Я выхожу из грота и устремляю взор вдаль, также, как когда-то устремлял его и Печорин на страницах романа разглядывая сверкающий Пятигорск. «Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подножья Машука: во время грозы облака будут опускаться до моей кровли… Уже сейчас, на западе от грота пятиглавый Бештау синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу предо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, – а там дальше, – амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начиная с Кавказа и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом…». Именно такая картина предстала перед молодым офицером Григорием Александровичем Печориным, в первые дни пребывания последнего на Кавказе. Таким же мы видим Пятигорск и сегодня в дружной компании лермонтовских полотен и героев.
Глава пятая
Город, в котором невольно заканчиваются все романы
За окном вновь спешат облака. Сегодня я наконец отправилась в город, который М.Ю.Лермонтов любил не меньше, чем Пятигорск. Так, в начале августа 1837 года Лермонтов переехал заканчивать курс лечения в Кисловодск. Листаю дневниковые записи поэта, и нахожу в них одну, посвященную солнечному городу: "воздух Кисловодска располагает к любви, … здесь бывают развязки всех романов, которые когда-либо начинались у подошвы Машука. Здесь все дышит уединением, здесь все таинственно…" В этой я тотчас убеждаюсь, наблюдая за меняющимся пейзажем из окна машины. Вижу горы, покрытые щедрой зеленью, скалы с обрывами, ущелья, овраги…И теперь понимаю, почему так красочен и привлекателен лермонтовский пейзаж. Он не может не восхищать, ведь срисован поэтом с натуры.
Тем временем, я внимательно разглядываю приближающуюся ко мне Кисловодскую крепость, которая является единственным военным укреплением, сохранившемся на Кавказе в таком виде и объеме до наших дней. Есть еще кое-что, привлекающее мое внимание к ней – это упоминание защитных стен М.Ю.Лермонтовым в "Герое нашего времени": "…я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах; часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…" В то время недалеко от крепости размещались пикеты, откуда казаки сигнализировали о приближении горцев. Сейчас же ее оборонительные ободки пусты; сразу видно, ими давно не пользовались.
Следуя маршруту, каким, если верить литературным и историческим источникам, когда-то по территории Кисловодска прогуливалось "водяное общество", я скоро выхожу к главной улице города – на ней и сейчас, кипит как житейская, так и туристическая жизнь. Раньше на этой территории располагался первый на Кавказских минеральных водах знаменитый курортный парк: а в двух шагах от него примостилась Нарзанная галерея. Я сворачиваю с главной дороги, на цветочные дорожки, которые испещряют пространство Кисловодского парка – они ведут меня прямиком к Лермонтовской набережной, усыпанной цветами. Аккуратные фонтанчики расцветают у меня на глазах, отпуская в чистый прозрачный воздух Кисловодска хрустальные струи и брызги. Из-за этого, в воздухе сильно чувствуется запах минеральных источников, вперемешку с ароматами цветов: яркими соцветиями они усыпают все пространство земли. Небольшие бассейны заманивают взгляды своей прохладой – так и хочется окунуться в их дневной блеск! Наконец выхожу на Лермонтовскую площадку – вижу в стене каменный бюст М.Ю.Лермонтова. Легко читаются высеченные на специальной табличке строки о любви к Кавказу.
Прекрасно можно вообразить себе, как по этим дорожкам гулял М.Ю.Лермонтов, который после болезненного уединения, полной самоанализа жизни в Пятигорске наконец приехал заканчивать свое лечение на Минеральных водах – и он пустился в свет. Пережив тяжелое душевное потрясение, перестрадав, передумав, он теперь понемногу успокоился. Молодость брала свое! Шуткам и остротам не было конца. Вместе с своим другом доктором Майером рисовал карикатуры на "водопийцев". Принимал участие в прогулках и кавалькадах. Завел себе прекрасную верховую лошадь и гарцевал на ней не хуже черкеса. Он был теперь совершенно здоров, танцевал на балах и пользовался большим успехом у дам – которых, между прочим, несмотря на их вольную, дикую жизнь, считал полными изящества и грациозности.
***
По дороге обратно, в Пятигорск, в окрестностях Кисловодска я посещаю еще одно место, тесно связанное с "Героем нашего времени"– Лермонтовский водопад. Я представляю, как много лет назад, на сырых от капель водопада камнях, сидел М.Ю.Лермонтов – и любовался живописными струями воды, спускающимися откуда-то сверху из-под корней нависающих деревьев. Их ветки скрывали за собою виды гор, тропки односельчан и местами голубое небо. Густая листва спускаясь по краям водопада, исчезала где-то под камнями, на которых густой сетью цвели поздние кувшинки. Чистая вода с шумом скатывалась вниз, с бульканьем растворяясь в глинистой земле. Мне казалось, что я могла рассмотреть на глиняных подтеках следы лошадей, которых приводил сюда поить Печорин в главе "Княжна Мери": "у водопада я напоил коня, жадно вдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку…"
По тропке я поднимаюсь вдоль водопада, и наконец выхожу на обширную поверхность земли. Огромное плато встречает меня; вдали я вижу маленькие потертые крыши частных домов, каменистые дороги, обвивающие горные склоны. Густая трава, местами выжженная горным солнцем растет повсюду и лишь изредка сменяется полевыми цветами. Подойдя ближе к краю, я восторгом разглядываю примостившиеся тут и там горные склоны и возвышенности, которые склоняясь в молчаливом поклоне, приветствовали мой случайный взор. Издалека зеленые деревья, и тонкие струйки речонок, казались мне невероятно крохотными; а саму себя я ощущала великаном, крупным и сильным.
Тяжело представить, как среди такой величавой природы, могли происходить мелкие события – одно из них тотчас приходит мне на ум. Это бесполезная дуэль Печорина и Грушницкого в романе "Герой нашего времени": "узкая тропинка вела между кустов на крутизну; обломки скал составляли шаткие ступени этой природной лестницы; цепляясь за кусты, мы стали карабкаться. Грушницкий шел впереди, за ним его секунданты, затем мы с доктором…" Наверное, не случайно М.Ю.Лермонтов провел дуэль своих героев здесь, среди величавых скал. Образ мелкой стычки на фоне громоздкой природы смотрится особенно комично и нелепо – этим противопоставлением, писатель еще сильнее показывает пороки и слабости своего героя, и целой царящей на дворе эпохи. Тем временем, я наблюдаю ту самую скалу, которую описывал М.Ю.Лермонтов – с плато она напоминает нос вывернувшийся из пучины вод подводной лодки. За участие в жизни поэта и его произведениях, в настоящее время скалу именуют Лермонтовской и считают памятником природы регионального значения.