Проклятье для дракона

– Императрица ушла сразу перед вами, ничего нам не сказав…

Император ушёл также. Молча, ничего не сказав тем, кто никак не мог ему помочь. Он шагнул в портал, настраивая его на свою будущую жену, и… вышел в собственной спальне, где совсем недавно приводил Яру в чувство. Комната была темна и пуста, дракон точно это чувствовал, и не понял, почему он оказался здесь.

Второй портал мужчина создавал уже медленнее, тщательно прорабатывая каналы связи, шагнул… и оказался в храме Единения.

– Чего-то ты быстро, – встретил его Дарак с недовольством, поднимаясь с деревянной скамьи навстречу брату.

– Где она? – хмуро спросил тот, проигнорировав вопрос младшего.

Дарак нахмурил тёмные брови, с сомнением глядя на Андора.

– Оглох? Я тебе уже сказал, где.

– Её там нет.

– Значит, плохо искал.

– Ты что, издеваешься надо мной? – дракон рывком придвинулся ближе, нависнув над Дараком, – Зачем скрыл её от поисковых чар, умник?

На лице младшего дракона промелькнуло непонимание, мгновенно сменившиеся догадкой.

– Это не я, – усмехнулся он зло, с хрустом разминая пальцы, – это её новый друг.

Теперь настал черёд Андора непонимающе хмуриться. Ему совершенно не нравилось всё, что сейчас происходило. Не нравилось своеволие младшего брата, утащившего его невесту «развеяться», не нравилась его передача ей знаний, не нравилось всё, что произошло за этим.

И этот неизвестный новый друг ему тоже не нравился.

– Что ещё за друг? – спросил Андор так, что сразу становилось понятно: друг долго не проживёт.

Кривая ухмылка скользнула по губам Дарака. В глазах появился немного грустный блеск, ответ прозвучал насмешливо:

– Дух Илис, знаешь такого?

Он знал. Андор совершенно точно помнил, что этот дух испокон веков подчинялся правящему роду Моиру. Он сам избирал сильнейшего из наследников, что займёт королевский трон. Так было долгие сотни лет, к такому порядку привыкли все, в том числе и сам Андор.

А сейчас дух рода Моир примкнул к его невесте?

– Просто друг? – уточнил он у брата.

Дарак мгновенно разгадал скрытый подтекст.

– Он согласился служить ей.

«Он признал её сильнейшей», – понял Андор.

Это был первый раз, когда Дарак услышал от всегда сдержанного брата столько ругательств. Андор метался по храму, не в состоянии взять верх над эмоциями, и крушил всё, что попадалось ему под руки. Младший брат стоял здесь же, не вмешиваясь, пережидая бурю внутри императора и напряженно думая.

Если Илис скрыл её от поисковых чар, значит, он не хотел, чтобы её нашли. Зачем это духу? Он что-то задумал? Нет, он поклялся служить Яре, он не может идти против своей госпожи. Зачем тогда?

Догадка посетила Дарака неожиданно, но он даже не сомневался в её правильности.

– Андор, – позвал он, повысив голос, – она сама себя скрыла…

В эту ночь Мовэрик, северная столица Джораны, лишилась главного храма Единения. Полуразрушенный, он вспыхнул ярким голодным пламенем на глазах у всего города, сгорев до основания за считанные мгновения.

– Верой, правдой и справедливостью, – прозвучало негромко, но отчётливо в столпившейся у остатков храма толпе.

И народ, испуганный событиями последних дней, принёсший клятву верности своей Единой, опустился на колени, принимая сожжение храма за её возмездие. Ведь после её ухода люди всё равно умирали…

– И что ты собираешься делать? – Дараку приходилось бежать, чтобы поспеть за широким быстрым шагом старшего брата, уходящего прочь от города.

– Я пока думаю, – зло ответил ему император, и не думая идти медленнее.

– О чём?

– О том, с чего начать. Сначала найти Яру и убить вас обоих или прикончить сначала тебя, а потом её?

Дарак ничего на это не ответил. К тому же, Андор всё равно вряд ли бы его услышал.

С императором происходило что-то жуткое, Дарак отчётливо это видел. Что-то во много раз более жуткое, чем когда его достал король ныне сгоревшего Маэреса. Младшему дракону очень не хотелось бы, чтобы его старший брат потерял контроль и дал выход своему дракону. Ему было страшно даже думать о том, что тогда случится.

– Куда ты идёшь? – спросил он всё же несколько минут молчаливого пути спустя.

Андор помедлил, но всё же ответил:

– Я знаю о каждом королевстве с нестабильным положением, надо просто обойти каждое и найти её.

И он нашёл. Лишь только к самому утру, потеряв непростительно много времени, постоянно находясь на полшага позади Яры. Знания, полученные от Дарака, и собственное упрямство толкали её на самые неожиданные поступки, большинство из которых Андор при всём желании не мог предсказать.

Императора также весьма волновали собственные ощущения. Магия. Она впервые за долгие десятилетия уменьшалась внутри него. Медленно, но неотвратимо, пополняемая надетым на Яру артефактом, воздействие которого Андор отчётливо ощущал. Дух Илис потреблял слишком много силы, хорошо, что его девочка догадалась найти способ её быстрого восстановления.

Она стояла на краю горного обрыва. Игнорируя ледяной ветер, треплющий длинные чёрно-алые волосы и юбку платья. Стояла без движения, отрешённо глядя на рассвет. И, казалось, не пошевелилась бы, даже начни тут всё полыхать.

Андор понял это слишком поздно. После того, как чуть не уничтожил последний в списке город, где могла бы оказаться его Яра. Понял и обуздал эмоции лишь тогда, когда девушка начала заваливаться назад.

Он подхватил её легко, как пушинку, прижал к себе и хотел бы прижимать вот так всегда, защищая от всего мира и от самой себя, если бы она позволила, если бы согласилась…

– Глупая девчонка, – вздохнул император, глядя в бледное уставшее лицо невесты.

Именно в тот момент он и понял, что ему плевать на её согласие или отказ. Он не станет слушать ту, кто сама не осознаёт, что творит. Ему, прожившему много лет, умудрённому опытом и знаниями, лучше знать, чем какой-то малолетней девчонке из другого мира.

Он не отпустит её от себя. Сделает всё, чтобы с ней больше ничего не произошло. Защитит от всех опасностей, даже если она сама будет одной из них.

* * *

Холодно. Холод пробивался сквозь покрывшуюся мурашками кожу, скользил по ледяным венам, проникал в сами кости, заставляя те трястись. Не спасало тёплое одеяло, накрывшее меня по самый нос. Не спасала грелка в ногах, которую я отчётливо ощущала. Не спасали даже какие-то заклинания, редко мелькающие перед глазами.

Тепло стало только тогда, когда меня осторожно приподняли и устроили у кого-то на руках.

Андор рывком сдёрнул собственную рубашку, откинул её лоскуты в сторону и с силой прижал меня к себе, позволяя приложиться ледяным телом к его горячей груди. Закутал одним одеялом, как в кокон, затем следом вторым и после третьим. И после всего этого вокруг нас на широкой постели, на которой мы оказались в полулежачем состоянии, заискрилось пламя. Оно окутывало по кругу, находясь очень близко, ничего не сжигая, лишь согревая.

Кажется, Андор что-то сказал мне, но я не разобрала слов, вновь проваливаясь во тьму.

* * *

Мне снился мамин голос.

 
Мой милый малыш, однажды день настанет,
В чудесном и наивном колесе
Педали детства ты крутить устанешь —
Ты станешь взрослей и станешь злей, как и все.
 

Пела она негромко и очень красиво.

 
Мой милый малыш, с годами ты познаешь
Огромный мир во всей его красе, но
Настанет и день, когда меня не станет —
Я тоже уйду к тонкому льду, как и все.
 

– Мам, – хрипло позвала я и тут же закашлялась.

В горле безжалостно першило, будто я месяц ничего не пила.

– Тише, малыш, – тут же раздался её приятный голос, и моего лба коснулась тёплая ладонь, – детка, ты вся ледяная!

Я чувствовала это. Чувствовала всё.

Сковывающий изнутри лёд, будто я была не живым человеком, а айсбергом в холодном океане. Горечь во рту, пересохшее горло, неровно бьющееся сердце, тяжесть в веках и онемение во всех конечностям.

А ещё сожаление. Глубоко въевшееся под кожу сожаление и обиду, только всё никак не могла понять, за что именно. Меня воротило от любой мысли, тошнило от отвращения… к себе.

– Мам, – сил сдержать слёзы не было, – мам…

– Тише, моя девочка, ну, чего ты? – мамочка придвинулась ближе и обняла мою голову руками, – Что же ты с собой сделала, глупышка моя?

Я помнила. Всё-всё-всё помнила! Человеческие трупы, лужи крови, огонь, бьющий из моих рук, злость, затопившую сердце, громкие испуганные крики… Помнила, скольких я убила, потому что не видела иного выхода. Как утешала себя мыслью, что спасла я куда больше, чем убила. Как оправдывалась желанием помочь…

Лучше бы я не вмешивалась! Лучше бы я не пошла с Дараком и не позволила ему влезть в мои мозги! Лучше бы я никогда не приближалась к Андору и не позволила ему начать наше объединение!

– Яра, расскажи мне, что случилось, – попросила мама с таким отчаянием, что я не смогла сдержать всхлипа.

– Я, – попыталась я ответить и не смогла из-за сжавшей горло судороги, – я…

С грохотом распахнулась дверь, заставляя нас с мамой испуганно подпрыгнуть.

– Вон, – приказал вошедший император ледяным тоном.

Мамочка не посмела его ослушаться. Сжав меня на миг сильнее, она коротко поцеловала в лоб, заглянула с тревогой в глаза и молча юркнула прочь. Дверь за ней закрылась сама, громыхнув о пазы так, что по дереву пошли трещины. С содрогающим душу скрипом закрылся массивный железный засов…

Смотреть на императора мне было страшно. Воздух с его появлением напитался силой и злостью, стал опасным, тягучим, горячим. Я кожей чувствовала направленный на меня пристальный взгляд и просто замерла, не имея сил даже вздохнуть нормально.

– Твой поступок не достоин императрицы, – отчеканил Андор почти минуту спустя.

Р-раз! Это было похоже на хлесткую пощечину без применения рук. Клянусь, ударь он меня, это произвело бы меньше эффекта, чем данная фраза. Я сжалась под одеялом, чувствуя, как щеки краснеют, и ничего не ответила.

– Это было глупо и безумно. Мне пришлось три дня разбираться с последствиями, – продолжил старательно спланированную моральную порку император, явно наслаждаясь моим жалким видом.

Слёзы защипали глаза. Пришлось сильно постараться, чтобы не позволить им сорваться вниз.

Это было жестко. Грубо. Обидно. Я всего лишь хотела помочь! Повелась на уговоры его брата, а потом… А потом…

Сама виновата. Нужно было быть умнее. Думать головой, а не сердцем и чувством благодарности и желанием отплатить Андору. Нужно было смотреть, кому доверяешь. Сама виновата. Разве не видела, на что Дарак способен? Он убил человека в нашу первую встречу, и потом, в тавернах… Нужно было думать.

– Три дня? – хрипло переспросила я, не поднимая головы.

Голос прозвучал настолько жалко, что мне и самой стало противно.

– Ты была без сознания пять дней, – правильно понял император мой вопрос и сразу решил меня добить, – больше такого не повторится. Я провёл вторую стадию объединения, теперь нам нужно только лишь пожениться и провести первую брачную ночь так, как и полагается.

Меня после этих слов бросило в жар, дышать сразу стало очень тяжело. Дракон, будто ничего не замечая, продолжил говорить всё тем же ледяным тоном:

– Мои братья больше к тебе не приблизятся, их кольцо я снял и вернул. Знания, полученные тобой от Дарака, заблокировал. Магию, полученную от меня, заблокировал. Твоё передвижение по империи ограничено этой комнатой, без моего разрешения из неё ты не выйдешь при всём желании. Любые другие передвижения только со мной.

У меня от потрясения выбило воздух из лёгких. Сил ответить не было, как и собраться с мыслями и нормально обо всём этом подумать. Я просто продолжила молчать, сжимая кулаками одеяло, и не поднимала головы, с дрожью ожидая дальнейших слов императора.

Дождалась:

– Единственный, кто может навещать тебя – я. Все остальные исключительно с моего разрешения. Твоя мать отправиться в Илейну. Она получит дворянский титул и полную неприкосновенность, имение за пределами столицы и всё, что понадобиться ей для комфортной жизни, в том числе слуг и охрану. Ты остаёшься здесь. Я уже сказал это, но повторил на тот случай, если ты не поняла. Свадьба на закате через четыре дня. Можешь даже не пытаться сбежать, я…

Надо было молчать. Чёрт! Надо было молчать и согласно кивать на каждое его слово, молясь о том, чтобы не убил, но… Но! Прошедшая ночь сломала что-то во мне. И пусть Андор запечатал магию и не принадлежащие мне знания, этот разлом внутри никуда не делся. Он был там, прямо на сердце, и я отчётливо ощущала его кровоточащие рваные края.

Я не позволю ему решать за меня мою судьбу.

– Нет, – произнесла я негромко, но твёрдо.

Мелькнула позорная мысль, что он мог меня не услышать, и я бы обрадовалась…

Услышал.

С его-то драконьим слухом не мог не услышать. Услышал каждый звук и замолчал, направив на меня тяжёлый немигающий взгляд, который я ощущала каждой клеточкой своего тела.

Я сжалась под этим взглядом, очень боясь того, предвестником чего он мог являться.

– Что? – переспросил император пару мгновений спустя очень тихо.

Его голос звенел от едва сдерживаемой ярости и, кажется, неверия в то, что я сказала это. И как бы я ни сжимала зубы, всё равно пришлось повторить:

– Нет, – вышло ещё тише, чем в первый раз, но вместе с тем и твёрже.

– Что нет? – я буквально видела, как дракон медленно прищурился, продолжая прожигать меня взглядом.

Сглотнув судорожно, я сжала одеяло до боли в пальцах и едва слышно прошептала непослушными от страха губами:

– Нет, я не выйду за вас. Нет, свадьбы не будет. И нет, я здесь не останусь…

Окончание моего третьего предложения потонуло в оглушительном хрусте ломаемого стола. Дёрнувшись всем телом, я чуть подняла голову и из-под бровей взглянула на императора. Он стоял в двух небольших шагах от постели, широко расставив ноги, тяжело вздымая внушительный разворот плеч и мускулистую грудь при каждом глубоком вдохе, с шумом выпуская из ноздрей пар… И держа в сжатых кулаках обломки несчастного стола, который, кажется, даже не заметил.

Его немигающий разъярённый жуткий взгляд был направлен прямо мне в глаза.

– Вот как? – нехорошо прорычал он так, что внутри меня всё задрожало от ужаса.

Не знаю, как я нашла в себе силы нервно кивнуть.

Дракон усмехнулся, изогнув уголки сжатых губ, шагнул ближе… я машинально дёрнулась назад и совершенно случайно завалилась спиной на подушки.

Это оказалось моей самой огромной ошибкой, потому что Андор тут же оказался сверху, уперев ладони в изголовье кровати по обе стороны от меня и склонив своё лицо совсем близко к моему. Так, что я ощущала исходящий от него жар.

Страшно? Это был тот самый парализующий страх, когда ты с ужасом смотришь в глаза своему кошмару и не можешь даже вздохнуть. Когда ты просто замираешь, дрожишь всем телом и ожидаешь того, что произойдёт дальше, уже точно зная, что ничем хорошим всё это не закончится.

– А теперь слушай меня, дор-р-рогая, – прорычал Андор негромко, но очень проникновенно, пробираясь своим голосом мне под кожу, заставляя прислушиваться к каждому его слову, – Ты не можешь сказать мне нет. Я не приму твоего отказа.

Воздух с шумом вырвался из моих лёгких, и больше не было возможности вздохнуть, когда находящийся и без того близко император сократил расстояние между нами до минимума, накрывая мои губы своими.

Вопреки ожиданиям, он целовал меня мягко и нежно, неторопливо, каждым движением успокаивая и расслабляя, заставляя довериться и отдаться. Он целовал умело, точно зная, что делать.

Совершенно не нравились мне его слова, произнесённые до поцелуя, и те, что он прошептал мне в самые губы, отстранившись:

– Да, Яра, да. У тебя нет выбора.

И ещё один поцелуй, в этот раз более жадный, настырный, забирающий всё моё существо, выпивающий меня до последней капли, затмевающий разум и мысли, забирающий сознание…

Я поняла это слишком поздно, уже проваливаясь в тёплые объятья мира грёз.

* * *

– Да, Яра, – прошептал император едва слышно, с осторожной нежностью заправляя за её ухо выбившуюся чёрно-алую прядь волос.

Изначальную внешность девушки вернуть не удалось, как Андор ни пытался. А он пытался, за трое суток присел едва ли ни в первый раз. Почему-то только сейчас он почувствовал усталость. Ни тогда, когда выслушивал отчёты своей стражи, распределённой по семи подвергшимся нападениям королевствам, ни когда принимал потребованных Ярой новых правителей, ни даже когда выслушивал плачь и мольбы её матери.

Только сейчас, сидя в тишине рядом с тревожно спящей девушкой, император почувствовал смертельную усталость. Ему надоело это всё. Надоела вся эта империя, которую изо дня в день приходится вести по жизни, избегая её падения и пытаясь добиться её ещё большего процветания. Надоело всё вокруг, осточертело до невозможного.

– Останешься, – проговорил мужчина негромко и грустно усмехнулся, – я не смогу отпустить тебя.

Он понял это окончательно в тот самый момент, когда поймал в Илейне, когда девушка потеряла сознание. Он не мог не заметить, что это произошло после того, как она поняла, что рядом с ней он. Поняла, что в безопасности. И позволила себе слабость.

Она доверяла Андору, и он не мог не понимать этого. Ему это нравилось. Нравилось её доверие, которого так не хотелось лишаться. Не хотелось, но… Он не мог найти в себе силы поговорить с ней. Не был уверен, что она услышит и поймёт. Она же ещё совсем ребёнок, что она может понимать? Зато Андор понимает, он прожил для этого достаточно. И если ему одному придётся решать за двоих ради их общего счастья, он готов пойти на это.

Яра и сама поймёт всё – со временем. Андор был в этом уверен. А пока нужно лишь подождать и дать ей успокоиться.

Мужчина осторожно поднялся, машинально стараясь не потревожить сон девушки, хоть и понимал, что наложенное им заклинание продержится ещё несколько часов, так необходимых Яре для восстановления сил.

Уходя, он бросил на неё последний печальный взгляд, искренне сожалея, что не удалось восстановить её изначальную внешность. У дракона получилось сделать больше, чем он рассчитывал, но меньше, чем хотелось бы. Запечатать магию и воспоминания Дарака, наложить с десяток охранных и отслеживающих заклинаний, чтобы всегда знать, что она в безопасности, и… на этом всё. Больше он не смог сделать ничего, и вынужден был уйти, чтобы довершить начатые девушкой дела.

Теперь каждое королевство его… нет, их империи могло похвастаться безупречным порядком и полным подчинением правящему роду. Дарак где-то на севере зализывал свои ранения, полученные от разозлившегося Арахагана, явившегося по первому же зову старшего брата. Сам Арахаган вернулся в поселения демонов, где всё ещё тщетно лелеял призрачный шанс вернуть ту, ради которой подставился почти семьдесят лет назад.

Арахаган знал, что она жива. Надежно спрятана под семью печатями, но жива. Она была слишком ценной, чтобы её отец мог позволить ей умереть. Арахаган отлично понимал это, потому и не опускал рук, перерывая мир в поисках той единственной, даже мысль о которой заставляла его сердце биться быстрее.

Андор понял его только совсем недавно и сильно сожалел, что не догадался тогда проследить за Рэни. Ему было не до этого и её отец, пользуясь случаем, увёз и надёжно скрыл своего маленького артефактора где-то в неизвестности.

Император искренне надеялся, что его брату удастся-таки отыскать свою любовь.

Ну а ему, Андору, было, чем заняться.

* * *

– Ярочка, дорогая, просыпайтесь.

Голос определенно был мне не знаком. Женский, какой-то слишком добрый, мягкий, ласковый. Как… как у бабушки. И пусть у меня не было бабушки, зато были друзья, которые пару раз приводили в гости к своим бабушкам. И вот они все были очень добрыми и постоянно норовили накормить получше и всячески поухаживать.

Любопытство – страшная вещь. Очень страшная. Именно с этой мыслью я и открыла глаза.

И увидела потолок. Это был определённо другой потолок, не под которым я засыпала. Тот был светлым и высоким, а этот – намного ниже, с какими-то морозными узорами и по цвету напоминал стальной.

Другой потолок, определённо. И стены тоже другие, да и окна с другой стороны. Что уж тут говорить, это была целиком другая спальня. Вот только не понятно пока: пугаться или радоваться?

– Ярочка! – настойчиво повторил женский голос из-за двери – улыбчивый и добрый.

– Да? – неуверенно отозвалась я, вскинув брови и замерев в ожидании ответа.

– Яра! – с неподдельной радостью воскликнул кто-то, – Рада, что ты проснулась. Собирайся скорее и спускайся в кухню, тебя нужно покормить, а то совсем изголодалась, бедняжка.

Чего? Че-го?!

Я осторожно села прямо на постели, прижимая одеяло к груди, и настороженно покосилась на закрытую деревянную дверь. Озвучивать крутящийся на языке вопрос не решилась, хотя очень хотелось.

– Ты оденешься сама или позвать тебе служанку?

– Я… Сама, спасибо.

– Не за что! Тогда одевайся быстрее! Хочешь, я подожду и проведу тебя, детка? Ты же совсем не ориентируешься в Фаэрхолле.

– Где? – заторможено переспросила я, осторожно, придерживая одеяло, спускаясь на холодный пол и тут же поджимая пальцы босых ног.

Как тут холодно! Ежась всем телом, я торопливо перешла на толстый мягкий ковёр, на кресле на котором аккуратными стопочками лежала одежда.

– В родовом замке императора Ракердона, – любезно пояснила для меня эта милая женщина, – император перенёс тебя этой ночью. Знаешь, деточка, а ведь он впервые за много лет появился в этом замке. Ещё и охрану значительно усилил, новую прислугу набрал, перевозку вещей из своего дворца в городе организовал. А всё ты, умница наша, постаралась!

Я нигде не старалась, о чём прекрасно помнила. Как и о последних словах императора, которые он мне сказал перед тем, как лишить меня сознания.

И, замерев на тёплом ковре, я могла думать лишь о том, как мне на самом деле страшно.

Причём уже даже не за маму, хотя за неё, без сомнений, тоже. Мне было страшно от одной только мысли, что через четыре обещанных дня, а то и меньше уже, я выйду замуж. Страшно от того, что меня даже не спрашивали и возможности отказаться от этого не предоставляли. Страшно, что тот Андор, которого я узнала в первые дни нашего общения, был всего лишь маской и притворством, а жить мне придётся с тем императором, которого я видела в момент своего последнего пробуждения.

И я уже не говорю о той несправедливости, что он всё решает за меня. Всё!

– Ярочка, мы все тебе обязаны! Ты там одеваешь, дорогая?

– Ага, – рассеянно отозвалась я и вынуждена была всё же одеваться.

Одеяло полетело обратно на постель, а одежда из стопочки – на меня.

– Ты даже не представляешь, что успело произойти, пока ты спала! Император-то наш уж собирался уничтожить под корень те государства, в которых мятежники обитали. И уничтожил бы, в этом я не сомневаюсь, да силы подкапливал, а ты…

А я…

– А ты большая молодец! – вновь послышались преувеличенно радостные незаслуженные похвалы в мой адрес, – Ведь навела порядки и заставила всех признать правление рода Ракердона, да ещё и клятвы верности произнести вынудила! Ты даже не представляешь, сколько народу тебе обязано, Яра. Сотни тысяч. Сотни тысяч человек благодаря тебе остались в живых!

Я, в этот момент застёгивающая пуговки спереди на тёмно-зелёном платье, так и замерла, потрясенно переваривая только что услышанное. Это было куда лучше того, чем я сама пыталась себя утешать. Это было… как приговор о невиновности. Да, я ещё очень хорошо помню, скольких мне пришлось убить, но эта цифра во много раз меньше, чем сотни тысяч.

Из двух зол меньшее, верно? Пара десятков жизней взамен на сотни тысяч. Это ведь справедливо, правда? Тогда почему мне всё ещё так больно и противно от самой себя?

Я молча, не слушая продолжающий литься лепет, застегнула все пуговицы, прошлась найденной на столике расчёской по непривычно длинным волосам, проигнорировала зеркало на стене и пошла на выход из спальни.

Дверь открылась легко… подозрительно легко. Но не успела я об этом как следует подумать, как меня уже взяли за руку и выдернули в коридор.

Эта женщина была тут одна. Невысокая, но всё равно на пару сантиметров выше меня, полноватая, с добрым располагающим лицом, мягкой улыбкой и светлыми лучащимися счастьем глазами. На ней было тёмное платье и белый передник, на голове забавный чепчик.

Эта женщина лет шестидесяти будто светилась изнутри радостью и счастьем. И улыбалась так светло, что, не будь я в таком упадническом настроении, обязательно улыбнулась бы ей в ответ.

– Уй, худющая-то какая! – всплеснула она руками и сложила их в замок под подбородком, с неподдельным страхом осматривая меня сверху донизу.

– Раньше была не такой, – спокойно пожала я плечами и таким же лишенным эмоций голосом добавила, – раньше, пока магия вашего императора не решила сделать меня более красивой по его мнению. Красиво? Не отвечайте.

Она и не ответила, только посмотрела на меня задумчиво и грустно.

– Вы… объединились? – осторожно вопросила она.

Припомнив слова Ракердона, я ещё раз пожала плечами.

– Кажется, прошли две стадии. Поженимся и пройдём третью. Кстати, сколько я спала?

– Да пару часов, – даже не задумываясь, ответила женщина, – утро недавно наступило.

О, замечательно. Значит, осталось всего три дня, а потом свадьба, совместная ночь и… неизвестность. Кто-нибудь, скажите, почему мне так страшно?

Под неумолкающий весёлый щебет госпожи Ма́кри мы спустились на пару этажей ниже по этому странно пустому замку. В коридорах нам не попалось ни одной живой души, что напугало бы, не будь мне настолько всё равно.

Меня провели в большую кухню и поочередно перезнакомили с четырьмя обитающими там поварами – мужчиной и тремя женщинами, чьих имён я совершенно не запомнила, да и внешность их волновала меня в последнюю очередь.

Как и поставленная передо мной на деревянном столе тарелка с ароматным мясом.

– Кушай, Ярочка, – велели мне и ласково погладили по голове.

Пришлось есть. Не потому, что хотелось, а потому, что выбора у меня всё равно не было. Мясо оказалось очень вкусным, нежным, сочным, в меру солёным и немного острым. Рядом с ним мне незаметно положили какой-то нежно-розовой каши, на деле оказавшейся морковно-картофельным пюре с чем-то ещё, не поддающимся опознанию.

И в пять голосов принялись обсуждать мою внешность, причем мое присутствие тут совершенно никого не смущало.

– Худая какая-то, – недовольно цокнул языком единственный мужчина.

– Это точно, – вздохнула госпожа Макри, – совсем девочку не кормят.

– Изверги.

– Мучители.

– А чего вы хотите, она столько времени без сознания пролежала. Да ещё и…

Увы, что там ещё, нам узнать было не суждено. Громкий хлопок двери заставил Макри молча отступить на шаг от меня подальше. Затем послышался уверенный цокот каблуков, негромкий шелест ткани, а после этого погрузившуюся в тишину кухню наполнил негромкий, звонкий и очень властный женский голос:

– Так это вы тот самый Призрак Смерти?

Я так пюре и подавилась. А пока натужно кашляла под пять сочувственных и один удовлетворенно-превосходящий взгляд, мне успели подсунуть стакан воды. Его я осушила залпом, подавилась повторно, но в итоге всё же взяла себя в руки и, хрипло тяжело дыша, нервно переспросила:

– Это вы мне?!

Глупый вопрос хотя бы потому, что явившаяся женщина всё это время не сводила с меня взгляда. Она была красивой. Высокой, стройной, элегантной – как какой-нибудь брендовый дизайнер или кто-то в этом духе. Безупречно прекрасное алое платье в обтяжку, открывающее вид на красивую грудь, подчеркивающее тонкую талию и округлые бёдра. Иссиня-чёрные волосы свободным водопадом ниспадали по спине к самому копчику, обрываясь там ровными кончиками. На лице с уверенным властным выражением умелый макияж, заставляющий против воли почувствовать себя какой-то ущербной.

Я и почувствовала. Покраснела на всякий случай и отвела взгляд в стол.

– Вам, юная леди. Ну же, скажите сразу всё, что мне стоит о вас знать, чтобы в дальнейшем не тратить время на удивление.

Я подумала. Поняла, что понятия не имею, с кем разговариваю и почему должна перед ней отчитываться, но возражать даже мысли не возникло. Было в этой женщине что-то такое, что сразу становилось понятно: лучше самой рассказать, а то ведь всё равно хуже будет.

Подумала ещё и всё же, хмурясь, ответила:

– Во мне заблокированная магия вашего императора, две стадии объединения с ним и свадьба через три дня…

– Что?! – окрик вышел столь громким, что дёрнулась не только я – вся кухня подпрыгнула! – Какая свадьба?! Свадьба?

– Свадьба, леди А́верес, – робко отозвалась госпожа Макир, – вас все искали, но не могли найти…

– Не могли, – согласно кивнула эта властная и явно недовольная леди, – потому что я как раз занималась свадьбой. Своего сына! И, слава Тьме, он, в отличие от вашего императора, нашёл в себе совесть сообщить мне об этом заранее. Три дня! О чём Андор только думает?!

Я лично не знала, а даже если бы и знала, отвечать было как-то боязно. Но Макир всё же проговорила вновь:

– Он… несколько занят.

Вот и всё, что она негромко пролепетала, но леди Аверес вдруг всё стало предельно ясно. Она выпрямила и без того прямую спину, бросила на меня понимающий взгляд и удовлетворённо кивнула.

Но сразу за этим тяжело вздохнула, шумно выдохнула и констатировала:

– У меня три дня, чтобы организовать свадьбу императора.

Никто не хочет мне сказать, почему эта женщина собралась организовывать мою свадьбу? Наверно, вопрос жирным шрифтом был написан у меня на лице, потому что молодо выглядящая женщина снизошла до пояснения:

– Не нужно так смотреть на меня, девочка. Во всём мире есть только один человек, способный за три жалких дня организовать величайшую в истории свадьбу выдающегося правителя.

Она больше ничего не сказала, но я сразу поняла: этот человек сейчас стоит передо мной.

– Ну, и чего ты сидишь? Вставай!

Я честно пыталась сопротивляться. Пыталась говорить, что не собираюсь выходить за Андора замуж, что всё это ошибка и меня вообще не спрашивали. А леди, крепко держа меня за руку и куда-то уверенно за собой волоча, всё молчала и молчала, но в итоге не выдержала и, обернувшись, заткнула меня одним-единственным предложением:

– У тебя уже нет выбора.

Вот так вот. Живешь себе живешь, строишь планы на будущее, мечтаешь, а потом тебя похищают и против твоей воли замуж выдают.

Эти мысли настроения не прибавили, но и вырываться я перестала. А какой смысл? Всё равно не отпускают. Ну а сбегу я, дальше что? Идти мне некуда, да и уйти далеко не дадут.

Я не участвовала во всех дальнейших измерениях моего тела, расспросах касательно свадьбы и даже платья, списков гостей и всего прочего. Вся эта информация просто пролетела мимо меня, не зацепив ни разу. Я стояла и молчала, безразлично глядя перед собой и не отвечая на вопросы.

Мне было всё равно. Это не моя свадьба, я её не хочу, а мне ясно дали понять, что моё мнение тут никого не интересует, так зачем же я буду что-то говорить?