Ревизор: возвращение в СССР 8

Ну а дальше подошло и время переезда. Машину Ахмад на заводе у Шанцева выпросил на три дня, чтобы нам жилы не рвать и не разгружаться сразу после дороги. Мы связывали в стопки книги, закручивали ковры. Снимали шторы. Всё перед упаковкой перестирывалось, ковры лично мне приходилось выбивать. По всем друзьям собирал газеты, чтобы посуду и хрусталь упаковать.

Собирались долго и основательно, затянули со сборами. В каждой сетке, сверху лежала бумажка с описью содержимого на скорую руку. Это бабушка и Никифоровна делали в обязательном порядке, наученные многочисленными переездами. Коробки и ящики так же были подписаны. В узел каждого тюка воткнута бумажка с содержимым.

Мне хотелось поскорее переехать, до начала учёбы, а то там совсем будет не до этого.

Когда мы, наконец, определились с днём выезда, было уже двадцатое число. Выезд согласовали с машиной на субботу двадцать первое, чтобы Ахмаду только на один день с работы отпрашиваться.

План был такой: туда я еду в кабине грузовика, Ахмад на своей «копейке» везёт бабушек. Разгружаемся, собираем и расставляем мебель одним днём. И вдвоём возвращаемся назад в Святославль на его машине. А грузовик уже по своему графику.

А бабушки уже не спеша всё распаковывают и раскладывают.

Первую часть плана мы осуществили без сучка – без задоринки.

Мы приехали. Дальше всё пошло не так.

Мы с заводским водилой нашли общий язык и непринуждённо болтали всю дорогу. Следовали за Ахмадом, не особо вникая в маршрут. Дорога показалась лёгкой. Приехали к вечеру, остановились за «копейкой» возле очень приличного по советским меркам кирпичного дома.

Выйдя из кабины, я потянулся и в прекрасном настроении подошёл к с трудом выползавшим из машины бабушкам. Ахмад тоже потягивался, все засиделись.

– А кто нам участок перепахал? – удивлённо спросила Никифоровна.

Из дома к нам спешил мужичок лет шестидесяти.

– Вот незадача! – воскликнул он вместо приветствия, подходя к нам. – А мы уж и не знали, приедете вы или нет…

– Вы что, передумали дом продавать? – напрягся я.

– Да нет… – как будто оправдываясь, начал мужичок. – Ещё покупатели появились…

– Как это! Мы же задаток дали! – начала наступать на него Никифоровна.

– Мы вернём! – заверил хозяин дома.

– Не надо нам ничего возвращать, – подошёл я к нему. – Продайте нам дом, как и договаривались.

– Да я что, мне всё равно, кому продавать. Вы вот с ними договаривайтесь, – кивнул он в сторону соседнего дома.

Там на крыльце появился мужчина. Он озабоченно поглядывал в нашу сторону, торопливо обуваясь. За ним вышла женщина и вперёд него поспешила к нам. За ней выскочила молодая пара и тоже припустила со всех ног к нам.

Они чуть не бегом подбежали всей компанией.

– Это наш дом! – закричала молодая на бегу.

Она была беременна. Чего бегает-то? Дурочка.

– Ещё чего! – вышла вперёд Никифоровна. – Это наш дом!

– Тихо, тихо! – встал я между ними. – Мы первые этот дом застолбили, с хозяевами по рукам ударили и задаток оставили.

– Вы кто такие?! – начала голосить молодая. – Мы колхозники! Нам положено!..

– Мы уже участок вспахали, – поддакнул ей муж.

– Мы вам компенсируем это, – спокойно ответил я.

– Иваныч! – обратилась к хозяину дома старшая из женщин. – Ты кому дом продал?

– Никому ещё не продал, – огрызнулся Иваныч.

– Ты же обещал! – возразила ему старшая соседка.

– Ничего я не обещал! У вас и денег нет столько!

– Мы тебе пять тысяч даём! – взвизгнула молодая.

– Дом семь стоит, – отрезал Иваныч.

– Можно подумать, они тебе столько заплатят! – кивнула в нашу сторону старшая.

– Заплатим, – подтвердил я.

– Всё. Пошли, – надоело ждать Ахмаду. Он развернул бабушек и повёл их к дому. – Все с дороги, все устали, разгружаться завтра будем.

– Я к председателю завтра пойду! – пригрозила нам молодая.

– Иди, иди, – процедила Никифоровна.

Хозяин дома, оказывается, вещи ещё не вывез. Сидел на чемоданах. И боялся дом оставить без присмотра.

– Не завидую я вам, – проговорил он, ставя греться чайник. – Эти Михайловы… Не повезло вам с соседями. Что мать скандальная, что дочь.

– Поскандалят, да успокоятся, – ответил я.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал Иваныч. – Шуру-то, мать, жизнь ещё немного научила думать, прежде чем говорить. А вот Ксения у неё, дура-дурой и язык без костей.

– Да нам-то что? – спросил я.

– Муж у Ксении механизатор, колхоз им дом построил в центральной усадьбе, когда свадьбу сыграли. Они его продали и хотели к маме поближе перебраться. На мой дом целились. А зачем они мне нужны со своими пятью тысячами?

– Логично… – начал я понимать суть претензий соседей. Обломали мы их знатно. – Надо оформить всё поскорее.

– Завтра в правлении никого не будет, воскресенье, – ответил Иваныч. – А в понедельник пойдём.

– Не запалят они вас со злости? – спросил наш водитель.

– Да нет, – подумав, ответил Иваныч. – Шальные они, конечно, но не до такой степени. А как у тебя со временем, мил человек? Не поможешь и мне перебраться?

– А чего же добрым людям не помочь? – подмигнул нам, быстро сориентировавшись, водила. Дополнительно подхалтурить – святое дело.

Весь следующий день мы грузили, таскали, тягали. Но вчетвером дело быстро спорилось. Мы даже загрузили вещи Иваныча и они, вместе с водилой, в этот же день перевезли их куда-то недалеко.

В понедельник с утра Иваныч был уже у нас, готовый проводить бабушек в правление для переоформления дома. А мы с Ахмадом рванули на его «копейке» обратно в Святославль.

* * *

Павел Сатчан получил, наконец, добро на перевод в Москву. Ему осталось досидеть на Святославском механическом заводе считанные недели. Да здравствует столица! Как долго он этого ждал. Два года!

Положа руку на сердце, он не мог сказать ничего плохого ни о самом этом городишке, ни о заводе, ни о людях. Наоборот, он считал, что некоторые, например, Галия, заслуживают большего. Он даже подумывал, не забрать ли её с собой в Москву. Толкового помощника днём с огнём не сыщешь. А они уже сработались, она его с полуслова понимала…

Думал, как она обрадуется такой возможности, будет бесконечно благодарна и станет преданной ему по гроб жизни.

А тут на тебе. Она уволилась одним днём. Счастливо улыбаясь, сообщила, что уезжает в Москву! Паша устроил её учиться в институт под крылышко к своему отцу.

Вот жук! Обскакал на повороте!

Комсорг улыбнулся и восхищённо покачал головой. Далеко пойдёт парень.

Глава 3

* * *

Московская область, деревня Коростово.

– Ну что, Эль, они ушли? – спросила Никифоровна подругу, подсматривающую за соседями в окно.

– Ходят ещё, что-то меряют…

– Что эти поганцы затеяли!? – стукнула по столу кулаком Никифоровна. – Нет. Я пойду узнаю!

– Ань, да ладно тебе! Ну ходят и ходят… Может, меряют пашню, прикидывают, сколько нам за неё предъявить.

– Это наша земля! – возразила Никифоровна. – Нечего по ней ходить. К тому же, кто знает, что у них в головах там. Еще скажут потом, что ходили, решали, а мы не вышли, значит согласны с их решениями.

– Хм! Вообще-то, ты права. Пойдём-ка спросим…

Пожилые женщины вышли из дома и пошли к Михайловым, вчетвером по-хозяйски разгуливающим по их вспаханному участку.

– Ну и что вам тут надо? – спросила их Никифоровна.

– А того и надо, – уперев руки в бока, заявила молодая Ксения. – Мы строиться будем.

– На нашей земле? – усмехнувшись подобной наглости, спросила Эльвира.

– Это не ваша земля, – возразила старшая Шура. – Вы не колхозники, вам всего шесть соток положено. А тут сорок.

– Во-первых, не шесть, а двенадцать. Дом на двух хозяев, – спокойно ответила Эльвира. – А во-вторых, я уже устроилась счетоводом в колхоз, а Анна Никифоровна в клуб устраивается сторожем. Так что, мы теперь тоже колхозники. Нам, вообще-то, ещё сорок соток положено. Идите отсюда подобру-поздорову. А то сейчас милицию вызовем.

Обе Михайловы переглянулись встревоженно.

– Между нами ещё дом был, – вспомнила старшая Михайлова. – Вон, в той крапиве ещё фундамент из валунов остался. Вот, мы этот участок и заберем себе.

– Мам, ну тут же мало земли без ихнего участка, – возразила Ксения.

– Ничего, с другой стороны прирежем: сзади и вдоль дороги, – ответила ей мать и пошла в сторону своего дома.

Ксения поджала губы и крайне недовольная пошла за матерью.

Мужчины, никак не участвовавшие в инциденте, молча поплелись за своими женщинами.

– Забор надо делать хороший, – констатировала Эльвира. – И побыстрее. Чтобы они к нам не могли, как к себе домой, заходить в любое время.

– Согласна, – кивнула Никифоровна подруге. – Вот только когда? Материала нет. Да и у Павла учеба вот-вот начнется. Не до нас ему сейчас будет. Стыдно отвлекать.

– Сами справимся. Найдем работников. – решительно ответила Эльвира. – Я поспрашиваю в управлении, и ты тоже в клубе спроси. Колхоз большой. Наверняка найдем и где штакетник купить, и столбы, и кого попросить подсобить сделать.

Никифоровна задумчиво провела рукой по подбородку, глядя вслед подходящим к своему дому Михайловым.

– Старый-то никак уже поддатый? – усмехнувшись, заметила Никифоровна.

– Да и молодой, похоже, тоже. Время обед только, а они уже хорошие. Как работать дальше будут?

– Ну что, девки! Отбились? – услышали они сзади весёлый старческий голос.

Обернувшись, они увидели щупленького дедка, опиравшегося на обыкновенную корягу из леса. Смеющиеся глаза над пышными седыми усами. Он как будто специально провёл по ним, чтобы привлечь к ним внимание.

– Ой, какие тут парни! – смеясь, тут же ответила Никифоровна. – Откель же такие будете?

– Да я напротив вас живу. Трофим, – представился дедок.

– Аня, а это Эля. – представилась Никифоровна. – Как у вас здесь неспокойно!..

Никифоровна кивнула в сторону дома Михайловых.

– Что есть, то есть, – согласился дед. – Вы не думайте, что они отступились. Это только начало.

– Да мы уже и сами поняли, – проворчала Эльвира.

Женщины пошли в дом. Дед Трофим за ними.

– А вы что ж, одни? – спросил он.

– У меня дочь в Брянской области замужем, – как есть начала рассказывать Эльвира. – Есть внучка, жена военного. Есть внук, в Москву учиться поступил. В МГУ. Правнучке год всего.

– А я одна, – ответила Никифоровна. – У меня сестра и племянница с мужем и детьми тут недалеко живут в Светлогорье.

– Если подсобить что надо будет, зовите, я с радостью, – заверил их дед.

– Давай Трофим, за знакомство с нами пообедай, – предложила Эльвира.

– О! То дело, бабоньки! – обрадовался дед.

С соседями надо в ладу жить. Всем миром с любой проблемой справиться можно.

– Иваныч дом когда строил, думал сын приедет к ним с женой жить, – рассказывал дед, прохаживаясь по дому и осматриваясь. – А вишь, как вышло…

– Как? – спросила Эльвира. – Он не рассказывал.

– Сын на северах остался, женился там, осел. Жена померла два года уже как. Иваныча дочь к себе забрала. А дом хороший. Иваныч для себя строил. Тут подпол в полный рост! Участок только запустил, так вам Михайловы его уже перепахали.

– В подпол-то мы ещё не лазили, – рассмеялась Никифоровна. – Садись за стол, Трофим, хватит там бродить.

Старики пропустили по стопочке за знакомство и очень душевно посидели. Дед обещал помочь с обрезкой яблонь осенью. А то заросли совсем, прочистить надо.

– Не знаю, зачем он столько их насажал, да так близко, – критиковал Иваныча Трофим. – Между ними расстояние должно быть, чтобы кроны не смыкались. А тут заросли…

– Может, их рассадить? – предложила Никифоровна.

– Поздно уже, им, кажись, лет по пятнадцать, уже.

– Выпилить половину, – предложила Эльвира.

– Ты что! Они породистые. Осенью посмотрите, какие. Иваныч с Москвы их привозил, с питомника.

– Лучше бы он «викторию» привёз с питомника, – проворчала Никифоровна.

– А, так у соседки справа спроси, Ольги. Сейчас же как раз её чистят перед зимой, усы там обрезают, не знаю… К Ольге подойди, она баба нормальная, ещё подружитесь. Даст тебе этих усов.

* * *

Сентябрь, Москва.

Начались занятия в универе. Мы все оказались на одном потоке: я, Лёха, Семён и Ираклий. Старались держаться везде вместе, и на учёбе, и в общаге. Даже получилось заселится в одну комнату нового здания Дома аспиранта и стажёра (ДАС) на улице Шверника. Потрясающий комплекс, включающий в себя всё необходимое для жизни. Новая мебель, просторные комнаты. Только мы разделили полки в шкафах и порадовались своему везению, как к нам подселили пятого. Притащили ещё одну койку и тумбочку.

Семён со знанием дела объяснил, что всегда так не будет. На первых курсах большой отсев, и студентов набирают с запасом, чтобы на выходе оказалось достаточное количество выпускников.

Пятым к нам пришёл выпендрёжный блондин, мы виделись на вступительных экзаменах, в лицо знали друг друга.

– Константин Брагин, – сквозь зубы процедил он, представляясь, и бросил свой рюкзак на первую попавшуюся койку, которая уже была занята мной.

– Эта уже занята, – спокойно переложил я его рюкзак на только что принесенную койку.

Думал, сейчас начнется заруба, так он презрительно на меня посмотрел. Но нет, перенёс тихо. Какой-то он странный, так смело нарывается. Сильно блатной, что ли? Ну, посмотрим, что дальше будет.

Парни не стали ему представляться и протягивать руки. Сделали вид, что его вообще нет в комнате.

Тания И.Т. оказался Ираклий. Не стал у него ничего пока выяснять, решил дождаться более подходящего случая.

Первого сентября, придя на занятия, увидели возле расписания большое объявление: «Сбор студентов 1 курса 10.09.1971 в 8.00 в фойе экономического факультета. С собой иметь: …». Дальше шел небольшой список необходимых вещей. А под объявлением кто-то от руки дописал: «Антошка, Антошка, пойдем копать картошку!».

Хо-хо-хо! Картошечка! Повеселимся… Я реально обрадовался. С выездами на картошку у меня были связаны очень теплые воспоминания. Однокурсники взволнованно гомонили, обсуждали предстоящее мероприятие. Кто-то выглядел веселым, а кто-то откровенно перепуганным. Можно понять, на самом деле. Для некоторых, выросших в тепличных условиях, городских мальчиков и девочек поездка на пару недель в какой-то непонятный колхоз далеко от уютного дома и заботливых родителей казалась серьезным испытанием.

Тем же вечером метнулись с Лёхой в гости к девчонкам. Надо посмотреть, как они устроились. Новостями поделиться. Звонил отцу с вахты, узнать, где девчонок искать. Наши вахтёры первокурсников пропускали строго по спискам, студенческих у нас ещё не было. Посторонним вход воспрещён. А лазейки мы ещё не нашли. Наверное, в общаге Горного также. Сразу попросил отца предупредить вахту, что мы с Лёхой свои.

Девчонкам отец выхлопотал, как и обещал, отдельную комнату. Рассчитана она была на троих, но заселили их вдвоём.

– Ну что? Как вам комната? – спросил я, осматриваясь.

Галия довольно улыбалась, несмотря на скромность интерьера вокруг.

– Столько народу! Я боялась, что нас, как всех, по четыре человека в комнате поселят, – поделилась она.

Диана с растерянным видом сидела на койке. Да уж, это тебе не элитная квартира. Ремонт в комнате был, но давно. Мебель убитая. Штор не было. Затоптанные полы, похоже, здесь давно никто не убирался.

Деревянные оконные рамы в ужасном состоянии. Внутреннее стекло на одной половине было прихвачено только кусочками штапика сверху и снизу. Лёха заинтересовался, что я там разглядываю и тоже подошёл к окну.

– Тут заклеивать окна на зиму хорошо надо будет, – сказал он.

– Да. И стекло прижать плотнее, – добавил я.

Тут мне пришла в голову мысль проверить замок на входной двери.

В дверном полотне зияла сквозная дыра от старого врезного замка. Ну ладно, забьём. Но действующий замок!.. Его надо однозначно менять: любым ножом откроешь.

– Надо им засов какой-нибудь изнутри сделать. – показал я Лёхе на щель между дверью и косяком. – И ещё, девчонки, не храните ничего ценного в комнате.

Они испуганно уставились на нас.

Сделал успокаивающий жест и пошел к коменданту, который уже знал меня, как сына Тараса Ивлева. Мне пришлось познакомиться с ним, когда в общагу с Лёхой прорывались.

– У девчонок в комнате дверь очень хлипкая и замок не очень, – начал я.

– И что ты от меня хочешь? – устало огрызнулся он, не дав мне договорить. – Другую комнату?

– Нет, что вы! Спасибо огромное за комнату, – поспешил я его успокоить. – Я только хотел им щеколду какую-нибудь изнутри сделать. Нет ли у вас?

– Щеколду найдём… – проворчал он и повёл меня по коридору в каморку, запертую на увесистый навесной замок.

Выдал мне и щеколду, и гвозди с молотком. Хороший дядька. Надо с ним подружиться. А то я даже не знаю, как его зовут. Комендант и комендант.

Приколотил девчонкам на дверь задвижку с внутренней стороны. Гвозди загнул для надёжности. Уже не до красоты и аккуратности.

– По-хорошему, здесь бы дверь новую вставить… – сказал я. – Но уже как есть. Дырку от замка заткните газетой пока. На ночь закрывайтесь на щеколду.

– Зачем? – испуганно спросила Диана.

– Ну мало ли… Сокурсники решат поступление отметить, бузить начнут.

– Ой, мамочки, – простонала сестра, видимо, вспомнив, как к ней пьяные урки домогались.

– Да ладно тебе, – попыталась успокоить её Галия. – Не будут же они в чужую комнату ломиться.

Я молча подошёл к окну посмотреть, высоко ли тут до земли.

– Второй этаж… – проговорил я мысли вслух.

Девчонки смотрели на меня, открыв рот.

– Я так, на всякий случай, пути отхода… Не бойтесь! Надеюсь, не понадобится. Но, на всякий случай, рядом справа пожарная лестница.

– Ага-аа, – посмотрела на меня с отчаянием сестра. – Наверное, надо было, всё-таки, к отцу идти жить.

– Никогда не поздно, – ответил ей я. – Но не спеши, может, тебе ещё здесь понравится. Пошли посмотрим кухню.

Лучше бы мы ее не смотрели… Треш и угар. О санитарии тут и не слышали. И посудой местной лучше не пользоваться, надо девчонкам свою купить.

Посидели с девчонками в комнате, пообщались. Им тоже предстояла «картошка», только ехали они пятнадцатого сентября, а не десятого, как мы. Галия, как я и ожидал, к этой новости отнеслась спокойно. Расстраивалась только, что мы с ней явно в разные колхозы попадем, вместе поехать не выйдет. А так морально вполне была готова. Понятно, что дочь пожарного, привыкшую с отцом на охоту ездить, полевыми работами не напугаешь.

Диана, ожидаемо, энтузиазма не испытывала. Но, как я понял, сестренка еще пока особо не представляла, что им предстоит на «картошке», поэтому особо не возмущалась и не боялась. Небось думает, что будет жить там в благоустроенном доме с удобствами и кушать завтраки, обеды и ужины в приличной столовой, – мысленно усмехаясь, понял я. Не стал ее разуверять в заблуждениях, а то еще бросит учебу прямо сейчас и уедет домой к маме. Чтобы и дальше ее баловала.

Уехали мы с Лёхой с целым списком того, что нужно сделать в комнате девчонок срочно, включая покупку посуды, и ещё больший список того, что может немного подождать.

* * *

Общежитие Горного института, комната Галии и Дианы.

– Мне уже совсем не хочется здесь жить, – капризно поделилась с подругой Диана.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Галия, раскладывая свои вещи в шкафу. – Отмоем тут всё, шторки повесим, обои новые поклеим…

– Ага-аа, поклеим… – передразнила её Диана. – А ты умеешь?

– Ну, помогала как-то родителям… Да парни помогут. Мы же не одни с тобой!

* * *

Вернулись мы с Лёхой к себе в ДАС, едва успев заскочить в двери до комендантского часа.

Ираклий с Семёном доложили, что нашли уже в этом огромном комплексе столовую, бассейн, спортивный зал, библиотеку, кинотеатр, магазин и медпункт. Лазили по этажам весь вечер, заблудились. Целое приключение пережили. Оба довольные.

Да, с общагой нам явно повезло больше, чем девчонкам.

– А этот где? – спросил я. – Арийской расы который, голубая кровь, белая косточка.

Парни пожали плечами, усмехаясь моей шутке.

– Кстати, туалеты и душевые вы тоже нашли? – спросил я. – Спать уже что-то хочется.

Мне показали направление и я, прихватив полотенце и «мыльно-рыльные», пошёл искать удобства у нас на этаже. Когда вернулся, Константин уже пришёл и укладывался.

– Ну, что все дома, – констатировал я. – Выключаю свет?

– Давай, – согласился Лёха.

Никто не возразил. Я запер входную дверь изнутри и пожелав всем спокойной ночи, погасив свет. Мы улеглись. Какое-то время со всех углов раздавался скрип пружин панцирных коек. Наконец, всё стихло. Я уже задремал, как вдруг раздался громкий зычный храп.

От неожиданности я сел в кровати. Храпел Ираклий. Громко, протяжно и витиевато. Включился свет. Это Ариец стоял у стены, держась за выключатель.

– Какого…! Мать его за ногу! – вскричал он. – Это что такое?!

– Он же не специально, – проворчал я, щурясь от света. – Видишь? Он спит.

– А нам что делать? – спросил, тоже щурясь, Лёха.

– А нам надо научиться засыпать вперёд него, – ответил я. – Срочно!

У нас был в армии такой же пацан, храпел как паровоз. Давал нам всем фору в двадцать минут, а потом ложился спать сам. Кто уснуть не успел, сам виноват. Но мы всегда успевали.

– Я и не знал, что он так храпит! – смеясь, встал над приятелем Семён и зажал ему нос.

Ираклий тут же вскочил и спросонья стал отбиваться.

Объяснили ему суть проблемы. Окончательно проснувшись, он признал за собой грешок.

– У нас в семье все мужики храпят, – оправдываясь, сказал он. – Мама привыкла, говорит, что спать в тишине не может.

– Твоя мама в этом аду уже лет двадцать живёт, – ответил я ему. – привыкла, а мы нет. Давай-ка, сначала мы все уснем, а потом ты ложись минут через двадцать. Если кому-то не хватит времени, придётся тебе до тридцати минут гулять, ждать, пока мы все вырубимся. И по-хорошему, ты должен предупреждать окружающих о такой своей особенности.

– Ничего себе «особенность», – вскричал Ариец. – Это же кошмар! Ужас!

– Успокойся, – осадил я его. – Он такой уродился, в этом нет его вины. Всё. По койкам. Ираклий, ты ложишься последним, даёшь нам заснуть.

– Ладно, – проворчал он и встал у окна, поглядывая на часы.

Ночь прошла спокойно. Мы даже выспались. И дальше так и повелось, сначала все засыпают, потом только Ираклий ложится.

Утряслось расписание пар, мы активно включились в учебный процесс.

Была у меня ещё одна стычка с Брагиным. Ариец каким-то образом оказался комсоргом нашей группы. Как он им оказался?.. Кто его избрал? Вел себя заносчиво, разговаривал со всеми нами в повелительном наклонении. Слово «пожалуйста» не употреблял принципиально. Он ни с кем не дружил. Указания и задания раздавал с таким уверенным видом, что одногруппники, еще не разобравшись, кто есть кто, не решались ему отказать. Причем я так понял, что раздаваемые им задания собственно были его работой как комсорга, а он просто ее на остальных перепихивал внаглую. Кого-то он мне напомнил? – возникла в голове ироничная мысль. А, Сатчан аналогично действовал.

Вот только Сатчан, в отличие от этого «избранного всеми богами», обладал еще и хитростью, и житейской мудростью определенной, понимая, что без друзей и поддержки никакой блат не поможет. А этот тупо прет напролом по головам, показывая всем своим видом, насколько выше остальных.

На этой волне Брагин также уверенно подкатил ко мне.

– Ивлев! Вот список группы. Распиши, кто в какой комнате живет, если в общаге. Или адрес, если не в общаге, – велел он мне.

– Ничего себе заявки! – удивился я. – А больше ничего не надо?! Ты чего тут пальцы растопырил? Указания всем раздаешь… Ты кто такой?

– Я комсорг группы! – воскликнул он.

В аудитории наступила тишина. Было слышно, как Ариец шумно задышал, еле сдерживая гнев.

– И дальше что? – напирал я. – Кто тебя избрал? Я за тебя не голосовал. Товарищи! Кто за Брагина голосовал?

Все молчали.

– Генерал ты без армии, – развел руками я. – Так что нечего тут командовать.

– Да ты знаешь, кто я? – вдруг запыхтел ещё больше Брагин.

Кстати, давно хотел это узнать, всю голову сломал. У меня не складывалось: таким заносчивым может быть только представитель золотой молодёжи, но тогда, что он делает с нами в общаге?

– Дай угадаю – потомок графа Монте-Кристо? Так я тебя разочарую – у нас тут советская власть. Дворянское звание больше не дает никаких привилегий!

И я с интересом уставился на него в ожидании ответа.

А он покраснел от злости, пнул деревянную скамью и выскочил из аудитории, так ничего и не объяснив.