Глава 16
– Кос, подумай ещё раз, куда они могли направиться? – В умоляющем жесте заломила я руки.
– Никуда не могли! Они кроме этого города ничего не знают и не видели!
Каждый день. Каждый Божий день я видела своих мелких хулиганов на улицах. Каждый день мы ужинали в трактире. Я даже купила им новую тёплую одежду и обувь! И вот пятый день их нигде нет.
В трактире ребят никто не видел, на рынке – тоже. Беспризорники среднего города уж слишком быстро отвечали, будто ничего не видели, что у меня начались закрадываться нехорошие предчувствия.
– Вспомни, может их поведение изменилось в последнее время? Может, они были чем-то напуганы? Может, ты что-то слышал? Что угодно!
– Да всё как обычно, леди Моэр! – Кос плюхнулся в кресло, устало протирая лоб платком, – иногда забегали, иногда приносили старую рухлядь за пару медяшек, а потом пропали.
Я в отчаянии застонала. Дети не могут исчезнуть просто так! Тем более, сразу несколько. Наверняка кто-то что-то видел, просто либо молчит, либо я ещё не нашла такого человека.
– Кос, где здесь типография или что-то типа того?
Мужчина непонимающе моргнул:
– Что, простите?
– Ну, газета? Где я могу дать объявление?
– Что такое газэта? – Здесь я в прямом смысле слова «объехала».
– Это же столица, – всё ещё в шоке продолжила я, – как люди узнают новости? Объявления всякие читают?
– Так письма же. Бедняки и рабочие читать почти все не умеют, а аристократия письмами и в будуарах новостями обмениваются.
– А книги?
– Переписывают. В королевской Канцелярии сидит старый зарегистрированный маг, который для богачей делает копии. У вас дома целое состояние, а вот на первом этаже столько книг утеряно. Трагедия… Трагедия!
Вот те раз… Мой план дать в газету объявление о пропаже мальчиков провалился с треском. Куда обращаться? Гвардейцы только носы отвернули, буркнув, что дети с улиц всегда пропадают, потом находятся, Сони соврал насчёт родителей, они втроём жили в приюте.
– Не переживайте, леди, найдёте своих негодников, – Тильда с сочувствующим взглядом поставила передо мной стакан хереса, – сейчас в трактир мужики набьются, ещё раз спросим у них.
Да я опросила почти всех завсегдатаев, результат одинаковый – ничего.
Трактир начал наполняться вечерними посетителями, уставшими после рабочего дня. В основном в доках. И в основном мужчинами.
К хересу так и не притронулась, в задумчивости уставившись в окно. Пока я не знаю, что придумать, мои мальчики непонятно где и с кем. Живи ли они? Не обижают ли?
– Господа! – Выкрикнула я, вставая из-за стола, – минуточку внимания! – Как по щелчку все обернулись, застыв в ожидании, – мне нужны столяры, срочно! Плачу вдвое больше!
– Как срочно?
– Прямо сейчас!
– Вы опять что-то придумали, леди? – Грот вытер пену от эля с усов.
– Почти, но на этот раз это вопрос жизни и смерти.
Вопросов больше никто не задавал. Несколько мужчин во главе с Гротом отставили свой эль, поднялись и повели меня за собой в столярную мастерскую.
Там я объяснила сообразительным мужикам, что мне нужно много крошечных дощечек с выпуклыми буквами, только в зеркальном виде. Крепёж для этих букв в виде доски с маленькими рейками и всё в таком количестве, максимум который они смогут сделать. Я не знала статистику самых популярных букв, может, затея не рентабельна, но лучшего я пока не придумала.
– Для чего это?
– Объявление буду давать, в газете, – буркнула я, старательно выводя примеры на толстой бумаге, то и дело забывая, что буквы должны быть зеркальные, а эти мужчины читать и писать не умеют.
– Что такое «газэта»?
– Вот завтра все и узнают.
Грот быстро сообразил, что понадобятся ещё руки, поэтому позвал из трактира больше резчиков или тех, у кого руки как минимум из нужного места растут.
Я же сбегала к неизменному Косу за чернилами и бумагой. Всей, что была у него в закромах, даже очень плохого качества, вывалив за это целое состояние, и ещё записала себе в долг.
– У вас есть художники? – Протараторила, сгружая очередную партию бумаги с чернилами, – кто лица умеет рисовать?
– В среднем городе один. Но у него очередь на месяцы вперёд.
– Подвинется та очередь.
Художник отыскался в двухквартирном доме на втором этаже. Весь какой-то помятый молодой человек с запахом перегара и слушать меня не желал:
– Только по записи! – Махал он руками, задевая огромными рукавами халата баночки с красками, – у меня заказов море! Леди Майран с её болонкой не могу дорисовать! Уже вторая болонка дохнет. А ей портрет с болонкой нужен!
– Да мне просто набросок! Можно карандашом или углём, – взмолилась я в очередной раз, – на одной бумаге, всего лишь набросок!
– Вы понимаете, что можете подорвать мою репутацию художника? – Возопил он, скомкав мой пример «наброска» лиц ребят: три кружочка, в них точка, точка, запятая, – ко мне после такой незаконченной работы клиенты не пойдут! Это ж какой позор!?
– Золотой! – Выкрикнула я в захлопнувшуюся перед моим носом дверь, – плачу один золотой и никто не узнает, что это были вы!
Дверь приоткрылась. В щёлку выглянул длинный нос со сверкающим одним глазом:
– Клянётесь, что никто не узнает?
– Даю слово!
К ночи печатный станок был готов, точнее, печатный пресс. Грот, который умело резал по дереву, уже заканчивал с портретом мальчишек, кропотливо повторяя каждый контур по рисунку, на удивление точному. Мальчики смотрели на меня с дерева прямо как в жизни: Сони чуть мечтательно, Бахо с неизменно нагловатой улыбочкой, а Лала слегка грустно с по-детски приподнятыми домиком бровями.
У нас в комитете были зарисовщики, но они пользовались компьютерной программой, где получался сугубо технический портрет. Узкие глаза, прямые брови, треугольное лицо, шрам на левой щеке. Художник Зойеран же не зря допытывался о характере мальчишек. В начале, это вызывало у меня волну раздражения, что зря теряем время на его романтическо-творческую ерунду, сейчас же было понятно – результат того стоил.
На смену резчикам пришли женщины, но они тоже не умели читать и писать, поэтому текст «набирала» сама.
В спешке не подумала о том, чтобы сделать алфавит с заглавным буквами, но потом выбросила эту мысль из головы. И так сойдёт. Главное, чтобы обратили внимание.
После набора, женщины помогали отжимать текст под прессом на бумаге, а потом аккуратно раскладывали свежепечатные листы, чтобы чернила на них высыхали.
– Как живые! – Ахнула одна из них.
– Дура! Они и есть живые!
Я не вмешивалась, продолжая сосредоточенно посыпать кварцевым порошком чернила, чтобы те не растекались.
Мне не хотелось как бы то ни было называть свои листовки, но восхищенные женщины настояли, пришлось «допечатывать» название тем же маленьким шрифтом.
К утру вышел первый выпуск «Столичного голоса»:
внимание, пропали трое мальчиков: сони, бахо и ларт. были одеты в коричневые штанишки, серое пальто с синими шарфиками. кто обладает какой-либо информацией, поделитесь ею с косом за вознаграждение.
о погоде на сегодня: холод и дождь. запасайтесь носовыми платочками, не сморкайтесь в рукав. в реке не сезон стирок.
объявление: леди майран срочно возьмёт болонку в аренду. любого пола и возраста, с крепким здоровьем желательно, но не обязательно.
свечи по выгодным ценам можно приобрести в кривом переулке дом восемнадцать лавка коса.
На утро каждый второй горожанин любого сословия держал в руках моё печатное издания, кто не умел читать, тем во весь голос кричали содержания мальчишки с колокольчиками в руках. Мальчики тоже не умели читать, но ещё ночью я раз за разом так часто повторяла им текст, что они выучили его наизусть. А заработать по половине серебрушки с радостью согласился каждый из них. Заниматься тем, что от них требовал Фитха – болезненно и небезопасно.
Как и ожидалось, к Косу притащилась толпа зевак, которая якобы видела ребят, но никто ничего конкретного сказать не мог, а денег им плати, которые у меня утекали как песок сквозь пальцы.
– Вам нужно идти домой, отдохнуть, миледи, – Кос тоже едва на ногах держался, принимая целый день череду людей.
– Я не могу, а если кто-то сейчас придёт?
– Я отправлю вам гонца, идите.
Тыковка встретил тревожным сопением, по привычке пытаясь боднуть меня в живот, но я уже была низковатая для такого финта, поэтому получила конкретный тычок в грудь.
– Ну не умею я готовить, – вздохнула я, глядя на нетронутые миски с подгоревшим месивом, которое по плану планировалось как рагу, – а ты не жуёшь траву в оранжерее, как полагается послушному коню, так что мы оба в равных условиях.
– А-а-а-и-и-и-да-а-а, – заварник выпал у меня из рук.
Давно меня не звали по имени, а сейчас и вовсе ещё солнце не ушло в закат.
– А-а-а-и-и-и-да-а-а, и-и-д-и-и-и…
– Это что-то новенькое.
Идти куда? Вон, как обычно? Я думала, мы уже всё решили.
Голос доносился отовсюду. Я сосредоточенно пыталась найти источник, но это было бесполезно. Он будто обволакивал своим мистическим звучанием, вызывая ставший привычным первобытный страх.
– И-и-и-ди-и-и…
– Да куда идти? – Я уже откровенно злилась – если скажешь «вон», тебе не понравится, куда ятебя отправлю, понял?
– И-и-и-ди-и-и…
Внезапно, на втором этаже раздался стук. Одиночный, в очень даже конкретном месте.
Не веря своим ушам, я уже ринулась к лестнице, как меня вновь окликнули по имени. Живым, человеческим голосом.
– Леди Моэр? – Красивая блондинка с бездонными глазами, которые казались смутно знакомыми, нервно переминалась с ногу на ногу в проёме без дверей.
– Да?
– Меня зовут Мойда, сестра Лалы, то есть Ларта.
– Мойда! – Я сбежала с лестницы и, совсем забыв обо всех нормах приличия, сгребла смущённую девушку в объятия, – я пыталась вас найти! Вам что-нибудь известно о мальчиках? Как вы сюда попали? Проходите же!
Совсем пунцовая девушка несмело шагнула вглубь особняка. Без стеснения за беспорядок и убогость своего жилища, я потащила её на кухню.
– Я была у Коса, и он… ой!
Тыковка подкрался как всегда бесшумно и сейчас занимался тем, что чинно, с непробиваемым спокойствием жевал шляпку Мойды.
– Извините, он хороший, просто невоспитанный, – шикнула на друга.
– Он живёт прямо в доме?
– Ну, не прямо, то есть не всегда, у него своя оранжерея, но ему там скучно. Мышей ведь всех уже сожрал.
– Он есть мышей?!
– После того, как наиграется, – торопливо кивнула девушке, – так вам что-то известно о ребятах?
– Я не знаю, наверное, – девушка обхватила подрагивающими пальцами чашку с чаем, бросая опасливые взгляды на Тыковку, который сейчас несколько по-кошачьи, подпрыгивая, игрался со своей тенью, – просто не знала, к кому ещё пойти. Всем всё равно, а ребята рассказывали, что вы не только простили им кражу за мой.. ну, за мой выкуп из…
– Я поняла.
– И даже заступились перед верховным канцлером и вообще помогаете им, заботитесь.
– Да, да, – я уже теряла терпение, – что там с мальчиками?
– Сегодня Фитха придёт к нам в заведение. Когда-то я слышала, что они переправляют живой товар, а несколько дней назад люди Фитха обсуждали новую партию. А потом сразу же исчезли ребята, – она промокнула одинокую слезинку, – я тогда не подумала, что это может быть как-то связанно, но сейчас не знаю, что и думать. И эти газэты с личиком моего братика. Может, это всё-таки связанно?
– Где они сегодня будут встречаться?
– У нас в заведении…
– В борделе. Сможешь провести меня туда?
Мойда в шоке округлила глаза:
– Да вы что?! Вы же леди! Я могу подслушать, а потом всё вам рассказать!
– Так не пойдёт, мне нужно попасть туда
Девушка в задумчивости хмурила лобик. Даже эту черту Лала взял у старшей сестры. Может показаться, что тридцать золотых – это огромная сумма, чтобы выкупить долг девушки у её мадам, но глядя на неё я понимала, почему она так дорого стоила, как бы цинично это ни звучало. Мойда была обладательницей той самой редкой красоты, которую принято называть чистой. Всё в облике девушке говорило об её хрупкости и нежности. Наверное, её клиентам крышу срывало, обладая таким цветком.
– Кажется, я придумала, как сделать так, чтобы не привлечь к вам внимания. Будьте в верхнем городе с закатом. Только так, чтобы вас никто не видел. Я проведу вас в бордель.
Глава 17
На город опускались сумерки, высвобождая из уличных закоулков липкую мглу, а с реки – мистический туман.
Поёжившись от холода, я наворачивала уже, наверное, сотый круг возле дома утех Мадам Жизеллы, что находился в верхнем городе, совсем недалеко от королевского дворца.
Интересно, как жёны знатных лордов реагировали на то, куда именно направляются по вечерам их благоверные? Неужели у них хватало наглости настолько, что они даже не скрывали свои измены под самым носом? Вряд ли женщины могли позволить себе то же самое.
Мойда, как оказалось, работала именно здесь, а не в борделе возле моего любимого трактира. Сейчас же девушка находилась на положении служанки.
Она просто мне сказала прийти и ждать. Вот я пришла и жду.
Тыковка порывался пойти со мной, заметив моё душевно состояние, но в верхнем городе с лошадьми появлялись только стражники. Даже кареты, высадив благородных особ, отъезжали потом в многочисленные конюшни, разбросанные вокруг города, дабы не смущать изысканный вкус местной элиты. Поэтому Тыковка возмущённо фыркая и облизываясь на уличную кошку, остался на попечении Грота. Дома сидеть мой дружочек наотрез отказался.
– Леди Моэр? – Тихим голосом позвала Мойда, окидывая удивлённым взглядом мои брюки, мужскую куртку и кепку, натянутую на самый нос, под которой я спрятала длинные волосы.
– Как я попаду внутрь? – Вместо приветствия, накинулась на девушку с расспросами.
– Ах, вот где байструк?! – Послышался зычный голос из-за угла роскошного коттеджа, к которому подъезжало всё больше карет, – а ну быстро за дровами! Гости приходят, а у нас ни огня, ни тёплой воды!
– Я попросила постоянного помощника сегодня не прийти, солгала, что нашла временную замену, – девушка спешила за мной, пока я бежала к хозяйственными пристройкам за дровами.
И почему у неё такой извиняющийся тон? Да она выкрутилась из ситуации просто гениально! Всё лучше, чем прокрадываться в сумерках и постоянно бояться быть застигнутой врасплох.
Меня с дровами девушка провела через задний ход. Сама Мойда тащила увесистые деревянные ведра с водой. Кухня борделя встретила нас хаосом, выкриками и запахом жаренного бекона.
– Тот, кого мы ждём, ещё не пришёл, – тихо шептала мне сестра Ларта, – но прежде, чем выйти в основную часть здания, здесь надо закончить много работы.
Мойда выглядела виноватой. Девушке и в голову не пришло, что физический труд меня нисколько не смущает и, уж тем более, не оскорбляет, как и само пребывание в таком месте.
Все принимали меня за парнишку. На секунду даже стало обидно за свои женские формы, которые даже не подумали вылупиться в нужных местах в нужное время. Я действительно была похожа на подростка в этой мешковатой одежде, а после быстрой чистки каминов, лицо вообще перестало походить на женское. Теперь я почти как Бахо.
При мысли о мальчике сердце сжалось.
Мой капитан при выезде на первый труп спрашивал, что бы я выбрала: тревогу или страх? Тогда я растерялась. Какая вообще разница, если от обоих чувств внутренности вымораживаются, а мозг не способен мыслить здраво.
«Тревога – абстрактная хрень, которая забирает все силы в никуда. У страха есть имя, образ, лицо, результат. Страх реален. Пойми, чего боишься, справиться будет легче. Воплоти тревогу в страх. Нет ничего более нормального, чем бояться».
Чего больше я боялась: что мальчиков нет в живых или того что я не уберегла? Думаю, второе. О том, что мальчиков нет в живых и думать не хотелось, а тот факт, что я для них могла сделать больше, можно исправить. Я найду способ всё исправить.
– Ты, как тебя? – Ко мне вышла сама мадам Жизелла, строго вышагивая по свежевымытому Мойдой полу.
– Я, э-э-э… Кен.
Уж не знаю, зачем сократила имя герцога, и почему вообще о нём подумала, находясь в борделе, но слово не воробей, вылетит – береги скворечник.
– А ну быстро в алую комнату камин готовь!
Я растерянно оглянулась на Мойду, которая показала пальцами «три» и ткнула указательным наверх.
Дом утех встретил меня с дровами гомоном и тихой переливчатой музыкой. Мои шаги тонули в смехе, ворковании и звоне бокалов. В большом зале до одури пахло сладкими, маслянистыми духами, вперемешку с алкоголем и хорошим табаком.
Я медленно поднималась по лестнице, пытаясь разглядеть всех и сразу. Здесь не было вульгарных девушек, даже наоборот: все они одеты изысканно, грациозно закидывали головы, когда смеялись, вежливо поддерживали беседы. Невольно вспомнился знакомый, «трактирный» бордель. Девушки внешне там ничуть не хуже, но в более пошлых нарядах. От них требовалось вести себя вызывающе, вынуждая зазывать мужиков на улицах, выставлять свои девичьи прелести напоказ, и обращаться с собой не самым достойным способом.
– Третий столик у сцены видишь? – Мойда догнала меня уже на втором этаже, откуда с балкона было удобно наблюдать за гостями, оставаясь незамеченной, – мужчина в фиолетовом жилете. Это Фитха.
Я ожидала увидеть некого варвара, слизывающего кровь младенца с меча, потешаясь над убитыми им невинными, но никак не холёного мужчину, даже слегка жеманного. Длинноватые тёмно-русые волосы аккуратно зачёсаны назад, на лице идеальная борода и широкая обольстительная, белозубая улыбка.
– Но как мне пробраться к нему? Кто этот человек рядом?
– Я его впервые вижу, они не просили принести алкоголь и девочек всех прогоняют.
Мужчины о чём-то сосредоточенно говорили, чуть склонив головы друг к другу. Все девушки были заняты гостями. Вокруг Фитхи с его собеседником в принципе образовался некий пространственный кокон – никого рядом. Этим ещё больше привлекли моё внимание. Казалось, что они буквально говорят о том, где именно сейчас мои мальчики.
Чушь, конечно. Такого совпадения просто не могло быть.
– Ты не знаешь, где живёт Фитха? – Девушка отрицательно покачала головой.
Быстро растопив камин, я вернулась на балкон, продолжая пожирать взглядом Фитху. Казалось, он чувствует недружелюбное внимание к себе, то и дело оглядывался, но не замечал от кого именно исходило столь пристальное внимания.
Подойти к нему не было никакой возможности: там попросту отсутствовали камины, да и мадам запретила показываться гостям на глаза.
А вот я заметила кое-что. А именно маленький чемоданчик у его ног.
Быстренько вбежала на кухню в поисках Мойды, которая как раз нарезала зелень, сдувая пряди со лба.
– Мойда, как можно заставить Фитху уединиться?
Девушка покраснела.
– У него были две любимицы, с которыми он любил коротать вечера: Эвелин и… я.
– Эвелин сможет сейчас отвлечь его внимание?
– Она слегла с хворью, – девушка опустила глаза на свои мозолистые руки.
– Ты ведь понимаешь, о чём я сейчас буду тебя просить? – девушка понимала, её руки затряслись мелкой дрожью, – Мойда, милая, уверяю, с тобой ничего не случиться. Ты просто должна завести его в комнату, а там он всего лишь уснёт. Мне нужно взглянуть на его бумаги в чемодане, прошу тебя.
– Но мадам не выпустит меня в зал, я теперь просто кухарка и прислуга.
– А мадам и не надо разрешать, можно ведь заставить этого Фитху самого попросить её о тебе.
Девушка подумала с секунду и упрямо кивнула, соглашавшись. Среди моих мальчиков был и её младший брат.
Мы зашли в спальню прислуги, где я заставила девушку сменить её рабочее, тяжелой платье на хорошенький наряд нежно-голубого цвета. На затылке собрала её волосы в слегка небрежный пучок, вытягивая пряди у висков, которые нежными локонами обрамляли красивое личико.
Все фартуки, что носила здесь прислуга, некрасиво топорщились отвратительными складками на груди и животе, поэтому я безжалостно срезала верхнюю часть, оставляя лишь ту, что покоилась на юбке, красиво подчёркивая тонкую талию девушку.
Критично осмотрела результат и осталась довольной, почти. Мойда выглядела как ученица приходской школы, с её глухим платьем, но даже я не могла не заметить великолепную, сочную фигурку, которая непозволительно дерзко контрастировал с её невинным лицом.
– А это зачем? – Испуганно прошептала девушка, увидев, как я приближаюсь к ней с угольком в рукам.
– Так надо, облизни, – девушка послушно облизнула уголёк и покорно закрыла глаза.
Я сделала несколько штришком на верхних веках во внешних уголках и прошлась между ресницами. Вот, то, что надо. Теперь её глаза из обычных голубых стали просто морскими омутами. Даже, если Фитха забыл о своей фаворитке, теперь точно должен вспомнить.
Мойда выглядела всё тем же хрупким цветком, только теперь за этими глазами и этим образом виднелась некая тайна. Ни один мужчина не пропустит, а думают они все одинаково.
– Ты просто пойди с подносом к нему и скажи что закуски, это комплимент от заведения, – подталкивала девушку под спину в зал.
– Думаете, это сработает? Нас учили, что надо прикасаться к ним, заливисто смеяться и всякие вещи вытворять с губами.
– Бред! Просто поставь этот чёртов поднос на стол, скажи, мол, угощайтесь, посмотри ему в глаза и резко отведи взгляд, будто смутилась. И мигом сюда.
Я не видела, последовала ли девушкам моим инструкциям или нет, меня попросту сослали таскать воду. А когда вернулась на кухню, то увидела мадам, которая пыталась договориться с Мойдой, чтобы та «утешила мужчину в последний раз».
Девушка подняла на меня глаза и чуть заметно улыбнулась.
– Потяни время, минут пятнадцать, я скоро, – шепнула ей, выходя из кухни.
Быстрая пробежка до фармацевта и обратно заняла даже меньше времени. Но вернулась я, кажется, вовремя. Из-за закрытой двери слышались жалобные всхлипы девушки и тихий тембр голоса Фитхи.
В комнату я зашла совсем тихо, стараясь попасться на глаза только Мойде. Взглядом указала на кувшин с водой, пытаясь выудить из всего своего мимического арсенала намёки на то, чтобы воду она не пила, а вот Фитха отхлебнул как следует.
– Милорд, я так разволновалась, ах, – хрустальный голосок вызвал странный гортанный у мужчины, – нам нужно несколько глоточков воды, остудить пыл, – я мысленно хлопнула себя по лбу. Такой топорной актёрской игры даже в худших фильмах Болливуда не было. Но, кажется, сработало.
Услышав тяжелые шаги, я юркнула под оттоманку. Ноги, затянутые в фиолетовые брюки остановились возле моего носа, послышалась льющаяся в бокал вода, а потом ботинки протопали назад.
Он что-то проговорил девушке, она что-то пробормотала в ответ, а потом вот он! Долгожданный звук падающего тела.
– Тяжелый какой, – мы с Мойдой старались поднять его с двух сторон, чтобы уложить на кровать, – что вы делаете?
– Раздеваю его, – как само собой разумеющееся, ответила я, – одно дело, если он очнётся и начнёт обвинять в том, что его отравили, и совсем другое, если он очнётся голым. Он просто подумает, что ничего не помнит. Мы ещё и пустую бутылку от коньяка оставим, и оботрём его спиртным, пусть думает, что напился до беспамятства.
Девушка, которая несколько лет проработала в борделе, отвернулась густо покраснев, пока я догола раздевала криминального главу.
В одежде он казался просто худощавым, но сейчас, без одежды, передо мной лежал молодой мускулистый мужчина. Скорее поджарый, как те, кто занимается лёгкой атлетикой. Даже в расслабленном состоянии прослеживались чётко-очерченные мышцы под кожей. Такой и догнать сможет, и шею открутить.
– Ты видела, куда он поставил свой чемодан?
Кивнув, девушка кинулась к двустворчатому шкафу, доставая из-под плаща тот самый чемоданчик, что привлёк моё внимание
Меня даже начало потрясывать от ненормального возбуждения, когда я его открыла. Но даже после беглого осмотра, я поняла, что это гиблый вариант: одни расписки, какие-то заметки, но ничего серьёзного.
Должники, должники, должники. Какие-то записи о поставках с пометкой «БТ». Перед многими стояли минусы.
Была запись о поставке драгоценных камней с той же пометкой «БТ» и с тем же прочерком возле даты недельной давности. Только на этот раз порванная бумага выдавала всю степень злости того, кто ставил этот «минус»
– Что-нибудь нашли, леди Моэр?
– Нет, ничего, – я готова была закричать от досады, как моё внимание привлекла ещё одна странная запись: « Пять: восемь, восемь, десять, пятнадцать, тринадцать. Два ЛАА, полночь, сто двадцать пять, «Чёрная Хвоя», БП», – кажется, что-то есть.
– Что там? Там сказано, где Лала?
– Нет, – в привычном нервном жесте я жевала нижнюю губу, – ты знаешь, что такое Чёрная Хвоя?
– Трактир в трёх часах езды от южных ворот. Лала там?
– Не думаю, но, кажется, там Сони и Бахо.
Девушка в нетерпении заглянула в записку и в недоумении нахмурилась:
– Здесь какая-то ересь.
– По-моему, здесь сказано, что пятеро детей: восьми, восьми, десяти, пятнадцати и тринадцати лет будут проданы без посредников за сто двадцать пять золотых в «Чёрной Хвое». Может, и не будут проданы там, а может, уже проданы но Мойда, это зацепка!
– Что такое «ЛА»?
– Без понятия, но это и не важно! Мне надо в это трактир!
Девушка возбужденная, как и я, порывалась пойти со мной, но я настояла на том, чтобы она осталась с мерзким Фитхой. Чтобы он проснулся, а она была рядом, отводила подозрения. Естественно, в одежде. Не хватало ещё и самой стать мадам.,
Найти того, кто доставит меня в трактир, тоже не составило труда. Я вначале порывалась поехать чуть ли не верхом на Тыковке, но Грот остановил.
– Он, хоть и высокий, но не развился до конца. Юное туловище может пострадать, да и для леди не самый удобный способ езды, – Тыковка гордо бил копытом в новой подкове по брусчатке, даже слегка позируя мне, гордясь подарком моих друзей из трактира. Но они правы. Из меня наездник никакой.
Уже, когда меня доставили к трактиру, находящемуся под полной луной в бескрайнем поле, я поняла одну простую вещь: я в наряде беспризорника и без денег. А мужик, что меня привёз сюда, уже развернулся и покатил, тихо гремя деревянными колёсами, обратно в город.
Ну что я за беда такая? Вот почему даже не удосужилась сказать хоть кому-нибудь из мужчин, зачем именно я сюда еду? А если мальчиков здесь нет? А если есть, но они под охраной или вообще спрятаны? Я даже денег с собой не взяла, чтобы снять номер и разведать обстановку!
Мои попытки попасть внутрь ожидаемо закончились провалом. Меня натуральным образом прогнали метлой с порога. Доказывать кому-то, что я какая-то там леди не было ни малейшего смысла. Трактир был полон людей бандитской наружности. В то, что я леди и что со мной надо обращаться соответственно они могли и засомневаться, а вот тот факт, что перед ними молодое, беззащитное женское тело могло привести к катастрофе для меня.
Я пряталась в кустах, придумывая план проникновения, как услышала звук приближающейся кареты.
Судя по уровню заведения, особо высокопоставленных господ здесь быть не могло.
Я выглянула из своего укрытия: четвёрка вороных лошадей нервно била землю, поблёскивая эбонитовой шкурой под лунным светом. За ними возвышалась такая же чёрная карета, и которой вышла дородная женщина и, кутаясь в шерстяной платок, засеменила к таверне.
Я присмотрелась лучше и глазам своим не поверила, увидев знакомый герб.
Тихо прошмыгнув мимо сонного кучера, прокралась к окошку кареты.
Я, немного потоптавшись в нерешительности, всё же постучала в дверцу.
Она распахнулась:
– Здравствуйте, ваша светлость! – Улыбнулась как можно шире удивлённому Кенану, напрочь забыв, что моё лицо перемазано сажей, – дивный вечер, не так ли?