А что ты хотел за семь тысяч червонцев, приятель?.. Ты забыл, что живешь при капитализме?.. Сколько заплатил – на столько и получил. Семь тысяч червонцев не такая большая сумма, чтобы путана разыгрывала пламенное вожделение и имитировала мульти-оргазм.

Вот если бы ты выложил не семь, а семьдесят тысяч червонцев!.. Тогда бы тебе вмиг подыскали смуглую черноглазую принцессу – с которой ты осуществил бы все свои сексуальные фантазии. Вы были бы как турецкий султан и искусная в науке страсти рабыня – на широком ложе, застеленном узорным покрывалом.

Но забудь, забудь!.. Обворожительные принцессы и горячие султанские невольницы – не для лузеров. Ты ведь никогда не держал в руках семьдесят тысяч червонцев. Крохотная зарплата смотрителя кошачьего отеля и денежные подарки бабушки – это все, что у тебя есть.

Если тебя не пускают в фешенебельные рестораны – жри фастфуд в дешевой забегаловке. Бери то, что доступно. А шикарных элитных проституток – фотографии которых ты можешь нарыть в интернете – будут «сношать» преуспевающие бизнесмены и надутые, как жабы, директора. Или – на худой конец – менеджеры среднего звена, сделавшие приличные накопления.

Деньги уравнивают людей. Но только когда у тебя и у того респектабельного дядечки в безукоризненном черном пиджаке и полосатом галстуке – одинаковая сумма на банковских карточках. Во всех остальных случаях – деньги возвышают уродов. Нравственных горбунов. Заставляют достойных крошить зубы о камни и есть грязь…

Слышно было, как на кухне тикают настенные часы и тарахтит холодильник. Даже не надев трусы – я сидел в полумраке комнаты. И – бокал за бокалом – глушил красное вино. Из груди моей вырывался нерадостный смех – переходящий в кашель и хрипы.

Можно сколько угодно поднимать кверху нос, обливая проститутку презрением за продажу тела. А сам-то ты хоть чем-то лучше?.. Если аморально продавать себя на час, на два часа, на целую ночь (что делает проститутка) – то разве не аморальнее покупать?..

И я – весь такой из себя романтик, почитатель возвышенной лирики Низами и Джами, поэт (пусть и дрянной) – я замазался грязью. Как сказал какой-то тонкий мыслитель: «Я не презираю проститутку. Но презираю себя за то, что спал с ней». И ведь я продолжу барахтаться в грязи – как поросенок.

Добрая Маша дала мне номер своей приятельницы Гульназ. Гульназ… Я ничего не знал об этой девушке, кроме имени. Да и имя-то – на самом деле – псевдоним. Но – как я ни сдерживался – меня бумажным корабликом понесло по морю воображения.

Я грезил о Малике, потом об Айсулу. А теперь в список добавилась еще и Гульназ. Теперь Гульназ рисовалась мне идеальной восточной девушкой. «Брови, как черные полумесяцы. Глазки блестят». Немногих слов, которыми Маша набросала портрет своей подруги – хватило, чтобы разжечь в моей груди костер.

Меня захватила новая надежда. То, что я не получил от несуществующей Айсулу – мне даст Гульназ. Я буду, буду сжимать в объятиях смуглую красавицу – гурию, пери из стихов Хафиза и Саади. И я выложу за это – не жалея – хоть семь, хоть десять тысяч червонцев.

Я еще не знал, сколько берет за свои услуги Гульназ. Если плата относительно невысокая (и мне по карману) – девушка вряд ли станет особо энергично отрабатывать денежку. Не будет томных взглядов. Ни страстного шепота: «Милый, милый…». Скорее всего, Гульназ – как и Маша – попытается все свести к примитивной механике.

Но я уже приобрел какой-никакой опыт. Я не буду лежать, как покойник, предоставив девушке что-то творить с моим членом. А возьму активную роль на себя. Стисну Гульназ в объятиях. Потом прижму к кровати – и…

Я разразился очередным приступом колючего нервного смеха. Чуть не расплескав вино – поднес бокал ко рту и одним махом вылил себе в глотку.

Вот я какой. Романтик. Пай-мальчик. Стихоплет… Любитель шлюх. С «нормальными» девушками у меня ничего не выходит – я и покупаю взрослые утехи за деньги. Кабанчик, роющийся пятачком в отбросах.

А впрочем – сильно ли отличаются так называемые «нормальные девушки» от так называемых «проституток»?.. Вопрос только в ценнике, который те и другие на себя наклеили.

«Порядочная девушка» и не посмотрит на тебя, если тебе не по кошельку угостить ее в приличном кафе. Если на день влюбленных ты подаришь ей банальные цветы – а не кулончик на цепочке из чистого серебра и не золотые серьги.

Та же Снежана дала мне «от ворот поворот», потому что я – видите ли – не достаточно пер-спек-тив-ный. Т.е., не смогу покупать ей туфли от элитных брендов и возить ее в отпуск в Западную Европу. Чем – в таком случае – Снежана лучше Маши?.. Может быть, наоборот – Маша честнее?..

«Уважающая себя девушка» потихоньку (как пиявка – кровь) сосет из тебя деньги, постоянно намекая: хочу в подарок сапожки, хочу новый смартфон, модный тональный крем. А с проституткой все просто: заплатил – покувыркались в постели – разбежались. Вот тебе и разница.

А как же настоящая любовь?.. Такая, как между Фархадом и Ширин?.. Меджнуном и Лейли?.. Что это за птица в ярком переливчатом оперении?.. На каком дереве свила гнездо?..

Нет – всему вопреки, я верил, верил в истинную любовь. И даже в то, что когда-нибудь ее обрету. Но сейчас я переваривал другие планы: позвонить проститутке Гульназ и договориться о ночи развлечений.

В моем бокале закончилось вино. Пусто было и в бутылке. Я перевернул бутылку горлышком вниз над бокалом и постучал по донышку – в надежде, что в бокал прольется хотя бы пара капель багряного напитка. В досаде отставил бутылку на край столика.

В голове шумело. То ли от вина – то ли от переживаний.

Что было делать?.. Я отправил себе в рот горсть кураги. Медленно прожевал. Потом завалился на диван, натянул на себя покрывало и закрыл глаза – в надежде уснуть.

Но блаженный сон не приходил. Скорее, я впал в полубредовое состояние. Я ворочался – а с губ моих слетало: «Гульназ!.. Айсулу!.. Малика!.. Малика!.. Малика!..».

Имя Малики я повторял чаще всего. Гульназ я не видел даже на фото. Мнимая Айсулу – оказалась какой-то порно-звездой, снимками с которой так бессовестно воспользовался салон, чтобы приманивать клиентов. Воплощением нежности и красоты для меня оставалась Малика. Темноглазая смуглянка, стоявшая за кассой в дешевом бистро.

Из глаз моих катились пьяные слезы. Сердце в груди рвалось на куски. Я горевал о том, что всего лишь раз видел Малику – а потом беспощадный вихрь раскидал нас в разные стороны.

Почему, почему я тогда не заговорил с Маликой о чем-нибудь, кроме салата и пирожков?.. Мне казалось сейчас, что достаточно было выдать: «Девушка, я хочу с вами познакомиться» – чтобы у нас с Маликой все сложилось. И была бы у нас самая настоящая любовь, которая не знает условностей и расчета.

– Малика. Малика. Малика… – бормотал я, соскальзывая – наконец – в бездну сна.

8.Алые розы

Два дня прошли, как в тумане.

Хорошо, что бабушка была в своем доме отдыха. Иначе бы заметила: я не совсем в себе. Не дай боги – еще вызвала бы скорую помощь. Разве смог бы я объяснить облаченным в белые халаты, вооруженным тонометрами да шприцами с длинными сверкающими иглами докторишкам, что у меня болит не тело – а тонкая субстанция, называемая в народе «душа»?.. Тут не спасут никакие таблетки. Кроме – может быть – забористых «колес», с помощью которых психиатры превращают буйных шизофреников в сонных овечек.

Я был точно путник, страдающий в пустыне от жажды. Настолько мне не хватало женской ласки. Я грезил наяву. Кисть воображения рисовала мне облик то Малики, то Гульназ. Впрочем, Гульназ казалась мне сестрой-близняшкой Малики; с такой же родинкой у губ. Недавно у меня сливались в одно Малика и Айсулу – а теперь я смешивал, как красное вино с белым, образы Малики и Гульназ.

Если разобраться: я совсем недолго смотрел на Малику и вовсе не видел Гульназ. В том, какими я рисовал я себе то ли двух девушек, то ли одну – больше, чем кондового реализма, было поэтической фантазии. Возможно, на самом деле я сгорал по сказочной пери – существующей только в рубаи и газелях персидских и тюркских стихотворцев.

Я надеялся найти в проститутке хоть бледное сходство с вымышленной кудесницей. Я мог записать себе в плюс: я думаю не только о том, чтобы по-звериному совокупиться. Нет – мне нужно восхищаться женщиной. Писать о ней стихи. Или – если со своими виршами не очень-то получается – декламировать Низами, воображая, что строки мастера написаны о предмете моего вожделения.

Два дня мои мысли были заняты только тем, как я позвоню Гульназ. Назначу встречу. И либо буду ждать проститутку к себе в гости, либо сам поеду к путане в апартаменты.

Я был будто пьяный или накурившийся травы. На работе еле-еле справлялся с привычными обязанностями. И мне стоило огромных трудов поймать и водворить на место шустрого Сясю, который – стоило мне приоткрыть дверцу «аквариума» – выскакивал наружу и принимался летать по помещению.

Кое-как подметя в боксах, поменяв наполнитель в лотках и насыпав в миски корму – я вскрывал пакетик чипсов. Откручивал крышку пластиковой бутылочки со сладкой газировкой. И – хрустя чипсами, проливая себе в глотку «цитрусовый микс» – утыкался в раскрытый томик Саади или Лутфи.

Я читал – и все больше проникался нежностью и страстью, которыми дышали стихи. Едва сдерживал слезы. Мне казалось: я читаю волшебные строки Малике-Гульназ. Образы двух девушек сплавлялись для меня в одно. И моя роковая возлюбленная будто слышала меня – несмотря на расстояние.

В конце смены я снова подметал в боксах, задавал кошакам корм и водицу, ловил неугомонного Сясю. Несколько раз проверив, закрыты ли «аквариумы» и полны ли миски у моих хвостатых подопечных – я гасил свет и запирал за собой на ключ дверь зоогостиницы.

По дороге от бизнес-центра до метро – я покупал в киоске баночку коктейля «отвертка» или «вертолет». Казалось: мне требовалось топливо в виде алкоголя, чтобы выполнять свои обычные дела, ходить и дышать. Держаться в рамках приличий.

Если б я не глушил мозг алкоголем – я кричал бы, как раненный кот, от неутоленной страсти. Меджнуном – с разорванной на груди рубахой – помчался бы вдаль, твердя имя любимой: «Малика!.. Малика!.. Малика!..».

Придя домой – я без аппетита ужинал бабушкиными супом и пирожками. Еще немного читал Навои или Лутфи. Карябал в блокноте собственные стишки. И – наконец – заваливался спать. На тот самый диван, на котором потерял девственность.

Я долго ворочался и не мог сомкнуть глаз. Казалось: простыня горит подо мной. Я и сам – будто бы – был наполнен изнутри жарким гудящим огнем.

Наконец я забывался сном. И попадал в хоровод соблазнительных видений. Красавица-тюрчанка с родинкой у краешка губ – полуодетая, с распущенными волосами – томно улыбаясь, манила меня за собой. Протягивала мне кубок с рубиновым вином. Смеялась нежным смехом – похожим на журчание чистого ручейка. Я пытался обнять красавицу – а та легко ускользала. Оборачивалась, глядела: преследую я ее или нет?..

Я просыпался со слезами на глазах. Шепча:

– Малика… Малика… Гульназ…

Мне хотелось опрокинуть себе в глотку пол-литра коктейля – хоть так притупить тоску, которая штопором проворачивалась у меня в сердце. Спасало только то, что я был дисциплинированный парень. Почистив зубы и поплескав себе на лицо холодную воду – я собирался и ехал на работу.

Мое желание женской ласки, поцелуев, объятий – перерастало в какое-то помешательство. Я надеялся лишь на то, что мне станет легче, когда я пересплю с Гульназ. Только бы она и правда оказалась подлинной восточной красавицей!.. Тогда я стану частым гостем в апартаментах Гульназ. С каждой зарплаты я буду выделять деньги на то, чтобы провести время с Гульназ…

Фантазия уводила меня далеко – как петляющая среди сосен и елей лесная тропинка. Я рисовал себе в ярких красках, что отношения с Гульназ (на месте которой я упорно представлял Малику) выйдут далеко за рамки схемы «проститутка-клиент». Я буду дарить прекрасной путане цветы и конфеты. Читать ей стихи. И, быть может, мы – как настоящие парень и девушка – держась за руки, прогуляемся однажды по берегу реки, под моими любимыми деревьями…

Так – в грезах и муках – прошло два дня, которые показались мне двумя вечностями.

Третий день был выходным. На университет я положил болт. Как раз было удобно позвонить Гульназ, договориться о встрече на вечер и – наконец – обнять свою проститутку.

Я проснулся утром с дико колотящимся сердцем. Сейчас, когда надо было сделать шаг, чтобы действительно увидеться с Гульназ – меня сковала нерешительность. Почти страх. Я лежал, натянув одеяло до самого подбородка, смотрел в белый потолок и дрожал, как от озноба.

Душа моя рвалась в клочья. Я сам не понимал – отчего. То ли меня червем грызла загнанная на периферию сознания мысль, что пользоваться услугами проститутки – нехорошо. То ли боялся, что Гульназ окажется не такой красавицей, как я себе воображаю. А может быть меня пугало, что выяснится: день у Гульназ полностью расписан. У нее будет возможность принять меня только завтра-послезавтра. Конечно!.. Если Гульназ и впрямь привлекательная девушка – клиенты должны выстраиваться к ней в очередь. И тогда еще день-два мне придется сгорать на пыточном костре ожидания.

Я шумно вдохнул и выдохнул.

Вспомнил, сколько я томлюсь по идеальной восточной красавице. И как измучил меня беспощадный половой инстинкт. Господи, да я и в санаторий угодил (что бы об этом ни думала бабушка) из-за неутоленных желаний плоти!.. Неужели я останусь вращаться в кругу собственных страданий и несбывшихся мечтаний – как лошадь, бегущая по цирковой арене?..

«Нет. Просто сделай это», – приказал я себе, как удалой ковбой в каком-нибудь маразматическом вестерне. Даже зубами скрипнул.

Я свесил руку с дивана и нашарил на полу смартфон. Трясущимся пальцем потыкал в сенсорный экран – выбрал продиктованный мне Машей номер Гульназ. Нервно сглотнув – нажал «вызов».

Длинные гудки… Взвинченный до предела, точно лежащий на гвоздях – я зачем-то начал считать гудки. Шестой гудок… седьмой… Гульназ явно не торопилась брать трубку.

Пока я – как зачарованный – слушал гудки, у меня разве что волосы не поседели. Осой жужжала трусливая мыслишка: брось это дело, парень – отложи телефон!.. Достаточно того, что ты один раз замарался, проведя время с проституткой!.. Не прогуливай универ. Слушайся бабушку. И будет тебе счастье. А когда тебе исполнится двадцать пять лет (ты уже успеешь годика два проработать в какой-нибудь юридической конторе) – женишься на хорошей девушке из своего круга… Ну и что, что не на красавице!.. Ну и что, что не на восточной!.. Зато твоя женушка будет тихая да покладистая. С лица воду не пить…

Двенадцатый гудок…

– Алло, – раздался из трубки мелодичный голосок, похожий на нежны звон маленького серебряного бубенчика.

Едва я услышал это краткое «алло» – как передо мной в блеске встал образ Малики. Малика!.. Это ее, ее голос!..

Да ну – бред какой-то. Просто последние два дня я только и делаю, что фантазирую о Малике – смешивая ее с Гульназ, которую никогда не видел. Чего удивляться, что любой сладкий девичий голос я готов принять за голос Малики?..

Я прерывисто дышал в трубку.

– Алло. Алло, – нетерпеливо повторила девушка. – Говорите!..

– Здравствуйте… – несмело произнес я. – Гульназ?..

– Да. Я Гульназ. Я слушаю.

– Гульназ… Я… Я хотел бы с вами встретиться…

Тут я запнулся, глотнул воздуху и прикусил губу. Телефон чуть не выпал из моих почти разжавшихся пальцев. Пульс у меня зашкаливал.

– Я поняла, котик, – отозвалась Гульназ. – Сегодня вечером я как раз свободна. Смотри. Два часика – восемь тысяч червонцев. Если останешься на целую ночь – двадцать одна тысяча червонцев. Количество окончаний не ограничено. Оральный и анальный секс – оплачиваются как дополнительные услуги. Итак, что ты решил, зайчик?..

А у «зайчика» тряслись длинные уши.

– Х-х-хорошо… – промямлил я, заикаясь. – Я приеду сегодня в д-д-десять. На два часа – можно?.. Д-д-дополнительные услуги не требуются…

– Отлично, золотой, – сказала Гульназ. – Сегодня в десять. На два часа. Готов записать адрес моих апартаментов?..

– Погодите, Гульназ… – я сам себя как будто не слышал из-за оглушительного биения собственного сердца. – Еще один вопрос. Не поймите меня неправильно… Но… ты тюрчанка?.. Ты восточная девушка?.. И…

– Ясненько, соколик мой, – Гульназ тихонько рассмеялась. – Тебе важен типаж девушки, с которой ты собираешься развлечься. Что ж – ожидаемый запрос от мужчины. Ну слушай, мой принц. Да, я тюрчанка. Смугленькая. Черноглазая. Волосы – тоже черные. Худенькая. Миниатюрная… Размер груди тебя интересует?..

– С-спа-с-сибо… – выдавил я, чувствуя, что лицо у меня пылает от стыда.

– Я такая тебе понравлюсь?.. – кокетливо спросила проститутка.

– Очень!.. – признался я.

Если Гульназ выглядит точь-в-точь так, как себя описала – то, как сестра, похожа на Малику. На мой идеал.

– Ну, записывай адресок, богатырь, – сказала Гульназ.

…Отложив телефон – я сел на постели в позе Будды. Грудь у меня ходила ходуном; в висках гудело. Я поверить не мог: только что я договорился о свидании с проституткой. Причем с хорошенькой восточной проституткой – если верить словам самой путаны. Я подумал: было бы здорово попросить Гульназ, чтобы та прислала мне свои фотки на телефон. Но на такую просьбу мне не хватило дерзости.

До встречи с проституткой была еще уйма времени. Не кончилось утро – а мне отправляться ночью. Но нервы у меня уже были натянуты, как высоковольтные провода. Я встал – как был, в одних трусах – сунул ноги в шлепанцы и зачем-то прошелся по квартире. На кухне – постоял под якобы старинными часами, украшенными розовощекими Амурами.

Я разогрел в микроволновке и умял здоровенный ломоть бабушкиного пирога. Похлебал супу. Отметил в голове: часов в шесть или в семь надо снова основательно заморить червячка. В гости к путане следует ехать сытым. Я не на великосветскую обжорку отправляюсь – а удовлетворять совсем другие потребности.

Потом я – чашку за чашкой – лил в глотку молочный кофе, заедая печеньем и вафлями и открыв книгу «Семь планет» Алишера Навои. Но я едва не проносил чашку мимо рта. А строки стихов плясали у меня перед глазами. Тюркский поэт говорил о красавице Диларам – а я читал: «Малика» или «Гульназ».

Я разом страстно желал и до чертиков боялся увидеться с проституткой. В моих венах бушевал огонь – который (я знал) мне удастся на время потушить только разделив постель с темненькой красавицей. Это как почесать зудящее плечо. Но меня одолевали сомнения и тревоги.

Что если Гульназ окажется не настолько красивой, как рисует мое воспаленное воображение?.. Да что там!.. Мы уже проходили: вместо изящной восхитительной тюрчанки Айсулу – приехала ширококостная расеянка Маша. Как бы подобного номера не вышло и с (мнимой?) Гульназ. Ее сказанные по телефону слова – мол, я хрупкая восточная краля – могут ничего не значить. Возможно, я имею дело с потрепанной житейскими бурями белобрысой шлюхой лет под сорок, которая всеми правдами и неправдами тащит к себе клиентов.

Правда – нежный родниковый голосок в трубке… Он не вяжется с образом измученной невзгодами великовозрастной путаны…

Но пусть Гульназ – настоящая. И действительно красивая. Все равно: я находил, отчего трепетать мотыльком. Стоило опасаться хотя бы венерических болезней. Презерватив защищает – но всегда есть риск, что… Какие квадратные глаза сделает бабушка, когда веселый врач ей доложит: «Поздравляю. У вашего внука сифилис»?..

Ангел с моего правого плеча настойчиво верещал мне в ухо: «Забудь, забудь. Какие проститутки?.. Ты же добропорядочный юноша. И вообще: твоя работа – это учеба. Помнишь?.. Вместо того, чтобы сохнуть по разным смазливым шлюшкам – подумал бы о том, как подтянуться по предметам, которые ты неслабо запустил!..».

Но сейчас же во мне кипучей волною поднимался протест. Нет!..

Я слишком сросся с личиной «благовоспитанного молодого человека». Так что начал забывать, какой я на самом деле. Надо сорвать маску – как отодрать бинты, приклеившиеся к зажившей ране.

Я не хочу зубрить кодекс Хаммурапи и римское право. И да – хочу играть во взрослые игры с привлекательной девушкой. Жгучей красоткой.

Таков уж я. Невыносимо загонять себя в стальные рамки – быть послушным внуком строгой бабушки и самым прилежным студентом на курсе.

Какая награда меня ждет за примерное поведение?.. А такая, что я сделаюсь чертовым клерком – до мозолей на заднице просиживающим штаны в офисе юридической фирмы. Боящимся начальства, как прайда львов-людоедов. Сплетничающим о том же самом грозном начальстве с сослуживцами.

По пятницам занимайся сексом с некрасивой женой. По субботам зависай с попкорном и бутылочкой пива перед телевизором – смотри сериал про ментов и воров. Вот и все твои убогие радости.

Нет. Нет. Нет.

Лучше быть курьером, раздатчиком рекламных буклетов. Грузчиком, поднимающим холодильник на тридцатый этаж. Но смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Дышать полной грудью. Ни перед кем не лебезить. Не дрожать от страха при мысли, что не оправдываешь чьи-то ожидания.

И если для того, чтобы почувствовать себя собой, мне надо совокупиться с проституткой – значит так тому и быть.

Я догадался искупаться. На свидание с девушкой – хотя бы и продажной – надо отправляться чистым. Я почти с яростью драил кожу намыленной мочалкой. Как будто заодно вымывал из себя всю свою нерешительность.

После купания взялся за электробритву. Убрал жиденькую растительность с подбородка. Побрил подмышки. А немного подумав – и лобок.

Закончив гигиенические процедуры – снова читал Навои. Хлебал молочный кофе. Съел еще пару ломтей бабушкиного пирога. А то и просто метался по квартире – как лев по тесному вольеру. Нервы были напряжены. И казалось: кто-то исполняет на них – как на туго натянутых струнах – «Гаудеамус» или «Прощание славянки».

К восьми тридцати весь пол в квартире, все стулья, кровать, диван – точно засыпало горячими углями. Я не мог ни посидеть, ни постоять спокойно.

В восемь сорок пять я начал одеваться.

В восемь пятьдесят два я – уже в куртке, шарфе и ботинках – застыл у двери квартиры. Только пальцы мои тряслись. Я чувствовал себя, как молодой капитан на старте регаты.

В восемь пятьдесят девять я вышел из подъезда.

Опытные «ходоки по шлюхам» легко относятся к очередному визиту к даме «с пониженной социальной ответственностью». Эти циничные дяденьки ощущают себя теми, кем и являются: клиентами, обращающимися за услугой. Для такого дядьки проститутка – и вовсе не человек. А что-то вроде резиновой куклы с натуральными волосами. Дырка для слива спермы.

Но я-то не такой. Я видел в Гульназ не куклу, а прекрасного ангела. Поэтому решил: не годится ехать к Гульназ с пустыми руками. Я должен как-то выразить ей свою признательность.

От идеи привезти бутылку хорошего вина я отказался. Возможно, Гульназ – как и Маша – «не пьет на работе». Я зашел в ближайший ТЦ и купил в цветочной лавке три ярко-алых розы.

Выйдя из ТЦ – я через мобильное приложение вызвал такси. Через пять минут прикатила желтая машина. Я открыл дверь и – протискиваясь в салон – уточнил у водителя:

– Здравствуйте. На улицу Огородникова?..

– Да, молодой человек.

Мы тронулись.

Я смотрел через стекло на проплывающий город. Оранжевые лучи одноглазых фонарей прорезали вечернюю мглу. Блики света растекались по мокрому от недавнего дождя асфальту. Громадины многоэтажек с размытыми контурами – смотрели горящими квадратами окон.

Удивительно: теперь – когда мы летели по убегающему в сумрак шоссе – мне стало так… спокойно. Игральные кости легли на зеленое сукно. Решилось: я еду к проститутке. Не скажу же я водителю поворачивать назад.

На дорогах не было заторов. Таксист домчал меня быстро, как джинн. Высадил меня у роскошной – на века построенной – высотки. На выложенном плиткой аккуратном дворике – с деревцами в кадках и со статуями льва и тигра.

Желтое такси укатило. И тут мое сердце снова запрыгало, выбивая барабанную дробь. Я растерянно озирался.

На меня напал страх, в котором мне самому себе было стыдно признаться. Что если, раздевшись перед проституткой, я – от переизбытка волнения – не смогу возбудиться?.. Я слышал: такое бывает с парнями, только начинающими половую жизнь. Вот будет позор!.. Подходящий сюжет для трагикомедии. Гульназ – наверное – не удержится и посмеется надо мной.

Но, как говорил Юлий Цезарь: «Жребий брошен». Я буду горько-горько раскаиваться, если струшу и – не побывав у Гульназ – вызову такси, чтобы, не солоно хлебавши, уехать домой.

Я вдохнул и выдохнул.

Чуть сутулясь – как борец на арене – подошел к стальной двери подъезда. Дрожащей рукой достал из кармана телефон и набрал Гульназ.

– Да, котик?.. – прозвучал нежный голос проститутки после второго же гудка.

– Гульназ… Я… я у подъезда…

– Вот и славненько, дорогой. Код домофона: кнопка «колокольчик» – восемь – девять – два – кнопка «решетка». Поднимайся на двадцать первый этаж. Номер квартиры…

И снова – как при первом телефонном разговоре с Гульназ – мне почудилось, что я слышу в трубке Малику. Что за чертовщина?.. Нет. Это все мое воображение. На месте Гульназ я представлял Малику – вот и…

Через несколько минут я стоял – прижимая к груди букет из трех роз – перед дверью, за которой меня ждала проститутка. Если б я был верующим – в пору было бы перекреститься и мысленно прочитать «Отче наш». Но я был материалист. Я просто позвонил в дверь.

Заскрипел, заскрежетал замок. Я потянул дверь на себя. И – тряхнув зачем-то головой – шагнул в квартиру.

– Добро пожаловать, милый!..

Мне приветливо улыбалась хрупкая смуглая девушка в коротеньком платьице без рукавов и в длинных черных чулках.

И сразу рассеялись, растаяли, испарились все мои опасения и тревоги. Передо мной была не «Маша номер два». И – тем более – не задрипанная скрывающая свой возраст шлюха. А пленительная темноглазая красавица – яркая, как звездочка. Настоящая пери из персидской или тюркской сказки. Гурия, сошедшая на грешную землю из цветущих садов мусульманского рая.

И (о, боги!..) эта родинка у нежных – по-детски чуть пухлых – губ, эти брови, будто нарисованные тушью, эти затеняющие взгляд агатовых глаз ресницы… не только сразили меня наповал – но и показались мне… знакомыми. Наши двойники виделись в параллельном мире?.. Или… или передо мной Малика?..

Я спохватился.

– Ох!.. Это тебе.

Протянул девушке красные розы.

– Какая прелесть!.. Обожаю цветы!.. – воскликнула сияющая красавица. – А ты вешай куртку на крючок. Разувайся.

Сняв верхнюю одежду – я прошел за девушкой в красиво обставленную комнату. Здесь была широкая кровать и большой плоский телевизор. Пол – устлан узорным персидским ковром. На стене – натюрморт в резной раме. На тумбочке – статуэтка богини Исиды, пачка презервативов и бутылка минералки.

– Расслабься, дружок, – сказала проститутка, бросая на меня кокетливые взгляды. – Иди – прими душ. И тогда приступим к делу.

Я вылез из брюк, футболки и свитера. И – в одних трусах – направился в ванную. Страх, что мне не удастся возбудиться, оказался пустым: у меня уже была мощная эрекция. И все-таки – мне хотелось знать: с кем я сейчас буду предаваться утехам плотской любви?.. С Маликой или Гульназ?..

Поэтому – выйдя из душа – я, набравшись решимости, выдохнул вопрос:

– Скажи… Как твое… твое настоящее имя?..

– А это имеет значение?.. – стрельнула глазами проститутка. – Для тебя я Гуль-на-аз.

Она так мило растягивала «а» – что сердце у меня так и застучало, будто хотело прыгнуть на маленькую ладошку продажной красавицы.

Я почувствовал, что у меня розовеют уши. Наверное, я выглядел сейчас невероятно глупо – как тыкающийся в стекло окна котенок; не понимающий, почему не может достать сидящего на карнизе воробья. И все-таки я выпалил:

– Ты… ты Малика. Осенью ты работала в бистро. Хозяин уволил тебя после того, как ты разругалась с наглым усатым покупателем…

Я прервался и нервно сглотнул. Зачем я все это сказал?.. Как будто то обстоятельство, что мы уже виделись, что-то меняет. Все равно: Малика – проститутка, а я – клиент. Грубо говоря: я солью излишки спермы – и уйду своей дорогой.

Малика (о да, это была Малика!..) переменилась в лице. Будто туча набежала на солнце. Улыбка стерлась с нежных губ. Малика села на край кровати. Подперла рукой голову. И с горечью обронила:

– Да… Я работала в бистро… Я много где успела поработать… Но настоящий талант у меня обнаружился к ремеслу проститутки.

Я стоял и молча глядел на Малику. Разговор у на складывался немножко не такой, какой обычно завязывается между клиентом и «ночной бабочкой».

Малика вскинула на меня свои блестящие агатовые глаза:

– Слушай. А я ведь тоже тебя помню. Ты тот парень с салатом «мимоза». Ты заступился за меня, когда крыса директор Османович меня увольнял.

От стыда мне захотелось сжаться в комочек. Как же!.. «Заступился»!..

Я не поставил наглого усача-метросексуала на место, когда тот начал словесно пердеть из-за отсутствия перца в тарелке с пельменями. Да и перед прикатившим директором – двумя «о» – я не защитил Малику. Только промямлил: девушка, мол, не виновата. По всему видать: Османович не принял мое мнение к сведению – раз Малика теперь работает не продавщицей в бистро, а проституткой.

О, настоящий мужчина с львиным характером заткнул бы скандалиста-метросексуала одним взглядом!.. А если бы усач осмелился и дальше вонять – вывалил бы негоднику на голову остатки «мимозы» и за ворот плаща уволок бы дурака за пределы заведения.

Да и перед Османовичем надо было не сопли жевать. А с мужеством солдата – четко и громогласно растолковать: усатый субъект в плаще – повел себя как ослиное дерьмо, девочка – ничем не провинилась.

Вспоминая, как мне не удалось исполнить роль благородного рыцаря – я стоял с опущенной головой.

Малика поправила свои густые длинные волосы. И похлопала ладошкой по постели рядом с собой – приглашая меня сесть. Я повиновался.

– Ты хороший мальчик, – сказала Малика, заглядывая мне в глаза. Она перевела взгляд на ярко-алые розы, поставленные в расписную вазу: – Ах, а какие роскошные цветы ты мне подарил!.. Не помню, чтобы кто-нибудь дарил мне цветы. А ведь я люблю цветы. Особенно красные розы.

Мы сидели бедро к бедру. По телу моему пробегала приятная дрожь. Я был захвачен сладким томлением.

– Ты хороший мальчик, – повторила Малика. – А я умею быть благодарной. Я беру с тебя плату как за два часа – но остаться ты можешь до утра…

Я пожирал красавицу глазами.

– Ну что же?.. – сказала Малика, снимая через голову свое короткое платьице. – Приступим?..