– А ты рапорт об отставке напиши, – Кирилл принялся разливать или третью, или уже четвертую рюмки. Что-то у меня счет сбился. – И я уверен, военные обязательно подпишут, им, знаешь ли, вскоре будет не до тебя. А ты, как я знаю, замечательный водитель!
Настя покраснела:
– Прямо так сразу? – как-то неуверенно проговорила она.
– Ну, во всяком случае у тебя будет две недели, чтобы подумать.
– Как это? – она даже ко мне сильнее прижалась, чувствовался ее испуг, напор Кирилла Васильевича был явно для нее, ну и для меня, непривычен.
Кирилл хмыкнул:
– У меня с военными есть договоренность по поводу сторонних действий. В общем, если заплатить определенную сумму определенным людям, то можно выкупить определенного водителя на определенное время, – довольно витиевато произнес фразу.
– Выкупить? – спросил я.
– Да. Все покупается и продается. Я могу купить работу любого человека, заплатив часть его начальству, – он пожал плечами. – Ничего личного, только бизнес. Вот я и выкупил рабочее время Насти, чтобы она оказалась в нашем Конвое.
Это даже как-то слишком напористо даже для олигарха…
– Э… Кирилл Васильевич, – я перешел на официальный тон, – Я немного не понимаю, зачем вам это нужно?
И Нуков задумчиво так:
– Кажется, перестарался, – шмыгнул носом, и как-то по-детски затылок почесал. И после небольшой паузы добавил: – Могу сказать одно: ты мне очень нужен в этом Конвое. Вот позарез! – и рукой так по горлу. – А почему, это я тебе уже в Конвое расскажу. Ну а Настю беру, чтобы тебе было не скучно, все-таки на пять или шесть дней едем, а у меня девчонки в конвое все занятые, зачем тебе одному оставаться, – и почему-то именно виновато улыбнулся. Видимо, решил немного сбавить обороты своего напора.
– Ну если так, то я согласна! – тут же выпалила явно с облегчением Настя.
– Вот и отлично, – и он принялся разливать остатки коньяка.
Поднял рюмку и снова задумчиво:
– Надеюсь, когда военные опомнятся, мы уже решим свои дела. Но даже если и не решим, я тебя им фиг с маслом отдам! Жаль только, что ты один такой сильный, еще бы парочку таких же, и мы были бы в шоколаде! – и рюмку так без тоста опрокинул.
И застыл, так как я произнес уже долго мучившую меня фразу:
– Но я знаю, как подтянуть обычных Проводников хотя бы до моего уровня.
Вот зачем я это сказал? Затем, что эта мысль хуже больного зуба. Не давала покоя постоянно везде и всюду. Только на ночь уходила, когда я с Настей оставался наедине. А утром все сначала, причем толком я эту мысль так и не оформил, а все равно покоя не давала. И ведь не сказать никому, потому что я сейчас мало кому доверял. А Нукову я доверяю? Не знаю, но появилась уверенность, что я все делаю правильно.
Шестая глава
Нуков от неожиданности кашлянул, поставил уже пустую рюмку на стол и проговорил:
– Повтори, что ты сказал?
Я пожал плечами, и как можно спокойней ответил:
– Я знаю способ, как подтянуть Проводников. Правда, для этого нужны хиршены, без них ничего не получится.
– И когда ты об этом способе узнал?
– Да вот когда этих балаболок спасал, – мы с Настей как-то говорили о том дне. Она до сих пор не понимает, что на них нашло, особенно на Светку. Ведь мой приказ о тишине они прекрасно слышали, но продолжали болтать. Вот что это было?
– А когда спас, мне по голове и досталось. Знаешь, так ударило, как будто по-настоящему кто-то взял и прямо по затылку так крепко вмазал. Иногда как вспомню, болеть начинает, – я даже почесал затылок, он и в самом деле стрельнул болью.
– М-да, – задумчиво так выдал Нуков, а потом еще добавил: – Видимо, она нашла, что хотела, – и как очнулся от своих мыслей: – Так, собирайтесь! Быстро! Поедем к хиршенам твой способ смотреть.
– Прямо так и сразу? – теперь настала очередь моего смущения. Нуков ведь человек дела, он бы не стал миллионером, если бы свои идеи тянул как кота за хвост.
И его ответ был подтверждением моих мыслей:
– А чего тянуть-то? Он знает, как заработать миллион баксов, но при этом сидит как старый скряга на ящике с золотом и никому его не отдает! – всплеснул руками от удивления. А затем резко хлопнул в ладоши: – Все! Всем собираться! Время – деньги!
Ну, видимо, да, чего тянуть-то. Хотя уж очень мне не хотелось с хиршенами встречаться. Но без них, точнее, без деда Матисса, ничего не получится.
Мы встали и ушли в спальню. Я быстро принялся одеваться, а чего думать-то – брюки, теплая рубашка, на улице январь и плюс десять, куртка в прихожей. И я уже успел одеться, а Настюха все голой стояла в размышлении:
– Ты чего?
– Платьев бы…
Я прижал ее к себе, поцеловал:
– Обязательно организуем поход по магазинам, – ну, надеюсь, работа у Нукова себя оправдает в смысле материального обеспечения, и моя меркантильная жадность наконец-то успокоится. Я усмехнулся.
– Но тебе и форма идет…
Она стукнула меня в грудь. В шкафу была только ее форма, несколько комплектов с парадной вместе, куда вместо брюк входила милая прямая юбочка. Почему у нас парады всего раз в год, 9 мая? А то так редко видишь девчонок в платьях и юбках, что хочется праздников почаще.
Но платьев купим обязательно. Вот как вернемся из Конвоя в Пустошь, так и пойдем по магазинам тратиться…
Я привел себя в порядок, проговорил Насте, которая была все еще в размышлениях: «Ждем!» – и вышел в гостиную, где Нуков начал разливать вторую бутылку. У него точно карманы бездонные:
– Не жалко? – вырвалось у меня.
– Если ты сказал правду и знаешь то, о чем сказал, то таких бутылок у тебя будут ящики.
– Эти ящики нужно еще найти, – в Пустоши, конечно, можно найти все или почти все. Но ведь нужно найти!
– Думаешь, если бы я не нашел, то пил бы здесь коньяк? – он усмехнулся.
Я подошел к столику взял рюмку:
– Но даже если мы с тобой не пьянеем, то по печени эта зараза бьет еще как! – и я закинул рюмку в род.
Кирилл хмыкнул:
– Не думай о печени, думай о перспективах!
Тут наконец появилась Настя, а я уже хотел было крикнуть, не заснула ли она там? Но можно сказать, управилась быстро, почти по-военному…
И ей и в самом деле шла военная форма. Хм… Впрочем, я видел ее только в ней и… без нее. Даже в юбке не видел ни разу. Это нужно исправлять срочно магазинами!
И было бы лучше, если сразу сейчас! Вот взять и внаглую попросить у Кирилла аванс и с ним и пойти по магазинам!
– А когда ты намечаешь Конвой в Пустошь?
– Если все будет нормально, то завтра. Уже ребята конвой составляют.
Мы уже выходили из квартиры. Нуков впереди, а я с Настей под ручку сзади. Но у двери он остановился и спросил:
– Охрану тут не надо оставить?
Я как-то об этом и не думал. Ну, а поразмыслив, решил, что не стоит. Так и сказал:
– Думаю, нет смысла. Чужие тут не ходят, а свои ребята честные, да и соседи у меня боевые.
Нуков кивнул соглашаясь:
– Если за столько лет хрусталь сохранился и никто не вынес, то да, соглашусь с тобой…
А я задумался…
На самом деле это главная загадка нашего мира. Так и не разгаданная и вполне поэтому соотносящаяся с Матрицей.
Вот почему и в самом деле хрусталь так никто и не вынес? Ни до меня, ни после меня? Если я и закрываю дверь, то на запор, когда я не один, и понятное дело, что во время секса, чтобы никто не беспокоил. Но это только ночь, а так ведь дверь почти всегда не заперта!
Ну ладно, когда я вселился, то мало у кого появилось желание посетить мое жилище. Правда, я никогда не задумывался, как эти двое оказались в нашем квартале. Ведь следствие проводилось и было выяснено, что эти двое не из нашего квартала. То есть где-то лазейка? Хотя явно малоизвестная, что ей воспользовались всего двое. Или пока только двое.
Так не о том думаю. А о загадке. О квартирах, которые нас ожидают. Об обстановке, которая не тронута многими веками. Матрица?
На самом деле мой квартал стал заселяться всего шесть лет назад. И первая загадка – где этот квартал находился до этого момента? Почему о нем никто не знал? Впрочем, Горск – город, о котором мало кто знает все, если, конечно, знает. И можно ли вообще знать об этом городе все?
Я сам люблю порой погулять по Горску – сейчас реже, лени стало больше – и если взять центр, то в нем мало что поменялось. А вот окраины кажутся, что постоянно в движении. Видимо, нам и в самом деле прочищают мозги. Повторяюсь, но мысли постоянно возвращаются или к Матрице, или к Антиматрице. Но если честно, не хочу я в Матрицу…
Так вот, когда я получил ордер на заселение, вот именно ордер и именно на три подъезда, в которых мог выбрать любую квартиру, со второго этажа по пятый, квартал был почти пустым. Это уже когда народу прибыло, появились и заборы, и калитки, и обустроились детские площадки, и бывший детский садик стал тем, чем он является сейчас – центром досуга и услуг.
Я спрашивал у девчат из квартирного департамента, когда этот квартал был подготовлен к заселению? Но они только пожимали плечами, говоря, что он всегда был готов, просто время его пришло только сейчас. И как это понимать?
В общем, загадка номер два, что вообще происходит в Горске и в Горском круге, и почему нам так спокойно, и мы не нервничаем от этих загадок?
Вы что-нибудь поняли? Я тоже ничего не понимаю, поэтому пусть это будет нашей общей загадкой. Будем разгадывать их вместе…
Мои мысли снова длились всего лишь мгновение…
Мы вышли из подъезда, и Нуков так шутливо-командно:
– Так, Нинель, Танюшка, на выход, нам к хиршенам по делу, срочно, – и в сторону Насти. – Настя, ты пила немного, как истинный водитель, так что за руль и поехали!
– Не могу! – неожиданно проговорила Настя, и все уставились на нее.
– Почему?
– Так восьмой цилиндр трется, и гильза поцарапана. Не очень хочется, чтобы заклинило…
– Так, стоп! – проговорила Нинель. – Ты слышишь двигатель?
Настя пожала плечами:
– Так это же просто! – она подошла к машине и положила руку на капот. – Вот первый цилиндр, у него свеча немного запаздывает, но не критично, для чечевичного спирта это нормально, вот второй, у него все нормально, вот третий…
Тут Нинель неожиданно рассмеялась:
– Ну я, конечно, могу слышать двигатель, но не до такой степени! Кирилл, эта девочка на вес золота! – и уже на меня посмотрела. – Береги ее как зеницу ока! И люби нежно!
Я подошел к Насте и обнял ее прижал к себе. А Кирилл к нам шагнул:
– Ты уверена?
– На все сто! – и покраснела, такое внимание для нее было в диковинку. И уткнулась мне в грудь
– Понятно, – он потянулся к рации и принялся нажимать на кнопочки. У него была какая-то навороченная дальнобойная, таких даже у военных не было. И они это терпят?
Наконец Нуков, видимо, набрал нужную комбинацию, в рации зашуршало, но при этом тишина продолжала быть. И стало заметно, как Нуков напрягся:
– Семен, ты где? Чтоб тебя…
– Шеф, шеф, я на месте! – послышалось из рации.
– Семен! Какого черта ты не на связи? Я какого рожна тебе такие деньги плачу!
– Да я, Кирилл Васильевич, в туалет забежал…
– Ты и в туалете должен быть на связи! Всегда и везде должен быть на связи! Совсем распустился! – но ругался Нуков как-то не особо страшно и с улыбкой. Видимо, Семен какой-то особый человек, что гроза над ним без всяких молний. – В общем, я в шестом квартале на Космонавтов…
– Это дома двадцать три – тридцать? – послышалось уточнение.
– Да! Подгони сюда что-нибудь нас забрать, а то «Гелендваген» сдох.
– Да вы что! – послышалось искреннее удивление.
– Семен, я тебя все-таки выгоню на фиг! – но сказано это было явно несерьезно. – Десять минут тебе, и пусть шофер мелкие купоны возьмет, а то от ваших расписок я скоро со стыда сгорю!
– Слушаюсь, Кирилл Васильевич!
Ну, расписки это была притча во языцех Горска. Самый богатый человек Горского круга, а его люди расплачиваются расписками. Их, конечно, оплачивает бухгалтерия компании «Нукинчок», но ведь и в самом деле странно. И стыдно…
– Что? – немного вызывающе проговорил Кирилл Васильевич в ответ на смеющийся взгляд Нинель. Она, кажется, еле сдерживалась от смеха.
– Солнце мое, ничего, – она сделала несколько шагов к Нукову и, обняв его, прижалась к нему. И все вокруг почувствовали, как она смеется на его груди.
Ну, видимо, Кирилл не всегда бывает грозным и жестким бизнесменом. Но все-таки кто такой этот Семен?
Так и простояли минут десять. Кирилл Васильевич с Нинель на груди. Я обняв Настю. Охранники возле машины. Таня в одиночестве.
Наконец послышался звук двигателя, и вскоре возле нас остановился фургон с надписью «Хлеб». Что вызвало не только наше удивление, но и самого Нукова:
– Ольга! Что за ерунда? – спросил он водителя фургона, миловидную девчонку лет двадцати пяти.
Если мне не изменяет память, то она тоже из его цветника.
– Все микроавтобусы заняты, – она усмехнулась. – Вот если бы ты подождал еще минут десять, то поехал бы с комфортом, – они обнялись и поцеловались, на что Нинель только хмыкнула, а вот Таня отвернулась.
Интересные отношения. Хотя чего это я. Не мои же девчонки.
Как хорошо, что у меня Настюха есть, иначе я бы не смог бы спокойно смотреть на все эти высокие отношения…
– Понятно. Так, Нинель, Таня, Настя, вы в «Гелендвагене» на прицепе. Ты, Леха, в кабину, а я с ребятами в фургоне, – распределил он роли в поездке.
– Может, тебе в «Гелендвагене»? Или в кабине? – проговорила Нинель.
– Не-е-е! Я в фургоне. Устал от тесноты, там хоть ноги вытяну, – и рукой махнул.
На что Нинель только пожала плечами. И я тоже не совсем понял юмора, но, как говорится, у богатых свои причуды.
– К хиршенам, – сказал Кирилл Ольге, которая очень споро вместе с Нинель подцепила тросом «Гелендваген», и забрался в фургон.
Я тоже влез в кабину. Ольга села, включила двигатель, передачу.
– Поехали.
Никаких разворотов. Машины так и проехали, на второй штатной, круг, чтобы выехать из ворот, которые располагались на севере между двадцать четвертым и двадцать третьим домами. И только выехав, перешла на сорок километров, а потом и на все шестьдесят!
– Уже и шестьдесят можно? – спросил я Ольгу.
Она хмыкнула:
– Уже почти разрешили, – но при этом сбросила скорость до сорока.
Я понимающе кивнул, хочется быстрой езды, но не хочется попадать под раздачу. Как раз проехали «пост инспекции движения». А так бы и ехали под шестьдесят…
Черный дом, как называлось место работы хиршенов, находился на юге Горска, ближе к железной дороге и античечевичному рву. Можно сказать, стояло это здание метрах в двадцати от железки, при этом если обойти кругом, то все окна этого огромного дома в пять этажей и лабиринтами коридоров – за три месяца обучения блокировке сознания, я так и не сумел в этих лабиринтах разобраться – были застеклены, и лишь плотные жалюзи говорили, что окна все таки защищены от непрошеных гостей.
А Черный дом, потому что совершенно черный, причем не выкрашен, а именно построен из черного кирпича, при этом сколько ни искали черную глину в округе, так и не нашли.
Подъезд к дому был единственным, как и главная парадная. Никакого ресепшена и практически никаких людей, а голоса отдаются эхом в пустых коридорах. Пока шли, перебросились парой фраз.
Самое любопытное, что Нуков шел так, как будто был здесь постоянным гостем, и для него эти лабиринты не были чем-то загадочным.
Мы сначала поднялись на третий этаж – я, Кирилл, и Настя – охрана у входа осталась, а Нинель с Таней двинулись дальше, «Гелендваген» следовало отвезти в ремонт, но Ольга пообещала прислать мини-автобус. Потом прошли по очередному лабиринту и наконец остановились возле неприметной двери без всяких опознавательных знаков, таких в этом коридоре было еще штуки три. Но при этом Кирилл остановился именно возле этой двери.
Не постучав, открыл ее, я увидел огромное помещение, не сильно освещенное, но круглый стол и за ним людей в черном я заметил. Видимо, медитация хиршенов. Четно говоря, меня у входа всегда встречал дед Матисс, который приучил быть очень пунктуальным, поэтому о жизни хиршенов я знаю только из слухов. А вот Кирилл явно был более осведомленным в этом деле человеком.
Открыл дверь и через пару секунд закрыл. Отошел в сторону, вытащил портсигар, а из него сигарету, засунул в рот и принялся мять фильтр, не прикуривая.
Секунд тридцать прошло, и дверь снова открылась и в коридор вышел хиршен. Дед Матисс.
Сколько ему лет на самом деле, никто не знал. А должны знать? Хм… Мне он как-то обронил, что стукнуло ему пятьдесят пять лет. Вот так и сказал – стукнуло. И, значит, сейчас ему был семьдесят один год? Но при этом выглядел он моим ровесником. Только глаза очень мудрого человека.
Вышел, улыбка на губах, как будто все обо всех знает. Но сначала поздоровался за руку:
– Кирилл! Настя! Алексей! – рука крепкая, сухая. – Какими судьбами?
– Да вот, Тисс, Алексей говорит, что знает способ, как поднять Проводников хотя бы до его уровня, – как бы между прочим проговорил Кирилл. А вот обращение к хиршену некое панибратское или очень дружеское «Тисс» меня очень удивило. Но совершенно не удивило Матисса:
– Хм… Мне всегда казалось, что я что-то забыл, но, оказывается, вспомнил ты, – пронзительно на меня посмотрел, как будто решил меня насквозь увидеть. Ну, а я поежился от его взгляда, что вызвало у него усмешку, дружескую. – Идемте.
И снова коридоры и лабиринты.
Правда, комната или кабинет деда Матисса остался прежним, каким я его помнил с последней нашей встречи.
Огромная комната двадцать на десять, совершенно пустая, если не считать небольшого стола посередине, стула рядом и трех кушеток по стенам, кроме той, где дверь. Есть два окна, но они всегда оставались закрытыми плотными жалюзи.
И тут, в Черном доме, было электричество! Конечно, не так все ярко светило, но небольшие лампочки, что в коридорах и лабиринтах, что в комнатах, присутствовали.
А в кабинете деда Матисса светильники располагались по углам, почти не освещая это огромное пространство.
Наконец добрались и до кабинета.
– Здесь посидите, – указал дед Матисс Кириллу с Настей на скамейку рядом с дверью. Вот могу поклясться, что ее тут не было, но при этом кажется, что она была тут всегда.
А мы в кабинет вошли.
Удивительно огромное пространство, а ты в нем как песчинка.
– На любую кушетку ложись, – проговорил дед Матисс.
Я и лег на свою любимую, справа от двери.
Сам же дед Матисс в позе лотоса на столе воссел, как он говорил, «в Центре Мироздания».
Начали?
Правда, не сразу все получилось. Несмотря на то, что я дал разрешение на вход в мое сознание, дед Матисс не сразу в него проник. Мы, видимо, создали такой мощный блок, что даже его создатель, или все-таки учитель, не в состоянии был его преодолеть с первого раза…
А потом…
Хм… Не буду я рассказывать, что творится у меня в голове. Не то чтобы стыдно, а не совсем понятно. То есть, что я видел, я не понял, а что понял, не осознал. А что осознал, оказалось ложью. А ложь только в начале была правдой, которая стала в конце всего лишь вымыслом. И так мы и кружили в странном вихре моих мыслей, которых нет. Но которые в конце концов привели нас к цели.
Правда, после я… заблудился. В собственной голове! Хожу, блуждаю и не понимаю, как выбраться-то назад? Вроде я есть – и в то же время я где-то далеко-далеко от себя и от тела.
Но испугаться не успел.
Сначала почувствовал смачную оплеуху. А потом меня так очень крепко поцеловали. Прямо взасос! Вот это меня и вернуло к реальности. Можно сказать, выбросило. Я, конечно, ко многому привычный, но чтобы меня целовали…
Настя!
Настенька меня целовала. Вот я и открыл глаза и увидел ее испуганный взгляд. И я прямо-таки прижал ее к себе, сильно-сильно!
Приятно, что целоваться нам никто не помешал. Даже не кашлянули.
Наконец насладившись поцелуями, я окончательно вернулся в реальность.
– Извини, Алексей. Я так увлекся тем, что нашел, что забыл тебя вывести. А назад не попасть, пришлось действовать спонтанно, чтобы вывести тебя из психической комы, – и Матисс виновато так плечами пожал. Хиршен извиняется, это приятно…
– То есть ты нашел, что мы искали?
– Да. И это довольно любопытные знания, – в руке деда Матисса появился стакан с водой, как по волшебству, и он протянул его мне. – Выпей, полегчает.
Надо было, конечно, принюхаться, но я же не думал, что еще может быть в стакане, кроме воды? Правильно, водка. Но я и близко не думал о целом стакане водки. Только когда выпил его залпом, понял, что к чему.
Поперхнулся, кашлянул. Но при этом в голове прояснилось. Пьяным не стал, но подействовало. Только бы пьяницей не стать.
– Не станешь, – Матисс как мысли прочитал и повернулся к Кириллу, который стоял чуть в отдалении от нас. – Да кури ты уже! Скоро ведь сигарету съешь!
Кирилл от неожиданности даже выронил сигарету. Достал портсигар, со вздохом вытащил еще одну.
– Ты, кстати, обещал бросить!
– В следующей жизни обязательно, – и с наслаждением закурил, при этом дым не клубился вокруг Нукова, а почти мгновенно уходил куда-то под потолок, хотя там не было видно никаких вентиляционных отверстий, да и тишина стояла, и если бы что-то работало, было бы слышно. Черный дом славился своей таинственностью. – Как я понял, ты нашел, что должен был найти?
– Да. Это и в самом деле некий переключатель, который я задел совершенно случайно, когда мы с Алексеем занимались блокировкой его сознания. Самое интересное, я часто его видел в сознании других людей, но никогда не обращал на него внимания. Кстати, этот переключатель есть и у обычных людей, не Проводников. Вот, например, у Насти он есть, – и он даже сам удивился, сказав это.
– Не надо меня никуда переключать! – она прижалась ко мне. – Мне и так хорошо!
– И не буду, – дед Матисс улыбнулся. – Если я вмешаюсь, то вы можете потерять самое дорогое, что есть между вами.
– Что? – но я, кажется, догадался.
– Любовь! Вы потеряете любовь, превратите вашу жизнь в рутину. Зачем мне нарушать вашу идиллию и счастье?
Настя еще сильнее ко мне прижалась, и я не удержался, снова ее поцеловал.
– Военные узнают, – это был Кирилл.
– Узнают. Даже очень быстро, так как я лично им сообщу об этом.
Я удивленно уставился на деда Матисса:
– У нас есть определенные обязательства. Но на самом деле ситуация такова, что военным скоро будет не до моих открытий и тем более не до Алексея и Насти. Грядут события, когда последние станут первыми. Конечно, после всего они поймут, что случилось, но мир уже изменится и мы изменимся вместе с ним.
– Как-то витиевато ты объясняешься, – хмыкнул Кирилл.
– Как могу, – пожал плечами дед Матисс.
Я встал и сразу и сел. Голова ясная, а вот ноги ватные. Вот точно пьяницей стану!
– Не станешь. Просто у тебя отходняк. Мы ведь сработали без подготовки, без раскачки, а сразу в пекло, – он подхватил меня за локоть и резко поднял. С другой стороны Настя меня поддержала. – Может, еще водки?
Я усмехнулся:
– Споить меня решил?
Дед Матисс на это только усмехнулся и ничего не ответил.
В общем, мы так и ушли с некоторой недосказанностью и непонятными ответами на ненужные вопросы. Это я стал немного философствовать после встречи с дедом Матиссом.
А на самом деле я все-таки решил мучивший меня вопрос о том, есть ли кнопка у Проводников. Есть! И не только у них.
Но я так и не понял, откуда у меня появился этот вопрос? Эта мысль.
И моя ли это мысль вообще?