Борис вдохнул и покачал головой, словно не веря в то, что сам рассказывал. Потянулся к графину, но потом, видимо, передумал. Наколол разрезанный вдоль огурец, точнее его четвертушку, и съел.
– Когда я пришел в тот день после работы, все уже были в сборе и сидели на кухне. Рая деловито металась по кухне между столом, на котором она что-то резала, и скворчаще-шипящей плитой. Яша, как ни в чем не бывало, сидел на табуретке, облокотившись на стену, и спокойно читал непонятно где им найденный какой-то журнал. Соня сидела в углу, и было видно, что она плачет и, судя по лицу, уже давно. «Они уезжают», – увидев меня, первым делом сказала Соня. «Что так заранее известно распределение? Как-то странно… Я про такое слышу впервые» – сказал я, не поняв, куда клонит жена. «Нет, они насовсем уезжают. За границу», – сказала Соня и снова заплакала, закрывая лицо ладонями. «Сонь, ну давай без этой сырости… Как на похоронах, честное слово», – сказала Рая. «Ну, рассказывай…» – начал было я. «За столом все расскажем. Потерпи», – все это Рая говорила, не отрываясь от процесса готовки, напоминая персонажа популярной тогда электронной игры, где волк ловил яйца, катящиеся с четырех насестов. Помните такую?… Я переоделся в домашнее и сел со всеми на кухне, ожидая окончания приготовления еды и обещанных последующих объяснений. Рая продолжала, как ни в чем не бывало, стряпать, Яша – читать найденный журнал, Соня – плакать. А я послушно сидел и ждал объяснений. Точнее это был какой-то ступор. Мне сказали: «Сиди, жди» – я сидел и ждал. Тогда я еще ничего не понял и, уж точно, ничего не осознал.
Борис налил себе еще из графина и выпил.
– Ты в обществе «Знание» лектором не работал? – снова пробурчал Павел, пока Борис закусывал. – Ты б еще от Адама с Евой начал…
– Помолчи, а… – прервала его жена.
– А чего это ты меня затыкаешь? – возмутился Павел.
– А то, – снова перебила его Лена, – что ты ни пить не умеешь, ни вести себя, когда напьешься… Человек тебе рассказывает… Ты ж сам просил… Причем это не твой этот Грибов, который двух слов связать не может… Весь вечер нес какую-то чушь и сам еще над ней ржал, другого слова нет…
– Если еще интересно, я дорасскажу, а потом будете препираться, сколько захотите, – сказал Борис, закончив жевать.
– Да, конечно… Простите, – сказала Лена, – Вы закончили на том, что вам обещали все рассказать за столом.
– Я помню, спасибо, – сказал Борис.
– Как вы спелись… – пробурчал Павел, – знаешь что, пошли-ка домой…
– Да ну тебя, – сказала Лена, даже не посмотрев в сторону мужа, – хочешь – иди, я тебя не держу…
Павел обиженно замолчал. «Забавно», – отметил про себя Борис и продолжил рассказывать.
– Так вот… Сидим мы все на кухне. Точнее сидим мы втроем, а Рая-то как раз работает. Соня все плачет… Думаю, успокоить ее надо, подошел, взял за руку. А она все плачет. «Как-то надо ее развеселить», – подумал я… Говорю ей: «Девушка, а что Вы делаете сегодня вечером?». А она мне: «Плачу». И после этого я, честно говоря, не нашелся, что еще сказать…
– Ты еще расскажи, в чем вы все были одеты… – вставил Павел.
– Ну, извини. Начинаю вспоминать – лезут какие-то подробности… Постараюсь без деталей…
– Это ему не интересны подробности… А мне интересны, – сказала Лена, – Ему сейчас вообще интересно только до дивана добраться… Так что, Боренька, рассказывайте, что считаете нужным…
– Боренька… у-тю-тю, – передразнил ее Павел голосом, которым с детских сказках обычно озвучивают какую-нибудь нечистую силу, коварную, но обычно не слишком страшную.
Так вот… – продолжил Борис, – Уселись мы, наконец, за стол. В том смысле, что приступили к поеданию приготовленного Раей, за столом мы и так сидели. «Ну рассказывайте…», – подтолкнул я их к обещанным разъяснениям, так как ни Яша, ни Рая не торопились внести ясность в цель их прихода, повода отмечания и причин слез моей жены. «А чего, собственно, рассказывать…», – неохотно начала Рая, – «Мы уезжаем». «Это я уже слышал», – сказал я, – «Интересует поподробнее…». «Пожалуйста», – как можно небрежнее сказала Рая, – «мы уезжаем за границу… насовсем». Потом немного помолчала и добавила: «Мы уже все решили, и не надо нас уговаривать и переубеждать…». А я и не пытался… Во-первых, я на тот момент еще не все до конца осознал. Во-вторых, меня в тот момент больше беспокоило, что Соня все время плачет, как бы это не сказалось на ее беременности и ребенке… Минут пятнадцать все ели в совершенной тишине. Соня почти не притронулась к еде. Этих пятнадцати минут, как всегда, хватило, чтобы наш штурм выставленных на столе блюд резко поуменьшил обороты, и плотность набитых утроб заставила нас тяжело откинуться на спинки стульев. «Ну что, покурим?» – предложил я Яше, тот в ответ состроил гримасу, недвусмысленно показывающую, что можно было не спрашивать. «Только идите вонять своими сигаретами на улицу», – сказала Рая. Это было ясно и так: как Соня забеременела, – я в доме не курил. Меня задело, что эта радетельница за Сонино здоровье сама принесла такую весть, что… Ладно, не важно… Мы оделись, точнее, накинули на себя куртки, я взял сигареты, и мы вышли во двор. Закурили. Некоторое время мы молчали. Потом Яша спросил: «Считаешь, мы не правы?». «Я не знаю…», – ответил я. И мы снова некоторое время молчали. «А чего это вдруг вы решили?», – спросил я. «Почему это «вдруг»? Ничего не «вдруг». Я уже давно мечтаю…», – возмутился Яша. Я тогда спросил :«Хорошо, чего это вам приспичило?», – но Яша не ответил. «Ладно, не дуйся… Вы сами собрались или с родителями?»,– спросил я. «Пока сами, а там, как устроимся, – вызовем и родителей, и вас с Соней», – Яша говорил это спокойным, уверенным тоном человека, планирующего свой вечер. «Понятно…», – сказал я. «Ты, как я вижу, не очень-то одобряешь наш шаг?», – сказал после некоторой паузы Яша, – «Но это и не важно, мы уже все решили окончательно», – отрезал он. Мы докурили. Я достал еще одну сигарету из пачки, и Яша жестом показал, чтобы я достал еще одну и для него. Мы снова закурили. «Знаешь, сейчас вспомнил», – сказал я, – «мы как-то с дедом разговаривали… Это давно было, его уже семь лет как нет, а то было, как ты понимаешь… О чем был разговор, сейчас уже не вспомню, но уж точно не об отъезде, тогда мы с ним это не обсуждали… Он мне тогда сказал: «Как писал кто-то из великих, не стремись перелетать с ветки на ветку: на этой ветке ты уже все знаешь и на ней нужно только удержаться, а на другую – могут не дать даже сесть…». Думаю, этим «великим» был сам дед. А авторство он приписал какому-то абстрактному авторитету для пущей убедительности и значимости высказывания. Но фраза получилась действительно хорошей и универсальной…». Мы снова молчали, курили каждый сам по себе, словно не замечая друг друга. «Все это хорошо, но все-таки я бы хотел услышать, что именно ты думаешь по этому поводу…», – сказал Яша, не поворачиваясь ко мне, словно общаясь с каким-то невидимым собеседником. «Зачем тебе мое мнение, если вы сами уже все окончательно решили?!». «И все-таки…»,– не унимался Яша. «На меня не рассчитывайте, я не поеду….», – сказал я. «Почему? Тебя не выводит все вот это?», – Яша раскинул руки на манер колдунов или шаманов, вызывающих дождь. «Выводит. Еще как». «Тогда что же?», – допытывался Яша. «Не знаю, как тебе объяснить… Я боюсь, если хочешь…». «Чего?! Чего ты боишься? Что может быть хуже, чем здесь?». «Может… В лучшем случае, все примерно то же самое, только в чужом мире. А в худшем «на другую ветку могут не дать даже сесть»». «Да ну тебя…», – Яша в сердцах выбросил недокуренную сигарету и зашел в дом. Я зашел следом. На кухне Рая успокаивала Соню, и когда мы вошли…