– Почему ты такой тугодум, Петя? – я кричу на него, и вместе с криком из меня выкачивается энергия. – Почему ты просто не скажешь мне, что с тобой не так? Мне не нравится, когда ты ходишь за мной, как собачонка!

«Еще как нравится».

– Я не хочу, чтобы ты ждал меня и таскал этот дурацкий рюкзак!

«Еще как хочу».

– И я не принимаю твой наперсточный поцелуй. Я тебе не какая-то там добренькая Венди!

«Лучше бы по-настоящему поцеловал, придурок!»

В сердцах я запихиваю наперсток в карман его пиджака, забираю рюкзак и ухожу прочь с площадки.

Все. Теперь-то он должен от меня отстать.

Глава 8

Мой план срабатывает безотказно: Петя больше не таскается за мной, не называет меня хорошей и не дарит наперстки. Все возвращается на круги своя. Но каждую ночь перед сном я вспоминаю эту чертову повесть. Про мальчика, живущего в Нетландии, у которого была фея с волшебной пыльцой.

«Вот бы и мне такую, – думаю я, – посыплю себя и улечу из дома на веки-вечные. А родители ничего и не заметят, ведь для них главное статус старосты, а не я».

В школе теперь неуютно. Прежняя уверенность покидает меня. То и дело я озираюсь в коридоре, выискивая взглядом Воронцова. Он больше не преследует меня, не задает глупых вопросов, да и вообще не разговаривает ни со мной, ни с кем-либо из класса.

Сидит в углу, рисует что-то на своей парте синей ручкой. День за днем он продолжает делать это, пока мое любопытство не перебивает мое упрямство.

– Что это ты рисуешь? – подхожу к Пете.

Он испуганно вскидывает голову и прикрывает рисунок ладонями.

– Ничего…

– Ну-ка покажи, – я бесцеремонно убираю его руки и вижу что-то странное. Карта? Как в «Питере Пене», что ли? – Ты что-то спрятал? – с подозрением спрашиваю я.

– Да.

– Что же?

– Поцелуй…

– Как можно спрятать поцелуй?

– Как ты прячешь свое сердце, – Петя прикладывает руки к своей груди, – я спрятал наш поцелуй.

Весь класс пялится на нас. Перешептывания накрывают меня нестройными волнами. Щеки краснеют. Все потому, что Воронцов ляпнул такое в тишине!

– Да ладно тебе! – громко рассмеявшись, пихаю его в плечо. – Хорош шутки шутить. Четырнадцатое февраля еще не наступило.

Петя удивленно смотрит на меня, его брови ползут вверх.

– Мне можно с тобой разговаривать?

– Да. Только без глупостей.

Глава 9

Зима в этом году холодная. Мы учимся, мозги скрипят, а учителя наседают с заданиями и наставлениями, заставляя усерднее готовиться к экзаменам. Родители ждут, что я продолжу учиться до одиннадцатого класса, но я хочу уйти после девятого. Школа для меня ненавистное место, где нужно выкручиваться, выслуживаться, и все ради золотой медали. Если она кому-то и нужна, то только маме, чтобы повесить на полку к остальным «трофеям». Ни один из них не принес мне радости, потому что я никогда не слышала от родителей даже простого «молодец».

– Ты сегодня задерживаешься? – спрашивает Катя.

– Да, нужно заполнить журнал… Ничего учителя без меня сделать не могут.

– Тебе помочь?

– Не-а, иди. Я в тишине все быстрее оформлю, – подмигиваю Кате и машу ей рукой.

– Не забудь позвонить!

Когда она уходит, в кабинете воцаряются уныние и тоска. Я заполняю журнал, выводя букву за буквой, цифру за цифрой, и думаю, что мне никогда ничего не дарят на четырнадцатое февраля. Дома под кроватью я храню коробку из-под конфет, в которой валяются валентинки от подруг и одноклассниц. Но разве можно назвать успехом то, что ни один мальчик не подарил мне частичку сердца?

– Ну и тупые мысли, – я хлопаю себя по щекам и сосредотачиваюсь на журнале.

Я выхожу на крыльцо, когда начинает темнеть. Мое внимание привлекает чья-то фигура. Осторожно обхожу ее и окидываю взглядом.

– Петя?..

– Лера… – растерянно мямлит он, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты чего здесь? У тебя нос красный.

– Мама сказала ждать.

– У тебя что, ключей от дома нет?

– Есть.

– Тогда чего не ушел?

– Мама сказала ждать, – повторяет он дрожащим голосом.

Я вглядываюсь в его в голубые глаза, и его волнение передается мне.

– Ты же замерз. Сколько часов ты стоишь на морозе? Совсем дебил? – фыркаю я.