Камень

С помощью Вики новый вариант рапорта был готов за полчаса. Дело еще упрощалось тем, что Вяземская сама была всему непосредственным свидетелем. Прочитав бумагу, я обалдел – подвиг Геракла, не меньше!

– Вика, ты где так научилась официальные бумаги составлять? – спросил я.

– В Кремле, – улыбнулась она. – Когда «валькирией» была. Мы после каждого дежурства подробные бумаги писали, волей-неволей научишься.

– Понятно, – кивнул я.

Оказалось, что ждали только меня – Смолов с Пасеком прочитали мой рапорт, удовлетворенно кивнули, и мы вчетвером пошли в кабинет к полковнику.

– Отлично! – потер он руки, ознакомившись по очереди с нашим творчеством. – Контрразведка лопухнулась, а «волкодавы», как всегда, на высоте! Камень, давай только в следующий раз без такого членовредительства. Договорились?

– Да, господин полковник! – пообещал я.

– Теперь у нас следующий вопрос на повестке дня. Мне тут запись интересную прислали… – Я начал догадываться, о какой записи идет речь. – Пока вы там в эпистолярном жанре упражнялись, успел с ней ознакомиться. Вяземская, остаешься. Тебе тоже будет полезно посмотреть. Внимание на экран! – Орлов картинным, плавным жестом поднял руку с пультом, и на плазменной панели появился интерьер бильярдной «Метрополии».

Мне тоже было интересно посмотреть, как все это выглядело со стороны. Честно говоря, до последней минуты записи со строчками сухих субтитров, где я дрался с измайловцами, а потом спокойно садился на диван, молодой человек на записи не вызывал никакого сочувствия и уважения. Создавалось впечатление, что этот юноша абсолютно недостоин звания дворянина, а род, в котором он родился и воспитывался, подлежит справедливому общественному порицанию. Само избиение, по-другому это было и не назвать, полковник прокрутил в замедленном режиме несколько раз. Я обратил внимание, что все присутствующие смотрели на экран с нескрываемым профессиональным интересом.

– Руки господам офицерам заранее решил сломать? – усмехнулся Орлов, обращаясь ко мне.

– Да, – кивнул я.

– Теперь рассказывай с самого начала, – приказал он мне.

Когда я закончил, полковник посмотрел на Смолова с Пасеком:

– Выводы, господа офицеры.

Те переглянулись, и Пасек ответил:

– Вывод первый. Камень не показал всей своей силы и даже поиграл в поддавки с измайловцами, создавая иллюзию драки. В этом плане наш курсант молодец. – Смолов кивнул. – Вывод второй. Встать! Смирно! – заорал он на меня. Я от неожиданности вскочил, опрокинув стул, и вытянулся. – Какого рожна, курсант Пожарский, – Пасек смотрел на меня зверем, – непосредственное командование узнает о произошедшем последним?

– Я…

– Молчать! Да за такое… – Он обреченно махнул рукой.

Еще минуту в кабинете полковника стояла тишина. Все смотрели на меня осуждающе, даже Вика. Наконец Орлов сказал:

– Сядь, Пожарский. – Я поднял стул и уселся обратно за стол. – Василь Григорьевич абсолютно прав, ты на службе. И о подобных вещах обязан докладывать своим командирам. Как накажем на первый раз? – Он опять посмотрел на Смолова с Пасеком.

– В так не любимый Камнем тир до вечера отправим, – ухмыльнулся Смолов. – А я прослежу, чтобы наш гений дзюдо до стойкого гула в голове настрелялся!

– Добро! – Полковник хлопнул ладонью по столешнице. – Свободны!

Когда мы спустились в раздевалку, Смолов мне кинул:

– Переодевайся. Шкафчик тот же. Твои вещи на месте.

– Виктор Борисович, а где Прохор? – поинтересовался я.

– На полигоне твой Прохор. Боевым опытом с подразделением делится, полковник распорядился. У ребят же, можно сказать, сегодня выходной выдался, ты за них всю работу в «Элегии» сделал… – ухмыльнулся ротмистр. – А мы с рапортами здесь зависли, вот Василич и попросил нашего нового инструктора глянуть свежим взглядом, может и выйдет из этого что-то путное. – Что характерно, я не уловил в словах Смолова и намека на насмешку. – Полковник с Белобородовым, кажется, вместе воевали?

– Да, – кивнул я.

– Тогда точно хуже не будет. Орлов кого попало до личного состава не допустит, – подытожил он.

Из тира я вышел в семь часов вечера. Ротмистр сдержал свое обещание – голова действительно гудела. Кроме того, тряслись еще и руки с непривычки. Ждавший меня в раздевалке Прохор с улыбкой наблюдал, как я с трудом стягивал с себя камуфляж и открывал свой шкафчик.

– Тяжело в учении, легко в бою! – ухмыльнулся мой воспитатель. – Небезызвестный граф знал, о чем говорил.

– А еще этот граф говорил: «Пуля – дура, штык – молодец!» – ответил я, демонстрируя Прохору трясущиеся руки.

– Так сколько времени-то прошло… Все течет, все меняется… Переодевайся давай, герой. Опять, говорят, кого-то покалечил? – Прохор продолжал скалиться. – Как бы международного конфликта не вышло!

– А ты откуда знаешь?

– Граф Орлов по секрету поведал, когда на полигон отправлял. Хвалил тебя. Говорит, у тебя сейчас полноценный позывной «Камень» есть, – подмигнул он мне. – Дома расскажешь.

– Так точно, господин инструктор, – кивнул я и попытался принять некое подобие стойки «Смирно».

– Одевайся, говорю! – Прохор скептически оглядел полураздетого меня. – Я уже есть хочу. Сегодня на полигоне оторвался по полной!

– И как? – заинтересовался я.

– Дома, Лешка, дома! – Мой воспитатель многозначительно оглядел углы раздевалки, а я понимающе кивнул.

Проверив телефон, я увидел сообщение от Вики Вяземской: «Понимаю, что тебе сегодня не до меня, созвонимся завтра». Отправил ей: «Да» и улыбающийся смайлик.

Когда нас с Прохором везла с базы домой дежурная «Лада», позвонил дед:

– Лешка, меня набрал генерал Глаголев. В Измайловском полку среди офицеров слухи о вчерашнем пошли. Поговаривают, что тебя я и Тайная канцелярия «прикрыли» с этими тремя тварями. На завтрашний вечер ничего не планируй, заеду за тобой в пять вечера, и поедем в офицерское собрание полка. Договорились?

– Да, деда, – ответил я, и радость от получения «позывного» несколько поутихла.

Разговор с главой рода Прохору передавать не стал, учитывая наличие лишних ушей – водителя дежурной машины, а решил дождаться до прибытия домой.

В квартиру мы с Прохором подниматься не стали, а зашли в «Русскую избу».

– Звони Леське, пусть тоже приходит, а мы пока наши дела обсудим, – сказал мне Прохор и углубился в изучение меню.

Алексия обещала быть минут через тридцать. Когда мы продиктовали заказ подошедшему официанту, мой воспитатель уставился на меня вопросительно:

– Внимательно слушаю.

Я рассказал и про «Элегию», и про написание рапорта, и разговор в кабинете полковника Орлова с наказанием в тире. Про разговор с дедом упомянул в последнюю очередь.

– Прохор, как думаешь, надо графу сообщать? – закончил я вопросом.

– Безусловно, – кивнул он. – О таких вещах, тем более о конфликте с лейб-гвардией, он просто обязан знать. Но позвонишь ему чуть позже. А теперь послушай меня, Лешка! – Мой воспитатель аж заерзал на стуле. – Раз уж меня назначили к «волкодавам» инструктором, а Орлов разрешил мне сегодня провести с ними занятие, я, для поднятия своего авторитета, устроил им учебный бой. – Прохор гордо выпрямился на стуле. – Не в полную свою силу, конечно, но…

***

Полковник Орлов со Смоловым и Пасеком на плазменной панели в кабинете графа смотрели запись тренировки вверенного им подразделения на полигоне. Сначала Прохор Белобородов в камуфляже, но без маски и шлема, заставил «волкодавов» сделать несколько кругов по периметру полигона на темпе. Отстающих он безжалостно подгонял огненной плетью. Потом была полоса препятствий, где с той же самой огненной плетью он разошелся совсем не по-детски, добавив еще и огненные стены с упрощенной версией огненного торнадо, чуть не спалив всю полосу препятствий. Эта техника прямо свидетельствовала о том, что воспитатель молодого князя Пожарского очень близко подошел к личному дворянству – получению ранга «абсолют». Самое же интересное началось чуть позже, когда Белобородов приказал сформировать из более или менее нормально чувствующих себя после прохождения полосы «волкодавов» две тройки, которые должны были его «взять». Учебный бой прошел под диктовку Белобородова. Хоть ударные тройки и разделились, приближаясь с флангов, инструктор успевал управлять огнем в двух местах одновременно. Было заметно, что Прохор жалеет «волкодавов», вымотанных после полосы препятствий – огненное торнадо он больше не применял, но тройкам не удалось осуществить самое главное – «взять» Белобородова у них не получилось. И не сказать, что он был быстрее или сильнее «волкодавов», а просто опытнее. Да и ментальный доспех воспитателя молодого князя держал все удары противников, а из захватов он выскальзывал как уж. Через минуту непосредственного контакта шесть бойцов в шлемах лежали на земле полигона, а инструктор прогулочным шагом направлялся к «волкодавам», не участвовавшим в учебном бою.

– Иван Васильевич! – перевел взгляд с экрана на полковника Смолов. – Скажите мне, чем питается род Пожарских?

– Видимо, праной… – улыбнулся Орлов. – Другого объяснения у меня нет…

Зазвонивший телефон полковника прервал этот увлекательный разговор.

– Слушаю, Алексей Александрович, – сказал в трубку граф. – Понял. Созвонюсь с Михаилом Николаевичем. Всего хорошего! – Он положил трубку и посмотрел на своих офицеров. – Это касается драки Пожарского с офицерами. В Измайловском полку кто-то слухи пустил, что Камня прикрывают дед и Тайная канцелярия. Будем разбираться…

***

– И как ощущения, Прохор? – спросил я, с восторгом глядя на своего воспитателя.

Шутка ли, вымотать на полосе препятствий все подразделение «волкодавов», а потом еще и уложить шестерых из них!

– Лешка, ты не поверишь! – улыбался он. – Как предохранители какие ты из меня вынул! Силы – море! Доспех таким я никогда не чувствовал! Я же не такой быстрый, как ты, «волкодавы» по мне попадали, а я терпел, Лешка! Уверен, что граф Орлов со Смоловым и Пасеком сейчас запись тренировки смотрят, хрен к носу прикидывают, что все это значит! – хмыкнул Прохор. – Хотя можно было и поскромнее выступить… – чуть опечалился он для вида. – Но эта сила сколько дней требовала выхода, а с кем, как не с «волкодавами» себя испытать?

– Ты теперь «козырный» инструктор! – улыбался я. – Респект и уважуха со стороны личного состава подразделения будут на высочайшем уровне!

– Это точно!.. – протянул он и добавил: – Позвони Орлову.

– Так точно, господин инструктор!

Разговор по телефону с «непосредственным командованием» не занял много времени, полковник пообещал связаться с главой рода, и я с чувством выполненного долга положил трубку.

– По какому поводу ресторан? – За столик присела Алексия в своем белом спортивном костюме.

– Жрать очень хочется! – ответил Прохор. – А готовить неохота!

– Понятно, – кивнула Леся и оглядела меня. – Леша, а красивая белая рубашка – это же конечно по поводу моего появления?

– Безусловно! – улыбнулся я. – Два дня не виделись!

– То есть я могу рассчитывать, что князь Пожарский сегодня снизойдет до простых смертных?.. – прищурив глаза, поинтересовалась девушка.

– Я весь ваш! – кивнул я.

– Ну, ладно… – еще раз оглядев меня, произнесла Леся многообещающе. – Капучино, – бросила она уже давно ожидающему официанту.

В «Русской избе» мы просидели еще больше часа, слушая рассказы Алексии о событиях вокруг ее портрета. Оказалось, что ряд региональных СМИ не остался в стороне от культурной жизни столицы и перепечатал материал о выставке художника Хмельницкого. Посещаемость странички девушки выросла в разы, поклонники со всех уголков империи требовали приезжать на гастроли только с настоящим портретом – обложка диска их не устраивала. Билеты на все концерты были раскуплены, поступило очень много предложений о частных выступлениях, и не только в Москве. В паутине ролик «По ресторанам» по просмотрам бил все рекорды.

– Пожарский, – сделав очередной глоток кофе, сказала Леся, – я тебе скоро долю буду отстегивать! Вернее, уже должна! Все последние события прямо «в елочку», и все связаны с тобой!

– Мы рассмотрим все ваши претензии и свяжемся с вами! – Прохор постарался изобразить голос из телефона.

Когда поднялись в квартиру, Прохор попросил меня глянуть его ментальный доспех. Перейдя на темп, я «глянул» – энергетическая решетка была в порядке, но она продолжала усложняться – начал появляться второй, внутренний слой. Пока это были лишь отдельные энергетические жгутики, но они обещали в скором времени стать полноценными проводниками силы. Не выходя из этого состояния, я посмотрел и себя – мой ментальный доспех хоть и выглядел лучше, чем в первый раз, но до оптимальных значений было еще далеко. Конечно же, я обратил внимание на проблемные зоны, взбодрил их и напитал силой.

– Лешка, ну как? – было первое, что я услышал, когда вернулся в себя.

– Что характерно, Прохор, твой ментальный доспех продолжает формироваться, – устало сообщил я. – Что из тебя получится, не знаю. Мне даже кажется, что тебе сейчас надо как можно больше использовать силу, чтобы пробить все каналы. Ты понял меня?

– Понял, Лешка! – поерзал на диване он. – Этого-то мне и хочется!

– Вот и не стесняйся. Езжай на родовой полигон, с дедом я договорюсь, – пообещал я.

– Да я сам с Михаилом Николаевичем договорюсь! – махнул Прохор рукой. – Завтра утром и поеду в Жуковку. Вечером буду.

– Хорошо, – кивнул я.

Приняв душ и чуть придя в себя, я пошел в соседнюю квартиру.

***

В кабинете высокопоставленного чиновника плазменная панель демонстрировала запись с полигона в Ясенево.

– Как тебе? – поинтересовался мнением помощника чиновник.

– Впечатляет! – кивнул тот. – Белобородов на пути к рангу «абсолют», если не уже…

– Уверен, что уже, – хмыкнул хозяин кабинета. – Зачем ему там демонстрировать все, на что он способен? А на доспех ты обратил внимание?

– Да, господин, – опять кивнул помощник. – Белобородову раз пять неслабо от «волкодавов» перепало, а он даже не поморщился!

– Ладно! – откинулся на спинку кресла чиновник. – По Пожарскому и Белобородову все мероприятия по плану. Что с Измайловским полком?

– Первый источник слухов выявить пока не удалось, господин. Сами понимаете, лейб-гвардия… Работать в таких условиях очень трудно. Главным заводилой, на первый взгляд, является подполковник Мехренцев, командир ДШБ. Именно в его подчинении служила эта троица. Но со слов наших аналитиков и источников в полку, кто-то его умело использовал «втемную», сыграв на обостренном чувстве справедливости Мехренцева. Сам подполковник на подлость не способен.

– Хорошо, – кивнул чиновник. – Держи меня в курсе.

Глава 14

На первую пару в университете я намеренно пришел к самому звонку и уселся рядом с Андреем, отгородившись им от его сестры и Инги Юсуповой. Демонстративно поздоровавшись только с Долгорукими, подчеркнуто громко поблагодарил Наташу за удаление небезызвестного видео. Она с улыбкой кивнула и осуждающе посмотрела на подружку. Инга в это время изображала снежную королеву и в мою сторону даже не смотрела. На семинарском занятии наш взаимный игнор продолжился, как и в столовой, когда мы с Андреем ели за одним столиком, а Инга с Наташей – за другим. Долгорукий по секрету мне поведал, что его сестра с Анькой Шереметьевой вчера на военке устроили Инге Юсуповой головомойку по поводу того, когда можно капризничать, а когда нет, имея в виду видеозапись. Когда же мы собрались в университетское кафе, Инга, сославшись на неотложные дела, с нами не пошла. Ждавшая нас Шереметьева вопросительно посмотрела на Долгорукую. Та отрицательно помотала головой.

– Алексей, вы с Ингой должны помириться! – заявила мне с ходу Аня крайне серьезным тоном. – Она же не со зла! Просто такой уродилась…

– Я ни с кем и не ссорился, – ответил я. – Просто понял, с кем можно дружить, а с кем нет.

А про себя подумал: «Этот разговор точно Инге передадут, пусть подольше помучается, дальше общаться легче будет. В том числе и с Натальей и Аней…»

– Это жестоко! – сказала мне Долгорукая. – Инга хорошая, просто тогда не поняла, к каким последствиям может привести распространение этой видеозаписи.

– Алексей, еще раз повторяю, это я виноват! – вмешался ее брат. – На меня и злись!

– Хватит! – чуть повысил я голос. – Давайте это все завтра обсудим! Дайте время успокоиться!

– Хорошо, Леша! – спокойно сказала Анна. – Но обещай больше на Ингу не злиться!

– Обещаю, – кивнул я.

Мы просидели в кафе еще минут тридцать, темы моего конфликта с Юсуповой больше не касались, попрощались на крыльце, и я направился домой. Когда вышел из парка на тротуар, заметил «Волгу» с гербами Юсуповых, припаркованную с противоположной стороны проезжей части. Задняя дверь машины открылась, и наружу вылезла Инга. Я остановился и не стал переходить дорогу.

– Я просто хотела извиниться, – громко сказала Юсупова. – Ты подойдешь, или мне самой?..

– Пошли, – сказал я, перешел дорогу, дождался, когда Инга догонит меня, и направился в «Русскую избу». Ее машина следовала за нами.

– Мы рады приветствовать в нашем скромном заведении представительницу столь славного рода… – начал вещать метрдотель на входе, но был остановлен властным жестом Юсуповой, которая на полную врубила режим «снежная королева», на что я только усмехнулся.

Пропустив девушку вперед, предоставил ей право выбора места для выяснения отношений, метрдотель за нами не пошел. Она меня не подвела – сознательно или нет, но Инга выбрала столик, рядом с которым на стене висели ухват и кочерга.

– Пожарский, извини! – первым делом сказала она, усевшись за стол, но глаза так и не подняла, продолжая пялиться в скатерть. – Да, грешна! Решила воспользоваться представившимся шансом! И обиделась на тебя, после того как ты перестал отвечать на звонки! – Она наконец подняла на меня свои карие глаза, в которых я прочитал, что делала она это все, как и говорила Долгорукая, не со зла, а просто потому, что такой уродилась.

Маячивший в отдалении официант получил от меня команду на приближение.

– Чего изволите? – весь изогнулся он, явно получив накрутку от метрдотеля и администратора.

– Два двойных пломбира с шоколадной крошкой, – озвучил я ему заказ, выучив за это время вкусы всех своих университетских друзей.

– Сей момент! – Официант шустро удалился.

– А ты запомнил, что я люблю! – улыбнулась наконец Юсупова. – Мириться будем? – Она смотрела на меня чистым и незамутненным взглядом.

Я протянул ей руку с оттопыренным мизинчиком. Скрепив договор ответным жестом, Инга не удержалась:

– Мирись, мирись, мирись и больше не дерись! – разорвала она наконец сцепку из наших пальцев. – Пожарский, ты злой! – заявила она мне как ни в чем не бывало.

– И в чем конкретно это проявилось, Инга? – поинтересовался я.

– Проблема не стоила и выеденного яйца, а ты мне на целый день игнор устроил! – воскликнула она. – Да еще Наташка с Анькой мне вчера весь день претензии высказывали и жизни учили, глупые!

«Да, бесполезно с Ингой ругаться! Это не лечится…» – подумал я и спросил:

– А ты не задумывалась, что если все вокруг тебе говорят, что ты неправа, скорей всего, это так и есть?

– Не-а… – Девушка отмахнулась от меня. – Я о таких глупостях не задумываюсь.

– Как же я тебе завидую! – улыбнулся я.

Уже за мороженым Инга поинтересовалась моими планами на вечер.

– За мной скоро дед заедет, надо скататься по делам.

– Звони, если что… – очаровательно улыбнулась девушка. – Можно в кино сходить или на выставку какую-нибудь… Александра бы с собой взяли…

– Ага! – ухмыльнулся я. – Он вас и так как огня боится! А я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы Петров как можно реже попадал под ваше очарование!

– Ты злой, Пожарский! Повторяю это еще раз! – Инга «в гневе» ударила кулачком по столу. – Первый портрет все равно будет мой!

***

В поместье Пожарских в Жуковке, на полигоне площадью больше десятка гектаров, упражнялся Прохор Белобородов. Начал он с плетей, каждая из которых в длину была не меньше пятисот метров и являлась как бы продолжением руки. Со стороны казалось, что плети были как живые и полностью подчинялись воле хозяина. Двум наблюдателям был продемонстрирован высший пилотаж – приемы из арсенала коровьих мальчиков Североамериканских Штатов. Плети легко трансформировались в лассо, и фигура Белобородова стала едва видна в мелькании огненных кругов. Когда эти круги распались, к одному из столбов, вкопанных в километре от того места, где стоял Прохор, на огромной скорости устремилась одна большая плеть, обвила столб, вырвала его из земли и поволокла к огневику. Примерно на середине пути предмет был подкинут высоко в воздух, плеть разделилась на две, и обе эти плети в бешеном темпе стали рубить деревяшку. На выжженную землю полигона упали лишь тлеющие щепки. Следующим «номером программы» стала огненная стена – шириной больше километра и высотой около пятнадцати метров, на очень приличной скорости она устремилась от Прохора на дальний край полигона и вернулась обратно, послушная воле хозяина. Дальше была продемонстрирована «огненная ловушка» – стена начала изгибаться по краям, пока эти края не соединились друг с другом. Как только это произошло, диаметр «ловушки» начал уменьшаться, пока не достиг десятка метров. Прохор не успокоился и, оставив «ловушку» на месте, рванул на темпе в дальнюю часть полигона, причем во время броска, на расстоянии пары метров, его со всех сторон прикрывали пять «огненных щитов» – один спереди, один сзади, один сверху и два по бокам. Пробежав метров пятьсот, Белобородов остановился и, соединив «щиты» между собой, оказался в полупрозрачном «огненном покрове». Дальше он обратил свое внимание на «ловушку», переместив ближе к себе, и превратил ее в четыре «огненных стены» не очень большого размера, всего-то метров по двести, под прикрытием которых, не снимая «покрова», вернулся на исходную позицию. Завершением выступления был полноценный «огненный шторм» – техника, применяемая «абсолютами» только в крайних случаях. Практически все свободное пространство полигона заполнило море ревущего огня. Со стороны могло показаться, что открылись врата ада, а из плавящейся земли сейчас начнут выпрыгивать черти. Тем более что причудливо переплетавшиеся между собой языки огня, поднимавшиеся в высоту более чем на пару десятков метров, порой создавали именно такую иллюзию. Огненная стихия бушевала больше минуты и оставила после себя оплавленную, местами горящую и дымящуюся землю полигона.

Уже на подходе к двум наблюдателям Белобородов сформировал меч в правой руке и щит в левой.

– Идущий на смерть приветствует вас! – заорал он.

– На смерть потом пойдешь, гладиатор! – усмехнулся князь Пожарский. – Скоро шашлыки будут готовы. – Он кивнул в сторону гостя, который как раз поправлял шампуры с мясом на мангале.

– Хорошо, Михаил Николаевич, – кивнул Прохор, убирая меч и щит. – Как вам? – Он показал рукой себе за спину на дымящийся полигон.

– Очень неплохо! – улыбнулся князь. – А чтобы у тебя не было головокружения от успехов… Силы остались?

– Да, – кивнул Прохор, насторожившись.

– Тогда держись! – Пожарский прыгнул навстречу Белобородову.

От первого удара ногой князя Прохор просто отскочил назад и попытался рукой ударить сам, но жесткий блок с ответным ударом в грудь заставили его поморщиться от боли. А старик даром времени не терял и просто прилип к воспитателю своего внука, нанося тому множество коротких ударов практически всеми частями тела – кулак правой руки бьет в грудь, локоть складывается и врезается в ребра, самое время ударить кулаком снизу вверх в челюсть, и опять локтем в ребра. Нога сгибается в колене и идет в область паха, разгибается и бьет в ступню Прохора. И все это одновременно всеми четырьмя конечностями, и в бешеном темпе! Более молодой Белобородов ничего не смог противопоставить старому князю. Точку в поединке поставил удар головой точно в переносицу Прохора, от которого он «потерялся» и уселся пятой точкой на землю.

– Браво, Михаил Николаевич, браво! – Гость, не отрываясь от приготовления шашлыков, изобразил руками аплодисменты. – Старая гвардия всем фору даст!

– Это точно, Саша! – улыбнулся Пожарский, помогая Прохору подняться на ноги.

– А у меня возможность размяться будет, Михаил Николаевич? – улыбался гость.

– Будет, Саша, будет, – кивнул князь. – Сначала только помоги полигон в порядок привести. Потом мяска поедим, Прошка как раз в себя придет, и я с ним к твоим услугам. Меня же одного тебе будет мало? – усмехнулся Пожарский.

– Что вы такое говорите, Михаил Николаевич? – Гость сделал вид, что смущен. – Просто с Прохором будет интереснее…

– Все ему поинтереснее надо… – заворчал князь. – С полигоном лучше разберись! – напомнил он.

– Уже! – заулыбался гость.

Над полигоном начали формироваться облака, которые через несколько секунд превратились в тучу темного цвета. Засверкали молнии, и на еще горячую землю обрушился сильный ливень с градом. Поднявшееся облако пара гость ветром отогнал в противоположную от пикника сторону, после чего занялся «ландшафтным дизайном» – земля задрожала, загудела, и поверхность полигона начала выравниваться, скрывая следы воздействия огня.

– Ты, Сашка, почаще в гости заезжай, тем более что тут недалеко! – ухмыльнулся старый князь, глядя на преобразившийся полигон. – Мы тебе всегда рады!

– Обязательно, Михаил Николаевич! – кивнул с улыбкой тот. – Шашлыки, кстати, готовы.

Мягкая, сочная свинина с прожилками сала была очень вкусна. Запив очередную порцию мяса красным вином, окончательно пришедший в себя Прохор поинтересовался у гостя:

– Александр Николаевич, сколько лет тебя знаю, и не подозревал, что ты так великолепно мясо на углях готовишь. Будь другом, подскажи рецепт маринада.

– Так случая, Прохор, готовить для тебя все не выдавалось, – развел руками гость. – А рецепт маринада называется «По-царски», его секрет – тайна рода. Сам понимаешь, больше ничего не скажу, – усмехнулся он.

– Больно надо! – Белобородов сделал вид, что обиделся. – Ты мне тогда лучше скажи про… – Неопределенный жест в сторону полигона, видимо, означал, что гость должен был высказать свое веское мнение о талантах и мастерстве Прохора.

– Тебе честно? – спросил Александр Николаевич с серьезным лицом. Белобородов кивнул. – Я, конечно, видел запись твоего дебюта в качестве инструктора у «волкодавов», но сегодня ты сумел меня удивить! – На что Прохор с облегчением выдохнул.

– Сашка, ты что творишь? – заворчал старый князь. – Мало я тебя учил! Хвалить-то тоже надо в меру!

– Да ладно, Михаил Николаевич! – махнул рукой гость. – Вы наглядно показали Прохору, что ему есть куда расти. – При этих словах Прохор машинально потер чуть опухшую переносицу. – Теперь о делах. – Александр Николаевич неуловимо изменился, появилась властность, не подчиниться которой было невозможно. – Все, что мы сегодня наблюдали, явилось следствием не только талантов и трудолюбия Прохора, но и результатом применения уникальных возможностей Алексея. – Он посмотрел на Пожарского и Белобородова, те согласно кивнули. – Ваши предложения?

– Саша, я следующий! – твердо сказал князь. – Если Лешка может то же самое, что по легендам мог Александр I, то… – Пожарский не стал продолжать, а многозначительно глянул на гостя.

– Это не легенды. А шансы велики… – кивнул Александр Николаевич. – Но пока у нас есть только Прохор. – Они оба посмотрели на воспитателя молодого Пожарского.

– А что я? – пожал плечами тот. – Я вот в Лешке, в отличие от вас двоих, нисколько не сомневаюсь.

– Хорошо, Михаил Николаевич, – кивнул гость. – Следующий вы. С отцом данный вопрос согласую. По делам пока все. А теперь готовьтесь, господа, пришло время и мне размяться!

Пожарский с Белобородовым вытерли руки и отошли от мангала метров на десять, встав друг от друга метрах в четырех. В руках Прохора появились огненные мечи, метра по полтора в длину каждый. Увидев это, старый князь глянул на гостя, чуть подумал и сформировал такие же.

– Готовы? – с улыбкой поинтересовался Александр Николаевич.

– Да! – в один голос ответили «абсолюты».

***

К военному городку Измайловского полка на южной окраине Москвы мы с дедом подъехали без десяти минут пять. При появлении «Чайки» с гербами Пожарских ворота открылись, и, пропетляв около минуты по территории городка, мы оказались у трехэтажного здания офицерского собрания.

– И помни, Лешка, что я тебе сказал! – Кряхтя, глава рода начал вылезать из машины. – Старость не радость!

Накручивать меня он начал с самого начала, как только я сел в машину. Если описать кратко суть сказанного, то в офицерском собрании Измайловского полка молодой князь Пожарский должен был вести себя тише воды, ниже травы, поперек батьки, вернее, дедка, в пекло не лезть, и не вздумал опять наломать дров.

Убедившись, что внук получил нужную психологическую накачку, князь Пожарский, на контрасте, начал рассказывать, что он сегодня с утра был вместе с Прохором на фамильном полигоне в Жуковке.

– Очень достойно твой воспитатель выступил, Лешка, очень достойно! – прокомментировал дед. – Так бы ему еще лет пять-десять до «абсолюта» расти, и то не факт… А с помощью твоих способностей вона как получилось… Меня посмотришь? – прищурился старик.

– Посмотрю, конечно, – кивнул я. – Только, учитывая опыт с Прохором, в городе это делать опасно, при твоей-то силе. Да и реабилитационный период, опять же учитывая опыт с Прохором, лучше проводить где-нибудь подальше от людей, с длительными прогулками и физическими упражнениями.

– Отлично! – заулыбался дед. – Вот сегодня в Жуковку и поедем.

– Ты готов провести в Жуковке минимум неделю? – спросил я.

– Телефон я возьму с собой.

– А как быть с приглашением в Кремль? – поинтересовался я. – Ты явно будешь не в форме, еще подумают невесть что…

– Я разговаривал с наследником, показ откладывается на неопределенный срок. Его жене нездоровится, – отмахнулся дед. – Так что время есть.

– Хорошо. Только мне надо будет домой заехать, вещи для университета взять. А переночую в Жуковке, заодно и за тобой присмотрю.

– Договорились, – кивнул дед. – А теперь расскажи мне, как ты вчера шпиёна ловил.

На крыльце офицерского собрания нас встречал генерал Глаголев.

– Здравия желаю, Михаил Николаевич! Алексей Александрович! – поприветствовал он нас. – Запись господам офицерам я уже показал, ждем только вас.

– Веди, Витя, – грустно улыбнулся дед. – Не думал я, что родной полк по такому поводу посещать придется…

Глаголев ничего не ответил, развернулся и вошел вовнутрь офицерского собрания. Пройдя по двум коридорам, мы оказались перед обычной дверью с надписью: «Актовый зал. Вход на сцену». Еще несколько шагов и пять ступеней, и мы втроем зашли на эту самую сцену.

– Господа! – громко сказал Глаголев в зал.