Глава 7. Уол рассказывает сказку про кита, который хотел уметь летать
– Ну что, друг мой ситный? – спросил Уон, опустившись на кровать и растянувшись поперёк брата. – Что делать будем?
– Тебе мало занятий? – удивился Уол. Туманные берега с чёрными силуэтами ив тихо плыли за круглыми выпуклыми окнами.
– Мне скучно, – пожаловался Уон и шутливо тыкнул брата под рёбра. Уол сразу сжался, но не остался в долгу и натянул на голову Уона капюшон.
– Как тебе может быть скучно в походе на сушу? – снова удивился Уол, пытаясь спихнуть с себя брата, но тот оказался порядком тяжелее, чем он думал. За окном смеркалось.
– Три дня пути, Уол! – воскликнул Уон, не обращая внимание на попытки брата его сдвинуть, и перевернулся на живот, отчего Уол сдавленно выдохнул. – Три дня в ожидании таинственной встречи!
– Которая может и не состояться, – заметил Уол, но остался неуслышанным.
– Нам надо отвлечься.
– Тебе надо отвлечься, – поправил его Уол.
– Мы можем посмотреть кино, – сказал Уон, пропустив мимо ушей слова брата, – раз ты запрещаешь мне читать книги.
– Я запрещаю тебе читать книги? – удивлённо и несколько возмущённо переспросил Уол. – Когда это такое было?
– Как же! Перед отъездом так и сказал: «Запрещаю тебе читать».
– Врёшь ты всё.
– Стал бы я врать и обманывать – кого? – собственного брата!
– Ты постоянно так делаешь.
– Неправда.
Уон получил ощутимый тычок под рёбра и съёжился.
– Давай рассказывать страшилки, – предложил он, подумав некоторое время. Уол искоса посмотрел на брата и усмехнулся.
– Ты же опять всю ночь будешь дрожать от страха.
– Не буду, обещаю.
– Не уснёшь.
– Глаза закрою – и сразу спать.
Уол хмыкнул.
– Ну хорошо, – он потянулся и слабо зевнул. – Ты приёмный.
Уон, который уже было воспрянул, снова поник.
– Не смешно.
– А я и не шучу, – Уол всё же немного улыбнулся и быстро отвёл взгляд, чтобы не встречаться глазами с братом. – Нет, ну ты посмотри на нас: я длинный, стройный, спортивный, умный и красивый, а ты короткий, толстый лентяй, который, к тому же, совершенно не блещет красотой.
– Поменяй характеристики. Ты перепутал их местами.
– Отнюдь! – по лицу Уола прошлась подушка. – Тебе стоит мыслить более объективно и уметь воспринимать критику, – по лицу Уола второй раз прошлась подушка. – Нет, ты просто невозможен! Неужели ты думаешь, что я врал, когда говорил, что ты был моим подарком на возвращение из экспедиции на север?
– Я не поведусь на это в десятый раз, – мрачно сказал Уон, поджимая губы. Уол не сдержал смешка.
– Одиннадцатый, если быть точным, – и, подумав, добавил: – Странно. Раньше ты не подвергал сомнению мои слова.
По лицу Уола в третий раз прошлась подушка.
– Так что делать будем? – спросил Уон, когда Уол отобрал подушку и у него не осталось оружия. – Мне всё ещё скучно.
– Почему бы тебе не пощебетать с нашим Графом? Уверен, он не упустит возможности поделиться с тобой своим богатым жизненным опытом, а заодно и половиной биографии. Можно было бы книгу написать. Глядишь, стал бы знаменитым писателем, раз быть учёным у тебя получается не очень, – по лицу Уола в четвёртый раз прошлась бы подушка, если бы Уол не отнял её у Уона, поэтому последний ограничился тычком под рёбра.
– Он занят, – отрезал Уон.
– Чем же, если не секрет?
– Помогает Ауну и Алу вести «Сушь». Указывает путь.
– Ах, ну да, – хмыкнул Уол, заложив плавники под голову. – Конечно, это дело требует максимальной концентрации и не терпит отлагательств.
– И всё же.
– М?
– Ты будешь рассказывать страшилки?
– Чтоб ты потом всю ночь не давал мне спать? Нет, увольте!
– Ну Уол! Пожалуйста. Я не буду, обещаю.
– Я слышал это уже миллионы тысяч раз.
– Но ведь в прошлый раз я не мешал тебе спать.
– Естественно, ведь ты мешал спать родителям.
Уон насупился.
– Это было давно.
– Два года назад.
– Говорю же, давно.
Уон ещё минут пять тормошил Уола, но тот ни в какую не соглашался на страшилки. В итоге сошлись на сказках.
– Жил-был на свете кит, – начал Уол, сдавшись. – Надоедливый такой толстяк и лентяй, постоянно теребил своего брата и просил рассказать ему страшилки…
– Уол!
Тот не выдержал и всё-таки громко рассмеялся при виде лица Уона, который уже было начал внимательно слушать сказку.
– Ну а про что ты хочешь послушать?
Уон задумался и залез под одеяло, завернувшись в него, как в плащ, и оставив снаружи только голову. Становилось прохладнее.
– Не знаю. Умную какую-нибудь историю. Со смыслом.
– Философскую? – улыбнулся Уол.
– Нет, – покачал головой Уон и придвинулся к брату, сползая с его живота. – Из тебя плохой философ.
– Паршивый? – подсказал Уол.
– Именно.
За окном совсем стемнело, и вскоре «Сушь» остановилась у лысого пологого песчаного берега, положив на него свою тупую прозрачную голову. За стеной послышались оживлённые голоса.
– Ну вот, Седой Граф освободился, – сказал Уол, прислушиваясь. – Он знает много интересных и поучительных сказок, можешь не сомневаться.
– Я не хочу слушать Седого Графа, – отрезал Уон и повернулся к брату спиной. – Целого дня его рассказов без перерывов на завтрак, обед и ужин мне хватило выше крыши.
– Ого! И неужели ты теперь хочешь послушать меня? – изумился Уол, тыкая груду одеял. Та не отреагировала.
– А что ты хотел? – пробурчали откуда-то из-под пледа. – Сам же запретил мне читать.
– Да не было такого!
– Было. Не помнишь разве? Эх, совсем ты стал стар, Уол, не помнишь ничего…
Подушка, отнятая Уолом, прошлась по голове Уона (точнее, по тому месту, где она должна была быть).
– Всё-таки надо было рассказать тебе сказку про толстого и ленивого кита, который не любил своего брата… – вздохнул Уол и включил ночник. За окном на ветру скрипели сосны.
– Что за чушь.
– Это называется правда.
– Это называется клевета старшего брата на младшего.
Уол тихо хмыкнул себе в усы.
– Тебе не угодить.
Стало тихо. Где-то под окном в темноте шелестели маленькие речные волны, перебирая бурый мокрый песок, шуршала осока на низком заболоченном берегу, и редкие птицы, совсем крохотные, размером с китовый глаз, часто хлопали невесомыми, но сильными крыльями. Уон задышал глубоко и ровно, и на мгновение Уол даже подумал, что брат уснул.
– Расскажи сказку про кита, который хотел уметь летать, – вдруг сказал Уон куда-то в подушку, отчего его голос прозвучал немного глухо.
– Я не знаю такой сказки.
– Придумай.
Уол не нашёлся, что на это возразить. Некоторое время он молчал.
Братья слышали, как за стеной что-то обсуждают Алу, Аун и Седой Граф; кажется, они решали, как лучше обогнуть вязкую топь, однако сказать точно, о чём они говорили, никто из братьев не мог, потому что весь их разговор, пусть громкий и оживлённый, сливался в монотонный шум.
– Когда-то давным-давно жил на свете кит, – вдруг тихо заговорил Уол, высматривая на потолке своеобразные рисунки из игры тени и света. – И очень он хотел уметь летать. Он смотрел на скатов, выпрыгивающих из воды, летучих рыб, парящих в небесном океане чаек и альбатросов и мечтал, что он, прямо как они, однажды поднимется и полетит над родными волнами. И так он хотел уметь летать, что Солнце услышало его желание и попросило Ветер и Луну помочь киту. Однажды ночью кит приплыл на поверхность океана. Когда кит высунулся из воды, Ветер дунул изо всех, и огромная волна, которую тащила за собой Луна, понесла кита на своём гребне прямо в небо.
– И он не испугался?
– Сначала испугался, конечно. Но он был храбрым китом, а потому сумел восхититься той красотой, которую он увидел.
– И что же он увидел?
– О!.. – протянул Уол. – Ему казалось, что он спит и видит волшебный сон, так вокруг было красиво! Волна донесла его до берега, но не остановилась, а только получше разбежалась и ринулась навстречу суше, и её след остался на земле голубой рекой. Кит увидел лавандовые поля, покрывалами уходящие вплоть до самого горизонта, сиреневых шестирогих коров, пасущихся на них, высокие крутые горы, верхушки которых терялись в облаках, толстенные баобабы и огромные секвойи, тянущиеся своими ветвистыми руками к небу… Он увидел причудливые цветы, которые никогда не выросли бы на морском дне, невообразимых птиц, которые парили под луной, и красивых бабочек размером с его глаз… Ещё он увидел животных, и они были совсем другие, не такие, как в океане. У некоторых были рога и копыта, другие имели пятнистые шкуры и длинные шеи… Ещё были животные размером с треть кита, с большими ушами и длинными носами, и были животные с полосатой шерстью, которые ели мёд… Были там и длинноухие олени, и рогатые зайцы… Много чудесного повидал тот кит. Но чем дальше несла его волна, тем слабее она становилась и тем сложнее ей было тащить на себе подводного зверя. И пусть Луна и Ветер изо всех сил помогали волне, вскоре она совсем устала и опустила тяжёлого кита на свой берег, оставив его одного среди невообразимых красот суши, а сама разлилась глубоким и чистым озером.
Уол на мгновение замолчал, придумывая продолжение, и в этой тишине было слышно, как в соседней каюте над чем-то громко смеются Иен и Аен. Часы пробили девять вечера. Аун за стеной что-то монотонно говорил в рацию: записывал бортовой журнал или посылал очередной отчёт профессору Ули на ЭРУ.
– Кит сразу поплыл назад, к океану, – заговорил Уол после минутной паузы. – Уж очень ему хотелось рассказать остальным, что он увидел! Но когда он был почти у океана, Мать Природа, не желая, чтобы подводные жители знали секреты суши, вырастила перед китом высокие-высокие горы. Бедный кит очень испугался, что он больше никогда не вернётся в родные воды и навсегда останется здесь, на суше, пусть тысячу раз прекрасной, но всё-таки неизвестной и опасной. Но ещё обиднее ему было, что всё то, что он увидел, останется только с ним, и никто не узнает о том, о чём знал теперь он. Шли дни. Кит немного освоился на суше, не желающей отпускать его в родную стихию.
Уол снова замолчал, давая голосу передохнуть. Надо признать, обычно он говорил порядком меньше, и напрягать горло для него было непривычно, чего при всём желании нельзя было сказать про Уона, у которого рот закрывался только тогда, когда он спал, и то не всегда. Да, Уон любил поболтать, и соперничать с ним в этой любви теперь мог разве что Седой Граф со своими историями из жизни.
– Однажды через горы перелетел альбатрос, – продолжил тихо Уол немного дрожащим голосом. – Он возвращался из-за океана и хотел узнать, откуда тут появились эти горные хребты, которых раньше здесь не помнил. Тогда кит рассказал альбатросу всё, что он знал и видел сам, и попросил его передать китам. Альбатрос улетел, и Мать Природа, подумав, не стала останавливать его. Да и что она могла сделать? Птицы на то и птицы! Она сама дала им крылья и позволила лететь туда, куда они только захотят. И кита отпустила Мать Природа, ведь ей больше не было смысла его держать. Но напоследок, когда кит уже был готов нырнуть в родной океан, Мать Природа коснулась его хвоста своими зелёными травянистыми пальцами и сделала так, чтобы им никто не поверил: ни киту, ни альбатросу. И им и правда никто не поверил.
Уол замолчал и вопросительно покосился на Уона (точнее, на груду одеял, которая им была) в ожидании вердикта. Наверное, Уон и правда задремал, потому что минут пять он молчал, а потом лениво спросил:
– И в чём мораль сей сказки?
– В смысле – «в чём мораль»? – переспросил Уол. Он уже порядком устал говорить и, если честно, был бы не прочь помолчать.
– У каждой порядочной сказки должна быть своя мораль.
– Ну… Вот тебе задание: подумай сам, – недолго думая, ответил Уол и зевнул. – Завтра тебя спрошу.
– Так нечестно.
– Я устал, Уон, – почти простонал Уол и накрылся до носа одеялом. – Давай спать.
– Что значит «спать»? – недовольно переспросил Уон и перевернулся на другой бок лицом к брату. – Девять вечера всего! Вон, даже Иен и Аен не спят!
За стеной и впрямь слышался косачий хохот.
– Если бы нам не нужно было вставать в четыре утра, – зевая, тихо сказал Уол, – я бы с тобой согласился. А сейчас – нет.
– В четыре утра встаёшь только ты, – возразил Уон. – Все остальные спят до шести.
– «Все остальные» – это кто? – лениво переспросил Уол. – Аун, Алу и Ална, чтоб ты знал, встают вместе со мной, а это без малого полкоманды.
– Я же говорю, в четыре утра встаёшь только ты.
Уол устало вздохнул. Спорить с Уоном было бесполезно – впрочем, как и с ним самим.
– Так в чём мораль-то? – спросил опять Уон. Уол недовольно повернулся к брату спиной.
– Не знаю. Я спать хочу.
– Рано ещё!
– Не хочешь спать – иди к себе, – угрюмо пробурчал Уол и зевнул. – А мне завтра вставать с рассветом…
Некоторое время было тихо, и Уол даже успел обрадоваться, что Уон внял его просьбам и решил тоже спать. Зря, как оказалось.
– Почему Мать Природа не хотела, чтобы киты узнали о суше?
– Уон…
– Что?
– Я спать… – зевок. – …Хочу.
– Ты что, не знаешь?
– Нет.
– Как же так? Ты ведь сказку придумывал!
– Уон…
Повисла пауза. Опять же, ненадолго.
– Я думаю, Мать Природа не хотела, чтобы киты что-то узнали про сушу, чтобы уберечь их, – задумчиво протянул Уон, выводя длинным синим пальцем на спине брата своеобразные узоры. – Да, уберечь их от разумных обезьян. Как считаешь?
– Может быть…
– А эти глупые киты опять лезут на рожон!
Пауза.
– Ты кого это глупым назвал?.. – зевая, спросил Уол. В общем-то, ему было всё равно, просто как-то подозрительно развеселился брат.
– Я? Я никого не называл глупым. Это ты сказку сочинил.
– Но я не говорил, что киты глупые.
– Это следует как вывод.
– Странный какой-то у тебя вывод.
– Сам просил придумать мораль.
– Я просил не придумать, а подумать. Подумать над ней, а не придумать свою собственную, которая не имеет никакого отношения к моей сказке!
– Ну вот, всё правильно! – Уон легонько дёрнул брата длинный ус. – В то время на земле жили разумные обезьяны, от которых уже отреклась Мать Природа. Она переключила своё внимание на другой вид – на китов. Долгое время два вида жили в разных стихиях, не зная друг о друге, но потом киты начали интересоваться сушей, и, чтобы обезьяны не конфликтовали с новым разумным видом, Мать Природа держала китов в родной стихии. Вот.
– Ну может быть.
– А я о чём! – обрадовался Уон. – А теперь глупые киты, которые не хотят слушать Мать Природу, всё-таки полезли на сушу!
Уон сказал это как-то чересчур радостно, что не совсем соответствовало смыслу сказанного. Уол пробормотал себе под нос что-то неразборчивое.
– Ты портишь мне всю сказку, – сказал он, заворачиваясь в одеяло с головой. За окном резко потемнело ещё на пару тонов: это Алу выключил свет в общей каюте наверху. Теперь по периметру «Суши» только слабо светились сигнальные огни.
– Ничего я не порчу. Сам придумал эту историю.
– Уон, прошу, давай спать, – устало протянул Уол, впрочем, не особо надеясь, что его просьбу услышат. – Завтра рано вставать…
За стеной послышались спокойные приглушённые голоса: это Ойлэ и Аун, проводив Седого Графа в его каюту, в который раз обсуждали найденные на лавандовых полях рисунки.
– Нет, ну а правда, Уол, – вкрадчиво и на удивление серьёзно сказал Уон, почти утыкаясь носом в спину брата. – Как ты объяснишь то, что мы вышли на сушу только сейчас? Раньше мы физически не могли этого сделать, как будто какая-то сила сдерживала нас… Весь Великий материк был обнесён стеной высоких неприступных гор, а тут вдруг… Они опустились.
Уол немного повернул голову и вгляделся в темноту за круглым окном. В небе загорались звёзды.
– Может, я и не придумывал никакой сказки, – сказал Уол куда-то в подушку. – Может, я рассказал всё как есть. Просто немного приукрасил.
– И что же? – тихо спросил Уон. – Мы ведь теперь знаем, что разумные обезьяны настроены враждебно. Что мы будем делать? Что мы можем делать?
Некоторое время Уол молчал, но было видно, что это не потому, что он спит, а потому, что не знает, что сказать.
– Ну точно не вернуться назад, – ответил он наконец, немного поворачивая голову к брату. – Не сейчас, когда мы, в конце концов, нашли выход на сушу. Если Мать Природа и правда не пускала нас долгое время на землю, оберегая от разумных обезьян, то это значит, что сейчас что-то изменилось. Кто знает, быть может, цивилизация разумных обезьян увядает, и Матери Природе жаль, что два её творения так и не познакомились друг с другом, вот она и пустила нас, чтобы киты могли полюбоваться угасающей цивилизацией, как мы любуемся последними лучами солнца.
– Может быть… – Уон посмотрел в окно, где уже царила ночь, и зевнул. В наступившей тишине было слышно, как скрипят в прибрежной траве сверчки. – Всё может быть…
Помолчали. Где-то в коридоре закрылась за горбатым капитаном, который, по своему обыкновению, ложился последним, круглая дверь, и стало совсем тихо.
– Мне страшно, Уол, – прошептал Уон, утыкаясь лбом в спину брата. – Нас всего восемь, не считая Графа. А их много. И все они видят в нас обед.
Уол перевернулся на другой бок и обнял брата.
– Не волнуйся на этот счёт, – сказал он ласково, проводя ладонью по синевато-серой голове. – Они сами нас испугаются, когда увидят наш корабль. А когда ты попробуешь сказать что-нибудь на их языке, они вообще разбегутся, только их и видели!
Уон пробормотал что-то согласное и отвернулся к стене. Уол тоже перевернулся обратно на другой бок.
– Писатель из тебя паршивый, конечно, – тихо сказал Уон, когда Уол уже почти заснул. Время близилось к десяти.
– Ты забыл про моралиста, – лениво напомнил Уол, не открывая глаз. Левому полушарию уже начинал сниться красивый сон про сушу.
– Да, точно. И моралист ты паршивый, – Уон помолчал, а потом добавил: – Спасибо, что напомнил.
Глава 8. Шахматные озёра и умерший порт
День, когда Шахматные озёра блеснули маленькими блюдцами на горизонте, встретили более, чем радостно. Мрачная тень, которая легла на сердца китов при мысли о возможной вражде с разумными обезьянами, исчезла с первыми лучами солнца, и новый день, светлый и чистый, как морская пена, наступил над лесистыми холмами. Уже прохладное солнце поднялось в по-осеннему блёклое небо и осветило огненно-рыжие волны листвы, открывшиеся взору китов с вершины холма.
– Золотая осень, – пояснил Седой Граф, заметив их изумлённые лица. – Прекрасная пора. Поистине волшебная и заслуживающая восхищения. При всей любви к воде, такой красоты вы не встретите даже в самом большом коралловом рифе.
Возразить на это было нечего. Иен, растерянно глядя на золотые и огненные шапки деревьев своими большими чёрными глазами, подошла к самому окну и прислонилась виском к стеклу.
– Это так… Волшебно. Никогда не видела ничего подобного, – задумчиво сказала Иен, пробегаясь глазами по густому рыжему ковру листвы. Седой Граф, тоже мельком глянув на пейзаж за окном, одобряюще хмыкнул и вернулся к штурвалу.
– Нам бы остановиться, капитан, – обратился он к Ауну и жестом подозвал к себе Алу. Аун, как обычно, изучавший за столом какие-то карты и расчёты, удивлённо обернулся к Седому Графу.
– Надолго?
– Полчаса, не больше, – по знаку Ауна Алу потянул какой-то рычаг, и вскоре «Сушь» остановилась посреди реки. Сейчас они стояли на вершине большого холма, и с него хорошо были видны Шахматные озёра, окольцованные рыжим лесом. – Здесь, в Янтарном лесу, есть рог.
– Охотничий? – догадалась Аен.
– Навроде того, только в разы больше, – согласился с ней Седой Граф. – Нам бы дунуть в него. Глядишь, Изгой нас услышит, хе-хе.
Аун послал команду во главе с Седым Графом к охотничьему рогу, а сам остался на корабле вместе с Алу. Заместо музыки горбатый капитан и пузатый водитель молча слушали заливистые трели птиц. «Кра… Кра…» – глухо прозвучало в небе, и над ними, изредка помахивая крыльями, проплыл ворон.
– Почему лес называется Янтарным? – спросила Аен Седого Графа, пока они шли по тропе, местами скрытой листвой. Уон с удивлением и некоторой досадой отметил, что Седой Граф передвигался на суше порядком легче и быстрее, чем все самые спортивные и подготовленные киты их команды.
– А ты посмотри на листву, – ответил ей Седой Граф. – Настоящий янтарь!
– А как же летом? – удивилась Аен.
– А летом он Изумрудный, – ничуть не смутившись, сказал Седой Граф.
– И что ж, Вы не путаетесь?
– Ммм… Нет. Уже нет. Привыкаешь со временем.
– Зачем же так называть, если Вы путаетесь?
– Я, что ль, название придумывал?
– А кто же, если не Вы? – Седой Граф удивлённо покосился на неё, и Аен, подумав пару мгновений, хлопнула себя ладонью по лбу. – Ах, ну да, разумные обезьяны. Простите, я порой забываю, что… Что мы не одни.
Некоторое время Седой Граф о чём-то сосредоточенно думал.
– Видела когда-нибудь разумных обезьян? – спросил он наконец, загадочно улыбаясь. Аен отрицательно покачала головой.
– Вживую – нет. Только по телевизору. А вот Ална видела.
– И где же?
– На западном побережье. Тот самый знаменитый эфир, когда мы впервые узнали о том, что вымершая цивилизация, оказывается, не вымершая, – Аен смутилась, заметив заинтересованный и немного удивлённый взгляд Седого Графа. – Эм… Вы застали тот эфир, или уже?..
Граф, поняв её смущение, по-доброму усмехнулся.
– Да, я помню ту трансляцию. Это была сенсация!.. Но я, надо признаться, думал, что вы моложе.
– Ну, я-то и не застала тот эфир, – улыбнулась просиявшая Аен. – Точнее, застала, но я тогда была слишком маленькой, чтобы его запомнить: я ещё даже не умела разговаривать. Уон тоже вряд ли его помнит, он старше меня всего на год, хотя и любит в красках рассказывать свои впечатления от того эфира. А вот Иен, Уол, Алу, Аун и Ална помнят хорошо. Они тогда все, с шагом в возрасте между собой в год-два, в начальной школе были, а Алне так и вообще повезло жить рядом с тем местом, откуда велась трансляция. Вот она точно знает, о чём говорит.
– Охотно верю, – кивнул Седой Граф и, раздвинув плавниками нижние ветви, нырнул куда-то под полог деревьев.
Киты вышли на утёс. Далеко внизу плыли кроны, переливающиеся из золотого в бордовый, а на самом краю, почти у обрыва, стоял огромный охотничий рог размером с две китовые головы.
– Ну-ка, ребятки, – Седой Граф хлопнул в ладоши и потёр ими друг о друга. – Тут силы понадобятся. У кого из вас с дыхалкой хорошо?
– Можно я попробую? – с азартом вызвался Уон и на пробу дунул в рог. Рог промолчал. Затем Уон набрал в лёгкие побольше воздуха и изо всех сил дунул в огромную, напоминающую ракушку воронку. Рог отозвался слабым хриплым вздохом.
– Э-хе-хе… Маловат ты ещё! – хлопнул по плечу насупившегося Уона Седой Граф. – Ну, ребятки, кто следующий?
Пробовали и Ална, и Ойлэ, и Иен, но ничего, кроме кружащейся головы, они в итоге не получили. Аен и вовсе отказалась дуть в огромный охотничий рог, справедливо обосновав это тем, что её обморок сейчас никому не нужен.
– Уол, только ты остался! – подозвал его Седой Граф, похлопывая ладонью по рогу. – Если не ты, то будем звать Алу и Ауна с их чудо-машиной, потому что бросить клич-то надо.
– А Вы сами, Граф? – спросил Уол, разминаясь. Граф грустно улыбнулся.
– Я стал слишком слаб, чтобы трубить в такие рога. Боюсь, я вместе с Аен отправлюсь в спасительную тьму, если дуну изо всех своих старческих сил, хе-хе.
Уол понятливо кивнул и подошёл к рогу. Он расправил грудную клетку, медленно вдохнул, осторожно приложился губами к мундштуку и дунул. В воздухе над Янтарным лесом раздался громкий, низкий, бархатный звук, напоминающий приглушённый раскат грома.
– Ничего себе… – удивлённо прошептала Ална. У Уона отпала челюсть, но уже через мгновение он опомнился, захлопнул рот и с негодованием отвернулся от брата.
– Тоже мне… Богатырь… Тьфу ты, – бормотал Уон, пока они возвращались к кораблю. Все восторженно щебетали вокруг Уола и поздравляли его с успешным «дуновением», и только Уон не спешил присоединяться к ним. – Видал я таких богатырей… Я тоже так могу… Смог бы… У меня просто давление сегодня… Высокое… Низкое…
– Что ты там бормочешь? – весело спросил Уол, вырвавшись из цепких плавников друзей.
– Ничего, – буркнул в ответ Уон. Уол при виде его обиженного лица только шире улыбнулся.
– Почему ты не поздравишь победителя?
Уон нахмурился.
– С чем?
– С победой.
– С какой это победой?
– Ну как же! – воскликнул Уол. – Мы спорили, забыл?
Уон, который до этого только делал вид, что не понимает, о чём толкует Уол, теперь и правда не понял, о чём речь.
– В смысле?
– Эх, – улыбнулся Уол и наигранно грустно вздохнул. – Совсем ты стал стар, Уон, не помнишь ничего…
– Мы ни о чём не спорили, – отрезал Уон и запыхтел. Если бы они сейчас были в воде, вокруг него наверняка бы образовалась целая пелена из больших шаров воздуха. Над их головами, глухо каркая, пролетело два ворона.
– И всё-таки я был прав! – продолжил подозрительно улыбающийся Уол. – Я оказался длинным, стройным, спортивным, умным и красивым китом, а ты…
– «…коротким толстым лентяем, который, к тому же, совсем не блещет красотой», – закончил за него Уон. – Да, я помню.
– Что ж, в этом нет твоей вины, – грустно и как-то сочувственно вздохнул Уол.
– Ты о чём?
– Ну ты же приёмный.
Уон уже собирался сказать Уолу всё, что о нём думает, но в этот момент они подошли к «Суше», и на Уола с поздравлениями набросились Алу и Аун, невольно спасая того от праведного гнева брата.
– До Шахматных озёр осталось совсем немного: часов пять пути, – сказал Седой Граф, когда все снова собрались в общей каюте на корабле. – Там бы, по-хорошему, подождать денёк-другой. Если, конечно, вы располагаете таким временем, – Аун медленно кивнул на вопросительный взгляд Графа. – Зов рога слышен именно на такое расстояние: два дня пути пешим ходом. Если Изгой где-то в Янтарном лесу, он придёт на зов к Шахматным озёрам, к руинам порта. У нас с ним так обусловлено.
– Что за порт?
– Старый заброшенный рыбацкий порт, – пояснил Седой Граф. – Один из нескольких. Ещё лет десять назад разумные обезьяны ловили здесь рыбу и отсюда доставляли в Сердце Суши. Теперь уж он опустел… Обезьяны давно уже не выходили из города. Мда, – Седой Граф задумчиво пожевал губы, задумавшись о чём-то своём, и Алу, перекинувшись с капитаном коротким взглядом, вернулся к штурвалу и потянул какой-то рычаг. «Сушь», постепенно набирая ход, поплыла вперёд.
Развалины бывшего рыбацкого городка показались путешественникам весьма унылыми, ещё когда они только появились на горизонте, а когда «Сушь», рассекая одно из озёр, направилась к загромождённому берегу, порт и вовсе начал ощутимо давить своей мрачной атмосферой, несмотря на яркий солнечный день.
– Жуткое зрелище… – поёжилась Ойлэ. В пресной озёрной воде уже чувствовалось дыхание осени.
– Когда-то здесь жили, – согласилась Ална, проводя пальцами по сырым заплесневелым доскам. – А теперь порт умер, оставленный своими хозяевами. Призрак, да и только.
– Будьте осторожны! – предупредил Седой Граф, с завидной лёгкостью выпрыгивая на берег. – Доски старые, да и мы не пушинки, так что могут обвалиться. Ещё где-то здесь должен быть тайник с картами, хорошо бы найти его.
– «Где-то здесь» – это где? – переспросила Иен с другого края условной набережной. Условной, потому что в неширокой каменной кладке и низком деревянном заборчике ещё угадывался прежний облик улицы, но сейчас они скорее напоминали груду камней и палок.
– В одном из домов на набережной, – крикнул в ответ Седой Граф. – На первом этаже. Не поднимайтесь на вторые, ни в коем случае! И смотрите, чтобы не было подвалов. Провалитесь ещё…
На поиски тайника ушло практически всё время до вечера. Удача улыбнулась Уону ближе к закату, когда рыжие лучи солнца уже едва пробивались сквозь наскоро сколоченные дырявые доски. Собственно, он наткнулся на него случайно. Уон очень обрадовался, когда в нише под ковром, который он случайно отодвинул, оказался небольшой железный ящик, с которого местами сползла кожаная обивка. Уон тут же отнёс ящик Седому Графу, и он с радостью признал в нём тайник. Впрочем, радовались недолго, потому что ящик оказался пуст.
– Э-хе-хе… – грустно вздохнул Седой Граф, опустив ящик прямо на землю. – Ну что ж, кто-то опередил нас, и нам остаётся только надеяться, что это был Изгой. Отдыхайте, полосатики. Денька два ещё здесь побудем, а там уж, если Изгой с картами не объявится, вам самим придётся справляться, хе-хе…
– А Вы не хотите отправиться вместе с нами, Граф? – спросила Иен. – Ваши знания нам бы очень пригодились.
– При всём уважении, друзья мои, – покачал головой из стороны в сторону Седой Граф и показал на шрам на плече. – Я больше с разумными обезьянами иметь дело не хочу. Нет, благодарю. Хватило сполна. Изгой и Тоска – да, а остальных мне не нужно. Охотно верю, что среди них ещё остались такие, как Изгой, но их откровенно мало. Да и теряются они в массе…
В эту ночь, в отличие от многих предыдущих, спали плохо и неспокойно. То ли ожидание предстоящей встречи с возможной опасностью заставляло путешественников ворочаться с боку на бок, то ли мёртвый порт не вселял в их сердца доверия и чувства надёжности. Это место действительно было самым неуютным и неприятным из всех, которые они видели до того. Несколько широких озёр, соединённых между собой рукотворными каналами и расположенных в шахматном порядке, лежали под небом совершенно открытые и закрытые одновременно, как бы странно это ни звучало. Янтарный лес, плотным кольцом окружавший каждое из озёр, совсем не спасал их от пронизывающего ветра. Там, где стоял порт, лес и вовсе будто натыкался на невидимую стену и отказывался расти дальше, а потому всё там было какое-то глухое, пустое и мёртвое.
В конце концов, в общей каюте собралось полкоманды. Алу и Аун, промаявшись в постели полчаса, смирились со своей участью и вернулись каждый в своё кресло – водительское и капитанское – на «дежурство». Они тихо переговаривались между собой, потягивая кофе, когда к ним присоединилась встревоженная Ална. Её чувства были вполне понятны – впрочем, как и любого другого участника похода, – но у Алны были свои причины для волнения. Чем ближе они были к Сердцу Суши, пусть ещё не видному на горизонте, тем сильнее становились воспоминания, и в эту ночь они были как никогда яркими. Ална сидела и думала, увидит ли она снова тех, кто шёл тогда вдоль береговой линии. А может быть, она встретит их сыновей и дочерей, а может быть, их внуков… А может быть, она никого не встретит и не увидит. Может быть, они вообще не дойдут до Сердца Суши.
Ещё спустя часа два в общей каюте появился Уол, чему Алу, Аун и Ална очень удивились, ведь всем было известно, как он дорожит своим сном. Уол и вправду выглядел измученным: он хотел заснуть, но не мог, и противный скрип гнилых досок за окном совсем не помогал ему в этом. Потом ещё заглянул Уон, который, собственно, и не собирался ложиться, но старшие, сердито зыркнув на него, прогнали Уона обратно в постель. Ближе к полуночи, сонно и устало потирая глаза, приплыла Иен.