Книга Екклесиаста. Поэтическое прочтение Ветхого Завета

Где растворились в гуще дел.

Глава 8. Екклесиаст про смысл вещей

Лишь мудрый понимает суть и смысл вещей,

Не зря в президиуме его место.

Иной сидит, бессмертный как Кощей,

Партийцам это лучше всех известно.

Монументальный лик осмысленно суров,

Транслируют его на всю отчизну.

Исходит от него поверх голов

Харизма – Людям жить при коммунизме!

«Я говорю вам: Слово царское храни

Во имя перед Богом данной клятвы…» –

Верховный жрец вещал с трибун в те дни,

Когда в анкете главным был пункт пятый.

«Где слово царское, там миром правит власть…»

Примеров, впрочем, и других навалом.

Царям не знать – Кто временные? Слазь!,

Зато удавкой их легко, как Павла.

Что ты творишь? – Царям никто не говорил,

Зато с петель срывались в спальню дверцы…

Но там, где правил бал духовный клир,

Живыми просыпались самодержцы.

Потом другие появились господа,

По сути те же лица, с ними Ницше.

Бог умер, как казалось, навсегда,

И его место заняли партийцы.

Для всякой вещи своё время и устав,

И знает сердце мудрого об этом.

Скучна жизнь без устава и пуста,

Во что-то надо верить беззаветно.

Что будет с человеком, где, когда и как –

Кто скажет – Нострадамус, Ванга, Джуна,

Магистр Верховный, исцелитель, маг

Или другой какой обычный жулик?

Есть зло великое, смертельнейший недуг -

Не властен человек над днём кончины.

Не в силах удержать он жизни дух,

Что может взмыть без видимой причины

Из низших сфер, где его временный чертог,

Квартирой – тело. Сколько Гиппократам

Ты денег на ремонт ни дай, итог -

Насильно не удержишь квартиранта.

Да, много повидал Екклесиаст за жизнь,

Когда влачил премудрости он бремя,

И совершая долгий свой круиз,

Похоже, посетил и наше время.

Венцы Творения, мы, Господа птенцы,

Из скорлупы нос высунув до срока,

Спешили разбрестись во все концы,

А сами задержались у истоков.

Ещё вступив, по сути, в первобытный век,

Обманами живём и в ус не дуем,

Когда над человеком человек

Во вред себе господствует бездумно.

Мы нечестивцев под шуршания знамён

Хороним, пышно украшаем склепы.

С обычаем языческих племён

Спеклись мы обстоятельно и крепко.

Ошибки роста бурой кровью запеклись,

Но времени порезы кровоточат.

А точки, что прервали чью-то жизнь,

Уже давно – сплошное многоточье.

Каких бы человек ни достигал высот,

По звёздам шёл вперёд или по трупам, -

Всё суета. Один конец всех ждёт,

Будь мудрым человек иль крайне глупым.

Но неизбежен час и по своим делам

Ответит человек. Жаль долго слишком

Материалы ходят по судам,

Пока истцы творят свои делишки.

Хоть нечестивец, грешник костенеют в зле,

Не будет им добра, сойдут как тени.

То, что от них останется в золе,

Не станет удобреньем для растений.

В избытке в нашем мире зла и суеты –

Бьют праведных, а славят изуверов,

Кровавого возводят в ранг святых.

Романова здесь приведу примером.

И это суета – сказал тогда в сердцах

Екклесиаст и похвалил веселье.

А ранее с позиций мудреца

Царь осуждал в чужом пиру похмелье,

Теперь же всем даёт совет совсем иной –

Для человека быть не может лучше,

Чем пить и есть в веселье, а ценой

За это будет, что с трудов получит.

Царь, обозрев дел и событий миллион,

В итоге повторил посыл исходный -

Что как бы ни был человек умён,

Он не поймёт, вокруг что происходит.

Каким путём ни вёл бы мир иной Ильич,

Сказать одно за человека можно:

Дел собственных не в силах он постичь,

А тщится рассуждать про планы Божьи.

Глава 9. Кто других богаче, тот умней

Всему и всем – одно: святой иль грешный,

Несёшь ты жертвы или не несёшь,

Хитрец и враль, простак чистосердечный -

Нет разницы, когда в порядке спешном

Примеришь деревянный макинтош

Единого стандарта и покроя.

И это худо. Участь всем одна -

Сегодня жив, а завтра ты покойник.

Не обойти сей путь тропой окольной,

Чтоб плакать на своих похоронах.

Среди живущих теплится надежда,

Живые знают, что они умрут,

И молятся без устали прилежно

Отсрочить час, когда сомкнутся вежды…

А мёртвым и мольбы не по нутр�