Философия Сократа

Сократ ответил, что слова те,

О «трудно же хорошим быть»,

Наш Симонид опровергает

В надежде славу получить.

– «Таких вот, друг мой, изречений

На Крите, в Спарте нам не счесть.

В искусстве воинском прославясь,

Скрывали – мудрость тоже честь.

А Симонид нам предлагает

Запомнить – все не без греха,

Хорошим можно стать, конечно,

Но зло не победить пока.

И только Богу то подвластно -

Всегда для всех хорошим быть,

А человек – дурным стать может,

Не будем мы за то судить.

Хороший, ведь, дурным бывает.

Дурной дурным, конечно, нет,

Ему б сначала стать хорошим -

Поэта слышим мы совет.

А значит, по его понятью,

Хорошим быть никак нельзя.

Не буду то опровергать я,

Ведь смысл теряется, друзья.

На этом, может, мы закончим

Здесь о поэзии судить.

Ужели мы способны только

Чужими голосами быть?

Кто обсуждает, что поэты

Хотели в строках нам пропеть,

Не может тот в своих беседах

Свои лишь голоса иметь.

Нужны в беседах им флейтистки,

Танцовщицы, но нам то – нет.

Давайте вспомним о серьёзном,

О важном жду я вновь ответ.

Ты говорил, что добродетель

На части можешь разложить.

И части те слегка похожи,

А мужеству – отдельно быть.

Мол, и несведущие люди

Имеют мужество подчас.

Но мужество имеет смелость,

Признал ты, Протогор, у нас.

А «смелость» – это точно «знанье».

Без знанья водолаз – мертвец,

Он должен получить уменье,

Чтоб смелым стать уж, наконец.

И значит, мужество без знанья

Не может быть. Теперь скажи,

Все удовольствия приятны

Иль не всегда они нужны?

Согласен ты, что знанье – сила,

Или страстям лишь важным быть?

Познав хорошее – плохое,

Как удовольствие ценить?

Питьё приятно нам, конечно,

Впоследствии бывает вред.

Для тела тренировки – трудны,

Но польза в них – такой ответ.

И если мы познаем пользу,

Не станем плохо поступать?

Однако видим мы иное –

Узнав, приносим вред опять.

Иль удовольствие – то благо,

Страдание – всегда лишь зло.

Ответь, как смотришь ты на это,

Как выбрать нам из двух одно?

Мой же совет – узнать хотите,

Как поступить, чтоб в благе жить?

На чаши вы весов сложите -

Чему приятным, в тягость быть.

При этом важно быть искусным

В оценках ближних и в дали.

Без знаний о законах жизни,

Нет благ, что ты не говори.

А в удовольствиях погрязли

Невежды – это мысль моя.

И значит, надо всем учиться,

Чтоб жизнь свою прожить не зря.

Иль, может, скажите в ответ мне:

«Всем хорошо приятно жить,

А если хорошо – то благо,

И больше не о чем тужить»?

Никто, мол, не стремится к злому,

Себя не надо принижать,

А если надо выбрать злое -

Из двух поменьше выбирать.

Вернемся к мужеству, однако, -

Оно всегда поборет страх,

А страх – то ожиданья злого,

Что поселяется в умах.

Еще раз, мужество – то знанье,

Как справедливость, видим мы.

Я соглашаюсь с Протагором –

Учиться у него должны.

Ты миф сказал о Прометее,

Что добродетель – от богов.

Так можешь ей ты научить нас,

Ответ твой нам теперь каков?»

Сократу Протагор ответил,

Тот – мудрый, не завистлив он,

Но есть дела теперь иные.

Ответ оставил на потом.

__________

⁽²⁰⁾ кумирня – языческая молельня с кумирами – статуями богов

⁽²¹⁾ Симонид – древнегреческий поэт, 556-468 гг. до н.э.

***

Стих 15. Горгий

Однажды встретились в Афинах

У рынка, где всегда народ,

Знакомые Сократу люди,

Но Горгий среди них не в счёт.

Приехал он как гость в Афины.

Сократа просят оценить

Его искусство, ведь он хочет

Здесь молодых уму учить.

«Кто ты такой? Ответь мне, Горгий» -

Сократ у мудреца спросил,

Но Пол – один из молодёжи,

Сказал, что у того нет сил.

Что он искусством обладает

Таким, что пользу всем несёт.

Сократ услышать вновь желает,

Себя как Горгий назовёт.

«Оратор я» – ответил Горгий –

«Я красноречию учу».

– «Искусство ткачества всё в тканях.

Твоё же в чём, узнать хочу.

В любых делах бывают речи,

В речах тех виден свой предмет.

Какой предмет у красноречья?

Хочу услышать я ответ».

– «Во всех искусствах важно дело,

А в красноречии – лишь речь».

– «Согласен, в живописи – точно,

В других ей всё ж не пренебречь.

И слово важно в тех искусствах,

Хоть счёт, хоть звёзды изучай,

Но речь искусную имея,

Предмет ты свой не забывай».

– «Моё искусство – всё прекрасно».

– «О, Горгий, хвалишь ты себя

Как сотрапезники иные,

Но толку в том не слышу я».

– «Могу я убедить любого,

В суде, в Сенате и в толпе,

И там мне будут все подвластны,

И деньги принесут лишь мне».

– «Я понял – мастер убежденья.

Но, Горгий, в чём же убеждать?

Ведь каждый, кто чему-то учит,

Предмет свой как-то должен знать».

– «Предмет мой – это справедливость».

– «А убежденья, что несёшь,

Они основаны на знаньях

Иль в этих убежденьях ложь?»

– «Моё ученье несёт веру».

– «Что знаний в этом не найти?

Когда мы строим, что желаем -

Нам с зодчим только по пути.

Какая польза в тех советах,

Что Государству ты несёшь?»

– «Сократ, совсем не важно это,

Толпу всегда ведь проведёшь.

Могу заставить я собранье

Речами выбрать не врача -

Меня, когда те ищут знанье,

Болезни сбросить чтоб с плеча.

Хотя замечу, что, конечно,

Я не хочу нести им вред.

Ведь человек, кто учит бою,

Не виноват, что будет вслед».

– «Я, Горгий, в спорах не гнушаюсь,

Узнать, когда не прав я был.

Давай мы прекратим беседу,

Не нравится мне этот пыл».

Но все просили продолженья,

Согласен Горгий отвечать.

Спросил Сократ: «А каждый сможет

Искусство от тебя узнать?

И сможет средь невежд оратор

Казаться бо'льшим знатоком

Чем тот, кто дело понимает?»

– «Да, говорю я о таком.

Другого знать тогда не надо,

Когда умеешь говорить».

– «И значит знать добро он должен,

Кого берешься ты учить?»

– «Я научу, если не знает».

– «Запутался иль я – дурак.

Искусен в музыки бывает

Кто изучал его, ведь так?

И значит, раз добру ты учишь,

Он справедливым должен стать,

Ты ж говоришь – за зло, что будет,

Учителя нам не ругать.

Так после твоего ученья

Не станет справедливым он?

Тогда какую же мы пользу

Из этого приобретём?»

Вдруг Пол опять вступил в беседу:

«Сократ напрасно обвинил,

Что Горгий научить не может

Быть справедливым, зря решил».

– «Ты молодой, тебе пристало

Нас поправлять, коль старики.

Ответь, что ж это за искусство,

Раз мы ответить не смогли.

Но только покороче, милый».

– «Не ограничивай меня!»

– «Раз здесь у нас свобода речи,

Тогда могу уйти и я?»

– «Сократ, но если Горгий в этом

Зашёл в тупик, ответь ты нам -

Что красноречие такое,

Что думаешь об этом сам».

– «Считаю я, что красноречье -

Сноровка, больше ничего.

Я поясню вам, в чём уловка,

В чём призрак нужности его.

Благополучие нам в жизни

Душа и тело принесут.

И важно, было всё не мнимо,

О том врачи нам не соврут.

Благополучие для тела –

Гимнастика, врача совет.

Благополучие для духа –

Законы и Суда ответ.

Есть и угодничество в мире,

Оно в сноровке как достать

Все удовольствия по жизни,

Чтоб вроде радостными стать.

Угодничество тоже части

Четыре лишь несёт в себе

И призраки они тех первых,

О чём сказали мы уже.

Есть поварское ведь искусство,

Врачебному оно под стать,

Но пользу не всегда приносит,

Вред часто можем увидать.

Гимнастике мы в пару тоже

Найдём искусство – для одежд.

Хоть тело может быть негоже,

Но сверху – множество надежд.

Законодательства искусству

Софистику поставим в ряд.

Когда запутают софисты,

Законы тут же замолчат.

И, наконец, в четвертой паре,

Где красноречие у нас,

Там правосудие в опале,

Угодничества слышим глас».

И Пол спросил тогда Сократа:

«Ораторы всё ж для кого?»

Сократ на то ему ответил:

«Они не значат ничего.

Ораторы, как и тираны,

Не могут силой обладать,

Ведь делают, что не желают,

И справедливым им не стать.

Мы делаем не ради дела,

А ради цели. Что не так?

Когда вступаем на корабль,

Мы не страданий ждём, а благ.

Все вещи делим на дурные,

Хорошие и между есть -

Полено или наши действа

И злом, и благом можно счесть.

А люди вечно ищут блага,

«Согласен» – слышу я в ответ.

И коль неправ тиран, оратор

Изгнав кого, в сём блага нет.

И значит, делает не то он,

Что хочет делать – не силён.

Раз силу благом ты считаешь,

То неразумность их ведь злом?»

«Сократ, но разве ты не видишь,

Что в жизни всё совсем не так.

Тиран, кого бы ни обидел,

Живёт в достатке с кучей благ?»

«О Пол, кощунствуешь ты, милый,

Несправедливость – это грех.

Завидовать ему не стоит -

Убийца всё равно для всех.

И не хочу я быть тираном -

Свободно приносить всем вред.

Пусть зло придётся потерпеть мне,

Но зла не буду делать, нет.

Ты говоришь, что эти люди

Все в жизни счастливо живут.

Толпу свидетелей приводишь,

Но многие из них то врут.

С толпой я спорить не умею,

Ведь не оратор – я сказал.

Продолжим мы беседу нашу,

Чтоб мою истину узнал.

А спорим мы о самом важном –

Кто счастлив, нужен нам ответ.

Я мыслю, что несправедливый

И безнаказанный – то нет.

Ты заявляешь – все об этом

Не так обычно говорят.

Тогда давай порассуждаем,

Поставим главное мы в ряд.

Что ты постыднее считаешь –

Терпеть иль зло всем причинять?»

«Ну, причинять» – Пол согласился,

Не стал он то опровергать.

«Мы называем то прекрасным,

Коль удовольствие найдём

Иль пользу, телу что приятно,

Науки, нравы то ж учтём.

Из двух прекрасных выбираем,

Что лучше, так же из плохих -

То, что страданьем превосходит

И злом, то худшее из них.

Сказал ты, зло чинить постыдней,

То значит – большее из зол,

Отсюда вывод получаем –

Никто б его не предпочёл.

Теперь давай о наказанье.

Его терпеть – то благо нам.

Неправ ты, если утверждаешь,

Без наказанья лучше вам.

Когда мы что-то совершаем,

То есть для действия предмет,

Который то лишь испытает,

Что мы прикладываем. Нет?

Раз кара – это тоже действо,

А справедливость – красота,

То справедливая нам кара –

Прекрасна, благость в нём видна.

Обычно бедность в жизни вещной –

То зло, а телу зло – болезнь.

Зло для души – неправедливость,

Невежество и трусость есть.

Для вещной жизни и для тела,

И для души закон один –

Коль что не так, лечиться надо,

Тогда себе ты господин.

Ты бедность излечи наукой,

Болезни тела же – врачом.

Испорченность души суд правит,

Но правый суд при том учтём.

Счастливый человек – здоровый.

Из двух больных же счастлив тот,

Кто лечится врача искусством,

Ведь то здоровье принесёт.

А значит, счастлив справедливый -

В нём не испорчена душа,

И тот, кто терпит наказанье,

Очистить душу чтоб от зла.

И значит ни тиран, ни тот, кто

Оратором себя назвал,

Не может быть вполне счастливым,

Когда несправедливым стал.

И красноречия искусство

Полезным не могу признать,

Когда неправедные чувства

В суде стремятся вызывать».

Прослушав эти размышленья,

Пол согласился: «Был не прав».

Но стали возражать другие:

«Сократ, исправить надо нрав!»

Сократ ответил, что неважно

Ему то мнение толпы,

Мол, главное – с собой согласье,

Он спорит не для красоты.

Но некто именем Калликл

Решил Сократа обвинить,

Что он не слушает природу,

Законом призывает жить.

Сказал Калликл: «В природе видим,

Сильнейший всюду берёт верх.

Зачем ты слабых защищаешь,

У них имеешь лишь успех?

Напрасно с детства приучают,

Что равенство – то красота,

Все справедливыми должны быть.

Сократ, ведь это – ерунда.

Не спрашивал царь Ксеркс⁽²²⁾ Афины,

Когда пришел он к нам с войной,

Или когда Геракл⁽²³⁾ отважный

Коров чужих увёл с собой.

Твоя наука молодёжи годна -

Образованье всё ж.

Другого толку в ней не видно

И делом то не назовёшь.

Бросай свои ты размышленья,

Ведь могут привести к беде.

И философией не сможешь

Ты оправдаться на суде».

На то Сократ ему ответил:

«Чтоб человека оценить,

Доброжелательность важна нам,

Прямым и знающим бы быть.

И Пол, и Горгий – чужеземцы,

Стыдливы чересчур они.

Мне прямо ничего не скажут,

Калликл, ты хоть говори.

Чем стоит в жизни заниматься,

Что делать в жизни должен я,

Чтоб не прожить её впустую,

О чём печётесь вы, друзья?

В природе, молвишь, справедливость –

Когда сильнейший прав во всём,

А лучший властвует над худшим,

Могущество его учтём.

По твоему сильнейший – лучший,

В природе ж сильных большинство.

Но большинство ведь полагает -

Достойно равенства оно.

И большинство всегда считает,

Что лучше потерпеть, чем бить.

Законы то же изрекают -

Природу в них не исключить».

– «Сократ, но ты в слова играешь,

Не говорю я о рабах,

Не крепких «сильным» называю,

Ищу, где разум в головах».

– «Тогда в толпе разнообразной

Врач сытым должен только стать,

Одет – портной, раз ты считаешь -

Разумному лишь власть отдать».

– «Я о другом сказать пытаюсь -

Разумным в государстве быть

И мужества иметь немало,

Чтоб полпути не пропустить».

– «Подходы наши в споре разны,

Я об одном твержу тебе,

А ты меняешь все понятья,

Как будто речь о ерунде.

И сильный у тебя – то крепкий,

Разумный, мужественный вот.

Определись, когда ты споришь,

Иначе спор пойдёт не тот.

Ответь ты мне – а кто при власти,

Тот властвует ли над собой?

Своим желаньям он хозяин

Иль в наслажденьях – пир любой?»

– «Воздержанность – глупцам прилична.

Сократ, признай, я ведь прав.

Условности отбросить надо,

Жить, не взирая на устав.

Устав для слабых написали.

У сильных счастье – быть во всём

Свободным для своих желаний,

Раскованность нужна притом».

– «Калликл, знаю эти речи,

Так думают, не говоря.

Когда нужды нет у желаний,

О счастье мне твердишь ты зря.

Услышал как-то миф об этом:

В разнузданной душе живут

Желания в дырявой бочке

И алчность ненасытна тут.

Когда сосуд души – дырявый,

Забота вечна – чтоб долить.

Где дыры больше – жажда чаще.

Таким то очень трудно жить.

По-твоему тот счастлив в жизни,

Кто может много есть и пить

Или чесаться непрестанно,

Иль в ком распутства не избыть?

Ты утверждаешь, что приятность -

Всегда нам благо. Как же так?

То – низменным бывает часто,

Кощунство ведь в твоих устах.

Отринув, что приятность – благо,

Нашёл согласие с тобой,

Что удовольствие и знанье,

И мужество – разны собой.

Мы знаем, сила или слабость,

А также счастье или зло

Приходят к нам попеременно,

Не может вместе быть оно.

А то, что вместе в нас бывает,

Ни злом, ни благом назовём.

Поищем, что оно такое,

Быть может, к истине придём.

Кто хочет пить – получит воду

И радость жажду исцелить,

Но с жаждой исчезает радость

И некого нам в том винить.

Мы видим, что страданье наше

И удовольствие порой

Одновременно исчезают,

Ни зло, ни благо то – усвой.

Теперь поговорим о лучших.

Одних всегда так назовём?

В войне плохие – это трусы,

Да неразумные притом.

Но там услышав – враг отступит,

Все рады – тот, кто трус и нет,

А трусы даже и поболе,

Они боялись тех побед.

Мы радость называем лучшим,

Чем у печали быть в плену.

В примере нашем всё смешалось,

Кто лучше – хуже, не пойму.

И получилось в сём примере -

С хорошим равенство плохих,

Плохие были даже лучше,

Не видим разницу мы в них.

И будем так же мы не правы,

Когда мы станем утверждать,

Что удовольствие и благо – одно.

Нельзя их уравнять.

Всегда ведь благо – это благо,

А удовольствия – то нет.

Коль рассуждения понятны,

Хочу услышать я ответ».

– «Да, удовольствия бывают

Как хороши, так и плохи».

– «Хорошим – пользу называешь,

Их в жизни ты то и лови?

Не каждый может сделать это –

Что хорошо, определить.

Все удовольствия, конечно,

Нам надо благу подчинить.

И говорил уже я Полу -

Угодничеством я б назвал

Занятия для удовольствий,

Где «плюс» и «минус» потерял.

Игра на флейте для народа

Иль сочинение хоров

Не ставит целью сделать лучше

И средь поэтов – пустослов.

Ораторов иные речи,

Навряд ли, пользу принесут,

О душах редко кто печётся,

Угодничеством веет тут.

А речи только те достойны,

Их благом назову тогда,

Коль слажены они в порядок,

Как дом, что простоит века.

Для тела слаженность – здоровье,

А для души – законы есть,

Что держат нашу справедливость,

Воздержанность, а в целом – честь.

Здоровому лишь только телу

Врач разрешит любое пить.

И душу, если не здорова,

Должны мы прежде излечить.

Теперь Калликл, что ответишь,

Не изменил свой прежний взгляд?»

– «Давай оставим разговор мы,

Поговорить с тобой был рад.

Но, если хочешь – говори сам,

Послушать все тебя хотят».

– «Продолжу наши рассужденья,

Где правда, ложь – определят.

Я убеждён, что в нашем мире

Приятность, благо – не одно,

Коль удовольствие ты ищешь,

То к благу приводи его.

Да, удовольствие нам в радость,

Но благо счастье нам даёт.

И ищем мы во всём порядок,

А то – воздержанность зовёт.

Такие – справедливы к людям,

Благочестивые к богам.

Про мужество мы не забудем,

Коль надо дать отпор врагам.

Всё вытерпеть, когда то надо,

Разнузданность же обуздать,

Но если в чём-то провинился,

То наказание принять.

Разнузданному дружба – сложна,

Не может он не враждовать.

А нам Вселенную «порядком»

Иль «космосом» привычно звать.

Земля и небо, боги, люди

Едины в дружбе, не в вражде.

Во всём мы ценим свой порядок,

Нам справедливость бы везде.

Про равенство хочу напомнить,

Про то, что зло чинить – не след,

Что лучше потерпеть несчастье,

Чем приносить другому вред.

Ты говорил, Калликл, про силу,

Что хорошо бы власть иметь.

Но если власть в руках злодея,

Я не хотел б его воспеть.

И если делает злодейства,

Он – негодяй, а жертва – нет.

Ты призываешь к красноречью,

Чтоб избежать всех этих бед?

Сравню твоё искусство с тем я,

Что низким смог бы ты назвать.

Так, кормчий судна не решает –

Злодея чтоб на дно послать.

Но кормчий иль владелец судна

Не хвастает, как ты сейчас,

Что он злодея перевозит.

За красноречьем – зло подчас.

Не вижу благородства в этом –

В искусстве как спасти себя.

Цепляться нам за жизнь не стоит,

Нам жизнь бы ни прожить всю зря.

Ты говорил и про искусство -

Как силу в городе иметь.

Но если угождать собрался,

Ответ один – родиться здесь.

Чтоб знать привычки и желанья,

Другой я и не дам совет.

Теперь ответь, кто стал хорошим,

Кого избавил ты от бед?

Когда строителя мы ищем,

То смотрим на его дома.

А у врача – на пациентов.

Твоя известность – в чём она?

Про мудрецов мы вспоминали,

Что много блага принесли.

Но Фемистокла⁽²⁴⁾ то изгнали.

Напраслину, что ль, возвели?

Перикл⁽²⁵⁾ много сделал блага,

Когда же жалованье дал,

Его вдруг разом обвинили,

Что город наш развратным стал.

Ведь разве скотника негодным

Не стоит нам тогда назвать,

Когда из смирных он животных,

Им дикими позволил стать?

И разве так оно бывает -

Возничий вдруг упал с седла.

Он от езды стал неумелым,

Зачем тогда его дела?

Когда хороним человека,

Врача обычно мы виним,

Про повара мы забываем,

Кто до излишеств допустил.

И в управленье государством

Винят как часто лишь того,

Кто красноречьем наставляет,

Не тех, кто зло принёс в него.

Я мудрецов, кого изгнали,

С софистами могут сравнить.

Уроки дав про справедливость,

Зачем же в скупости винить?

Нет смысла в этом – утверждая:

«Хорошими я сделал вас»,

Потом назвать вас негодяем,

Коль плату не внесли сейчас.

Считаю я, платить не надо,

Когда советы ты даёшь

О жизни в доме, в государстве.

Советом благо принесёшь.

К чему меня ты призываешь,

Калликл, всё-таки ответь –

Как сделать лучше афинян мне

Иль угождать, о чём же речь?»

– «Сократ, конечно, угождать им,

Чтоб, если будешь под судом,

Смог оправдаться пред мерзавцем,

Когда придёт с судом он в дом».

– «Калликл, это не приемлю.

Коль будет, кто меня судить,

То справедливые поступки

Меня лишь смогут защитить.

А суд я назову ребячьим,

Когда те судят лишь врача,

Не повара, кто потакал им.

И будет суд тот сгоряча.

Смерть не страшит меня, а хуже -

Когда неправедна душа

Идёт в Аид, где мрак и стужа.

Такая смерть не хороша.

Предание, Калликл, послушай.

Быть может, ты поймёшь тогда,

О чём толкуем мы с тобою,

О чём я вам твержу с утра.

«Раз Крон-отец⁽²⁶⁾ всю власть оставил.

Сын Зевс⁽²⁷⁾ и Посейдон⁽²⁸⁾, Плутон⁽²⁹⁾

Всё разделили меж собою -

Отец решил, что прав в том он.

Для у'мерших Закон блюли все -

Когда прийти к вам смерть должна,

Живые сообща решали -

Кого куда ведёт она.

Благочестивые – на Остров,

Блаженным все его зовут.

А нечестивые – в темницу,

В Тартар, навеки мрак им тут.

«Плутон» – правители блаженных

Приходят к Зевсу с вестью той -

«На Остров к ним не тех привозят,

В решениях порой застой.

Не видят судьи под одеждой,

Кто честный, ну а кто злодей».

Решил Зевс – будет по-другому,

От судей отстраню людей.

Судить чтоб всех теперь нагими,

Тогда душа одна видна.

Не знать, когда твой час настанет,

Ответить, если есть вина.

Назначил он судью в Европе,

А в Азии – другому быть,

Чтоб Минос⁽³⁰⁾ – удалял сомненья,

На перекрестке всё решить.

В душе без тела все пороки

И все красо'ты увидать.

И если послан кто в темницу,

Пример другим тем показать».

В Тартаре, думаю, цари есть,

Властителям там тоже быть.

Как трудно жить им всем, однако,

С свободой что хочу творить.

Моя забота и призыв к вам –

Мысль о душе важна одна.

Хорошим быть – вот это дело,

Казаться – грош тому цена.

Итог я подведу беседе –

Ты будешь счастлив и сейчас,

И после смерти, если сможешь

Быть справедливым среди нас.

Для исцеленья – наказанье

Не в тягость будет для тебя,

А красноречие направишь

Во благо для других, себя.

В суждениях – определиться

И строже нам бы надо стать.

Советы стыдно раздавать вам,

В ком постоянства не видать».

__________

⁽²²⁾ Ксеркс – «Царь героев», четвертый шахиншах Ахеменидской державы, Персия (Иран), 519-465 гг. до н.э.

⁽²³⁾ Геракл – персонаж греческой мифологии, полубог, сын Зевса и Алкмены

⁽²⁴⁾ Фемистокл – древнеафинский государственный деятель, один из основателей афинской демократии, знаменитый оратор и полководец, 524-459 гг. до н.э.

⁽²⁵⁾ Перикл – древнеафинский государственный деятель, один из основателей афинской демократии, знаменитый оратор и полководец, умер 429 гг. до н.э.

⁽²⁶⁾ Крон (Кронос, Хронос) – персонаж греческой мифологии, верховное божество, сын первого бога Урана (неба) и богини Геи (земли)

⁽²⁷⁾ Зевс – персонаж греческой мифологии, бог неба, грома и молний, главный из богов олимпийцев, сын Кроноса

⁽²⁸⁾ Посейдон – персонаж греческой мифологии, верховный морской бог, сын Кроноса

⁽²⁹⁾ Плутон – персонаж греческой мифологии, бог подземного царства Аида, сын Кроноса

⁽³⁰⁾ Минос – персонаж греческой мифологии, легендарный царь Кносса – столицы Древнего Крита, сын Зевса

***

Стих 16. Менон

В Афинах гость из Фессалии -

Менон к Сократу подступил

С вопросом: «Добродетель наша

В природе иль кто научил?»

Сократ ответил, что не знает,

Не ясно, мол, ему пока.

А что такое «добродетель»,

Менон – знаток наверняка.

Тот рассказал, что добродетель –

Для каждого своя она.

Мужчине – управлять делами,

А женщине – вести дома'.

У старца или у ребёнка

Те добродетели разны'.

Для возрастов всех и занятий

Различья явные видны.

Сократ спросил: «Ты добродетель

Мне описал как рой из пчёл.

Теперь скажи мне, гость наш Менон,

Идея общая в ней в чём?

Чтоб управлять иль государством,

Иль домом – справедливым быть?

Ведь в этом сходна добродетель,

Как будешь это ты судить?»

– «Сократ, наверно, добродетель –

Способность управлять людьми».

– «Но для раба или ребенка

Другое свойство ты возьми».

– «Тогда, наверно, справедливость

И мужество, рассудок то ж».

– «Опять мне множество даёшь ты.

А общее – когда учтёшь?»

Я приведу тебе примеры,

Чтоб объяснить, что я хочу, -

Есть очертанья у предметов,

О цвете тоже не смолчу.

Я «очертаньем» называю – границу тел.

В сём краткость есть.

О цвете расскажу пространней -

Трагедии мы любим здесь.

По Эмпедоклу⁽³¹⁾ истеченья

Идут из пор любых вещей,

Размеры пор бывают разны.

Не слышал ты таких идей?

И «цвет» – то истеченье тоже

Из очертаний – видит глаз.

Красиво сказано, надеюсь.

Но мне по нраву – первый сказ».

– «Сократ, а мне про «цвет» поближе».

– «Как хочешь, так и говори.

Не разбивая всё на части,

Что «добродетель» назови».

– «Идти к прекрасному, конечно,

Быть в силах к этому прийти».

– «В прекрасном ищем только благо?

Но есть, кто к злу придут в пути.

Одни не ведая об этом,

Другие зная. Злым чтоб стать?

Так значит, добродетель – это

Не путь, способность достигать».

– «Что благом в жизни ты считаешь?»

– «Скопить богатств, в том власть найду».

– «А если путь бесчестным будет?»

– «Пороком это назову».

– «Пришли с тобой мы к заключенью –

Что добродетельны дела,

Когда вершит их добродетель.

Что «добродетель», где слова?»

– «Сократ, заговоришь любого,

Оцепенел я словно скат.

Остерегался бы такого,

Про колдовство уж говорят».

– «Красивых слов, Менон, не жди ты.

И сам в растерянность я впал -

Не знаю, что есть «добродетель».

Ты знал, теперь невеждой стал».

– «Сократ, а как же ты узнаешь

О вещи незнакомой нам?»

– «Один поэт сказал когда-то -

Душа бессмертна здесь и там.

А коль бессмертна, то припомнит,

Всё, что встречается в пути,

И если мужественным будешь -

Любые знанья с ней найти».

Сократ покажет на примере -

Раба расспрашивает он,

Искусно ставит он вопросы.

Раб отвечал, хоть не учён.

– «Вот видишь, Менон,

Раб, не зная о геометрии закон,

Ответил мне на все вопросы.

То знанье, может, жило в нём?

– Твой же совет – искать не стоит

То, что пока не знаешь ты,

Он для лентяев лишь подходит

И доведёт он до нужды.

Я ж буду воевать словами,

С девизом за дела берусь –

Искать неведомое надо.

В душе – вся правда, ты не трусь».

– «Сократ, давай вернёмся всё же

К тому, о чём спросил тебя –

Мы добродетель получаем

Или имеем приходя?»

– «Я вынужден с тем согласиться,

Но, Менон, с допущеньем всё ж –

Что «добродетель» – то души часть.

На геометра стал похож.

Те любят допущенья тоже,

Когда к решению идут.

На «знание» она похожа –

Так «добродетель» назовут?

И если знанье, то, конечно,

Любого можно научить,

А если нет, то бесполезно

О том ученье говорить.

А «добродетель» – это «польза»?

«Да» – слышим мы ответ.

Но сила, красота, богатство

Иль мужество и щедрость – нет.

И вред, и пользу то приносит.

Когда ума в поступках нет,

Они не станут вести к благу,

От них частенько будет вред.

Душа всем в жизни управляет,

А в ней зависит от того -

Иль разум всё благословляет,

Иль всё ужасно – нет его.

Признаем, разум–добродетель

Не может от природы быть.

Иначе, люди стали б холить,

Искать таких, лишь их любить.

Вопрос о том, как научиться

Всем добродетельным вещам? -

Найти учителей нам надо.

Где их искать, кто скажет нам?

Быть может, Анит нам ответит -

Куда нам Менона послать?

Софисты громко обещают

Учеников за плату брать».