Вдруг ты пролетишь на собеседовании – как фанера над Парижем?.. А что если после трех дней работы – поджав заячий хвост – ты сбежишь, поняв, что не справляешься с обязанностями?..
Я закусил губу. Хотелось плакать. Вот так страх неудачи парализует нашу волю. Не дает оторвать зад от дивана, а глаза – от кружащихся в аквариуме разноцветных рыбок. Ты сам – такая рыбка. Тебе некуда уплыть из своей стеклянной тюрьмы. Но зато тебе три раза в день сыплют корм и время от времени меняют воду.
Смотритель в кошачью гостиницу.
Ну-ка!.. Это что-то особенно интересное – как конфетка в ярком фантике.
«Уважаемые соискатели!.. В нашу гостиницу для кошек «Рыжий пушистик» требуются смотрители или котоняни. Что такое гостиница для кошек – и что вам предстоит делать?..
У хозяев милых лапочек-котеек бывают ситуации, когда приходится на несколько дней покинуть питомца. Речь может идти о новогодней поездке в горы – покататься на лыжах. Или о командировке на другой конец страны. Но как ставить четвероногого приятеля без присмотра?.. Кошки ведь так нуждаются в заботе и не выносят одиночества!..
Можно попросить соседку тетю Мотю приглядывать за хвостатым усатым товарищем. А можно довериться профессионалам. Стать такими профессионалами – это ваша задача, друзья!..
Все покажем. Всему научим. С вас – только энтузиазм и горячее желание реализоваться в должности смотрителя кошачьей гостиницы!..
Каждому котику-постояльцу в нашей зоогостинице выделяется уютный просторный стеклянный бокс с лежанкой, туалетным лотком и когтеточкой. В ваши обязанности входит: подкладывать котам и кошечкам сухой и влажный корм в миски. Подливать чистую водицу. Убирать за кошками экскременты и менять наполнитель в лотках. Производить уборку в боксах. Следить за состоянием хвостатых подопечных, чтобы при необходимости вызвать ветеринара.
Ничего сложного – правда?.. Главное, чтобы вы любили животных. Тогда работа в «Рыжем пушистике» будет приносить вам не только деньги, но и удовольствие!.. В гостинице есть интернет. Можно слушать музыку и смотреть фильмы.
Звоните!.. Номер телефона:…».
Мое сердце забилось в новом ритме. Казалось: эту вакансию смотрителя кошачьего отеля подбросила мне счастливая судьба. Я точно подобрал огненное перо жар-птицы.
О, я обожал кошек!.. Когда я был подростком – еще при живых папе и маме – у нас жил кот Агат. Ком черной шерсти с желтыми блестящими бусинками-глазами. Я привязывал к длинной нитке бумажку – и волок по полу. А Агат охотился – взмахивая лапками с выставленными когтями.
Потом бабушка сплавила кому-то Агата.
– Не переношу кошачью шерсть. Она у нас так и летает по всей квартире!.. – ворчливо объяснила бабушка. – И запах – запах мочи!.. Нам придется четыре раза со стиральным порошком отдраить полы – чтобы избавиться от этого «аромата»!..
Я ничего не посмел возразить. Но у меня было чувство, что я предал друга.
Я открыл сайт гостиницы. На сайте было море фотографий. Сотрудники, улыбающиеся на фоне стеклянных боксов. И конечно – четвероногие «постояльцы»: от маленьких пушистых котяток с любопытными мордочками до великовозрастного голого сфинкса, лениво раскинувшегося на подстилке.
В груди у меня потеплело. Если только ты не совсем черствый сухарь – ты растаешь при виде кошки. Этого милого создания – уменьшенной копии леопарда или тигра.
«Я хочу здесь работать!.. Я хочу здесь работать!..» – загорелся я.
Только одно меня сейчас пугало. Вдруг – когда я позвоню в «Рыжий пушистик» – мне ответят невинным звонким голоском: «Извините, молодой человек. Мы уже укомплектовали штат»?.. От такой мысли я взмок. Мне казалось: все «человеки» бегут наперегонки – лишь бы получить место смотрителя в кошачьей гостинице. Потому что – черт возьми – какой надо быть бездушной скотиной, чтобы кошкам предпочесть офис с печеньками!.
Я еле досидел – как на раскаленной сковородке – до окончания лекции. Выскочив (я пыхтел и задыхался) из аудитории в коридор – с трудом попадая пальцем в циферки на сенсорном экране, набрал номер «Рыжего пушистика».
– Алло, – раздался в трубке приятный женский голос.
Так. Соберись. Тебе ведь нужна эта работа?.. Ты не хочешь все испортить на стадии телефонного звонка?..
– Алло. Алло, – повторила невидимая женщина.
Я выпустил изо рта струю воздуха. И – с отчаянной решимостью – выпалил:
– Здравствуйте. Я хочу у вас работать!..
– Очень, очень хорошо.
Мягкие интонации женщины немного успокоили меня. Она задала мне несколько вопросов. Об опыте работы. («Я пока нигде не работал, – признался я. – Но я очень люблю кошек»). О том, на какую зарплату я претендую. (Не мудрствуя, я назвал ровненько ту сумму, которая была указана в объявлении о вакансии). Был ли у меня домашний питомец?.. (Я рассказал про Агата).
– Замечательно!.. – нараспев произнесла женщина. – Сможете подъехать сегодня на собеседование?..
– Да!.. – выдохнул я. – Я отправляюсь прямо сейчас.
И я в самом деле – с то ли тревожно, то ли радостно бьющимся сердцем – поехал в офис «Рыжего пушистика». Хотя – по расписанию – у нас как раз начиналась лекция по истории права.
6.Оперившийся птенец
Так река моей жизни круто повернула в новое русло. Иногда мне хотелось укусить себя за палец – убедиться: я не сплю, не сплю.
Собеседование прошло хорошо – я даже не напрягся. Мне предложили ароматный (жаль, без молока или сливок) кофе в изящной фарфоровой чашечке и задали примерно те же вопросы, что и по телефону. А уже на следующий день я приступил к исполнению обязанностей смотрителя.
Я работал по графику два-два. Два дня – по одиннадцать часов – возился со своими кошаками. На третий день – пользуясь тем, что бабушка на работе, и положив толстый болт на университет – отсыпался. И только на четвертый день (т.е. в свой второй выходной) – показывался на занятиях.
Сокурсники смотрели на меня малость ошарашенно – как на залетного шмеля. Было чему удивляться!.. Вчерашний усердный студент, пай-мальчик стал вдруг «пропадать»!.. «Товарищи» даже меньше стали забрасывать меня язвительными насмешками. Видимо, нутром учуяли произошедшую со мной перемену. А Снежана – дымя на замусоренном дворике тонкой сигареткой – ощупывала меня долгим задумчивым взглядом.
Свою рабочую смену я начинал с того, что доверенным мне ключом отпирал дверь кошачьего отеля, занимавшего помещение в одном бизнес-центре. Расправляя плечи, я – прежде чем приступить к трудам праведным – проходил по коридорчику между двумя рядами стеклянных боксов.
В каждом боксе сидело по кошке: полосатой, пятнистой, лохматой, короткошерстной, черной, белой, черной с белыми ногами.
Мои «подопечные» приветствовали меня. Кто мяукал – кто скребся лапками по стеклу «аквариума». И только ленивый вальяжный персидский кот Бонифаций разве только приоткрывал левый глаз. На мне было девять кошек. И каждая – со своим характером.
Вооружившись веником и совком, взяв полиэтиленовый пакет для мусора, достав корм из холодильника и прихватив бутылочку с чистой водицей – я подходил к боксу номер один. Там обитал роскошный желтый котяра – наполовину мейн-кун – по кличке Сяся. Я открывал дверцу – Сяся радостно бросался летать по коридору и ловить собственный хвост.
Пока Сяся носился метеором – я выгребал из номера устилавшую пол желтую шерсть, поправлял лежанку, обновлял корм и воду в мисках, подсыпал наполнитель в лоток. После этого следовало водворить Сясю на место.
Это было не так просто. Сяся – правильно оценивший, что коридорчик куда просторнее бокса – не хотел даваться мне в руки. Кот легко ускользал от меня. Только мелькали его четыре лапы и кончик хвоста.
Наконец, я закрывал Сясю в боксе. Котяра протестующе долбил лапами по стеклу двери и возмущенно мяукал.
– Не шали!.. – шутливо грозил я пальцем.
Я фотографировал Сясю на телефон – и посылал снимок хозяевам котяры, с припиской: «Сяся чувствует себя хорошо».
Далее надо было проделать те же процедуры еще с восемью боксами и котами. Пока я убирался в очередном боксе – хвостатый «постоялец» отправлялся на прогулку по помещению. Меланхоличный сфинкс Хефрен любил запрыгнуть на подоконник и смотреть через стекло на улицу. Черно-белая кошка Маша – навострив уши, пробегала по коридору, подозрительно косясь на сидящих по прозрачным «аквариумам» собратьев. У серой полосатой Клеопатры (откликавшейся на уменьшительно-ласкательный вариант своего имени – Клепа) была прямо-таки какая-то страсть к обнюхиванию углов.
– Кошка ты или собака?.. – смеялся я.
За два с половиной часа дело было закончено. В боксах – подметено, а ушастые чертенята – снабжены питьевой водой, сухим и влажным кормом. Теперь оставалось лишь время от времени проходить по коридорчику, проверяя: не разбросал ли тот или другой котейка по полу наполнитель из лотка?.. Не сделал ли лужу на линолеуме?.. Тогда я беру тряпку в зубы и бегом – устранять последствия катастрофы. И конечно: нужно добавить корму, если котофей опустошил и вылизал свое блюдце.
В остальном – почти полсмены – я был предоставлен самому себе. Сиди да читай Камола Худжанди, лаконичного Бедиля или прекрасную Зебуннисо. Пиши собственные вирши.
Я по-прежнему упражнялся в подражании классикам Востока – в муках «рожая» кривоватые газели и рубаи. Из меня выплескивались и иные – не подражательные – стихи, которые я не очень ценил. Они были как бы зеркалом, показывавшим мне мою же не слишком интересную жизнь. Достаточно сказать, что два стихотворения по восемь строк были посвящены глядящим из «аквариумов» котам с глазами-самоцветами.
Я не расставался с убеждением: чтобы быть поэтом – надо быть похожим на Низами. Писать исключительно о соловье и розе, о свече и мотыльке, о черных кудрях любимой. Рифмовать свою лирику по схеме: аа – ба – ва – га. Да что там говорить!.. Я даже попытался написать свою версию «Лейли и Меджнуна» – но дальше грубого наброска дело не пошло.
В промежутках между чтением восточных мэтров и собственной стихотворческой практикой – я закидывал в рот прихваченные из дому бабушкины пирожки, либо купленные в магазинчике на первом этаже бизнес-центра хрустящие чипсы со вкусом жареной курицы, которые я обильно запивал там же приобретенным сладким шипучим лимонадом.
Еще я торчал за любезно предоставленным фирмой ноутбуком. Резался в допотопную и простенькую – но затягивающую – игрушку «Эволюция». Ты управляешь рыбкой. Твоя задача: не давайся крупным сородичам и поедай мелких – с каждой проглоченной жертвой увеличиваясь в размерах. Говорят: в финале у главной героини плавники превращаются в ноги. Она вылезает на сушу. Победа!.. Но я так ни разу и не дошел до финала: меня раньше сжирала какая-нибудь акула.
Еще я читал новостные сайты.
Журналисты зачем-то передавали слова анонима, который – ссылаясь на «свои источники в высших эшелонах власти» – клялся и божился, что через пятнадцать лет в Землю вмажется астероид «размером с пирамиду Хеопса». Понятное дело: «информация засекречена». «Последствия столкновения будут страшнее, чем катастрофа, уничтожившая динозавров».
Бородатый астролог пророчествовал: в марте трудности обрушатся на Львов, Стрельцов и Скорпионов. А вот Козероги и Девы – наоборот, будут купаться в деньгах и во внимании противоположного пола. «Так говорят звезды, – гласил заключительный текст под благостной, как у святого, физиономией бородача. – Но многое будет зависеть и от ваших собственных действий…». Ха!.. Кто бы сомневался!..
Топовые интернет-СМИ звенели на весь свет о том, что такая-то популярная телеведущая снялась обнаженной на пляже в Тунисе. Тебе заботливо подкидывали ссылочку – чтобы ты мог скачать пикантные фоточки.
Раньше подобный поток информационных помоев раздражал меня до жути. Но теперь я только снисходительно улыбался. Все потому, что я почувствовал наконец: я более или менее твердо стою посреди пестрого бушующего мира. Точно меня засасывало болото – а я нащупал ногами дно.
О, я работаю!.. Я не люмпен и не иждивенец. Я работаю, работаю!.. В постиндустриальном капиталистически-бюрократическом обществе человек оценивается по занимаемой им (этим человеком) должности. Ну и – само собой – по толщине кошелька. Котоняня – это, конечно, не замминистра. И получаю я не миллион. Но я – хотя бы – не круглый нуль. Я не вне иерархии.
Через несколько смен мне на карточку капнула первая зарплата. На ахти сколько. Но как – черт возьми – было приятно по пути от работы к метро купить баночку «отвертки» на свои, а не на бабушкины, деньги.
Когда я увижу в лавке букиниста редкий томик Лутфи или роскошно изданную «Антологию персидско-таджикской поэзии» – мне не придется под тем или иным предлогом выпрашивать у бабули червонцы. Я куплю книгу на собственные деньги.
…В последние часы смены я дожевывал оставшиеся пирожки. Снова брал веник, совок, полиэтиленовый мешок, упаковки корма, бутылку с фильтрованной водицей – и обходил боксы.
За долгий день кошки успевали очистить от вкусняшек свои блюдца. Усеять «аквариумы» шерстинками. Перевернуть лежанки. А то и разбросать наполнитель из лотка.
С усердием Золушки я наводил в боксах порядок. Когда я открывал дверцу «аквариума» – очередной котейка выскакивал совершить прогулку по коридорчику. К сожалению для усатого-хвостатого – моцион не затягивался. Насыпав в одну миску корму (с горочкой – чтоб четвероногому другу до утра хватило), а в другой сменив воду – я ловил котофея и сажал обратно в стеклянный бокс.
Коты не давались в руки и яростно мяукали, демонстрируя маленькие – но острые – клычки. Особенно мучился я с Сясей. Самый тяжелый (в смысле килограммов) – он отличался и необычайной вертлявостью. Мне приходилось побегать – прежде чем я крепко хватал Сясю.
Закрытый в «аквариуме» – здоровяк-котяра бурно выражал свое недовольство. Мог даже – вот негодник!.. – опрокинуть плошку с водой. Мне приходилось вооружаться тряпкой и открывать бокс – чтобы вытереть пол. Тут уж Сяся глазками не хлопал – а пулей вылетал из своей «темницы».
Наконец – завершив все хлопоты и заперев по «аквариумам» непокорную кошачью братию – я гасил свет, покидал помещение зоогостиницы и двумя поворотами ключа защелкивал за собою замок. На ночь Сяся, Шеша, Бонифаций и прочие оставались одни.
С черного неба летел белый снег – когда я топал от бизнес-центра к метро. Тьму прогрызали оранжевые лучи одноногих одноглазых фонарей да желтый свет мчащихся по трассе авто. Несмотря на морозец – я покупал в киоске баночку холодного пива, «вертолета» или «отвертки». Нескольких глотков хватало, чтобы снять усталость. Я знал: пока доеду до дома – запах алкоголя развеется. Так что у бабушки вопросов не возникнет.
Мчась в вагоне электропоезда по тоннелям метро – я листал книжку восточных стихов, перечитывая любимые газели Низами или Лутфи. Я видел, как попутчики – будь то накрашенная леди с бирюзовыми сережками-гвоздиками, скрюченная бабка в треугольном платочке или небритый мужик – бросают взгляды на обложку моей книги и то ли осуждающе, то ли в непонятках качают головами.
Ну конечно!.. Заглавие – выведенное шрифтом, стилизованным под арабскую вязь… Рисунок: красавица – явно восточных кровей – с накинутой на черные косы прозрачной кисеей… Все это заставляло перекатываться шарики под черепной крышкой у обывателя. Выуживало на свет божий дремучие стереотипы о «дикой Азии».
Ассасин с кинжалом в зубах. Исламский фундаменталист, обвязанный взрывчаткой. Женщины, с головы до ног упакованные в ткань – так что только глаза блестят. Вот что приходит на ум среднестатистического расеянина при слове «Восток».
Отец медицины ибн-Сина?.. Первый гуманист Саади?.. Астроном Бируни?.. Нет – не слышали. А если говорить о поэтах – какой-нибудь интеллигент, с лоснящимися от крема руками и при галстуке, поковырявшись в памяти, вспомнит с грехом пополам Омара Хайяма.
Но что мне было за дело до националистического винегрета в мозгах случайных попутчиков?.. Я трудящийся человек. Еду после рабочего дня домой. И читаю ту книжку, которая мне нравится. Имею право. С тех пор, как я поступил смотрителем в зоогостиницу – я обрел гордость и самоуважение и как бы отрастил буйволиную кожу. Даже насмешки однокурсников не ранили меня так, как прежде.
Дома – бабушка.
– Откуда ты так поздно?.. – спрашивала она.
Я отвечал, что засиделся за кодексом Хаммурапи и сводом римского права в библиотеке факультета. Соврать мне было проще, чем зубы почистить. Не знаю, покупалась ли бабушка на мою ложь. Вздыхая, бабушка говорила:
– Ладно. Садись ужинать.
Она разогревала мне в микроволновке тарелку ухи и отрезала здоровенный кусок пирога с мясом и шпинатом.
После ужина я закрывался у себя в комнате. Если завтра мне предстояла смена – я ложился в постель и сразу засыпал. В канун же выходного – долго-долго не гасил электричество. Читал Низами или Физули. Писал стихи. Иногда – смотрел какой-нибудь сериал.
Так изменилась моя жизнь. Я чувствовал себя птенцом, который – наконец – сменил легкий пух на перья и взмыл в небо. Первые две недели с момента трудоустройства я пребывал в какой-то эйфории – как будто вылил в себя пару бокалов отменного вина.
Я воображал: я познакомлюсь с девушкой – во всем похожей на Малику восточной красавицей. Взявшись за ручки – мы будем гулять по моему любимому парку на берегу реки. Закусывать пончиками в кафе. Обниматься и целоваться – чтобы впоследствии перейти к чему-то большему.
Но протекали дни. Мечты, которые купали мое сердце в бальзаме – начали жечь меня и мучить. Обнаружилось: лапка оперившегося птенца обмотана веревкой, другой конец которой привязан к гире. Взлететь – ты взлетишь. Но под облака не поднимешься. Натянутая веревка тебя не пустит.
Одно дело – устроиться на работу. И совсем иное – завести любовные отношения. Каким бы ты ни заделался независимым и самостоятельным (ха!.. – а жрешь ты все равно бабушкины пироги!..) – девушки не начнут ложиться перед тобою штабелями. Общение с противоположным полом – это целое искусство, которому ты не обучен.
Тебя растили, как мимозу в оранжерее. Ребенком ты не знал недостатка в плюшевых тиграх и резиновых ежиках. За тобой выносили горшок и стирали твою простынку.
Но никто не заметил, какой ты тихий и нервный. Что – как от гниющей под солнцем требухи – шарахаешься от других детей. Ни папа, ни мамочка, ни креативная сердобольная бабушка – не отвели тебя за ручку к детскому психотерапевту.
И вот ты вытянулся молодым деревцем. Со стороны посмотреть: не такой уж хилый детина. Не чемпион по поднятию штанги – но и не инвалид… А на деле ты остался слабосильным карапузом – которого бабушка кормит, поит и оправляет в санаторий.
Девятнадцатилетний дуб – ты только-только устроился на работу. Поздравляю. Даже хлопаю в ладоши. Ты преодолел себя. Но общение с прекрасной половиной человечества – это другое. С тобой не говорили «о сексе». Взрослые держали себя так, как будто у них нет половых органов – а тебя нашли в капусте. Так что крутиться тебе придется самому.
Усвой одно. Ты не добьешься подлинной эмансипации (ого, какое словцо!), пока у тебя не будет девушки. Быть свободным – значит принять ответственность не только за себя, но и за кого-то тебе дорогого. Влюбленные парень и девушка – отвечают друг за друга. А потому – по-настоящему взрослые.
Во мне опять зашевелился могучий половой инстинкт. А я был беспомощен. Я бился, как рыба о стенку аквариума. Я не представлял – ни в малейшей степени!.. – как «закадрить» девушку. По моим венам точно пустили жидкий огонь. В сердце – как горячий пар в закрытом котле – клубилось желание обладать Женщиной.
Какой мудрец, психоаналитик или просто дядечка с багажом жизненного опыта подскажет мне: что предпринять?..
Что?.. Конкретно?.. Предпринять?..
Не ходить же мне по улицам с табличкой: «Познакомлюсь с привлекательной девушкой возрастом от восемнадцати до двадцати двух лет»!.. А может быть – каждой встречной симпатяжке совать записку: «Здравствуйте. Вы мне понравились. Позвоните мне. Номер моего телефона:…»?.. Тоже – так себе идея.
Плюс еще было кое-что. Я хотел не просто девушку. А непременно восточную. С волнистыми темными волосами. Черными глазами. С родинкой у нежных губ… Мои представления о женской красоте были навеяны стихами Рудаки и Хафиза о пленительной тюрчанке.
Почему я так легко отступился от Снежаны?.. Да просто потому, что лисичка была рыжая и не имела в чертах лица ничего туранского. Кидайте в меня тапкам и тухлыми яйцами за мой «цинизм». Но мужчины – определенно – любят глазами.
В моей памяти ожил (хотя – наверное – и не умирал) образ Малики. Девочка из закусочной была для меня идеальной восточной красавицей. Гурией. Сказочной пери.
О, этот светло-смуглый оттенок кожи!.. Эти черные – будто углем выведенные – полумесяцы бровей!.. Затягивающие омуты глаз!..
Малика снова и снова представала мне в ярких эротических снах – после которых я просыпался (извините!) с эрекцией. Призрак Малики преследовал меня и когда я бодрствовал. Я видел милое личико почти так же ясно, как видит шагающих фарфоровых слоников или рогатых пауков алкоголик в белой горячке.
Будь я верующим, решил бы: Малика – нечистая сила. Морочащая меня бесовка. Хочет погубить мою душу. Но я материалист. Приходилось признать: Малика вообще не причем. Она – вероятнее всего – вообще не помнит о моем существовании. Все дело в моем воображении – которое воспалилось от неутоленного сексуального голода.
Невозможно подавить могучий инстинкт – который роднит тебя с троглодитом, за волосы тащившим самку в пещеру. Ты либо дашь выход бушующему в тебе пламени – либо сойдешь с ума. Быть тебе тогда накаченным нейролептиками дурачком – истекающим слюнями в палате психбольницы.
Да – мне стоило всерьез опасаться за свой рассудок. Открывая утром глаза – я шептал, как пьяный: «Малика!.. Малика!.. Малика!..». Сидя в вагоне электропоезда с томиком Лутфи – я перескакивал взглядом со строчки на строчку. Мне казалось: со страницы книжки мне томно улыбается Малика. Поэт пятнадцатого столетия сложил свои стихи будто бы о Малике.
Я и сам пытался писать о Малике в заветном блокноте. Но мой мозг расплывался киселем. Из-под шариковой ручки выходили только отдельные рваные фразы. А чаще – закусив губу от усердия – я выводил на листке почти каллиграфическим почерком имя Малики. Или пытался изобразить ее профиль. Впрочем, «живопись» давалась мне еще хуже, чем стихи.
Иногда – когда я задавал корм кому-нибудь из своих котов – меня вдруг накрывало. Я видел мою Малику – смеющуюся, стреляющую глазами. Она манила меня – как русалка моряка. Я точно вдыхал сладкий дурман. По сердцу проходила трещина. В голове шумело – будто рокотал прибой.
Я вскидывался – освобождаясь от наваждения. Ошалело смотрел по сторонам. И не понимал: почему бокс открыт, сухой корм рассыпан по полу, а полосатый Мурзик носится по коридорчику?..
Да. Передо мной маячила неутешительная перспектива совсем «поехать умом» Тогда санаторием я не отделаюсь. Не загреметь бы в психиатричку – где моими соседями будут буйные шизофреники, привязанные к койкам.
Надо было что-то предпринимать. Пусть у тебя сломана нога – а ты выбирайся, выбирайся из ямы.
7.Мой первый сексуальный опыт
Я грешник. Я тот еще чертов грешник.
Пусть до сих пор я оставался девственником. Но я меньше всего тянул на праведного монаха – который только и знает, что бить поклоны перед иконами да перебирать четки, бубня молитвы. По своим мыслям я был грязный развратник.
Однажды на исходе ночи (комнату наполняла серая полумгла) я очнулся после очередного горько-сладкого сна про Малику. Сел на постели. Смахнул со лба холодный пот. И взялся рассуждать сам с собой.
Мне хочется девушку. Восточную девушку. Которая была бы хорошей «заменой» Малике. Нет сомнений: запах кожи и душистых волос, горящие глазки настоящей, живой девушки – легко затмят «фантомную» Малику.
Мое желание обладать женщиной обернуто – конечно – в блестящий романтический фантик. Подобно богемному интеллигенту – с мутным взглядом и всклокоченной шевелюрой до плеч, одетому в линялый дедушкин фрак – я мыслю об отношениях полов на языке высокой поэзии. Но я хочу женщиной именно что обладать. Я хочу – простите – совокупляться.
Поскреби мужчину – будь это хоть тощий художник с белыми ручками, не державшими ничего тяжелее кисти – и обнаружишь плечистого дикаря в наряде из шкур, бьющего себя кулаком в широкую грудь, хрипящего и высматривающего плошками-глазищами самку.
Мне нужен секс. Мне нужно жадно щупать женское тело. Приникать губами к женским губам.
Как мне это получить?..
Очень просто, дурачок. Сними проститутку.
Я затрясся как в ознобе от такого решения. До сих пор я думал о женщинах строчками из Низами. А теперь получалось так грубо: девушка – товар, я – покупатель. Но это был какой-никакой выход.
Мне стало чуточку легче. У уравнения есть ответ!.. Я определился: когда я наберусь смелости и когда бабушки не будет дома – я приглашу «ночную бабочку». Объятия и поцелуи продажной женщины потушат гудящий во мне жаркий огонь. Плата проститутке – достойное применение моей зарплате и деньгам, подаренным мне бабушкой.
На работе – задав корм котам и подметя в боксах – я утыкался в смартфон и листал анкеты «девушек легкого поведения» на специфических сайтах. Вечером, дома – запихнув в себя кусок мясного пирога и что-то наврав бабушке – я торопился к себе в комнату, к ноутбуку, чтобы смотреть фотографии «жриц любви» на большом экране.
Исследование сайтов типа «твоя-девушка-на-ночь-точка-ком» напоминало прогулку по запущенному саду. Где было все: от нежного жасмина и ярких роз – до торчащих здесь и там пучками ядовитых трав. От цветущих плодовых деревьев – до обвивающего эти деревья паразитического плюща.
Некоторые путаны на фото были откровенно страшными. Силиконовые губищи – как верблюжьи. А груди… непропорционально большие груди проститутка могла бы перекинуть через плечо. В сказках так делали самки дэвов – чтобы на ходу кормить молоком сидящего на спине ребенка.
Иные «девочки по вызову» были просто старыми и толстыми. Именовали себя «зрелыми цыпочками приятной полноты». Да уж. Если б такая мадам сняла передо мною лифчик – я бы, вместо того, чтобы возбудиться, бежал бы, роняя тапки, за тридевять земель.
Но среди мусора поблескивали жемчужины. На сайтах, посвященных продажной любви, попадались и хрустальные куколки – стройняшки с глазами серны и длинными волосами. В числе милашек были и восточные девушки – одна другой краше. Я точно забрел в настоящий – полный насыщенных красок – цветник, где меня опьянили волшебные ароматы.
Вот когда я порадовался, что живу не где-нибудь в Чехии или Полонии – а в «счастливой» Расее. У нас не до конца разорваны связи с Югом и Востоком. В стране работают мигранты из заволжских и центрально-азиатских республик. А потому и среди протитуточек на сайте – хватает смуглых очаровашек. Что бы я делал в Полонии, где девяносто шесть процентов населения – славяне?..
Я сохранял страницы с анкетами понравившихся мне проституток. А потом – с жадностью шмеля, пьющего нектар – разглядывал, разглядывал фото знойных красоток.
Лампа была погашена. Старенький ноутбук тихонько тарахтел. А я – трясясь от прикосновения к запретному – не отлеплял взгляд от светящегося экрана. Моя огромная тень зыбилась по стене. Сглатывая обильно выделяющуюся слюну – я любовался «ночными бабочками».
Все отобранные мною восточные звездочки были привлекательными и нежными. И в каждой была своя изюминка. Они были разными. Одна покоряла милой полудетской улыбкой. В глазах другой полыхал жаркий огонь – а с полуоткрытых губ, казалось, сейчас слетит страстный стон. Третья смотрела томно – едва разомкнув веки. Ее струящиеся черным потоком волосы были немножко в беспорядке.
Наряды красавиц различались так же, как сами девушки. Кто позировал в нижнем кружевном белье. Кто был в коротеньких шортиках и в черном топике – плотно облегающем грудь. Некоторые красотки – отбросив одежду и стыд – демонстрировали изящное обнаженное тело.
Были поразительно удачные фотографии. Представьте себе: тоненькая девушка – на которой нет ничего, кроме символических трусиков – полулежит в комфортабельном кресле под мягкими лучами декоративного светильника. Волосы кудесницы распущены. Глаза как бы затуманены.
Чего удивляться, если при просмотре снимков я учащенно дышал?.. Пульс у меня зашкаливал – а сердце гремело турецким барабаном. Я включал слайд-шоу – и девушки проплывали передо мной, как лебеди: прекрасные таджички – восхитительные тюрчанки – калмычки с рысьими глазами.
Красавицы были, как розы. А я – точно соловей, выводящий над этими розами трели. О, мои ясные звездочки!.. Я хотел спать с ними со всеми сразу. Мне казалось: я люблю их всех трепетной романтической любовью.
Покоренный томными глазами, длинными ресницами и похожими на маленькие спелые плодики грудями – я забывал, кто такие мои прелестницы на самом деле. Эти девушки не были ни дочерями сказочных падишахов, ни гуриями, ни пери. В анкете каждой проститутки были крупно выписаны цифры, спускавшие меня с небес на землю. Четыре тысячи червонцев за час. Семь тысяч червонцев за два часа. Двадцать одна тысяча за ночь…
Проститутки выставляли ценник на свои услуги!.. Как курьер за количество поездок, как таксист за намотанные километры – путана получает деньги за порцию ласк в постели.
Моя феодальная куртуазность пасовала перед плотоядным оскалом капитализма. Ни одна из девушек не была царевной – сердце которой ты завоюешь, повергнув косматого дэва или срубив двенадцать голов дракону. Нет!.. Передо мной были наемные работницы, готовые лечь хоть под прыщавого юнца, хоть под полуживого истекающего слюнями старика, да хоть под верблюда. Под любого, кто заплатит деньги.
Не передать – какая буря поднималась во мне, когда я думал об этом. Сидя в темной спальне – я смотрел воспаленными глазами фотки на горящем экране. Нервно сглатывал. Руки у меня дрожали. А сердце рвалось по швам.
Эти девушки – с которыми я с такой ненасытностью любовался – по праву красоты заслуживали гораздо большего, чем быть воронками для слива спермы сексуально озабоченных граждан. Красавицам жить бы в мраморных дворцах с голубыми куполами. И принимать стихи и розы от самых отважных джигитов. Даря в ответ только мимолетный лукавый взгляд.
Но деньги, блаженные деньги поразительным образом сдувают с человеческих отношений романтический туман и «уравнивают» – да, представьте «уравнивают»!.. – людей.
Будь ты дерьмо дерьмом, хам, подлец и позор на седины родителей – а ты с гордо выпрямленной спиной встанешь рядом с честным и достойным человеком, если на банковских карточках у вас одинаковая сумма презренных червонцев.