#ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

Глава 45. Привет из Рима

16 октября

Собиралась сегодня с утра в больницу за мамиными рецептами и решала, что надеть. Если вы думаете, что это совсем не важно, в чем пойти в больницу, то ошибаетесь. Честное слово! Потому что у меня бессчетное количество всяких разных любимых блузочек, а кроме как в магазин за продуктами и раз месяц в больницу я теперь никуда не хожу.

Как я хожу по магазинам, вы теперь знаете. Ну так надо хотя бы в больницу надеть что-нибудь из любимых вещей. Ну и что, что нога от самого колена до ступни распухла и посинела, – все равно в брюках не видно. К тому же я еще в июне купила новую трикотажную блузочку цвета морской волны, которую так ни разу и не надела, – самое время обновить.

А к новой блузочке, как оказалось, очень подходит синий палантин. Один из любимых, мне его подруга из Рима привезла. И любимый не потому, что из Рима, а потому что нравится.

В общем, иду я по больнице в итальянском палантине и в резиновых сапогах, которые в Красноярске на рынке купила – как раз для деревенской жизни. Иду. А потом смотрю на себя и понимаю, что резиновые сапоги с палантином сочетаются тон в тон. Прямо комплект! Резиновые сапоги и итальянский шарфик – привет из Рима! И блузка цвета морской волны – хоть сейчас на подиум. Бывает же такое! А ведь если бы я специально этот комплект себе по бутикам подбирала, фиг бы что получилось.

А вообще (это к моему прошлому посту про кульбит), женщины здесь в основном не в резине ходят, а в сапогах и в ботиночках на каблуке. Высоких каблучков я здесь не встречала, а вот небольшой каблучок – обычное дело. Как они умудряются по местным дорогам ходить, не представляю. Я попробовала всего один раз и больше не стала. Может, мало пробовала? Только теперь не скоро опыт повторю – с разбитой ногой.

Глава 46. Две сумки счастья

18 октября

Стою на остановке, жду автобус.

Он здесь всего один ходит по селу, и номер у него соответствующий – №1. Ждать его – процесс долгий и мучительный. В прошлом году на остановке, которая находится аккурат у самого большого скопления магазинов, висело расписание. Не то чтобы автобусы ходили точно по расписанию, но в плюс-минус пять-шесть минут укладывались. Нынче расписания нет. Говорят, местная молодежь развлекается – обрывает все, что плохо висит.

Но местное население как-то и без расписания ориентируется. Если идешь мимо остановки и видишь на ней пару-тройку людей, значит, через пять-семь минут будет автобус. Хоть время засекай!

Обычно я на автобусе по деревне не езжу. От самого дальнего магазина до дома два с половиной километра, если верить моему айфону. Такое расстояние и пройти в удовольствие.

А вот теперь стою и жду, потому что нога болит после кульбита. Она теперь сине-багровая и разбухла. Я, конечно, ежедневно устраиваю ей физические нагрузки, зарядку, массаж, пешие прогулки, но в разумных пределах. Поэтому жду автобус.

А рядом на остановке ждет дядечка пенсионного возраста – аккуратный дядечка, вид вполне интеллигентный. А рядом с ним на скамейке пристроились две огромные сумищи клетчатого китайского образца. А вы помните, что я теперь со всеми языком цепляюсь, да? Пытаюсь понять, чем живет местный социум.

Разговорились.

Оказывается, он из Троицка – это такое село в нескольких километрах от нашего районного центра. Историческое место, между прочим: Троицкий солеваренный завод в начале XX века был ведущим промышленным предприятием в волости. Троицкую соль еще Екатерина Великая едала и к своему столу регулярно заказывала – везли через всю Россию-матушку. Теперь там все в запустении, и соль мы кушаем, привезенную из других волостей.

Но село покуда живо. Девять улиц, и даже школа имеется. И магазина, как сообщил мой собеседник, четыре. Но за продуктами они раз в неделю в районный центр ездят, потому что в местных магазинах цены в два раза выше:

– Закупят в Тасеево, привезут и продают все в два раза дороже. Вот и получается, что пенсионерам дешевле в районный центр за продуктами съездить.

А делается это «съездить» так. В семь утра первый утренний автобус от Троицка. Сел и поехал за 79 рублей 10 копеек. Приехал в районный центр в районе восьми утра, пошел в обход по селу. Затарился продуктами, автобус №1 подождал, к автовокзалу вернулся. А второй автобус из Тасеева в Троицк аж в 16.15 – целую экспедицию по магазинам за это время можно совершить. Потом снова заплатил 79 рублей 10 копеек, добавил 8,40 за багаж – и езжай домой в свое удовольствие.

Я с ужасом смотрю на размеры его сумок и спрашиваю:

– А какие продукты здесь покупаете?

– Да все и покупаем. Крупы, макароны, сахар, муку, колбасу, сигареты.

– А хлеб?

– И хлеб.

Ешкин кот, даже хлеб.

А тут еще одна дама к нам приближается – в одной руке огромная туго набитая сумка того же клетчатого образца, а в другой руке трехлитровый пузырь подсолнечного масла. А ведь наверняка еще и водку отсюда возят – ну как же без водки.

И, главное, знаете что? Лица у них довольные! Вырвались в районный центр раз в неделю, продуктами затарились и счастливы! Вот ведь, оказывается, что человеку для счастья нужно.

Думаю, годик поживу в деревне, а потом вырвусь на пару дней в город, чтобы прикупить новые резиновые сапоги и любимый крем для лица, который здесь с собаками не отыщешь. Ну и еще что-нибудь по мелочам – на пару клетчатых сумок. И тоже буду сча-а-астли-и-ивая…

Глава 47. «А потом погода испортилась»

21 октября

Кто там любит цитировать, что «у природы нет плохой погоды»? Ну да, если в городе дождь, то можно взять зонтик, я в курсе. А вы в деревне пожить пробовали? Нет, не недельку летом на отдыхе, а месяц-другой-третий. Чтобы нутром прочувствовать всю прелесть погодных капризов.

Я вообще-то привыкла планировать свой рабочий день и рабочую неделю. И вовсе я не педант и могу на ходу изменить планы, но, во-первых, так успеваешь гораздо больше, а во-вторых, не подводишь людей и делаешь все, что обещала, вовремя.

Оказывается, в деревне что-то спланировать совершенно невозможно. И не то чтобы заранее, а даже на пару часов вперед. Более того, моя привычка фиксировать список дел в планинге мне только мешает. Потому что здесь я завишу не от своих планов, а от погоды. А ей уже как вздумается и как покатит. И на мои планы ей плевать.

Например, я почти три недели смотрела на дебри кустов малины под окном и думала, что хорошо бы сухие ветки вырубить, чтобы не оставлять себе это удовольствие на весну. Но три недели, не переставая, шел дождь. А когда он прекращался на пару часов, на улице было так противно и мокро, что в малиновые кусты ни один дурак добровольно не полезет.

И вот как-то смотрю в окно с утра – солнышко. Отлично, думаю, сейчас до обеда поработаю, текст доделаю, а после обеда – в малину.

Выхожу после обеда – солнышка уже нет. Ладно, зато малина подсохла, дождевой водички за шиворот не накапает. Беру секатор, забираюсь в кусты, и тут… ой, что у меня там за воротник забралось и по спине потекло? Снежок пошел! Меленький, мокренький. Ну тут я вообще психанула и решила, что не сдамся. Так и не сдавалась в течение двух часов. Засохшую малину я в тот день все-таки выломала, но последние минут двадцать работала уже под проливным дождем. Дождевой водички затекло и за шиворот, и в перчатки, и в сапоги. И с волос стекала и капала. Хорошо!

А на этой неделе решила, что на выходных самое время сжечь в бане засохшие ветки малины, набрать земли в ведра – приготовить к весне на рассаду – и раскидать землю, которая горой лежит у тротуара и зимой будет мешать убирать снег.

Почему на выходных? Потому что, во-первых, три дня не было дождей, земля как раз подсохла. И ветки подсохли, их теперь будет легко жечь. А во-вторых, мне до выходных несколько текстов сделать надо было, я обещала.

И вот просыпаюсь я сегодня утром, смотрю в окно… а там снег идет. И хорошо так идет, густенько. Выхожу на крыльцо – а там уже шапкой лежит. Убрала землю, ага, и к весне приготовила. И ветки сухие тоже сожгла, как же. Самое время брать лопату и начинать тропинки разгребать, пока по колено не насыпало.

Гребу и думаю. И вот как я потом буду в марте замерзшую землю на рассаду из-под снега добывать? Это что ж получается, если завтра не повезет и снег не растает, мне придется ее вместе со снегом заготавливать?

– Мам, – говорю, – люди же здесь не просто живут, они еще и на работу ходят. Значит, они в принципе не могут все делать только тогда, когда погода позволит. Они же еще и на работе работают, не все же в деревне пенсионеры. Вот как они, например, землю заготовили, если почти два месяца, не переставая, идет дождь?

– Иногда ночью копают.

Да?

– А снег тоже по ночам убирают?

– В шесть утра встают, снег сгребут, потом на работу.

Ух ты, какая прелесть – в шесть утра вставать, чтобы снег разгрести! Это зимой, когда в шесть утра еще полная ночь. Нет, я в городе тоже часто в шесть утра зимой вставала, чтобы успеть перед работой часок почитать или написать что-нибудь для души. Но выбираться из теплой постели, чтобы идти на улицу снег грести…

И тут я вспомнила: нет, я не одна тут такая неприспособленная. Тут всем полная хана от погоды. С кукишем.

В этом году, например, случайно получилось, что брат приезжал в конце августа, и мы тогда же картошку и выкопали. А вот кто 30 и 31 августа картошку не выкопал (а это середина недели была), тот получил этой картошки сполна. Под самую завязку. Потому что уже в пятницу, 1 сентября, дождь пошел. Обильно шел все выходные и потом, не переставая, до середины октября. Так что картошку успели выкопать вовремя только пенсионеры и безработные. И мы с братом. А все остальные, кто днем на работу ходит, в сентябре рыли ее в жидкой грязи, потом ежедневно топили в бане печки и таскали туда мешки с картошкой – сушить.

Представляете, да? Картошку в бане сушить. Это мы ее накопали 23 ведра, и нам много. А ведь для большинства семей сотня ведер – это норма. Это ж месяц ее нужно мешками на себе в баню таскать, рассыпать на полу, перекладывать, землю налипшую счищать. А потом снова складывать в мешки и только потом в подполье. А по субботам вся семья в бане моется, поэтому картошку нужно сначала вынести, а потом снова занести. И баню отмыть.

Теперь я понимаю, почему у отца любимая передача по телевизору была прогноз погоды – не дай бог кто-то в этот момент слово нечаянно вставит! И планшет мамин он зауважал только после того, как выяснил, что по нему можно прогноз на завтра посмотреть.

Да смотрю я прогноз, смотрю, у меня в айфоне есть. А толку-то? Вы сами тому, что в прогнозах говорят, верите? То-то же.

Вон мужик дрова привез, наверное, тоже прогноз смотрел. А теперь не успел убрать, и они у него плавают в луже, а сверху шапка снега. Вот и весь прогноз.

Глава 48. Между двумя бубнами

22 октября

Про дзен русской печки помните? Он же танец с бубнами. Глава 5, если что. Ну так вот, а теперь о том, где была собака зарыта.

Полтора месяца я всячески изгалялась, чтобы печку хотя бы с третьего раза затопить, – лучинки жгла, газеты в дрова закладывала, из газового баллончика огнем поливала. Я понимаю, что дрова были сырые, – дождь почти весь август моросил, а с 1 сентября вообще зарядил безостановочно. Но я дров на три-четыре дня в дом натаскивала и всю кухню ими заваливала, чтобы подсохли. Ничего не помогало.

А теперь топлю печку без всяких проблем. Знаете, почему? Потому что брат попробовал баню затопить, полчаса провозился, вынул дрова из печки, сходил под навес в старый дровяник и только после этого затопил. И мне посоветовал дурью больше не маяться, а топить старыми дровами, которые у отца лежали под навесом в неприкосновенном запасе. Так и сказал:

– Вспыхивают как порох.

Ну еще бы им не вспыхивать, они уже лет 15 там лежат под крышей, солнышко сушит, дождь не мочит. Но я девочка послушная, ничего в здешней жизни не понимаю, поэтому делаю, что мне говорят. Отец сказал, из-под навеса дрова не брать, я и не брала. А зачем они там тогда лежат, я уже давно спрашивать перестала. Привыкла.

Только мама иногда отца пилила: накопил, говорит, сухих дров под навесом на три года вперед, а если пожар, если кто неосторожно спичку бросит, тут же все вспыхнет. Сгорим. У отца был на это только один ответ: «Не сгорим». И все.

В общем, неприкосновенность старого дровяника воспринималась как само собой разумеющееся. Пока отец был жив. Теперь вот топлю сухими дровами. Вспыхивают быстрее, чем лучинки. Потому что на лучинки мне отец успел новых дров выдать, свеженьких, со смолой. Я их весь день топором колола. Только не говорите мне, что лучинки ножом щиплют. Я знаю, чем их щиплют. Но эти лучинки даже после ювелирной обработки топором нож не берет.

Печку топлю, а мысль все равно гложет, пытаюсь логику отцовскую понять. Ну да, со двора носить дрова удобнее и намного ближе. Это аргумент. А еще?

А потом поняла. Силы он экономил. Машину крупного горбыля или сосновых чурок привезли, во дворе сгрузили. Расколол и тут же в поленницу сложил. Под навес же нужно таскать на себе охапками через весь огород – машину туда не загонишь, а тележку по узенькому тротуару прокатить – еще та задача. За год уходило четыре машины дров. В пересчете на охапки это не одна сотня. Вот и лежали дрова под навесом неприкосновенным запасом – еще с той поры, пока был молодым и сильным. Мало ли что может случиться, а без дров зимой пропадешь. В дождливую погоду, когда дрова во дворе промокнут, брал из-под навеса по мере необходимости, но потом восполнял неприкосновенный запас, перетаскивая туда мокрые дрова на просушку.

А мне-то что теперь делать? Если мокрые дрова во дворе пока вообще не использовать, новые складывать некуда будет. Значит, если я из-под навеса сухие дрова беру, взамен я должна туда из двора перетаскать. Заманчиво. Решила, что буду потихоньку к старым дровам в печку новые добавлять. В качестве эксперимента.

А дождь уже почти два месяца не прекращается, помните? Дрова во дворе под открытым небом стоят и, ясное дело, промокли.

Сегодня снова был танец с бубнами. Старые сухие дрова в печке сразу разгорелись, а прикрыть трубу и поддувало не могу, потому что свежие дрова только дымят, а загораться не собираются. Старые сгорели, уже в угли превращаются, а новые так и не загорелись. Подложила еще старых, побольше. Через полтора часа усилий мокрые тоже разгорелись, но поздно. Не прогорают, а превращаются в злобные головешки, приходится эти головешки каждые 10 минут кочергой дробить – пока они не сгорят, печку не закроешь. В восемь утра начала, в начале первого печку закрыла. Полдня удовольствия.

Вот теперь думаю: танцы с бубнами всю зиму возле печки танцевать или сжечь уже все сухие дрова, а потом свежепривезенные на себе охапками под навес таскать, чтобы потом, когда подсохнут, обратно? Что тоже, по сути, еще один танец с бубнами. И вот не могу понять, который бубен мне больше нравится. Оба хороши, не знаешь, что выбрать.

Или уж вообще забить на этот деревенский обычай – заготавливать все впрок? И тогда никаких бубнов. На ближайшую зиму мне сухих дров точно хватит, а потом будем решать проблемы по мере их поступления. Через год меня, может быть, здесь вообще не будет…

Глава 49. Кто со мной?

23 октября

Эту главу я посвящаю всем моим друзьям, родственникам, близким и просто очень хорошим людям, которые, зная, что я люблю «правильные» физические нагрузки, искренне мне советовали заняться спортивной ходьбой или бегом на свежем воздухе.

Первым, кто посоветовал мне гулять и наслаждаться свежим воздухом, был брат. Привез из города мой тренажер, посмотрел на него скептически и сказал: «Зачем он тебе? Здесь такой воздух, гуляй».

Ну вот, погуляла. Сижу теперь с распухшей ногой. А по ночам занимаюсь тем, что пытаюсь ее как-нибудь ловчее на диване пристроить, чтобы она не мешала уснуть.

За два месяца дождей улицы размыло так, что ноги буквально расползаются в разные стороны. Теперь днем идет снег, а потом тает. К вечеру глубокие колеи, оставленные машинами на дороге, подмораживает, и они превращаются в скользкие глыбы, под которыми все еще жидкая грязь. Трекинговые кроссовки не спасут – не предлагайте. В трекинговой обуви за город на природу хорошо, а не по нашим лужам.

Пару недель назад мы с Ириной – моя родственница и соседка – решили ходьбой позаниматься в оздоровительных целях. Часика полтора перед сном. После семи вечера, потому что до шести Ира на работе. То есть в темноте.

На бетонку выходить не стали, Ира говорит, там по ночам местные подвыпившие придурки гоняют, лучше не рисковать. Мы и не рисковали – тихонечко месили грязь по боковым улочкам со скоростью… сами посчитайте, какой: если средняя скорость пешехода пять километров в час, то мы три километра только за полтора часа прошли. Хорошая спортивная скорость по местным меркам, когда ноги не вперед идут, а вбок и в сторону.

Два вечера мы с ней так оздоравливались, а на третий день я пошла в магазин и упала. Так что спортивной ходьбой я пока больше не занимаюсь. Тренажер кручу, чтобы ногу разработать. Здесь хотя бы не скользко.

Вообще-то для меня наказанию подобно, что я не могу сорваться с места и куда-то пойти. Восемь-десять километров в день – это норма. Зимой специально на час раньше из дома выходила, чтобы пешком обойти транспортные пробки. А после этого в таком бодром настроении на работу приезжала, что гору могла свернуть, если какая на пути попадется.

А еще я люблю бродить по новым местам. В городе всегда можно забрести в какой-нибудь район, где давно не была, и обнаружить там что-нибудь для себя неожиданное – новые здания, новый парк, интересные граффити. А тут из дома в самый дальний конец села – три километра максимум. И я там уже все посмотрела еще в августе, когда сухо было. Местные свалки и разломанные туалеты уже видела, больше не хочу. Ну и куда теперь?

Сижу дома и чувствую, что меня за что-то наказали. А за что, не объяснили.

Ладно, убедили: завтра утром просыпаюсь, бинтую ногу, надеваю резиновые сапоги на шипованной подошве (те самые, в которых упала) и иду на пробежку со скоростью два километра в час. Через скользкую грязь по лужам. Кто со мной?

Глава 50. Фонарь

25 октября

У нас на улице есть один работающий фонарь, представляете? На всю улицу – один. В самом конце, у темного переулка, возле Ириного дома.

– Ира, – спрашиваю, – как это получается, что у твоего дома все время фонарь горит, а у остальных темно?

– Так что ты думаешь, я каждый раз, когда он погаснет, в сельсовет звоню. А они мне: а вам фонарь зачем? Как это, говорю, зачем? У меня пилу недавно украли – прямо со двора унесли. Колеса с тележки сняли, она под окнами стояла. Я видела тень в окно, а разглядеть, кто это, не успела. Я хочу видеть, кто под моими окнами ходит и ворует, мне нужен свет. Приезжают, меняют.

А голос у Иры строгий, учительский – она в школе работает. Когда такой авторитетный голос такие веские аргументы приводит… в общем, я понимаю, почему они там, в сельсовете, реагируют. Я бы на их месте тоже спорить не стала.

Хм, думаю. То есть чисто теоретически, если каждый житель деревни позвонит в сельсовет и потребует, чтобы у него на столбе возле дома заменили фонарь, то его заменят? Значит, в деревне вечером темень непролазная только потому, что каждому в лом время от времени звонить в сельсовет и требовать? Позвонить, что ли? У меня под окнами тоже есть столб, а на нем неработающий фонарь. Последний раз во времена моего детства горел, я помню.

Но у меня пока ничего не своровали, чем я мотивировать буду? А ведь и не своруют, ей-богу. Пусть попробуют у нас во дворе ночью хоть что-нибудь найти. Я даже готова посмотреть на это шоу. С фонариком.

Потому что у нас тут темнота, как чернила. Сунься в нее – еще и запачкаешься.

Вот и думаю: а нужен ли мне фонарь?

Глава 51. Зима пришла

1 ноября

Зимний рассвет. 8.10 утра. Тяжелый, неповоротливый, он мучительно продирается из-под ниоткуда в узкую щель между землей и небом и, оцарапавшись по пути, кровоточит.

Я плетусь от Екатерины Савельевны и несу литровую банку с молоком. Не могу дождаться, когда, наконец, запустится корова и мне не нужно будет по утрам выковыривать себя в холодный зимний рассвет. Меня вполне устроит молоко из магазина, но мне неудобно отказаться, здесь так не делают, договорился на год – бери.

На градуснике минус 10. Дым из труб идет вверх, значит, будет еще холоднее. Впереди длинная, долгая, бесконечная зима.