Химеры разума. Современная психология о монстрах древности. Как разоблачить свои ночные кошмары

Тотемизм

При изучении антропогенеза возникает интересный вопрос: на какой стадии эволюции человек почувствовал себя существом особого рода, отделенным от прочих живых тварей? И как первобытные люди воспринимали окружающих животных, насколько ощущали природное родство с ними? Здесь стоит обратить внимание на древние и современные народы, чья культура включает тотемизм, отождествление различных социальных групп с теми или иными животными либо растениями^[39]. Не проявляются ли в этом мировоззрении отголоски дочеловеческих этапов эволюции?

За прошедшие тысячелетия люди утвердились в своей обособленности от животного мира, причем наивысшим проявлением этой тенденции можно считать мировоззренческие системы, построенные на основе религий, в которых человек является уникальным существом, сотворенным отдельно от всей прочей природы (а в дуалистической интерпретации христианства – и вовсе обладающим душой «не от мира сего»). Современность, с развитием науки, напротив, приблизила человека к животному миру, показав эволюционное родство всех населяющих землю живых организмов. По этому поводу в свое время иронизировал русский лингвист и исследователь фольклора Федор Иванович Буслаев: дремучие народные представления о возможности взаимопревращений между людьми и животными оказались созвучными новомодному для XIX в. дарвинизму^[40].

Возвращаясь к давним временам, стоит вспомнить зверобогов Древнего Египта (например, Анубис изображался с человеческим туловищем и головой шакала, Гор – с головой сокола). Предполагается, что изначально египтяне поклонялись животным, затем произошла частичная антропоморфизация их образов ^[41]. Характерно, что боги древнегреческой культуры, имевшей уже более позднее происхождение, изображались антропоморфными, хотя и в эллинской мифологии остались зооморфные персонажи – лесные сатиры, кентавры и т. д.

Зооморфные образы присутствуют даже в христианстве – так, трое апостолов-евангелистов символически ассоциируются с животными: Иоанн – с орлом, Марк – со львом, Лука – с тельцом. Эти образы берут начало из ветхозаветной книги пророка Иезекииля, где описывается видение ангелов у престола Божьего^[42].

Развитие сюжетов «оборотничества» можно проследить в античной мифологии. Так, согласно одной из версий мифа, царь Аркадии Ликаон был превращен в волка за то, что предложил Зевсу трапезу из человеческой плоти (видимо, этот сюжет отражает практиковавшиеся в древности человеческие жертвоприношения богам и позднейшее их отвержение). Такой вариант истории изложен в «Метаморфозах» Овидия Назона:

 
…Только лишь подал он их на столы, я молнией мстящей
Дом повалил на него, на достойных владельца пенатов.
Он, устрашенный, бежит; тишины деревенской достигнув,
Воет, пытаясь вотще говорить. Уже обретают
Ярость былые уста, с привычною страстью к убийству
Он нападает на скот, – и доныне на кровь веселится!
Шерсть уже вместо одежд; становятся лапами руки.
Вот уж он – волк, но следы сохраняет прежнего вида:
Та же на нем седина, и прежняя в морде свирепость,
Светятся так же глаза, и лютость в облике та же^[43].
 

Собственно, укоренившееся в европейской культуре название для оборотничества, «ликантропия», имеет происхождение от λύκος, что по-древнегречески означает «волк» и ἄνθρωπος – человек.

В «Истории» Геродота содержатся сведения о народе невров^[44], живущем в северных землях Восточной Европы: «Невры, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик»^[45].

Не обошел этот сюжет и античную римскую литературу. Так, в «Сатириконе» Петрония Арбитра во время сцены пира Тримальхиона рассказывается (очевидно, в юмористическом ключе) история нападения свирепого волка, в которого обратился солдат^[46].

Ликантропия описана в медицинской поэме римского врача Марцелла Сидийского, современника Галена, причем рассматривалась она именно как душевное заболевание без веры в действительность метаморфоза. В его трудах дается подробная картина болезни, которой якобы часто страдали жители горной Аркадии, пастушеское племя, коему нападения волков причиняли большой урон. Их бредовые идеи зачастую сводились к мнимому превращению в волков, что заставляло их бродить по окрестностям, нападать на людей, выть по-звериному. По мнению Марцелла, эта болезнь являла собой особый вид меланхолии^[47].

Популярным персонажем фольклора в средневековой Европе стал волкооборотень – вервольф (нем. Werwolf), или, в славянской традиции, – волколак. Впрочем, не только в волков могли оборачиваться сказочные персонажи – в подобных преданиях встречаются медведи, птицы и т. д. В славянских странах было распространено поверье о том, что ведьмы могут обращаться в сорок^[48]. И все же следует учесть, что именно волки представляли особую угрозу для людей Средневековья, не случайно они столь часто фигурируют в оборотнических легендах^[49].

Однако сказками и преданиями дело не ограничивалось, оборотни встречаются и в старинных книгах, претендующих на достоверность. Так, в XVI в. шведский писатель Олаф Магнус в «Истории северных народов» (Historia de gentibus septentrionalibus) на полном серьезе повествовал о бесчинствах волков-оборотней. Сперва он упоминал, что Плиний отрицал реальность существования подобных монстров, но затем показывал, что ему самому далеко не свойственен подобный скептицизм:

«Обитатели Пруссии, Ливонии и Литвы круглый год терпят большой урон от волков, пожирающих домашних животных, особенно оказавшихся в лесу даже невдалеке от стада. Однако они считают, что еще больший урон наносят люди-оборотни.

В ночь перед Рождеством Христовым перекидывающиеся в волков люди собираются большими стаями в условленном месте и с невиданной свирепостью накидываются как на людей, так и на другие нехищные существа, а потому жители, обитающие невдалеке от таких мест, терпят гораздо больший урон, чем от настоящих волков. Хорошо известно, что волколаки нападают на жилища лесных обитателей с невероятной жестокостью, стараясь выломать двери в постройках, с тем чтобы пожрать как людей, так и все живые существа, находящиеся внутри. Они вламываются в погреба и подвалы, где хранятся бочонки с пивом и медовыми напитками, и опустошают их, после чего сваливают пустые сосуды в кучу посреди подвала, водружая их друг на друга, чем в своем поведении они и отличаются от обычных волков».

Далее свидетельства Магнуса становятся еще более сказочными:

«На границе Литвы, Самогитии и Куронии^[50] есть стена, стоящая на развалинах старинного замка, где в наши дни собираются тысячи таких существ и состязаются в ловкости, перепрыгивая через эту стену. Тот же, кто не сумеет достаточно ловко сделать прыжок и падает, подвергается избиению вожаками стаи».

Затем следует еще одно примечательное заявление:

«Вообще же сейчас с большой уверенностью утверждают, что среди толпы оборотней немало магнатов и высшей аристократии этих земель»^[51].

Что и говорить, представления о том, что богачи и сильные мира сего могут быть нелюдями, вообще характерно для фольклора, но здесь их «звериное обличье» представляется совершенно буквально!

Тема оборотничества рассматривалась и в печально знаменитом «Молоте ведьм» Генриха Крамера и Якоба Шпренгера, однако в нем выдвигался альтернативная точка зрения:

«Те же превращения в телесном мире, которые происходят не с помощью сил природы, в действительности ни в каком случае не могут быть свершены демонами. Так, например, невозможно превратить человеческое тело в звериное или разбудить мертвеца. <…> Облик зверя не находится ни в воздухе, ни в действительности, но в чувствах людей, как это и было указано святым Фомой»^[52].

Согласно подобной логике, человек не может превращаться в зверя буквально, однако демоны способны насылать наваждение, заставляя видеть его в зверином обличье. Что же касается кровожадных волков, нападающих на людей, то и здесь у Крамера и Шпренгера не обходится без чертовщины:

«Ввиду того, что подобные волки, нападающие на людей и терзающие их, остаются безнаказанными, не попадают в западни и не подвергаются ранениям, можно с уверенностью сказать, что их нападения происходят с божьего попущения при участии демонов»^[53].

И хотя «Молот ведьм» был авторитетным пособием для судебной практики, далеко не все судьи исключали возможность фактического обращения человека в животное, что воплотилось в изуверскую практику судов над предполагаемыми «оборотнями» в XV–XVIII в в. Такие судилища заканчивались, как правило, казнью, а поводом для подозрения могли служить самые фантастичные свидетельства. В классическом труде о колдовских процессах Средневековья Яков Абрамович Канторович приводил несколько примеров из старинной юридической практики: историю Жака Руле, сознавшегося в том, что он принимал вид волка, натираясь особой мазью, и нападал на детей; а также рассказ о том, как муж предал суду свою жену, после того как ему принесли с охоты волчью лапу, якобы обратившуюся в человеческую руку, а затем он обнаружил, что у его супруги нет одной руки^[54]. Последний сюжет более похож на жуткую сказку (и в том же труде Канторовича приводятся другие истории с похожим сюжетом из фольклора Малороссии, что показывает «бродячий» характер этой истории), но беда в том, что подобными «сказками» пестрят юридические документы Средних веков и Нового времени. Широкую известность также получил прошедший в XVI в. судебный процесс над Жилем Гарнье, признавшим свою вину в убийстве детей, якобы совершенном в облике волка, – впоследствии осужденный был казнен путем сожжения. В том же веке по Европе ходил памфлет, в котором описывались чудовищные злодеяния некоего Петера Штуббе, якобы ставшего оборотнем после того, как он продал душу дьяволу. Общая канва истории Штуббе та же, что и у Гарнье, – череда убийств, затем жестокая казнь преступника^[55].

Каковы же могли быть реальные основания легенд об оборотнях? Здесь можно указать множество вероятных предпосылок: 1) феномен клинической ликантропии; 2) сновидения и галлюцинации с перевоплощением в животных; 3) проявление анатомо-физиологических аномалий; 4) встречи с «одичавшими» людьми; 5) отголоски древних магических ритуалов, осуществляющих символическое превращение человека в зверя; 6) реальные нападения хищных животных. Рассмотрим эти явления подробнее.

Клиническая ликантропия

В современной психиатрии описано такое заболевание, как клиническая ликантропия, являющаяся одним из проявлений бредового состояния, сопровождающего психозы^[56]. При этом человек демонстрирует поведение, подражающее повадкам животного.

Предположения о том, что ликантропия может иметь характер болезни, были высказаны еще Иоганом Вейром в XVI в. В своем труде «О демонических иллюзиях» (De praestigiis daemonum) он утверждал, что обвиняемые в оборотничестве могли страдать от дисбаланса меланхолической жидкости, и для лечения предлагал совершать кровопускания, дабы восстановить баланс телесных гумор, и практиковать фруктовую диету, которая должна пресечь стремление к поеданию мяса ^6[57]. Увы, даже такие наивные взгляды слишком опережали свое время – мнимых оборотней продолжали преследовать еще несколько веков.

Стоит отметить, что ликантропия является лишь частным проявлением группы сходных психических расстройств – зооантропий. В некоторых случаях больным может казаться, что они превращаются в других животных, например, в собак, кошек, описан даже случай мнимого обращения в змею^[58].

Разумеется, в общей массе бредовых расстройств проявления ликантропии являются относительно редкими. Они могут сопровождать шизофрению и другие виды психозов и делают больного опасным для общества. Для понимания симптомов подобного заболевания стоит привести запись слов убийцы, страдавшего ликантропией:

«Когда я расстроен, я чувствую, как будто превращаюсь в кого-то другого; у меня цепенеют пальцы, словно булавки и иглы воткнуты мне в ладонь; я теряю контроль над собой… Я чувствую, что превращаюсь в волка. Я смотрю на себя в зеркало и вижу процесс превращения. Мое лицо теперь не мое, оно совершенно преображается. Я пристально всматриваюсь, мои зрачки расширяются, и я ощущаю, как будто у меня вырастает шерсть по всему телу, а зубы становятся длиннее. Мне кажется, что моя кожа больше не моя»^[59].

Первым хорошо документированным случаем клинической ликантропии можно считать расследовавшееся в XIX в. в Испании дело серийного убийцы Мануэля Бланко Ромасанты. Несмотря на ряд жестоких преступлений, ему удалось избежать казни благодаря вмешательству королевы Изабеллы II^[60].

Причиной подобных психозов может быть не только эндогенный процесс вроде шизофрении, но и отравление психотропными веществами (в том числе растительного происхождения). Как и в случае проявления других психотических симптомов, возможны иные причины – инсульты, опухоли, нейроинфекции, аутоиммунные процессы и т. д.

Сны и галлюцинации

В традиционном мировоззрении некоторых народов Сибири, в частности – хантов и ненцев, есть представления о том, что одна из душ человека, когда отделяется от тела, принимает вид птицы^[61]. Этот образ мог возникнуть из снов и галлюцинаторных видений, сопровождающих шаманские ритуалы. Доводилось ли вам во сне видеть, как вы перевоплощаетесь в некое животное? Пожалуй, современным людям, живущим в городской среде, подобное снится не часто. Другое дело – народы, ведущие традиционный образ жизни, в тесном соприкосновении с природой. Стоит отметить, что превращение в зверя, согласно преданиям, зачастую происходит ночью. Не следует ли понимать это обстоятельство как прямое указание на то, что эти метаморфозы происходят во сне? Впрочем, как мы увидим, у ночного образа жизни оборотней могут быть и другие причины, обусловленные светобоязнью.

В «Слове о полку Игореве» упоминается князь Всеслав Полоцкий, который по ночам оборачивался волком:

 
Всеславъ князь людемъ судяше,
княземъ грады рядяше,
а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше:
изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя,
великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше^[62].
 

Как понимать эти строки: автор «Слова…» буквально верил в существование оборотней? Или дан намек на приверженность князя язычеству (оборотень-двоеверец)? Либо это просто метафора? Ведь в том же тексте князь Игорь, убегающий от половцев, сравнивается с рядом животных: горностаем, гоголем, волком, соколом – такова древняя поэтика, которую не стоит воспринимать буквально.

Сходным с подобными представлениями является мотив превращения ведьм в птиц^[63]. По всей видимости, за ним скрывались видения, в которых люди ощущали свободный полет, – такие состояния могут спонтанно возникать во сне или провоцироваться приемом психотропных веществ, в частности – применением «колдовской мази» с растительными алкалоидами (см. главу «Полеты на шабаш»). Мазь или другое снадобье, якобы помогающее человеку превращаться в зверя, действительно фигурирует в легендах об оборотнях, что тесно сближает их с мотивами «колдовских полетов»: возможно, в основе обеих мифологем лежит ритуальное применение природных галлюциногенов. В славянских преданиях фигурирует тирлич-трава, с помощью которой ведьмы якобы могли превращаться в животных. Однако предлагаемая ныне ботаническая идентификация этого легендарного растения с горечавкой или купеной не проливает свет на возникновение данного образа: ни тот ни другой вид не обладает ярко выраженным психотропным действием^[64]. Такие свойства характерны для представителей семейства пасленовых, содержащих ядовитые алкалоиды, – белены, паслена, белладонны, мандрагоры и т. д. (см. главу «Мандрагора и другие магические травы»). Также не исключена связь данных мотивов с отравлением алкалоидами спорыньи, паразитирующей на сельскохозяйственных злаках (см. главу «Антониев огонь»).

Не исключено, что поводом для судов над предполагаемыми оборотнями были реальные случаи нападения людей и животных, и даже проявления каннибализма. Отождествление наиболее жестоких убийц с оборотнями могло иметь причины психологического характера, являя собой отказ от признания человеческой природы этих преступников (ибо как истинный представитель рода людского может быть способен на такие злодеяния?). Однако, зная методы, которыми велись расследования в те времена, стоит предположить, что многие жертвы «оборотнических процессов» давали свои фантастические показания вследствие невыносимых пыток.

Связь с луной

Поверья о превращении человека в животное зачастую связывались с луной (сам метаморфоз якобы мог осуществляться в полнолуние). Вообще, в древних легендах луне нередко приписывали мистическую силу. В период формирования науки влияние луны связывали с развитием психических заболеваний (не зря душевнобольных раньше называли лунатиками). И в наше время можно встретить рассуждения о том, что влияние луны способно вызывать обострение психических расстройств. Казалось бы, вырисовывается гипотетическая схема: полнолуние может провоцировать приступы ликантропии у людей, подверженных бредовым расстройствам. Однако подходить к таким утверждениям стоит со скептицизмом. Подобные схемы хорошо ложатся в канву древних легенд, однако что может по существу сказать современная наука о влиянии луны на психические процессы?

В научной литературе можно найти некоторые исследования на данную тему? В главе «Лунатизм» проведен подробный разбор этого вопроса. Подводя итог различных работ на данную тему, можно заключить, что они не показали явного и бесспорного влияния луны на проявления психических расстройств.

Но неужели смена лунных фаз совершенно не влияет на живые организмы? Абсолютно отрицать это не стоит. Можно рассмотреть простой, но вполне правдоподобный механизм, связанный с образованием гормона мелатонина. Он вырабатывается в темное время суток и регулирует циркадные ритмы организма, относящиеся к циклу сна и бодрствования. Яркий свет полной луны в ночные часы может приводить к снижению уровня мелатонина у животных^[65]. Имеются также данные о взаимосвязи концентрации некоторых гормонов и их метаболитов у человека со сменой лунных фаз^[66]. Однако согласитесь, от этих данных далеко до представлений о том, что полная луна может провоцировать приступы ликантропии. Допустим, лунный свет влияет на животных, обитающих на природе. Но что же сказать о современном человеке, находящемся в условиях цивилизации? Как полная луна за окном может повлиять на психику, если для избавления от ее света достаточно задернуть шторы? Разве что сработают предубеждения, – если психически больной человек верит в то, что луна воздействует на него, он может проявить бурную реакцию на смену фаз. Конечно, остается место для рассуждений насчет влияния электромагнитных полей и силы притяжения (вплоть до экзотической «лунасенсорной гипотезы», согласно которой лунная гравитация воздействует на кристаллические включения в эпифизе^[67]). Но эти догадки еще ждут детальных исследований.

Гипертрихоз

Кроме расстройств психики, поводом для возникновения легенд об оборотнях могли послужить действительные изменения внешности человека, обусловленные различными патологиями, – например гипертрихозом. В случае универсального врожденного гипертрихоза все тело больного может покрываться густым и длинным оволосением, что делает его похожим на зверя^[68].