– Сенечка, ты не одолжишь мне немного деньжат? На поездку. Когда вернусь, обещаю, что устроюсь на работу. Согласна, даже на твою клинику.
– Ладно, – недовольно буркнул Кустов.
8
Дальняя дорога всегда настраивает на философский лад, ведь это жизненный путь в миниатюре, та же неизвестность впереди, которая испытывает человека на прочность.
В машине ехали молча, каждый думал о своем. Настя была взволнована, предвкушая встречу с родным городом, с детскими воспоминаниями, со светлым прошлым. Зоя думала о Паше, примет ли он ее ультиматум, в котором она обещала остаться работать с ним, в обмен она предлагала обнулить их отношения, избавиться от ошибок совершенных обоими. Она с чистого листа готова была с ним завязать новые, но об этом она умолчала. Все мысли Марты витали вокруг той загадки, которая не желала отгадываться, она как китайская шкатулка интриговала, запутывала, но не желала открываться. Смогут ли они ответить на какие-нибудь вопросы или хотя бы раздобыть пару узнаваемых снимков Корниловых.
А Семен Леонидович напряженно смотрел на дорогу, в свой твердый взгляд он вложил всю волю, ему надо было продержаться хотя бы до аэропорта и не проболтаться раньше времени. Он прекрасно знал, что Марте может не понравиться его решение сопровождать их в поездке, тогда последствия непредсказуемы. Доктору страшно было отпускать троих женщин в неведомый край суровых нефтяников. К тому же он прекрасно знал способность своей любимой впутываться в самые нелепые истории. Пашка тоже очень хотел поехать, но не смог вырваться, ведь остался совсем один в своем агентстве.
При выгрузке багажа Марта заметила в руках у Кустова его походную сумку, но виду не подала, только тихонечко обратила внимание девушек на этот факт.
– А что у него там? – поинтересовалась ничего не подозревающая Настя.
– Я думаю: пижама, тапочки и гейзерная кофеварка уникальной конструкции.
– Доктор едет с нами? – Зоя была крайне удивлена.
– По-видимому, сработал мой эксперимент, помнишь?
– То есть это вы своими разговорами заставили доктора?
– Скорее, заронила в его голову мысль об опасности этого мероприятия. И вот результат.
– Гениально, – оценила женскую мудрость Зоя. – Я тоже так попробую, обязательно.
Семен Леонидович так и не понял, почему никого не удивило, что он достал распечатанный на работе посадочный талон. А барышни исподтишка посмеивались, но договорились не подавать виду.
В самолете Кустов не выдержал и спросил Марту:
– Ты удивлена?
А вместо ответа услышал: – А как же Степа?
– Паша уже забрал его, – и на укоризненный взгляд Марты парировал, – ничего, справится, заодно потренируется.
Перелет был недолгим, менее двух часов, но от Бугульмы до Альметьевска надо было еще добираться на такси. Ограниченное время пребывания заставило команду разделиться, Марта с Настей сразу отправились к родному дому семьи Корниловых, Зоя вызвалась встретиться с дочкой школьной подруги, а Кустов был оставлен на хозяйстве, в его задачу входило обеспечить ночлег и провиант для женской команды.
Между двух пятиэтажек угнездился уютный дворик с полным набором всего, что необходимо для счастливого детства: песочница, качели, игрушечный домик и пышные заросли кустов для игры в прятки. Насте казалось, что она в страшном сне, вот дом ее детства, но он уже чужой. Марта сказала, что в Москве раньше было много таких дворов и она выросла в таком же. Они присели на лавочку у третьего подъезда, в общем-то не имея конкретного плана. Была середина рабочего дня, и глупо было на что-то рассчитывать, редкие прохожие не замечали их.
В голове Насти сотни воспоминаний боролись за звание самых ярких. Она была тихим ребенком и могла часами лепить куличи из песка, но именно во дворе ей приходилось сталкиваться с неприглядной стороной жизни. Окоченевший труп кошки, найденный в кустах, открыл ребенку хрупкость бытия, а пьяные соседи, превращавшиеся в животных каждую пятницу, наглядно демонстрировали многогранность каждой личности.
– Настенька, ты ли это? – крупная пожилая женщина поставила увесистые хозяйственные сумки на лавочку.
– Я, тетя Оля.
– А что же вы тут сидите? Пойдемте, я вас чаем напою, – соседка подхватила свои продукты и направилась к подъезду. – Как родители?
Настя растеряно посмотрела на спутницу, она не знала, что ответить. Марта беззвучно, одними губами, подсказала: все хорошо. Пенсионерку этот ответ вполне удовлетворил, и она не стала расспрашивать.
По пахнущей котами и бог знает чем еще лестнице поднялись на второй этаж, входная дверь, обитая по старинке дерматином, отрывшаяся со скрипом, привела гостей в крошечную прихожую, а оттуда в еще меньшую кухоньку.
– У меня есть свежие сырники… – соседка поставила сумки на пол. – Ты к себе не заходила?
– Нет, я не знакома с новыми жильцами. А можно руки помыть?
– Конечно, ты знаешь где, – и добавила в спину уходящей Насте: – Ну и правильно, что не заходила. Они ни с кем не общаются.
– Какие у вас красивые герани, – чтобы завязать разговор, доверительным тоном произнесла Марта и извинилась за то, что не представилась. – А ваше отчество?
– Петровна.
– Ольга Петровна, у вас такой уютный город. Я здесь впервые.
– Это вы не видели его до того, как стали улицы расширять и вырубили большую часть деревьев. Раньше весь в зелени утопал.
– Тетя Оля, а чего горячей воды нет? – Вернулась Настя из ванной комнаты.
– Хорошо, что холодная есть. Весь июнь-месяц то есть, то нет. Трубы старые меняют на новые, перекопали половину города.
Соседка на чем свет стоит проклинала эти перемены, которые ничего хорошего не сулили. Замененные в ходе благоустройства металлические ограждения не пережили первой же зимы, поржавели, деформировались, и весной их сняли. Последняя зима выдалась снежной, и все «улучшения» не прошли «проверку на вшивость». Их дом тоже обновили, но только с одной стороны, той, которая выходит на улицу, а со стороны двора оставили как есть.
Весь этот эмоциональный монолог гостьи слушали в пол уха, Марта напряженно пыталась придумать, как ненавязчиво направить этот поток сознания в нужное им русло и спросить у соседки про Корниловых.
Но тут вмешался его величество случай.
– Настюша, передавай большой привет папе. Мы все его вспоминаем добрым словом. А мой Николаша так вообще говорит, что без него бригаде… кирдык.
– А ваш Николаша… – неуверенно начала Марта, в надежде что ее поправят.
– Сын.
– …ваш сын, он работал вместе с папой Насти?
– Да. Он там и сейчас работает.
– Тетя Оля, а где он работает? – не подумав, спросила Настя.
Соседка заметно напряглась, она перестала разбирать продукты и внимательно посмотрела на девушку.
– А зачем тебе это?
Придуманные в дороге варианты ответа на этот вопрос никуда не годились, это Марта поняла, поэтому молчала. А Настя чувствовала, что должна что-то ответить.
– Мне стыдно… что я не знаю, – Настя говорила искренне, потому что это была правда, но не вся. – Когда у меня спрашивают, я не знаю, что ответить.
– Ты сама у него спроси, – вполне резонно сказала соседка.
– Я… не могу… он всегда занят, – Настя выкручивалась как могла, – его не бывает дома.
Тут тетя Оля отбросила свою подозрительность и мечтательно закатила глаза.
– Да уж. Полгода весь город только и говорил, как повезло, мол, Петру с этим повышением.
– А как это произошло? – включилась Марта в разговор. – Интересно же.
– Я точно не знаю. Это надо у Николаши спрашивать. Ну, вот и сырники.
В следующие полчаса выяснилось, что по городу действительно ходили слухи, будто Петр Корнилов страшно разбогател и свинтил из страны. Все завидовали. Настя заверила тетю Олю, что все вранье, на этом и стали прощаться под предлогом запланированной «экскурсии», но телефонами обменялись, «на всякий случай». Уходили с облегчением, трудно поддерживать беседу и ненароком не проговориться.
– Ты не знаешь их фамилии? – спросила Марта выходя из квартиры.
– Неа. Мы и не общались раньше, только здрасьте, до свидания. Я первый раз была у них дома только сейчас.
– Нам нужно узнать ее.
Проходя мимо почтовых ящиков, им пришла идея заглянуть в один из них, чтобы получить нужную информацию. Замок был простенький, и они надеялись открыть его своими ключами или зубочисткой. Раньше Марте удавалось такое проделывать со своим замком, ключи от которого она периодически теряла. На этот раз у себя в сумке она нашла скрепку, которая оказалась тем, что сейчас нужно. Увы, в почтовом ящике ничего не было, ни письма, ни счета на оплату, где можно было прочитать фамилию проживающих там людей.
– Надеюсь, Зоя нам поможет. А если нет, завтра будет еще день.
В это самое время в другом районе города, среди современных многоэтажных домов две девушки сидели в кафе и пили кофе с пирожными. По иронии судьбы младшую сестру Лилии звали Роза, видимо, мама любила цветы, она была всего на пяток лет старше Зои и работала в этом торговом центре, так ей проще было отлучиться на часок.
– А вскрытие делали? – поинтересовалась Зоя.
– Зачем? У сестры был диабет и сердечная недостаточность, врачам в голову не пришло… а потом, она сильно болела последние полгода.
– А почему она не вышла замуж? Я видела ее на старых фотографиях, очень эффектная девушка… была.
– Да, она у нас красавица. А меня мама считает чудовищем, – Роза убрала длинную прядь волос с уха и открылась небольшая татуировка по краю скулы: чудовище.
Зоя, сталкиваясь с такими оценочными суждениями, невольно оглядывалась на свою семью, где тоже бушевали большие и малые ураганы, и выдыхала с облегчением. Молодая женщина, конечно, была крупновата, с большой головой без шеи, с сильными мускулистыми руками, словно всю юность трудилась грузчиком в порту, но других отклонений от нормы не наблюдалось. Компенсируя недолюбленность со стороны матери, Роза сильно и вызывающе красилась, носила грубую, почти мужскую одежду и проколола себе септум. Все делала в пику матери.
– Так почему же красавица не нашла принца?
– Ну почему же «не нашла»? Был принц, но чужой. Парней за ней увивалось… тьма. А ей другого не надо было. Может, поэтому так рано и ушла.
– Да, неразделенная любовь… – Зоя тяжело вздохнула, вспомнив свои проблемы, – это тяжелая ноша. А вы знаете, кто этот принц?
– А то… конечно, двадцать лет слушать, какой он прекрасный… нет, не двадцать… больше.
– Ого! И не разу не пробовала встречаться с кем-то другим?
– Да она со многими встречалась, раз-два и все, не могу, говорит, тошнит.
– За столько лет ни разу не разочаровалась в своем принце?
Роза отрицательно помотала головой.
– Кто же он?
– Петя-Петюня, он же Петруччо, он же герр Питер, он же муж ее лучшей подруги Анютки, в общем Корнилов.
– Ох, – только и смогла сказать Зоя. Ей тоже когда-то нравился парень школьной подруги и это был ад.
– Я не знаю, подозревала ли Аня об этом, но надо быть слепой, чтобы не заметить. А вот Петюня знал наверняка, она однажды пришла откуда-то расфуфыренная и пьяная, и так рыдала… даже выла. Дело было ночью, мне лет тринадцать было… проснулась, кто-то скулит. Свет зажгла, а она сидит на полу, в углу комнаты и тихо так подвывает: я – мерзость, я – грязь.
– Бедняга, жаль ее. А с чего ты взяла, что Петя знал о ее чувствах?
– Я спросила: что случилось, а она мне: он сказал «прости» и зарыдала. Тогда я ничего не поняла, совсем маленькая была, я ее все спрашивала, кто он? А она отвечает: Петюня.
– Мне очень жаль твою сестру, правда. Такой судьбе не позавидуешь.
– Да, – грустно подтвердила Роза.
На съемной квартире, которая очень напоминала квартиру Марты, те же герани на окнах, похожая планировка и низкие потолки, что характерно для пятиэтажек по всей стране, Кустов готовил ужин. В фермерском магазине доктором был куплен внушительный кусок свиной шейки, а в уличном киоске – различные сезонные овощи, как утверждал продавец южной наружности, прямо с грядки. Мясо было аккуратно разделено поперек волокон, как учила Марта, на шесть внушительных кусков. Две видавших виды сковородки заняли почти всю газовую плиту, тоже свидетельницу прошлого века. Немного черного перца и щепотка соли на каждый кусок, вот и вся магия, такая готовка Семену Леонидовичу была по плечу. Пока мясо шкворчало на огне, он помыл и нарезал овощи: крутобокие помидоры секторами, пупырчатые огурцы полукружьями, ароматные перцы полукольцами, много зелени и, конечно, лук-порей колечками. Доктор был очень доволен собой, он сварганил идеальный летний салат, и вкусно, и полезно.
Кустов все четко рассчитал, финальная фаза готовки должна совпасть с появлением женщин в этом временном пристанище, иначе мясо высохнет на остывающей сковородке. Единственное, что не дано было предугадать доктору – это настроение. Марта была расстроена, их первый выстрел оказался холостым, они ничего не узнали. Она попросила сварить ей чашку кофе и отправилась освежиться в душ. А Настя казалась тенью себя самой, она тихонечко присела за столом и застыла, на ее безмятежном челе проплывали воспоминания. Семен Леонидович горестно вздохнул и начал снимать приготовленное мясо с горячих сковородок и перекладывать в глубокую глиняную миску.
К моменту появления Зои ничего не изменилось, разве что Марта стала немного чище и с ее мокрых волос капала вода. По угрюмому молчанию девушка поняла, что все расстроены, поэтому стала выдавать свою сенсационную информацию практически с порога.
– Настя, ты знаешь, что тетя Лиля была влюблена в твоего отца? Безнадежно и отчаянно. Возможно, именно это и свело ее в могилу.
Девушка не сразу поняла смысл услышанного, затем удивилась, а потом по традиции стала все отрицать, мол, не может быть такого и точка. Марта же, напротив, как феникс из пепла воскресла и заинтересовалась.
– И это не все сенсации, – интригующе проговорила Зоя. – Но сначала хочу поесть чего-нибудь, а то от сладкого у меня все слиплось.
Все оживились, как оказалось, никто не против подкрепиться. Довольный Кустов снял крышки с мисок и поставил чистые тарелки. Несколько минут в кухне было слышно только позвякивание столовых приборов. Все торопились послушать продолжение, поэтому управились с поглощением еды быстро. И Зою не пришлось упрашивать.
– Примерно пять лет назад произошла эпохальная встреча, как утверждает Роза, со слов ее сестры, она была случайной. Все может быть. Твоя мама ведь работала в собесе? – обратилась рассказчица к Насте и получила утвердительный ответ. – На прием пришла неухоженная старая женщина. Кто-нибудь догадается, кто это был?
– Неужели это была Настина бабушка? – предположила Марта.
– Вот именно, – над столом пронесся вздох, вырвавшийся из груди Насти. – Она стала приходить снова и снова. Она требовала познакомить ее со всей семьей и с внучками особенно.
– Она знала точно, что Анна ее дочь? Или только догадывалась, – осторожно поинтересовалась Марта.
– Пришла узнать про путевки и остолбенела, признала в Анне свою дочь, которая якобы была похожа на нее в молодости как две капли воды.
– Да, вот такие превратности судьбы. Резвится Фортуна, забавляется, играя чувствами людей… – протянула Марта.
– А я помню… – все повернулись и посмотрели на Настю, – когда это произошло. Это было за год до нашего отъезда в столицу. Мама ходила сама не своя, то и дело глаза заплаканные…
– А отец был в курсе? – неожиданно спросил Кустов.
– Не знаю, нам ничего не говорили, но между собой шушукались.
– Зоенька, не известны имя-фамилия «бабули»? – Марта была уверена, что с «кукушкой», бросившей ребенка, она найдет общий язык. – Где проживает?
– А вот тут точной информации нет. Лиля рассказывала, что проживала эта живописная особа совсем рядом с Корниловыми, и она якобы пыталась за Анной следить после работы.
– В собесе могут знать адрес, – предположила Марта.
– А я не хочу ее видеть… – с упрямством в голосе заявила Настя, – нет.
– Не разбрасывайся родственниками, у тебя лишних нет, – брякнул невпопад Кустов.
– Они есть… – девушка была готова расплакаться, – только неизвестно где.
– Не волнуйся, найдем, – произнесла Марта бодрым голосом. Все присутствовавшие задумались, возможно ли выполнение подобного обещания.
На кухне повисла тягостная пауза, которая красноречиво демонстрировала скептицизм присутствующих, понимавших, что шансов на призрачный хэппи-энд практически не осталось. Пока не был обнаружен ни один человек, кто видел бы семью Корниловых живыми в последнее время, ни один, кто сказал бы, да, видел неделю назад, или месяц, хотя бы полгода. Но вслух никто не решался это озвучить.
Неожиданно резко прозвучал звонок старого телефона Кустова, которым теперь пользовалась Настя. Звук на нем не регулировался, поэтому он орал на всю округу, пока его не заткнешь. Девушка ответила, а дальше внимательно слушала, и в конце сказала: смогу приехать только послезавтра.
– Меня зачем-то вызывают сдать тест на ДНК, – ответила она вопросительные взгляды, устремленные на ее.
– Неужели нашли? – выразил общие сомнения Кустов.
– Скорее, для внесения в базу и проверки с уже имеющимися неопознанными телами, – быстро вставила Марта, чтобы уберечь Настю от жутких мыслей. Но опоздала, они уже возникли в голове девушки.
– Ой, не надо. Я и так уже готова бросить все и уехать обратно… мне очень тяжело, – вымолвила она.
– Как хочешь, мы заставлять тебя не будем, – как можно мягче произнесла Марта.
– Я вспомнила. Лицо старухи… она подошла ко мне во дворе и попросила денег на хлеб. Я уверена – это она.
9
Больше всего на свете Николай любил этот момент, когда распахивается дверь наружу и уже на пороге свежий ветер врывается в легкие, опьяняя свободой, а низкое солнце пронзает зрачки острыми лучами, отчего тело теряет равновесие и ищет опоры. И не важно, какое время года, тем более лето, как сейчас, когда светлое время суток длиннее ночи и куча свободного времени впереди. Вот так остро Николай чувствовал момент освобождения, каждый раз в конце смены. И нельзя сказать, что он не любил свою работу, нет, но свободу он любил больше.
У проходной наблюдалось обычное для этого времени некоторое оживление, кто-то курил, кто-то снимал замок с цепи велосипеда, а кто-то спешил на стоявший тут же микроавтобус, возивший желающих до центра города.
Немного в стороне стояли две молоденькие девушки и кого-то высматривали среди выходивших мужчин. Вообще-то женский пол редко проявлял интерес к работникам промышленной зоны, каково же было удивление Николая, когда девушки прямиком направились к нему. Одна показалась ему знакомой.
– Настёна, какими судьбами здесь?
– Здравствуйте, Николай, – девушка обращалась к бывшему соседу на вы, сказывалась десятилетняя разница в возрасте, которая в детстве казалась огромной.
– Как отец? Передавай ему привет от меня.
– Постараюсь, – грустно пообещала девушка, но развивать эту тему на ходу не собиралась. – Николай, это Зоя. Нам нужно с вами поговорить. Есть несколько вопросов, не согласитесь ли вы ответить на них?
– Можно, – обрадованно откликнулся Николай. В любом случае это было лучше, чем пиво и ежедневный телевизор. – Прямо здесь?
– Давайте присядем где-нибудь, – предложила Зоя. – Ближайшее кафе где?
– В центре. Отсюда минут десять на маршрутке. Поедем?
Работяги, сидевшие в микроавтобусе, по-хорошему завидовали Николаю, ведь сразу две привлекательные девушки уделяли ему внимание. А Настя и Зоя упорно делали вид, что они тут сугубо по делу, не до ерунды им. Несмотря на то, что Настю Николай воспринимал как ребенка, выросшего на его глазах, ему было приятно их общество, ведь с тех пор, как он развелся с женой и вернулся жить к матери, общение с женским полом свелось к нулю.
В полупустом кафе, не дожидаясь обслуживания, Настя без обиняков приступила к делу.
– Николай, вы умеете хранить секреты?
– Конечно, с готовностью откликнулся он.
– Прошу сохранить в тайне то, что я вам скажу. Пожалуйста, никому, даже матери…
Николай напрягся, но пообещал, и Настя продолжила:
– Мой отец пропал, я его разыскиваю. Поэтому, пожалуйста, ответьте на несколько вопросов, хотя некоторые покажутся вам странными. Наверняка.
– Ну, валяйте, – уже без энтузиазма промолвил мужчина.
Настя начала с простых вопросов: какую работу выполнял отец на старом месте, с кем общался, возможно дружил, как получилось, что его перевели в Москву.
– Вот на последний вопрос никто из нас, его коллег, ответить не в состоянии. Он был единственным, я повторю: единственным, кого перевели в головной офис из самых низов. Как кричал начальник нашего участка сразу после этого странного случая: «На его месте должен быть я!»
– Интересно, – задумчиво проговорила Зоя, – может, он отличился чем? Подвиг какой совершил?
– Что же, он один подвиги совершает? Мы все тут… не без этого.
– Извините, я не хотела вас обидеть.
– Да ничего. Просто странно это. Но если он пропал… – Николай помедлил, прокручивая внутри какие-то мысли. – Может, это объясняется тем, что один мужик из московской делегации, что тогда прибыла к нам с проверкой, проникся такой… симпатией к Петру… прости Настёна… мы даже шутили по этому поводу – мол, понравился. Этот… такой холеный, гладкий, и мы такие закопченные, грязные, а он все вопросы Петру задавал, за локоток брал… тьфу ты… в сторону отводил…
– Врете вы все, мой папа не такой, – Настя наклонила голову так, будто собиралась бодаться. Она даже в голову не хотела брать подобные грязные мысли.
– Можешь спросить у кого хочешь, – мужчину обидело такое недоверие, – я дам тебе номера телефонов наших ребят, кто при этом присутствовал.
– Вот и отлично, давайте.
У Марты с ее Кустовым задачка была потруднее, они наведались в логово матерых социальных работников. Чтобы получить интересующую их информацию, в ход пришлось пустить, как неприкрытую лесть, так и чувство сострадания к ближнему, а также «грязный подкуп» должностных лиц сладостями. В результате им удалось получить адрес предполагаемой матери Анны Корниловой, в девичестве Забелиной. Но по указанному адресу никого не оказалось дома, что было странно, ведь женщина была старая и больная.
Они спускались по лестнице, когда им навстречу, фыркая и тихонько матерясь, двигалась растрепанная женщина лет семидесяти. Она покоряла каждую ступеньку как Эверест, передвигая отекшие ноги с большим трудом.
– Гражданочка, вы случайно не из 28 квартиры? – Вежливо поинтересовалась Марта.
– Что, опять соседи накапали? Из 32-й или 20-й?
– Долженкова Тамара Леонидовна это вы?
– Я-я, – с вызовом проговорила старуха. – А соседи у меня склочные и подлые, пенсионерка им, видите ли, жить мешает…
– Вот и прекрасно. Мы по поводу Анны Викторовны Корниловой.
– Понятно, – сказал пенсионерка обреченно. – Пойдемте ко мне. Только быстро не получится.
По телевизору Марта видела такие запущенные квартиры, но наяву это было гораздо ужаснее. Первое – это запах, вернее вонь, она была плотной, почти твердой, букет не передаваемый, в котором сложно выделить что-то одно. Пола и стен не видно совсем из-за мусора. Трудно было сказать сколько, тут комнат и где находится кухня, дневной свет не проникал в прихожую, а тусклая лампочка под потолком медленно доживала свой век. Вдоль стен все было захламлено старыми газетами в стопках, сплющенными пластиковыми бутылками в огромных баулах, тут же торчала сломанная птичья клетка, венский стул с дырой вместо сидения и бог весть что еще.
Старуха ушаркала куда-то в недра своей берлоги и скрылась за горами газет. Предусмотрительный Кустов оставил входную дверь открытой, но это помогало мало. Марта поняла, что длинного разговора в таких условиях быть не может и не стоит пытаться лезть в душу этой казавшейся ненормальной женщине. Скорее всего, убеждение, что Анна является ее дочерью, лишь плод нездорового воображения.
Через пару минут пенсионерка вернулась, в руках она держала черно-белую фотографию, на ней была запечатлена молодая улыбчивая девушка.
– Это я пятьдесят лет назад, – с гордостью сказала старуха, ожидая реакции.
Марта боялась показаться тупой, она молча рассматривала снимок. Потом на всякий случай пересняла его на камеру телефона. Пауза затянулась, и хозяйка квартиры не выдержала первой.
– Ну? – спросила она.
– Красивая, – медленно проговорила Марта.
– Разве это вам не доказательство?
– Возможно, – расплывчато ответила Марта.
– Вы ослепли? – старуха раздраженно выдернула снимок из рук Марты. – Если это не доказательство, то вот, – она крепко дернула себя за жидкие космы и выдернула клок седых волос. – Возьмите, я уверена в своей правоте.
Наконец до Марты дошло, что хочет сказать полусумасшедшая старуха. Она с брезгливостью, которую скрыла за фальшивой улыбкой, взяла волосы и не могла решить, куда их положить, так и держала в кулаке. Кустов, как обычно, пришел на помощь, достал из кармана бумажные салфетки и протянул ей.
– Все, убирайтесь, – устало сказала хозяйка, видно было, что она выдохлась.
– Всего один вопрос. Если она ваша дочь, то почему вы от нее отказались тогда?
Внутреннее напряжение отпустило ее, такое бывает с людьми, которые сознательно включают режим вранья для собственной безопасности.
– Я не любила ее отца. Так получилось. Он был француз, несостоявшийся космонавт, учился в нашем Звездном городке, – по-соловьиному заливаясь, врала старуха, это было понятно даже Кустову. – Судьба занесла меня в столицу на три дня… в командировку… Тогда за связь с иностранцем могли… хотя уже не так строго все было, как при Сталине, но все же. Тем более накануне Олимпиады в Москве.
– А зачем она вам сейчас? – спросил Кустов.
Лицо старухи в миг разгладилось, словно помолодело, глаза раскрылись.
– К вам черти приходят по ночам? То-то же….
Вечером по дороге в аэропорт Бугульмы Марта показала фотографию Насте.
– Ой, мамочка… какая странная фотография. Я ее с такой прической не видела никогда. Откуда?
Марта достала из сумочки сверток из бумажных салфеток и передала ничего не понимающей девушке.
– Одного твоего родственника мы уже нашли. У тебя в руке доказательство. Захочешь – убедишься, и у тебя будет бабушка, пусть сумасшедшая, но вполне живая.
Настя возмущенно фыркнула, но салфетки выбрасывать не стала. В емкости ее неприятностей еще не нащупывалось дно, зацепиться пока было не за что.
– Привет, Леха, – ответила Зоя на телефонный звонок. Лицо ее вытянулось. – Что? Он жив? Где он?
Все в машине притихли, вслушиваясь в разговор. Когда Зоя закончила говорить и отключилась, у нее на щеках появился лихорадочный румянец, глаза ее блестели. Все ждали объяснений.
– Пузырев звонил. Пашку зарезали в переулке у офиса.
– Насмерть? – ужаснулась Марта.
– Он жив, пока, – срывающимся голосом сказала Зоя. – Больше ничего неизвестно. Сейчас Лешка едет в больницу. И зачем я его оставила одного? Это из-за меня…
Оставшиеся четыре часа дороги прошли в тревожном ожидании плохих новостей. Кустов созвонился со своим институтским товарищем, который стал известным хирургом и договорился о помощи, тот обещал связаться с коллегами в больнице, где находился Гафер.
К моменту, когда четверка путешественников высадилась в аэропорту Москвы, поступили утешительные новости, что кризис миновал и жизни Павла ничего не угрожает. Была уже глубокая ночь, и все решили отложить визит к пострадавшему до утра.
На следующий день, когда Марта приехала в больницу, то в коридоре обнаружила Зою со следами недосыпа на измученном лице.
– Не пускают?
– Говорят, спит.
– Сама не спала небось?
– Ну почему же, раз сорок по пять минут…
– А чего ты домой не поехала?
– Я хотела с Пузыревым поговорить, а потом уезжать уже было бессмысленно.
– Что он говорит?
– Показал мне видео с камеры, там Пашка выходит с работы, оглядывается и неожиданно бросается к какой-то машине, открывает дверцу и пытается вытащить оттуда мужика. Они как два медведя обжимаются несколько минут, а потом замирают, и Пашка начинает оседать, – голос Зои дрогнул, и она замолчала.
– Машина та самая, которая следила за тобой?
Девушка горестно кивнула и обняла себя за плечи, будто неожиданно замерзла. Марта легонько прикоснулась к ней.
– Вот видишь, а ты думала, он тебя не любит. Любовь – это не слова, а поступки.
– Дамы, вы к Павлу Столыпко? – Врач в белом халате появился неизвестно откуда. – К сожалению, вы сегодня не сможете посетить вашего родственника. Слабоват он. Позвоните завтра утром.
– Очень жаль, – посетовала Марта.
– Можно на него хотя бы посмотреть? – Зоя говорила таким несчастным голосом, что сердце доктора дрогнуло и он согласился удовлетворить ее просьбу.
– Иди, я тебя подожду здесь.
В голову Марте пришла мысль, что надо с Пузыревым обсудить безопасность лежачего больного, мало ли что. Она позвонила, но телефон был занят. Настя прислала сообщение, что нашелся ее чемодан, что было удивительно, он ведь был украден, а не потерян. Кто-то заманивал ее в западню. Марта написала, чтобы она пока не ходила в полицию забирать чемодан. Надо было придумать, как его получить без вреда для безопасности. Пока она ломала голову, перезвонил Алексей.
– Марта, прошу прощения, дел невпроворот.
– Леша, спасибо, опять ты нам помогаешь. Я боюсь, мы вляпались во что-то серьезное.
Пузырев красноречиво замолчал, Марта слышала бранные слова в его голове.
– Это не случайная стычка была?
– Никто не знаю, – честно призналась Марта. – Я должна тебе все рассказать, но это будет долгий рассказ.
– Ладно, заеду, как смогу.
И он сдержал слово, приехал, когда никого не было дома, кроме Марты и ее спаниеля.
За два дня Степан так соскучился по Марте, что не отходил от нее ни на шаг, так хвостиком и следовал за ней, куда она, туда и он, а в глазах застыл немой вопрос: как ты могла оставить меня так надолго? Паша завез пса домой накануне вечером, включил ему свет, чтобы тому не было тягостно сидеть в темноте в ожидании хозяйки. А потом, видимо, вернулся на работу и там, на свою беду, увидел знакомую ему по записи камеры видеонаблюдения машину.
Марта накормила Алексея вкуснейшим свекольником, картофельными котлетами с грибной подливкой и сварила ароматный кофе. За это время она успела изложить события последних трех недель наиболее подробно, чтобы Пузырев как младший следователь не упустил ни одной мелочи.
– Да, еще нашелся чемодан Насти, что очень странно. Ведь его украл тот тип, который пытался запихнуть Настю насильно в машину и увезти. Вот сейчас я думаю, что он там ее и поджидал, у дома. Тем более он должен был чемодан выкинуть, утопить, сжечь, а его подкинули. Что ты об этом думаешь?
– Ой, с вами не соскучишься. Где вы добываете такие невероятные истории? Если бы я первый раз вас видел, подумал бы, что вы их выдумываете… Вот у меня на работе такого нет, правда.
– Прости, я не специально. Какая я, такие и истории. Видимо, я сама притягиваю такие ненормальные события и людей.