Постояв немного, странный мужчина стал ходить из одного конца вагона в другой. Все немногочисленные пассажиры затихли, сделали вид, что ничего не видят и не слышат.

Наконец он становился около женщины с утиными губами и игривым голосом спросил:

– Что, Зин, не узнаёшь?

– Я вас не знаю. Разве мы знакомы?

– Ты забыла, как мы с тобой жили в коммунальной квартире? Зинок, ты подглядывала за мной и моей мамой в замочную скважину.

– Я вас вижу первый раз, – удивлённо сказала женщина.

– Конечно, ты меня не узнаешь. Ты у меня взяла в долг деньги и не отдала.

– Какие деньги? Вы в своём уме?

– Ха-ха, я-то в своём. А вот ты раздула губы и думаешь, что тебя не узнать? Деньги отдашь, и мы в расчёте.

– Послушайте, я никогда не жила в коммуналке, вы меня с кем-то путаете, – возмутилась пассажирка.

– Я не путаю, ты забыла, что я художник. У меня память фотографическая. Если уж я кого увидел, то помню всю жизнь.

– Не знаю я никаких художников. Вернее знаю некоторых: Шишкина, Репина, Левитана, но вас вижу в первый раз.

– Естественно, не знаешь, ты же всегда была двоечницей.

– Почему вы меня оскорбляете? – с негодованием спросила женщина. – Я еду, никому не мешаю.

– Вот такие, как ты, хитрые и изворотливые, всем мешают, живут за чужой счёт, долги не отдают. Мне соседи сказали, что ты у всех заняла, а теперь скрываешься, внешность меняешь. Ты же всегда была блондинкой, и вдруг стала брюнеткой. Но меня не обманешь.

– У вас белая горячка?

– А ты врач что ли? Диагноз тут ставишь.

Женщина замолчала, она поняла, что разговор бессмыслен и надо его заканчивать. На самом деле она боялась этого, неизвестно откуда взявшегося на её голову странного пассажира. А ещё она была возмущена тем, что ни один человек в вагоне не посмотрел на неё даже сочувственно.

– Главное – спокойствие, – подумала она.

Женщина с утиными губами встала с места, отошла в другой конец вагона и застыла возле выхода.

Людмилу Ивановну поразил разговор женщины и неугомонного пассажира. Она в первый раз попала в такую ситуацию.