Космический Мусорщик: Беглецы

– И что мы будем делать? – слишком потерянно для андроида спросила Хельга, которая всё это время просто наблюдала за другими членами экипажа.

– Молиться каждый своему Богу, чтоб Ричард не наделал дел, – себе под нос проговорила Габриэлла, но тут же одёрнула себя и решительно поднялась из-за стола. Её взгляд стал серьёзен и сосредоточен, прямая спина и напряжённая поза свидетельствовали о собранности и внезапной злости – Прогноз по сектору не видели? Маяки все работают? Спутники исправны? База блестит чистотой? – подобный рабочий энтузиазм не мог сулить ничего хорошего. Когда Габриэлла подходила к делу столь решительно, всегда существовала вероятность получить ни за что в профилактических целях, либо обнаружить себя нагруженным лишней работой. А сейчас заместитель капитана собиралась отвлечься работой, и отвлечь работой остальных, чтобы места для сложных мыслей ни у кого не осталось. – Скоро Схождение, у нас накрылось четыре спутника из десяти, а оставшиеся шесть едва транслируют сигнальные метки. Если Ричард выпрыгнет из Дворца едва опустится купол, в чём я не сомневаюсь, этот шельмец попадёт в самый эпицентр творящейся здесь вакханалии. Так что за работу мальчики и девочка. И не стоит забывать про границу! – суровый и лишённый эмоций голос подстегнул замерших от новостей остальных членов команды к движению – Да, мы тут двадцать лет не были никому нужны, но и смуты во Дворце не было. Пора закинуть на линию новые, пылящиеся на складе радары.

Столовая, до того замершая в оцепенение, пришла в движение. Ричард Шейлео не зря всегда был уверен в своей команде. И хоть те его гиперопекали, в своей, душащей манере, работать без него они тоже умели, и со своими обязанностями справляли лучше большей части встреченных Шейлео по жизни людей.

***

Незнакомый советник был невысок, хмур, коротко стрижен и отталкивающ. Не то, чтобы у Шейлео было предубеждение насчёт незнакомых тюремщиков, или представителей каких-либо рас. Джираил называл предчувствия капитана статистической погрешностью, однако всегда их брал в расчёт и никогда не игнорировал. Ричард Шейлео выходил живым из таких ситуаций, какие любой здравомыслящий робот посчитает проигрышными и летальными. И если ему в это помогала какая-то непросчитываемая погрешность, искусственный постоянно развивающийся интеллект робота предпочитал учитывать её в своей картине мира, а не игнорировать. Может, именно благодаря этому Джираил до сих пор оставался функционален, цел и относительно свободен, чего не скажешь про всех его братьев и сестер.

Калипи Ув Дан. Без знатного происхождения, богатых родственников или покровителей. Этот мужчина был одет в темно-фиолетовый сюртук с длинным подолом, расшитый неброскими, но ценными камнями. Ни знаков отличия, ни знаков рода или другого дома, ни штриха принадлежности к каким-либо орденам, союзам, религиозным ответвлениям. Этот мужчина появился во Дворце после смерти Императрицы, и Ричард знал про него только то, что император отобрал его лично среди нескольких сотен кандидатов по оценке умершей жены. Третий советник, протеже Императрицы, тёмная лошадка в самом сердце Альянса. Почему Шейлео должен ему доверять?

С Жарги Жагри, выполняющем функции по обеспечении безопасности императора, курировавшем военные ведомства, Ричард вместе воевал в Последнюю Галактическую. Собственно, после своего ухода Шейлео и распределил свои обязанности на троих, оставив Жарги Жагри, Финлитана Ду и Калеба Эрду себе на смену. Жарги дошёл до советника, Финлитан остался его замом, Эрда прослужил императору ещё десять или пятнадцать лет, Ричард точно не помнил, и тоже покинул Дворец, отправившись наемничать.

Дейдра Давуали, роковая дама времён Последней Галактической была из отряда самого императора, и осталась при нём и после коронации. Заведовала она делами внутренней безопасности, разведки, и следила за политической обстановкой в целом. Ричард всерьёз считал её вторым лицом Альянса, так как ни одно решение Августиара не проходило без её прямого или косвенного участия. Дейдра была визу – представитель малочисленной, очень скрытной, живучей и хитрой расы. Шейлео был рад, что каким-то случайным образом эта шикарная и ужасная одновременно дама оказалась в неоплатном, по её мнению, долгу перед императором, и поклялась не то защищать того, не то помогать ему всю свою жизнь. Оказаться во врагах у Давуали – означало подписать себе смертный приговор.

И этим двум советникам Ричард доверял всецело. Они помогали Августу, не душа того, слушая и мягко направляя.

Третий советник, появившийся позже, и рекомендованный иллирианкой, для Ричарда оставался тёмной лошадкой. Келиолиец долго присматривался, изучал и пробивал протеже Императрицы. Благо его связям могла иногда позавидовать даже ушлая Давуали. И то, что Шейлео не нашёл ничего, было скорее плохими новостями, а не хорошими. Советник Калипи Ув Дан был безлик. Он говорил правильные слова, делала верные вещи, советовал верные решения, был эмоционально скрыт, холоден и, казалось, предан императору. Однако чутьё капитана мягко намекало, что всё не так просто.

– Вам выдвинуто обвинение автоматической системы безопасности дворца в участии в заговоре против императора! – серые глаза советника были внимательны, холодны и без эмоциональны. Он не смотрел принявшему сидячее положение Шейлео в глаза, остановился в центре комнаты и расправил голографический планшет, с которого зачитал. – Согласно протоколу, мы пройдём к дознавателям, где с вами проведут беседу, дабы выявить прецедент и решить его. – мужчина свернул планшет и направился к выходу из «камеры».

– Мои слова… – начал капитан, но был остановлен волной чужой злости резко замершего, развернувшегося и отвесившего ему ощутимую пощёчину советника. Со стороны это должно было выглядеть комично, так как при своих габаритах, даже сидя, келиолиец головой был на уровне шеи советника. Ричарда, неожидавшего подобного, мотнуло в сторону. Удар был неожиданным и неслабым. Советник если и был человеком по расе, то явно имел в своём теле определённые модификации, усилившие его физические способности. Джираил, тут же сорвавшийся с места, чтобы ответить на подобное нарушение протокола советником Калиппи, был остановлен не столько направленными на него электромагнитными посохами стражи, сколько подавшим рукой знак капитаном. Страже и посторонним точно не стоит знать, что электромагнитный импульс не способен отключить робота. Но это было не единственной причиной, почему Шейлео остановил своего помощника.

– Молчать! – всё тем же тихим голосом приказал советник. Шейлео чувствовал злость и ненависть, бурлящие в этом невзрачном человеке. И все эти эмоции были направлены на него. Когда он успел так сильно перейти дорогу этому человеку? – Ваши слова не имеют никакой силы, капитан. Офицеры!

Ричард даже усмехнулся, насколько отношение офицеров к нему разительно отличалось от отношения советника. Шёл Шейлео сам, и даже подбадривающе улыбался явно чувствующим себя неудобно караульным. Нет, внешне те никак не выражали своего неудобства или неудовольствия оттого, что вели капитана. Но ведь Ричард был эмпатом. Слабым, «недоделанным», как любила напоминать его мать, но эмпатом. И эмоции людей он чувствовал слишком хорошо.

Привели капитана в менее радостные условия, но и те не стали для него неожиданностью. Одноместная допросная, изолированная от внешнего мира, имеющая и выдвижную койку в углу, и стол для особо «приятных» бесед. И ни одного знакомого по дороге. Ни людей Давуали, ни подчинённых Жарги. Ричард, впрочем, всё ещё не удивлялся. И даже то, что Джираила отвели в какое-то другое место, не стало сюрпризом. Келиолиец сам поражался, почему ему удавалось держать эмоциональный фон ровным. Советник сейчас нарушил с несколько десятков официальных правил, а то, что тот его ударил, так и вовсе могло обернуться скандалом.

В комнате, где его оставили одного, свет был приглушён до ночного. И мариноваться, как в собственной голове это называл Ричард, его оставили где-то на сутки. Смешно было то, что, кажется, келиолиец узнал протокол. Мягкое запугивание, где после достаточно грозного вступления жертву оставляют наедине с собой. Только обычно при этом должен быть какой-то давящий на психику звук, который, собственно, словно по велению мыслей капитана начал медленно нарастать где-то со второго часа его пребывания к комнате. Шейлео старательно сдержался от усмешки и тяжёлого выдоха, лёг на узкую для его габаритов кушетку и закрыл глаза. Ему оставалось только ждать.

Шейлео даже в какой-то мере был благодарен подобному казусу, коим считал своё нахождение здесь. Он впервые за очень долгое время отлично выспался, без кошмаров, мучительно раскалывающей сознание головной боли и остаточных физических приступов, обычно за этой болью следующих. Комната была изолирована и экранирована от внешнего мира, рассчитанная в том числе и на эмпатов, к коим относилась раса Ричарда.

Дознаватель появился по истечении тридцати шести часов. Шейлео набросил несколько баллов профессионализма за бесшумность, так как тот появился в комнате, пока капитан спал. Однако его присутствие не оказалось для капитана неожиданностью. Как и личность. Он знал этого безупречного обладателя самой стабильной причёски Альянса. За столом сидел Лавир Куара – один из преданных людей Дейдры Давуали, когда-то тоже служивший в отряде императора, и вернувшийся во Дворец лет пять назад.

Насколько знал Ричард, тот закончив личную кругосветку по обитаемым мирам альянса, в которую отправился сразу после окончания войны. Ричард помнил Лавира ещё со времён своей учёбы в Академии, где впервые и увидел этого незаурядного юношу. Оставаясь представителем человеческой цивилизации, Куара обладал фотографической памятью, живым умом и очень высокой скоростью реакции. Ричард даже одно время специально просил его о тренировках, чтобы поднатаскаться и себя, и свой отряд.

Куара сидел в неизменном светлом камзоле, а среди уже знакомых нашивок Шейлео бросились в глаза несколько знаков отличия очень далёких секторов космоса. Если Ричард не ошибался, а обычно он бывал прав, они были связаны с боевыми искусствами и коммуникативными навыками. Необычайно светлые и густые волосы мужчины по верхней половине головы были собраны в высокий хвост, оставляя нижную часть строгим водопадом спускаться по спине. Неизменные очки в тонкой оправе, как успел заметить капитан по бегающему изредка взгляду Лавира, были подключены к коммуникационной сети и могли показать ему любую электронную информацию, но тот упрямо листал, по всей видимости, личное дело Шейлео, распечатанное перед ним в бумаге.

– А я смотрю, ты всё также любишь подкрадываться. – келиолиец удивился, что его голос не звучал хрипло после долгого молчания, принимая сидячее положение. Отдохнуть удалось спорно, но приемлемо. Он дважды получал пищу и воду, однако, судя по размеру порций, провёл он тут больше времени, чем отсчитали внутренние часы. Тем не менее Ричард впервые за долгое время не видел смысла куда-то спешить или чего-то требовать. Протокол, которому тут всё было подчинено, был не изменён в любом случае. И ему оставалось только ждать.

– Они такие идиоты, Шейло. – фыркнул Лавир. – Я не знаю, где почившая Мать откопала этого «советника», однако его желание доказать императору, что он способен тебя заменить, иногда переходит всякие границы.

– Полегче, брат. – Ричард поднялся, разминая шею, корпус и ноги. Койка не была рассчитана на его широкие плечи и высокий рост. Келиолиец подошёл к столу, устраиваясь на небольшом стуле напротив «дознавателя».

– Этот идиот посмел ударить тебя, брат. – Куара поднял на мусорщика взгляд, полный злости и возмущения. Ричарду было приятно, что практически двадцать пять лет, которые они не виделись, не изменили между ними абсолютно ничего. Военные, особенно служившие в одном подразделении, всегда очень трепетно и остро реагировали, когда задевали кого-то из своих. – Если бы здесь была Дэ-Дэ, или Имп это увидел, этого идиота лишили бы руки.

– Август уже давно не тот взрывной неотёсанный юнец, и никогда не был чрезмерно жесток. Даже те года, что я был здесь, очень изменили его. – не согласился Шейлео. – Итак, мы с тобой здесь, потому что…

– Система считает, что могла быть эмпатическая атака на императора. В момент покушения старшего принца. – Куара отложил личное дело и снял очки, посмотрев на Ричарда напрямую. – Мы зафиксировали всплеск. Есть подозрение, что кто-то хотел подчинить Августиара.

– Нас, – Ричард кивнул на предполагаемое место, где должны были размещаться наблюдатели. – видят?

– Советника Калипи там нет. – Лавир отвёл взгляд, давая понять, что там не все свои. Значит, Шейлео не мог быть откровенен насчёт своих мыслей, если не хотел.

– Мы же с тобой взрослые люди, Куара. И думаю, Его Светлость господин Белигнор, отлично осведомлен о том, что мне нет причин лгать, как и о том, что именно я предупредил Жагри и главу Гильдии Мусорщиков о том, что чувствую негативные нагнетания. Уж не знаю, что это были за эманации, потому что, если бы знал, не смог бы к императору и на десяток шагов подойти. Однако, думаю, что все присутствующие также осведомлены, что согласно отчётам и ежегодному детектирующему осмотру, мои способности остались абсолютно неизменны. Эти данные есть во всеобщей базе Гильдий, к которой у господина Белигнора, как и у советника Жагри есть доступ. По случайному стечению обстоятельств, я как раз проходил данное обследование месяц назад, а значит, данные могут быть релевантны и приложены к вашему «расследованию», – на последних словах Шейлео скривился. – Посему я не смог бы осуществить, как вы выразились, эмпатическую атаку. Прошу финансовые извинения за нанесённый моральный и физический ущерб вычесть лично из жалованья советника Калипи Ув Дан, и направить на мой счёт в течение трёх дней.

Глаза Лавира смеялись, но улыбку он позволить себе не мог. Он снова надел очки, вслушиваясь в то, что ему передавали из «центра». Судя по довольному выражению лица, там просили подождать.

– Итак, Лавир, – Шейлео праздно улыбнулся, хотя его улыбка сейчас скорее напоминала оскал, и откинулся на спинку скрипнувшего под ним стула. Его тёмно-красная кожа контрастировала с белым безликим столом, но на фоне тёмно-серых стен он должен был смотреться не так броско. То, что на нём до сих пор оставалась изрядно примятая, но парадная форма, капитана не смущало. Всё равно теперь её придётся перерабатывать в новый комплект. – как твои дела? Как поживает брат? В каком крыле тебя поселили? Вас всё ещё заставляют трижды в день есть вместе с Его Величеством и остальными пышными снобами, или ты нашёл занятия поинтересней? И главное, где, чёрная дыра её побери, мадам Давуали?

Лавир Куара отличался отличной выдержкой, но противостоять желанию старого приятеля развлечься, он не мог, потому позволил себе лёгкую усмешку.

– Давуали в первом, и, видимо, последнем отпуске. Мне разрешили опаздывать или не появляться на обедах. А про дела расскажу подробнее. – Куара отзеркалил оскал капитана, принимая правила игры. – Брат чувствует себя отлично, он осел на небольшой планетке в одиннадцатом направлении. Ты бывал на Гальшаф, Ричард? – Шейлео отрицательно покачал головой. – Нет? О, тебе обязательно стоит выбраться туда в отпуск. Там такие потрясающие виды.

***

Белый купол, оградивший Дворцовый комплекс, из окна комнаты Дилариона, наследного принца, старшего сына императора Августиара Валенсия Гериона I, был слишком ярким и вот уже третий день не давал хозяину комнаты заснуть. Разумеется, не мог спать принц не только из-за легко убираемого портативными занавесками света. Третий день принц пытался осмыслить то, что произошло на благотворительном приёме, где отец объявил о заключении мира с Вак-Гариолуну. Приёме, где он в порыве неконтролируемой злости, выстрелил из лука в собственного отца. И на него одиночество и изоляция, в отличии капитана Шейлео, так благосклонно не действовали.

Головизор, транслирующий новости на половину стены, все три дня работал без перерыва – вопреки информационной изолированности Дворца куполом, новости из внешнего мира поступали исправно.

– Напомним нашей аудитории, – ведущий вежливо откашлялся, прерывая очередные дебаты псевдоспециалистов, последние несколько часов рассуждавших, что же произошло. – что вот уже третьи сутки Дворец находится в состоянии полной изоляции по велению его святейшества императора Августиара Валенсия Гериона I. После сообщения о попытке мятежа, служба безопасности дворца активировала протокол защиты, и пока император лично не деактивирует режим, дворец остаётся отрезанным от остального мира.

Диларион мысленно внёс коррективы в формулировки каждого предложения. Купол активировался системой автоматически, и скрыл Дворец в тот же момент, как брат заслонил его от транквилизаторов Стражи. Никакого специального приказа отца для этого не требовалось. Изоляция Дворца тоже было полной только внешне. Свежие фрукты и овощи, доставленные на завтрак, явно были переданы вчера на кухню, а не три дня назад.

– Как все мы помним, ещё в первый день вечером из дворца вышел на связь пресс-секретарь императора, и сообщил, что подобный протокол был активирован не из-за учебной тревоги, а действительно из-за угрозы безопасности его святейшему Императорскому Величеству. Также пресс-секретарь сообщил, что припасов внутри Дворца достаточно и системы жизнеобеспечения работают в штатном режиме. В таком состоянии Дворец может функционировать без ущерба для его обитателей около месяца. Одним из пунктов в заявлении пресс-секретарь было сообщение о том, что жизни императора ничего не угрожает, и все заговорщики уже вычислены. Не оставляем мы без внимания и информацию из приближённых к Дворцу источников, что в попытке госпереворота замешаны прямые потомки императора, наследный и ненаследный принцы. Наш специальный корреспондент, дежурящий около дворца с прямым включение прямо сейчас, расскажет вам о последних новостях.

На экране появился мужчина, одетый в яркий жилет, обозначающий его принадлежность к репортёрской братии. Это был уже человек, а не тот танурией, что вещал в первые дни и брал глупые интервью. Принцы смотрели их в записи. В большинстве своём, Знать, высказывающаяся по межгалактическим новостям, была очень далека от дворцовой реальности, а многие из них ни разу с принцем лично и не говорили, несмотря на то, что близнецы их всех знали.

Диларион, стоящий у окна и гипнотизирующий взглядом купол, даже не обернулся на смену картинки по головизору, а вот его брат, Патирион, не покидавший близнеца с момента инцидента, перевёл едва ли любопытный, а скорее уставший взгляд на сменившееся изображение. Его рука в очередной раз потянулась к пульту, в попытке прервать очередную порцию бреда.

– Оставь. – обронил Диларион не оборачиваясь. Иногда их братская связь была особенно остра, и тогда им удавалось считывать и понимать действия друг друга не глядя.

– Может, хватит изводить себя, Дил? – в очередной раз пытается завести разговор Патирион, но оказывается оборванным очередным безапелляционным «Оставь», из уст брата.

– Здравствуйте, дорогая аудитория. Вот уже третьи сутки я нахожусь, около дворца, который изолирован от внешнего мира самой современной системой. Хочется отметить, что всех желающих проникнуть за это биоэлектрическое поле за моей спиной, постигают, как выразился пресс-секретарь императора – все кары небесные. Например, коллеге с нашего любимого канала «13 оборотов вокруг звёзды» не далее как вчера, при попытке пересечения барьера парализовала всю правую сторону тела. И он бедный так и застрял в этом импровизированном заборе. А ушлым зевакам из Межгалактического Первого не далее как пару часов назад, едва не оторвало головы, так как эти любознательные гуманоиды решили просто просунуть голову за забор. – репортёр кровожадно усмехнулся, явно собираясь продолжить, но ведущий из студии его остановил.

– А что известно насчёт того, как Дворец общается внешним миром?

– Доподлинно известно, что в Императорский Дворец и весь комплекс придворцовых сооружений сейчас никак не попасть. Тем не менее здесь дежурит несколько бригад Сверхзвуковой помощи для желающих испытать силу поля, а стражи порядка из Императорской гвардии, что остались по это сторону ограждения, денно и нощно продолжают нести караул.

Ведущий из студии:

– Скажите, есть ли прямая связь с дворцом? Знаете ли вы, что там происходит?

Репортёр у дворца:

– Неведение всех нас порождает грязные инсинуации и слухи, коллега. Мы доподлинно знаем, что у начальника караула остался канал связи со службой безопасности дворца. Кроме того, в ближайшее время ожидается очередное заявление.

Ведущий из студии:

– Расскажите поподробнее. Ваш источник во дворце всё ещё на связи? Появились ли какие-то подробности случившегося? Знаем ли мы, кто хотел низвергнуть нашего святейшего императора?

Репортёр у дворца:

– Ну как вам сказать. По моим данным, во дворце сейчас проходят чистки личного состава придворных. Также нам передали, что в попытке переворота всё же замешаны наследный и ненаследный принц, как заявлялось раньше нашим коллегой. Кроме того, проверенные источники сообщают по меньшей мере о трёх смертях.

Ведущий из студии:

– Какой ужас! Знаете ли вы, кто стал жертвами и жертвами, собственно, чего?

Репортёр у дворца:

– Я не обладаю подобной информацией.

Ведущий из студии:

– А что насчёт принцев?

Репортёр у дворца:

– Источник сообщает, что вот уже около нескольких часов в личных покоях императора проходит экстренное заседание. По проверенным данным, суд будет внутренним, и детали широкой общественности разглашать не будут.

Ведущий из студии:

– Так, а известно хотя бы из-за чего была попытка переворота?

Репортёр у дворца:

– Эта информация крайне секретна и сейчас не подлежит распространению.

Лёгкого щелчка пальцев хватает для того, чтобы выключить прямую трансляцию галактических новостей. Диларион и Патирион одновременно вздрагивают, так как подобного звука в комнате услышать не ожидают, оглядываясь на стоящего на пороге.

– Я, конечно, учил вас следить за информацией, но не смотреть же этот бред. – голос императора звучит недовольно и даже оскорблённо. «Оба в мать», с тёплой печалью думает он, внимательно оглядывая сыновей. Простояв в арке прохода в комнату старшего близнеца без малого полчаса, оба брата, так увлечённые собственными переживаниями и переслушиванием новостей, кажется, по пятому кругу, не заметили его присутствия. «И это будущие наследники», снова мелькает печальная мысль в голове императора. А сейчас, испуганные его внезапным появлением, не ожидавшие встречи, принцы смотрели на него слегка удивлённо, но твёрдо. Император заметил и как Патирион дёрнулся в сторону брата, едва понял, кто стоит на пороге. – «Такие же непокорные и бунтующие. Только уже не в мать.»

– Через два часа в малой гостиной. – голос Августиара звучит бескомпромиссно и твёрдо, чего он сам, к его сожалению, совершенно не чувствует. Один запутавшийся ребёнок, один воспитанный в вере в свою вторичность – его жена отлично постаралась, пока он сам был занят установлением новых ориентиров. Нет, императрица не сделала ничего дурного, лишь то, что было нужно, чтобы у императора был достойный преемник. Только, как и её раса, не учла чужие интересы.

Два кивка незамедлительно следуют в ответ, но такие разные по настроению. Например, отец-император может дать на отсечение свою самую длинную и самую рыжую прядь волос, что Патирион испытал облегчение. Вопреки всеобщему мнению, он не вырос серым кардиналом. Конечно, он бы мог с лёгкостью им стать при брате. И даже одно время он таковым и являлся. А потом, к счастью отца-императора, перерос.

Диларион, в этом плане, на взгляд императора, всё ещё оставался максималистом. Максималистом, плохо контролирующим себя в последнее время. Августиару давно пора было заняться обучением обоих. Но он медлил. Желал им другой участи. Благой участи.

Контроль. Дисциплина. Эмоциональная стабильность. Чему ещё он научился за время войны? Что ещё бесценного тогда смог ему дать единственный лучший друг? Может быть, не стоило отказываться от принятого решения, не поддаваться на уговоры Скарыслава, пожалеть сыновей. Отдать деду учиться, и дело с концом. Но император не любил старого иллирианина и терпел также сильно, как любил почившую Императрицу.

Кроме того, напряжённая в последнее время ситуация в Альянсе не давала достаточно времени и возможности. И вот он оказался там, где оказался. На пороге комнате старшего сына, после неудачной, глупой, случайной и такой практически удавшейся попытки его убить. А ведь император сам научил Дилариона стрелять из лука. И хоть стрелу от наследника он когда-нибудь и ожидал, никогда не можешь быть уверен, куда заведёт судьба, но никак не рассчитывал на подобное событие так рано, да ещё и совершенно по-детски. Нет, эта ситуация показала, что Диларион не готов даже начинать постигать азы управления Альянсом. А решение о наставнике было верным, хоть и опоздавшим. Или нет?

Ситуация хорошим уроком будет не только принцам, но и ему, императору. Кажется, он стал забывать простую истину: «Вся жизнь – учение».

Августиар, погрязший в делах Альянса, совершенно не был готов к этой вспышке ребяческого протеста и попытке внезапного переворота, который так усиленно приплетали репортёры. «Попытке» такой смешной, не продуманной и оттого совершенно случайно чуть не случившейся. Его служба безопасности едва не поседела, когда вырвавшаяся из лука принца стрела чуть не поразила его в самое сердце. К чести и спокойствию отца-императора, всю гамму чувств от испуга и паники сыновей, до огромного чувства вины Дилариона он успел почувствовать ещё до того, как отточенные десятилетиями рефлексы взяли своё, и он отбросил стрелу подаренным ещё в военные годы мечом. Коротким мечом, который вопреки этикету и всем традициям он всегда носил на поясе, на манер мечей у древних императоров одной из прародительниц-планет их расы – Земли. Мечом, подаренным старым другом, и в честь прилёта, которого он тот и надел с собой на благотворительный приём.

Августиар, задумавшийся о прошлом, выпрямился, осенённый новой мыслью. Возможно, его решение не опоздало. И, несмотря на случившееся, его план всё ещё можно будет реализовать. Углубившись в собственные мысли, он совсем не заметил, как покинул спальню безмолвных в его присутствии принцев и дошёл до коридора с портретной галереей.

– Видимо, настало время. – тихо проговорил император, останавливаясь возле портрета первой и единственной покойной жёны. Мать-императрица умерла за пару лет до второго совершеннолетия своих первенцев. Страшная, поражающая нутро, древняя, как и цивилизация его жёны, болезнь пока не имела лечения. – Ты всегда видела нашу жизнь на несколько шагов вперёд, и я всегда полагался на тебя. Теперь же, видимо, пришло время последовать твоему совету, и отпустить их. Жаль, что тебя я ещё отпустить не могу.

Император тяжело вздохнул, выпрямил незаметно опустившуюся спину и решительным шагом отправился в свои покои. Он всё ещё может повлиять на реализацию своего решения, и прибытие одного из гостей не будет бесполезным.

Тем временем в комнате Дилариона оба принца испуганные уселись друг перед другом.

– Думаешь? – Патирион с сомнением обдумывал пришедшую в голову мысль, и по глазам брата понимал, что тот размышляет о том же.

– Уверен. – резко кивнул Диларион. – Ты видел его лицо? Отречётся от нас. – категорически обрубил наследный принц.

– Да что за чушь ты порешь? Отречься! – Патирион поднялся с дивана, начав мерить комнату нервными шагами.

– Я уже извинился. – закатил глаза Диларион. – Я не собирался стрелять.

– Не перед отцом. – заключил младший брат. – За три дня ты не подошёл и даже не попытался с ним поговорить. Вообще, комнату не пытался покинуть.

– Я целился не в отца, а в императора! – высокопарно воскликнул наследник, но тут же сдался, потому что брат был прав, а ещё смотрел на него с укором. – Да и когда извиняться. Сутки нас держали в лазарете после транквилизаторов. Ещё день не пускали никуда из комнаты. Мне что, нужно было написать ему письмо! – после эмоциональной вспышки старший близнец опустошённо упал на диван, закрывая лицо руками.

– Тебе не стоит забывать, что для нас отец и император это одно и то же. – Патирион присел на диван рядом со старшим. Он уже и не знал в который раз вглядывался в родные глаза близнец и не мог найти там ни слова ответа на сотни вопросов в своей голове.

– Но, – Диларион словно снова прочитал все его мысли, оправдываясь одними и теми же, словно высеченными у него на подкорке словами. – он собирался подписать этот ужасный договор и обречь на смерть сотни…

– Я знаю. – в очередной раз согласился брат, приживая к себе снова расстроенного и также не находящего ответы близнец в крепких объятьях. – Но мы же с тобой дипломаты. И лук – это…

– … последнее средство. Знаю. – кивнул старший, обнимая брата в ответ. – Ты уже собрался?

– Давно. Ты знаешь. – тихо ответил Патирион.

– Идиот. – необидно фыркнул Диларион. – Конечно, знаю. Вот и сбежал первый, называется.

– Это лучше, чем гнить в казематах или сидеть… – Патирион не закончил, отстраняясь от брата.

– Как думаешь, куда он нас пошлёт? – старший брат снова перевёл взгляд на купол.

– Я думаю куда-нибудь на задворки галактики. – совершенно обыденно пожимает плечами Патирион. – Без права возвращаться и всё такое. Выйдет за какую-нибудь из многочисленных невест, что живут в правом крыле дворца, и сделает ещё одного наследника.

– До этого восемь лет не делал, а тут вдруг сделает? Сразу видно, как в тебе много от отца. – Диларион не преминул уколоть младшего, хоть и прозвучало это совсем не зло. – Ничего просчитать не можешь.

– Я просто боюсь того, что мне видится, брат. – Патирион по-взрослому потрепал близнеца по голове и попытался ободряюще улыбнуться.

– Я тоже боюсь, брат. – Диларион перехватил его руку, крепко сжав. – Но думаю, у нас всё получится. Вместе до конца, помнишь?

– Несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что.

***

Малая императорская гостиная была действительно малой. Личные покои императора занимали третий этаж Дворца и делились на общественную и личную зоны. Отличались они уровнем допуска. В общественную допускались гости императора, послы, советники, если император решил не принимать их в больших приёмных залах. Она была помпезной, роскошной и соответствующей всем канонам представления о жизни императора. В личную – допуск был только у членов семьи и очень ограниченного круга приближённых лиц.