– Конечно, обещаю-с. А вас как звать?
– Ольга. Можно просто Оленька. Всегда прошу так меня называть, но никто так и не выполняет мою просьбу… А вас?
– Прекрасно значит Ольга, то есть Оленька, значит я буду первым, Петр Сергеевич извольте-с.
Незатейливая беседа продолжилась между ними, пока не прибыл скрипящий от старости автобус и они не сели. Все это время мужчина старался поддерживать на лице доброжелательную улыбку, но глаза все больше и больше становились грустными. Он смотрел на Ольгу, и уже его немолодое сердце разрывалось от печали. Так всегда было, когда он встречал подобных ей, но сегодня или день не задался, или же Петр Сергеевич был слишком сильно предрасположен к сентиментальности. А может слишком очаровательная и искренняя особа перед ним была, что не могла не вызывать столь печальных и бурных чувств. В его работе важно держать себя в руках должным образом, а чем дальше года шли, тем чаще намокали глаза.
Так продолжалось чуть больше часа. Мужчина ехал в трясущемся транспорте, а рядом с ним девушка все говорила и говорила, и говорила. О своих любимых растениях, кто какие любил удобрения, кому сколько солнца нужно, как началось ее хобби и какое было первое растение в коллекции. Он слушал. Поглядывая то на Оленьку, то в окно, то на пассажиров, что ровным счетом не обращали внимания на них никакого.
– Знаете я хотела бы купить себе дачу, даже откладывала на нее, но… – тут она замялась, – мой муж запретил мне даже мечтать об этом. Да муж… точно. У меня есть муж. Я совсем забыла о нем. Мне надо же к нему. – девушка резко подорвалась с места и засуетилась. Петр Сергеевич хотел было машинально остановить ее, схватив за руку, но вовремя остановился.
– Ну право же дорогушенька, не вежливо будет вот так сейчас помчаться сломя голову, уверен он вас ждет, дома, в квартире. Ничего же не произойдет, если вы задержитесь, ведь вы мне обещали-сь. – тихо и настойчиво, но так, чтобы Ольга могла слышать говорил он.
– Я думаю вы правы. Прошу прощения.
– Может расскажите-с тогда о своем муже? Есть ли у вас дети? Семья?
– Да… там и рассказывать…нечего. Муж как муж. Детей нет. – вот тут голос Ольги начал дрожать, а глаза заблестели от просящихся слез наружу.
– Оленька, не переживайте-с так. У нас пол России пьет, эких пьяниц окаянных сколько ходит. А ведь это несчастные люди! – Петр Сергеевич решил ткнуть пальцем в небо, чтобы если и попасть, понимать, как обстоят дела, а если нет, то будь что будет.
– Вы чего…Мой Пусик?! Он совершенно не такой, совершенно! С чего вы взяли, нет это просто… – глаза девушки округлились от возмущения, а бровки свелись в забавный домик на лбу. – Мой Пусик знаете какой? Он добрый, щедрый, умный, заботливый и самый лучший! А как любит меня, как любит…
***
Вечер. В одной из пятиэтажек старых хрущёвок в квартире открывается дверь, и загорается свет. В нее входит женщина, запыхавшаяся и с тяжёлыми пакетами продуктов. У Ольги полчаса на приготовление ужина, после чего придет ее уставший муж после работы и потребует вкусных яств. Быстро переодевшись и направившись на кухню, она начала нарезать овощи, напевая незатейливую мелодию. В этот вечер она решила, что удивит своего ненаглядного рагу, правда без мяса, денег было мало, а им еще как-то оплатить надо коммуналку. Так пролетело время, пока в замке не послышались долгожданные звуки поворота ключа в двери.
– Пусик, ты дома! А я почти сготовила рагу! Оно такое вкусное выходит! Тебе понравится… – с улыбкой вышла к нему девушка, встречая.
– Чем тут так воняет? – раздражённо задал свой вопрос мужчина, обводя злыми глазами кухню. Кажется, в этот момент ее сердце пропустило удар. Ненаглядный снова был не в духе.
– У-ужином. – задрожал от плохого предчувствия голос девушки. Как-то по привычке глаза сразу потупились, будто она уже была во всем виновата. В его плохом настроении и в вони.
– А почему так воняет?! Не жена, а непонятно что, ужин нормальный не может приготовить. – он оттолкнул стоящую в коридоре Оленьку, пройдя на кухню в сапогах, заглянул в кастрюлю. Раздражение сменилось отвращением и на пол полетела крышка. – И это блядь ужин?! Я спрашиваю тебя?! Ужин?! Я пашу как проклятый, чтобы жрать эти помои?!