Городской роман с…

© Татьяна Дмитриева, 2023

ISBN 978-5-0053-3457-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Городской роман с…
ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой небольшой повести практически не будет диалогов, потому что мы почти не разговариваем между собой. Мы не разговариваем, потому что почти не понимаем друг друга. Мы не понимаем друг друга, потому что думаем по-разному. Мы думаем по-разному, потому что имеем разный жизненный опыт. Мы поступаем по-разному, потому что из разного жизненного опыта мы извлекаем разные уроки. Мы извлекаем разные уроки, потому что пользуемся различными нравственными критериями. Мы пользуемся различными нравственными критериями, потому что накопили разный духовный опыт. Мы накопили разный духовный опыт, потому что ведем поиск истины в разных направлениях. И мы не могли и не должны были встретиться. И уж тем более сблизиться. И уж совсем – быть вместе.

Потому что нельзя быть вместе, не понимая друг друга. И невозможно достичь понимания, не разговаривая.

И существующая между нами связь – самая необъяснимая в моей странной жизни – не имеет под собой никаких оснований, кроме одного: мы друг друга чувствуем.

Мы не разговариваем, но, конечно, иногда перебрасываемся словами. Звучит это примерно так: «Тебе хорошо?», «Осторожно, задушишь!», «Скажи: твоя!», «Сильнее, еще сильнее!» и так далее в том же роде. Эллочка Людоедка отдыхает. По сравнению с нашим ее словарь – просто пособие по ораторскому искусству. Мы перебрасываемся словами не только в постели, но иногда и за столом: «Тебе налить вина или водочки?», «Попробуй огурчик», «Мясо положить?», «Тебе чай или кофе?». Во время редких прогулок мы обмениваемся фразами типа: «Правда, красиво?», «Какая чудная ночь!», «Какая теплая вода!», «Смотри, как светится море!», «Какие крупные сегодня звезды!».

Впрочем, иногда наше общение выходит за рамки постели. Чаще всего это бывает, когда мы гуляем по берегу моря. Правда, одного этого фактора не достаточно. Обязательным условием вербального общения является «принятие на грудь» изрядного количества алкоголя. Да, он иногда, особенно если между нами возникают размолвки, приходит, мягко говоря, не совсем трезвый. Весь мой жизненный опыт устами моего Эго вопит: кошмар, еще чего не хватало! И мне понятны эти опасения – алкоголиков в моей жизни хватало. Я думаю, что у каждой русской женщины в жизни был хотя бы один милый сердцу пьяница.

Я свою норму по алкоголикам выполнила и перевыполнила, поэтому мой новый друг пьет редко, но метко. И тогда мы «разговариваем». То есть он набирается смелости задать мне какой-нибудь достаточно интимный вопрос о прошлой жизни, я со свойственной мне прямотой рассказываю долго и пространно, а он слушает. Потом я пытаюсь узнать что-то, кажущееся мне важным, но в ответ обычно слышу что-нибудь типа: «Не спрашивай меня об этом. Если я начну отвечать, у меня последние волосы поседеют!» или «Ну, при чем здесь это?». То есть я ни разу не получила вразумительного ответа ни на один вопрос, как будто он всю жизнь не на стройке пропахал, а прослужил в ГРУ, нет, куда там! Как будто он всю жизнь прослужил в ЦРУ и жил при этом в тылу врага. Иногда у меня складывается впечатление, что он бы и рад что-нибудь рассказать, но не умеет облекать в слова свои чувства, а потому предпочитает молчать.

То, что я собираюсь написать сейчас, – мысль очень странная и дикая. Дело в том, что мне, немало намаявшейся в жизни с алкашами, пьяным мой друг гораздо милее и ближе, чем трезвый. С него как бы спадают оковы обыденности, в которую он пытается вписать наши отношения, «будучи в здравом уме и твердой памяти». Вся его жизнь под завязку набита условностями и стереотипами. И даже секс, который он деликатно называет «занятиями любовью», становится скучным, однообразным и даже немного агрессивным. Нет, все нормально, мы получаем физическое удовлетворение, но у меня после такого общения создается впечатление, что меня «поимел» робот-андроид. В общем, с виду – человек, а, по сути, – ходячая схема.

Поэтому, когда я рассуждаю о пользе алкоголя, я про себя иногда добавляю с большой долей самоиронии: «мой новый друг почти не пьет. А жаль!». Выпивший настолько, чтобы перестать равнять себя под жесткие схемы и рамки поведения, достойного мужчины, он перестает быть огороженным железным занавесом. Завеса приподнимается, слегка приобнажая душу. Он вдруг может подпустить какую-нибудь шутку, схватить меня на руки или упасть на колени, изображая раскаяние. Не просто ласкать, а быть нежным, не думать о том, какое впечатление производит, а вести сея непосредственно и искренне, превращая постель в ристалище, где бойцы бьются не за результат и не на время, а просто из любви к искусству и, как мне иногда даже кажется, «занимаются любовью».

Вот такие странные отношения связывают нас, двух людей вполне солидного возраста, о которых молодые сказали бы: «старперы», люди зрелого возраста назвали бы пожилыми, а старики бы обзавидовались.

Наше знакомство тоже было весьма не типичным. Мы познакомились не в Интернете, не на променаде, не на пляже, не в библиотеке, не в театре. Мы познакомились около винного магазина… Если учесть, что мы оба почти не пьем, то наша встреча выглядит совсем невероятной. Более того, произошла она на следующий день после отъезда моей дочери и внука. Для меня этот факт является значимым, потому что к началу этого лета я поняла, что больше не хочу быть всегда одна, а значит, почувствовала, что душа моя стала свободна для новых отношений. Но я сказала себе: эй, подожди. Успеется. Вот на днях приедет внук, моя последняя настоящая любовь, и мне будет не до мужиков. А потом… Если Богу будет угодно… И вот «потом» наступило сразу после отъезда внука. Неужели ЕМУ угодно?

Подробности начала нашего городского романа, а с учетом того, что наш город – курортный, то – «курортного романа», описаны в предыдущей книге «Голубой янтарь». Не знаю, стоит ли повторяться для тех, кому не по зубам жанр многостраничного романа. Думаю, что нет. Кто захочет, заглянет на страницы романа.

Коротко говоря, я влюбилась в него, когда мне показали его ауру – большую, мощную, темно-голубую, испещренную прожилками энергетических линий, пульсирующую на едва заметной взгляду частоте.

Ты шел мне навстречу упругой походкой,

На коже блестела вода,

И ауры синей мерцающий кокон

Светил, как ночная звезда.

«Голубой янтарь» заканчивает описание наших отношений примерно на такой ноте:

Твой ангел к моему не потянулся,

Твоя душа не распахнула дверь,

От нежности моей не задохнулся

И не вошел в число моих потерь.

Понятно, что не все идет гладко. И хотя конец предыдущей книги написан абсолютно счастливым человеком, это вовсе не означает, что на личном фронте все так уж безоблачно. Скорее наоборот. Просто счастье – гораздо больше, чем любовные отношения.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Я валяюсь, и никак не могу провалиться в сон. Мне очень хочется ощутить рядом его ставшее почти родным тело. Но его нет рядом. Как всегда, когда он нужен. Интересно, что же я значу для него? А он для меня? Я в смятении. Взгляд падает на книжный шкаф. На полке, между моим портретом и иконой ангела-хранителя лежит колода карт Таро с книгой-толкователем. Мне немного смешно – вот такая смесь несовместимого у меня в голове. А мой друг сейчас, наверное, тоже лежит в постели и считает тараканов в моей голове. Да он до стольки и считать-то не умеет!

Я встаю и беру в руки Таро. Долго тасую колоду. В последнее время я даже не пытаюсь найти (прочувствовать) мою карту. Я просто задаю вопрос и тасую карты до тех пор, пока одна из них не выпадет из колоды. И всегда выпадает. Итак, на мой первый вопрос (что я для него) выпадает шестерка чаш – «Удовольствие». Итак, я для него – удовольствие. Еще бы! И все же подробности толкования прочесть не помешает. Так. Удовольствие в сексуальных отношениях, богатый обмен сексуальной и сердечной энергией, эмоциональное обновление… пробужденная жизненность, преобразующая сила секса… глубокое эмоциональное очищение и обновление. Далее предлагается наслаждаться собственным эмоциональным богатством и делить его с партнером. И твердо стоять на утверждении: я теперь открыт партнеру, с которым я могу разделить радости любви на всех уровнях. Что ж, уже не плохо, даже если верно наполовину. На мою половину. Это я делюсь эмоциями и абсолютно открыта. А энергетика-то реально стала сильнее. И все же чего-то не хватает.

Я задаю второй вопрос (что он для меня) и тасую колоду. Тут же на кровать падает карта «Вожделение». Я недоумеваю: где я и где вожделение? Хотя… А разница-то между удовольствием и вожделением в чем? Вожделение – первично, а удовольствие – вторично? Заглядываю в толкователь и испытываю шок. Во-первых, «Вожделение» – одиннадцатая карта большого аркана, то есть козырь, карта, равноправная с такими, как «вечность», «вселенная», «искусство» и прочими, отражающими глобальные понятия.

Странно, а я считала вожделение чувством низшего порядка. Итак, толкователь предлагает: страсть, творчество во многих измерениях, сила, радость и удовольствие от этой силы, интеграция животных энергий, божественное опьянение, божественный экстаз, замена старых моральных идеалов новыми, полными пульсирующим во всех направлениях светом, способным разрушить мир и создать его снова. Предлагается вбирать все в себя с большим осознанием. Воспринимать боль, любовь, грусть, ярость или страх как источник потенциальной энергии. Вожделение раскрывает свой творческий потенциал, когда оно полностью просмаковано, испробовано и испито. Только тогда оно может быть понято и включено в ваш собственный процесс становления и осознания. Путь к свету ведет через все аспекты тьмы. И далее предлагается утверждение: «Я наслаждаюсь жизнью в полой мере».

Удивительная вещь – карты Таро. Иногда складывается впечатление, что кто-то подслушивает, подсматривает и делает за тебя те выводы, которые ты должен был бы сделать сам, если бы хватило ума и фантазии. Творческий потенциал вырос, животные энергии интегрированы с более тонкими, усиливая их многократно. Да, я смакую свое вожделение, я пробую его на вкус, я ломлюсь сквозь тьму, ощущая всю полноту жизни, и жду, когда оно станет частью моего духовного опыта.

Да, похоже, мое отношение к нему боле многогранно, так как включает (помимо удовольствий) аспекты творчества и внутреннюю трансформацию.

Остается научиться переводить боль в чистую положительную энергию. Думаю, что самый прямой путь – через творчество. Не зря же в последнее время поэзия поддерживает меня и придает силы.

Мой новый друг тоже уже не молод, он еще старше меня, и в его голове, венчающей вполне крепкое тело, то ли завелся маленький склерозик, то ли там столько тараканов, что они мешают шевелить мозгами. Он может что-то пообещать, и тут же забыть, собраться прийти, и не дойти, может соврать, потом забыть придуманную версию и сболтнуть противоположное. (Сама виновата, не нужно было спрашивать!).

Я еще не поняла, старческие ли это проявления или просто хамство. На последнюю мысль меня наводит некоторое столичное пренебрежение к окружающим, но и тут не все так просто. У него куча друзей, он все время кому-то помогает, и я уже готова снять перед ним шляпу, но он вдруг начинает ворчать, что с ним не расплатились, а он вполне мог на это рассчитывать. Он вкалывает на износ, чтобы помочь взрослым сыновьям, хотя мог бы отлично прожить на не хилую пенсию, и я не могу его за это не уважать, уже почти восхищаюсь, но он вдруг все портит, давая понять, что ждет благодарности.

Когда я в очередной раз не дождалась его в назначенное время и даже не дождалась извинений за то, что не дождалась, мне пришлось сбросить эту обиду на бумагу:

В предчувствии праздника время тянулось неспешно,

Струился по комнате запах вина и конфет.

Уже белоснежные были надеты одежды,

И свечи рождали в бокалах рубиновый свет.

И ночь наступила, и Ваенга грустно отпела

Последний концерт. И все также молчал телефон.

Вина не пила. Но конфеты я все же доела,

Поштучно сливая в корзину наш фотоальбом.

Такие фокусы со словами мне всегда помогают. Картинка из обидной превращается в глупую и теряет силу. Главное, визуализировать не слезы-сопли, а какой-нибудь идиотский финал, и ты в него попадаешь. Хотя вопрос, что это – склероз или хамство – остается открытым. Мне не по вкусу оба варианта.