не бывший нынешний,
И не прокурор, а Судия.
Был Самсон всего с одной блудницею
(Так её мы здесь и назовём).
К ней заглядывал совсем не мыться он
Поздно ночью, а не белым днём.
Прокурор не отличался верою.
А Самсон – тот Господу служил,
Жизнью рисковал, а не карьерою,
И не потерял, а сохранил.
Здесь различия почти кончаются.
Как себя те двое б ни вели,
Мало чем по сути отличаются,
Одним словом, оба кобели.
Не носил Самсон, похоже, мантию
И мундира честь не запятнал,
Но до женщин был весьма внимателен,
За любовь потом и пострадал.
В Газу он пришёл, нашёл блудницу там,
К ней вошёл и пивом угостил.
А филистимлянскую полицию
Кто-то из своих оповестил.
Ночь переодетые охранники
Под окном слонялись под дождём,
Говоря: к рассвету, но не ранее
Мы Самсона схватим и убьём,
А пока не грех опохмелиться нам…
Хоть реклама и не шла тогда,
С дисциплиною у той полиции
Полная творилась ерунда.
Пили пиво, нюхали растения…
Взять Самсона, что им было ждать?
Лишь одно я вижу объяснение:
Жажда мучила, потом нужда
Донимала по большому малая
Или, может быть, наоборот.
Эта стража во главе с капралами
Залегла в засаде у ворот,
Напрягая куцые извилины
Про Самсона: малость подождём,
Лишь блудницей будет обессилен он,
Схватим мы его, а к ней войдём.
(Как же схватите вы, чёрта лысого…
Дух Господень на Судье почил,
Силой наградил его немыслимой,
На филистимлян ожесточил).
Сам Самсон проспался до полуночи.
Пиво он не пил, с того не сдох,
До утра с блудницею не умничал,
Ровно в полночь вышел за порог.
Человек похожий на Скуратова
Сел в автомобиль и был таков.
(Извините, от Судьи обратно я
Перешёл на наших мужиков).
При воротах с рожами отвратными
Стража допивала самогон.
Городские те ворота знатные
С вензелями весили пять тонн.
Чтоб штаны свои не рвать заборами,
На ночную стражу хрен забил,
Те ворота с мощными запорами
Как пушинку на себя взвалил
И понёс Самсон. Запоры клацали,
Петли расширяли габарит,
И добавил оптимизма в нацию
Ржавый скрип, похожий на иврит.
В крепостной стене зияла раною
От ворот огромная дыра.
(Оставалось дело за татарами,
Чтоб ворваться и разрушить град).
А Самсон ворота те железные
На гору в Цветмет отнёс в ночи,
Где как медь барыгам необрезанным
Этот лом попробовал всучить.
(Дайте помечтать! Те заартачились,
Их в ответ Самсон спустил с горы,
Получили то, что им назначено -
Сгинули навек в тартарары.
Двадцать лет живём мы в оккупации,
Хитрожопые со всех сторон.
Неужели, как древнейшей нации,
Ещё двадцать ждать, пока Самсон
Не придёт и челюстью ослиною
Произвол барыг не прекратит?
Чайка** улетит вслед за Устиновым***.
Ну, когда ж Самсон к нам прилетит?)
Жданно-гаданно дала жизнь трещину,
Новая пришла к Судье беда -
Полюбил в очередной раз женщину,
Имя её было Далида.
(По музеям сплошь Далила слышится,
И Самсон при ней, само собой.
Если Далида в Писанье пишется,
Значит быть Далиле Далидой).
К ней пришли владельцы филистимские,
Говорят: "Судью уговори,
Выведай, где силу исполинскую
Держит он, снаружи иль внутри?
До конца добить его до верного
Мы хотим с улыбкой на лице.
Даже змея смерть, Кощей Бессмертного,
Глубоко упрятана в яйце.
Обольсти ужасную рептилию.
Пусть тебе ответит этот гад,
Как нам сделать, чтоб его схватили мы,
Ноги растянули на шпагат?
Как связать его косые сажени?
Усмирит его какой чурбан?
Разузнав, получишь ты от каждого
Тысячу сто сиклей серебра".
(Цифра этой подлости зашкалила
Суммы за услуги всех Иуд.
Даже Штаты за бойцов Алькаиды
На порядок меньше выдают.
От того, что за любовь обещано,
Можно отказаться сгоряча.
Есть, конечно, и такие женщины,
Только я подобных не встречал).
Далида к Самсону с предложением
В садомазохизм слегка сыграть:
"Как связать тебя, чтоб с наслаждения
Ты б не смог верёвки разорвать?
Усмирить тебя какими путами -
Говорит Самсону Далида -
Чтобы я смогла тебя беспутного
Привязать к себе раз навсегда?"
(Не библейская – сиюминутная
В голову мне лезет ерунда:
На Самсона думаю про Путина,
Про Алину – это ж Далида.
Милые Кабаева и Хорькина,
Вам не прятать от людей лица,
Не в ваш адрес эти стрелы горькие.
Это так для красного словца).
В какой мере доверяться женщине,
Если лучшая из них змея,
Сердца заполняющая трещину?
Знает ли про это Судия?
Доведённый страстью до безумия
На вопрос Самсон ответит как?
Что сильнее – акт благоразумия
Или просто, извините, акт?
Судия, попавший в эти ножницы,
Как влюблённый юноша, болван,
Страсть предпочитает осторожности,
Если верить нам его словам:
"Моя сила от тебя не спрятана,
Усмирить меня легко и взять,
Если тетивами сыромятными
Моё тело к койке привязать.
Семь ремней должно, что очень важно, быть
По числу фиксаций единиц,
Руки, ноги – по ремню на каждую,
Ещё три – в районе ягодиц.
Важно кожам, чтоб не пересушены
Они были, словно влажность губ.
Эти поцелуи не воздушные
Вместе свяжут нас прочней, чем жгут.
Сделаюсь бессильным, моя близкая,
Как все люди, воли супротив"…
Лишь сказал – владельцы филистимские
В дом приносят семь сырых тетив.
Далида, для будущей обструкции
Над Самсоном наклонившись ниц,
Руки, ноги вяжет по инструкции,
Три ремня – в районе ягодиц.
Как Скуратов млеет в расслаблении
Человек по внешности Самсон,
Проявляя редкое терпение
С женщиной, в которую влюблён.
Мазохистские в разгаре игрища.
Сверху на него смогла залезть
Далида, чтоб крикнуть ненавидяще:
"Эй, Самсон, филистимляне здесь!"
Между тем один из тех товарищей
В спальне Далиды имелся быть,
Чтобы, бросив пыльное пристанище,
Ледорубом Троцкого добить.
А Самсон, влюблённый до наивности,
Разорвал тетивы, словно нить
Жжёную, совсем не из ехидности -
Кто пришёл, Судья хотел спросить.
Несказанно Далида обиделась.
Женщины поймут про боль в груди.
Не таких они мерзавцев видели,
А врунами просто пруд пруди.
Не раскрыл Самсон, где силу прячет он.
И попал конкретно Судия
На вопрос любви слепого к зрячему:
Кто тебе дороже ты иль я?
Пойманный на лжи впредь не исправится,
Всё одно по жизни будет врать.
И Самсон таков (как с ним управиться?)
Продолжает милочке втирать,
Что ей делать с новыми верёвками,
Как вязать, советы ей даёт
И своими хитрыми уловками
К Далиде успешно клинья бьёт.
Та его опять вязать доверчиво,
Умоляя: миленький, не ври.
Вроде возразить Самсону нечего,
А верёвки рвёт на раз, два, три.
Говорит: давай ещё попробуем,
Только ты не усомнись в любви.
Я про Далиду скажу на злобу дня:
Повелась та жаба на рубли
Те, что за предательство обещаны,
Стоит только ей мужчину сдать…
И какая рядовая женщина
Не мечтает Матой Харей**** стать,
Информацию надыбать нужную
Из всего, что скажет важный лох?
Сексуальности добавить к ужину,
И весь мир лежит у ваших ног.
А не прекратит Самсон артачиться -
Разобьёт надежды, как стекло…
У того, кто под кроватью прячется,
Уж давно всё тело затекло.
Далида рыдает безутешная -
Не мужик Самсон, а трансвестит,
А сама попытки безуспешные
Повторяет, шанс не упустить.
Всё обрыдло ей до безобразия,
А так хочется любви всерьёз…
В новой эротической фантазии
Назарей добрался до волос,
Космы, сверхдлиннющие до крайности,
В узел собирает со спины.
С пейсами он точно доиграется -
Ведь они от Господа даны.
Говорит: "Возьми мои сакральные
Волосы и косы в ткань вплети,
Принеси сюда колоду ткальную,
К ней гвоздями ткань приколоти.
Голову повинную на плаху я
Возложу смиренно под топор.
Ослабею я последней птахою,
Сил не хватит выпорхнуть на двор".
Миллион свой заработать хочется
Филистимской женщине простой,
Волосы Самсона приторочила
Все семь кос к колоде по одной,
Спящего Самсона не отринула.
Сколько бы проспал Судья, Бог весть,
Если б Далида опять не крикнула:
"Эй, Самсон, филистимляне здесь!"
Ото сна очнулся моментально он,
Но не стал пролёживать бока.
Вырвал ткань Самсон с колодой ткальною,
Точно раму с ткацкого станка,
И давай вокруг себя размахивать,
На кинжал к нему не подойдёшь.
А что обернётся слабой птахой он -
Как всегда очередная ложь.
Сникла Далида, поникла лютиком
И твердит пластинкой заводной:
"Как же говоришь ты мне: люблю тебя,
Если твоё сердце не со мной?
Ты давнишний был совсем не нынешний,
Не такой, как выходного дня,
Трижды обманул меня, четырежды
Хакамадой выставил меня".
Смысл здесь передёрнул безусловно я,
Звучное словцо загнав в размер.
А коснись Ирины Мицуовны – та
Далиде самой подаст пример,
Как любить за деньги свою нацию,
Либералов, бишь филистимлян…
Так в свой алчный план вплетает пяльцами
Волосы Судей иная тля.
Взглядом этих стерв невольно лапая,
Глядя на обложечный их вид,
Вспомним, как Жиглов сказал Шарапову:
А меня от этих рож тошнит.
Но Самсон с позывами справляется
И харчи не вешает на куст.
Человек любой, когда влюбляется,
Ко всему утрачивает вкус.
Лишь нытьё для нас водою мыльною,
Что амуры в наши глотки льют.
Даже если вы в разладе с милою,
Вас её рыдания добьют.
Нервы у Самсона не железные,
В голове то с яблонь дым, то смок.
Что желанья барышни помпезные,
Распознать тогда Судья не смог,
А напрасно – женщина ужасная,
На скаку любого оскопит,
Правда, по наружности прекрасная,
Это что угодно извинит.
Кто такую заподозрит в подлости,
Что продаст тебя за сто рублей?
Стало тяжело Самсону донельзя,
По ночам стократно тяжелей.
Прекратил тогда Самсон упорствовать.
Сердце у героя не гранит.
Божий Дух Самсону поспособствовал
Рассказать, где силу он хранит.
Тот открылся и поведал суженой,
Что от чрева матери своей
Назарей он и Судьёй заслуженным
Сделал Бог его среди людей.
Генеральный Иудейской волости,
Воздавая Господу почёт,
С детских лет не тронул бритвой волоса,
А колода ткальная не в счёт.
"Острижёшь и сила невозможная
Сгинет, ибо впредь не назарей
Буду я, а так – коровка божия,
Мелкого скинхеда не сильней".
Видя, что Судья стал с нею искренен,
Вся приободрилась Далида,
Думая с властями филистимскими
Одолеть Самсона без труда
И деньгами овладеть громадными.
(Если ей властям Самсона сдать,
Впору ей тягаться с Хакамадою,
Но жены Лужкова не догнать.
Не Батурина – царица Савская.
Мэр бессребреник, но полон дом.
Впрочем, по системе Станиславского,
В бедность мэра верю я с трудом.
Наша гордость, хоть и не красавица,
Больше жизни любит лошадей,
Что до назарейской волосатости –
Не кудряв Лужков, зато при ней.
Есть мечта у всех предпринимательниц -
Получить бы мэра под залог…
Без волос, зато какой внимательный,
Но всего один у нас Лужок).
К Далиде пришли тогда властители,
Принесли с собою серебра,
С ледорубами в её обители
Притаились в спальне до утра.
На ночь отключив мобильник сотовый,
Прямо на коленях Далиды
За день правосудием измотанный
Спал Самсон, не ведая беды.
Под щекой не ощущал он вмятинок
Тех, что даже есть у Афродит.
От коварства женского ни мантия
Не спасли Судью, ни целлюлит.
Ласками до состоянья жмурика
Довела Самсона Далида,
Вызвала немедленно цирюльника,
Чтоб остричь героя навсегда.
С каждою из кос с главы остриженной
Прямо на глазах Самсон слабел.
Дух Господень, на него обиженный,
Знаться с назареем не хотел.
Далида злорадством переполнена,
Предвкушая как свершится месть,
Вроде невзначай ему напомнила:
"Эй, Самсон, филистимляне здесь!"
Пробудившись, по обыкновению
Ринулся Самсон рубить, колоть,
Но был схвачен, ибо в то мгновение
Отступился от него Господь.
Всё филистимляне ему вспомнили,
За пожары отомстив, за лис,
За убийства и концерты сольные
С челюстью осла из-за кулис,
Вспомнили дела его бандитские.
Не до смеха при таких делах.
Здесь вам не Регина Дубовицкая
За кулисой и её "Аншлаг".
Обещая принародно сжечь его,
Выкололи бедному глаза.
Лишь слепым Самсон прозрел и женщине
Истинную стоимость узнал.
В Газу привели его в дом узников,
Где молол он с прочими зерно.
Как его ни били, ни мутузили,
Думал он всё время про одно.
Две цепи на нём болтались медные
И тянулись, как в неволе дни.
Волосы росли пусть слишком медленно,
Но твердели мышцы как гранит.
Сила постепенно возвращалась вся.
Песню лебединую не спел,
Дать концерт решил он на прощание.
Случай этот вскоре подоспел.
Вышли все владельцы филистимские
Жертву для Дагона принести,
Бога своего, повеселиться. Им
Иегова это не простил,
Подходящего дождался случая.
Не псалмы он слышит, а шансон,
Но в колоде у него, у Сущего
Козырная карта есть – Самсон.
Злой народ, напившийся заранее,
Накануне праздника косой,
Песнь горланил на своих гуляниях,
Отрывался с местною попсой:
"Все лишенья, беды дня вчерашнего
Позабыть поможет самогон.
Нам врага, теперь уже не страшного,
Для потехи выдал Бог Дагон.
Оттопыримся по полной с гадиной.
Будь готов, Самсон, (Всегда готов!)
Быть оплёванным и опоганенным"…
И поставили его среди столбов,
Что держали дом, как капитальные
Стены держат блочный весь каркас.
Убери их – рухнет моментально всё.
(Так Союз обрушился у нас.
Украина, Русь и Белоруссия -
Вечные империи столпы.
Стронь их с места и придавит Грузию,
Это ясно даже для тупых.
Прочие республики отшельничать
Двинутся, связав свои узлы.
Вряд ли понимали то шушкевичи,
Ельцины и прочие козлы.
Не имею здесь в виду бурбулисов.
Эти знали, что обрушат дом.
Сами от обломков увернулись все
И пригрелись под чужим крылом
Доедать объедки птеродактиля…
Стоило б собрать весь этот сброд
И судить как истинных предателей,
Либеральной нечисти оплот).
"Подведи меня к столбам поближе ты,
Цепи закрепи на вбитый крюк" -
Отроку нахальному и рыжему
Говорил Самсон поводырю.
Самых знатных по тому обычаю
К ритуалу этот дом собрал.
Было их на крыше аж три тысячи
(То не дом, а наш Колонный зал).
Филистимские тузы, их женщины,
Среди них Ирина Далида,
Поглядеть пришли на это зрелище,
Попинать врага туда-сюда,
Подождать, когда попросит милости,
Разъяснить козлу, что он кретин,
Плюнуть в морду, то есть оттопыриться…
Невозможно было не прийти.
Напрягая куцые извилины,
Потешался над слепым бомонд.
А тому, хоть ничего не видел он,
Тошно было от их мерзких морд.
Обратился к Господу с прошением
Разом эту пытку прекратить,
За глаза пустые, унижения
Всем филистимлянам отомстить,
Силу обрести и по возможности
Поразить филистимлянский сброд.
В сторону отбросив все условности,
Иегова дал своё добро.
Охватил Самсон цепями прочными
Те столбы, по версии одной,
По другой, упёрся и всклокоченный
Выдавил их мощною спиной.
Как бы ни было, хвала Всевышнему,
Отомстил слепой за всех Далид -
Рухнули опоры вместе с крышею.
С прочими погиб сам инвалид.
Уходя, Судья, обрушив здание,
Стольких он на смерть обрёк людей,
Сколько за всю жизнь в судейской мантии
Не смогла б и дюжина судей.
Всех не убивал Самсон по случаю.
(Уточню я смысл библейских слов.
На примере этом пусть поучится
Наша молодежь любить врагов.
Подловив соперника, ослиною
Челюстью он бил и был таков…
А контрольным в голову маслиною -
Это для сегодняшних козлов).
Сколько бы Самсона здесь ни хаяли
За гуманность (сам я в их числе),
Факт есть факт, ведь был Судьёй Израиля
Он не год, не два, а двадцать лет,
Назарей с отращенными пейсами…
Нынешних Судей спросить хочу:
Смогут ли они в священнодействии
На себя обрушить каланчу,
Как сумел Самсон, лишённый зрения?
Или всё, что могут повторить -
По блудницам шастать без зазрения
И на этом сходство прекратить!
* Скомпрометированный Генпрокурор РФ
** Генеральный прокурор РФ
*** Тоже Генеральный прокурор РФ (до Чайки)
**** Мата Хари – знаменитая разведчица
Глава 17. Впадали иудеи в ересь
В те дни далёкие Израиль
Перебивался без царя.
Без спроса люди деньги брали,
Насиловали, убивали,
Несправедливости творя.
Жил на горе Ефрема некто,
Кто прозывался как МихА,
А может МИха. Не калека,
Продуктом собственного века
Он был, как все не без греха.
У матери тогда без спроса
Немалую он сумму взял.
Ещё не появился Грозный
Решать проблемные вопросы -
Сынка никто не наказал.
Он сам, раскаявшись, сознался
В содеянном, что взял – вернул
И так сказал: «Прости, сорвался,
Твоих проклятий испугался,
Осознаю свою вину».
Монеты, стянутые тихо,
Все возвратил он целиком.
А денег там – не кот насикал,
За тысячу там было сиклей
И все, представьте, серебром.
А мать: «Я Богу посвятила
Те деньги, чтобы мой сынок
Мне истукана на могилу,
Кумира из металла вылил.
Бери обратно кошелёк,
Ведь деньги – наша панацея,
На дело их употреби.
Не требуя потом ни цента,
Как первый в мире беспроцентный
Тебе даю потребкредит».
Но сын не взял, мол, сам не нищий.
Пошли мать с сыном в Цветметлом,
Господь за праведность не взыщет,
За двести сиклей там плавильщик
Отлил им девушку с веслом.
Кумира в доме поместили
МихИ, среди богинь других.
Так капитал они вложили
И весь народ оповестили,
Что будут отпускать грехи
И очищать людей от скверны.
Пусть агнцев жертвенных ведут -
Взамен дадут совет отменный.
Так зарождался постепенно
Раввинов древний институт.
В священники чрез посвященье
Один из сыновей был сдан.
В ефоде, в полном облаченье
Народу тёмному ученье
Преподавал высокий сан.
МихА – потомок исполинов,
Но не всегда дружил с башкой.
Не думал он, что Бог единый
И статуэтки терафинов
Нарезал в качестве божков.
Потом еврейские пророки
Всех домовых сметут подряд,
Но то уже в иные сроки.
Пока же исправлять пороки
Нафаней выстроился ряд
(Монотеизму антитеза).
Господь евреям тех тельцов
Простит из дерева, железа
(Наследье антропогенеза
Их арамейских праотцов).
Когда-то люди исполины
Богов лепили там и тут.
И все народы, греки, финны
Своих имеют терафинов,
Хоть по-другому их зовут.
(На букву эС халатный кто-то
Тэ изменил, да Бог бы с ним,
Такая у писцов работа.
Так появился беззаботный
Наш шестикрылый серафим.
Я сам при нём чернец несчастный,
Прибором мне стекло и жесть.
Не в полной мере, но отчасти,
Пусть не глаголом, а причастьем
Я что-то там пытаюсь жечь).
Тяжёлое то было время.
Несправедливости творя,
Погрязли люди в словопреньях,
Всё потому, что у евреев
В то время не было царя.
Вплоть до последнего дебила
Был каждый сам себе судья.
(Для справедливости мерило
Природа нам не подарила,
А правда – каждому своя).
Раз юноша из Вифлеема
Пришёл к Ефремовой горе.
Вокруг уже сгущалась темень…
Кто бомж, тому одна проблема
Заночевать, хоть в конуре.
Вёл образ жизни как бродяга,
Ходил куда глаза глядят,
Жил, где придётся, доходяга,
Был не в пример иным сутягам
Неалчен, набожен и свят.
Питался парень ежевикой,
Любил возиться с детворой,
Рассказывал ей про Контику
И ко двору семейства тихо
Прибился позднею порой.
Миха (иль Миха?) габаритный
Увидел, как обвив кольцом
Детишки тянутся к левиту,
И предложил тогда семиту
Принять священство, стать отцом.
Семья вожжою свяжет парня.
Для этого – найти сноху,
Чтоб вкалывал бы как ударник,
Был по гроб жизни благодарен,
Читал псалмы и чтил Миху.
Священников двух сразу в доме
Господь держать не запрещал.
Мать пригласил с собою в долю
И в деле Господа подобье
Миха свой бизнес расширял.
Последовало предложенье
Левиту – десять сиклей в год,
Одежда, Господу служенье,
Питание и уваженье
Народа, паства и приход.
Левит питаться ежевикой
Не захотел и взял в расчёт:
Хоть десять сиклей – кот насикал,
Доход, конечно, невеликий,
Но много больше чем ничто.
При доме предпочёл остаться,
Как сын родной стал тот пацан.
Миха его любил и мацал,
Был строгим, но не придирался
И посвятил в священный сан.
Сказал Миха: теперь я знаю,
Нам благость Бог свою явит.
Спокойным удалился в спальню -
Ведь среди тех, кто понимали,
Ценился в древности левит.
Агнцы сжигались, гимны пелись…
Но откровенно говоря,
На Бога своего надеясь,
Впадали иудеи в ересь -
Ведь не было у них царя.