«Необыкновенный и важный географический подвиг» Офицеры-артиллеристы и Императорское Русское географическое общество

1.2. Василий Никитич Татищев – соратник и продолжатель дела Я.В. Брюса

Начал свое жизненное поприще В.Н. Татищев, как полагают, с обучения в московской артиллерийской и инженерной школе, заведовал которой в то время Я.В. Брюс^[24]. Вступив в военную службу в 1704 г. рядовым драгунского полка, он, спустя два года, получил чин лейтенанта. Василий Никитич Татищев участвовал в действиях против шведов при взятии Нарвы и затем в сражениях в Польше и на Украине. В 1709 г. в Полтавской битве был ранен; в 1711 г. участвовал в Прутском походе против турок. По приказу царя Петра Татищев ездил для изучения военных наук (фортификации и артиллерии) в Пруссию, Польшу и Саксонию. В этих путешествиях, предпринятых в 1712–1716 гг., он изучил польский и немецкий языки, приобрел много книг, главным образом, по математике, военным наукам, истории и географии. Одним из сохранившихся документов, свидетельствующим о роде занятий Татищева в этот период, является «Plan d>une forteresse reguliere», на котором сбоку приписано: «16 майя 1716-го начертал Василий Татищев». В Библиотеке Академии наук имеются и другие планы, схожие по начертанию, но не подписанные. Позднее, в 1747 г., Татищев вспоминал об этом времени так: «Практическую планиметрию Петр Великий приказал графу Брюсу сочинить, который в 1716 г. на меня положил, и довольно было зделано, но моя отлучка в Гданск^[25], потом на конгресс Аландской^[26] препятствовали»^[27], т. е. помешали ему закончить эту первую научную работу.

Василий Никитич Татищев

По возвращении из заграничной поездки Татищев вновь состоял на военной службе. Решающим для его будущего стало то, что им заинтересовался генерал-фельдцейхмейстер Я.В. Брюс, возможно, помнивший его по обучению в артиллерийской школе, по требованию которого Татищев был переведен в артиллерию^[28]:16 мая 1716 г. он выдержал экзамен и был произведен в инженер-поручики артиллерии.

В 1719 г. Татищев находился в Петербурге, состоял при Берг-и Мануфактур-коллегии; президентом этих учреждений в то время был Я.В. Брюс, который еще ранее указывал в Сенате на необходимость составить географический атлас России и был уполномочен царем подготовить карты, охватывающие все города и уезды государства. По возвращении осенью 1719 г. в Петербург с Аландского конгресса Я.В. Брюс решил отказаться от руководства картографическим предприятием и уговаривал Татищева взять заботы о картах на себя. Таким образом, географией Татищев впервые начал заниматься в 1719 году, чему, однако, помешала его командировка на Урал. Впрочем, Татищев, не считая себя достаточно подготовленным для такого дела, как картографирование, пожелал, чтобы ему сначала предоставили возможность расширить свои познания. Очевидно, он полагал, что географические описания не будут полными без ознакомления с историей страны.

В 1723 г., по возвращении с Урала в Петербург, Татищев был оставлен императором при дворе. По словам самого Василия Никитича, Петр I в то время дважды напоминал ему о данном в 1719 г. поручении: «Сего ради прилежал я принадлежащие до того книги, а особливо до географии принадлежащие истории, собрать»^[29]. Но приступить к «землемерию всего государства» вновь не удалось в связи с отправкой Татищева в поездку в Швецию в ноябре 1724 г., как он позднее вспоминал, «для некоторых секретных дел»: Татищев должен был познакомиться с положением горного и монетного дела и мануфактуры, нанимать на русскую службу мастеров, стараться о помещении русских в учение горному делу и «смотреть и уведомиться о политическом состоянии, явных поступках и скрытых намерениях оного государства»^[30]. Вообще, можно полагать, что практически все известные нам поездки русских военных и государственных чиновников за границу преследовали в той или иной степени разведывательные цели. По сведениям, собранным А.И. Андреевым, Татищев и в Швеции продолжал заниматься географией России^[31].

В командировке Татищев осматривал тамошние заводы, пытался вербовать иностранных специалистов, собрал множество чертежей и книг по истории, политике, географии и механике (к 1737 г. его личная библиотека насчитывала более юоо томов^[32]). В Швеции он познакомился с шведским полковником Ф.И. фон Страленбергом, побывавшим в русском плену и подготовившим в это время к печати свою книгу «Северо-восточная часть Европы и Азии» (на немецком языке), содержавшую географические, этнографические и исторические сведения о Сибири. На эту книгу В.Н. Татищев впоследствии написал 225 замечаний на ошибочное изложение и освещение автором событий и внес 147 поправок относительно неправильного написания русских названий; эти замечания, преимущественно касающиеся истории и географии России, были посланы в 1732 г. Татищевым в российскую Академию наук. Полковник Страленберг самолично отмечал, что «в словаре не осталось ни одной статьи, в которую Татищев не внес бы свои исправления»^[33].

Вернувшись в Россию весной 1726 г., Татищев служил в Берг-коллегии, затем в Монетной конторе (до 1730 г.), участвовал в возведении на престол императрицы Анны Иоанновны, находился при царском дворе. К этому же времени относится начало его научных контактов с Академией наук.

Новый этап в судьбе Татищева как географа связан с Сибирью – 12 марта 1734 г. императрица Анна Иоанновна подписала указ об отправке его в Сибирь для «размножения заводов». Через десять дней, 23 марта, Татищеву от имени императрицы была дана подробная инструкция: «Хотя в Сибири различный ландкарты учинены, однакож во оных многия обстоятельства, а особливо что к пользе заводов касается, упущено, то есть многих рек, гор и лесов не назначено и не описано, без котораго здесь обстоятельно разсудить не можно. Того ради требовать вам от нашего Сената сколько потребно искусных геодезистов со учениками и сочиненными картами, которых тебе к сочинению всей Сибири исправных ландкарт понуждать и в том над ними прилежно надзирать. И когда которому уезду или положению сделают, оную прислать к нам, приобща к тому обстоятельное географское описание. А которые геодезисты доныне в Сибири для сочинения карт обретаются, тех тебе взять в свое ведомство»^[34]. Указ императрицы превращал давний план Татищева по картографированию территории России в государственное поручение самого высокого уровня.

Ведя большую организационную работу на Урале, Татищев не оставлял и научно-исследовательскую деятельность: руководил изысканиями полезных ископаемых, собирал данные о природе Урала и Сибири, хозяйстве и быте их населения и приступил к осуществлению замысла по географическому описанию Сибири. Для этой цели он составил первую в России научно обоснованную анкету по географическому и этнографическому обследованию местности (прил. А). В 1936 г. советский исследователь А.И. Андреев отмечал, что анкетный материал В.Н. Татищева «является первым по времени материалом XVIII в. о народах Сибири, собранным по известному плану, для своего времени, вполне научному»^[35].

Справедливости ради надо признать, что и до него, еще в 1724 г. по указу Петра I были разосланы по всей империи вопросники, на основании ответов на которые под руководством Я.В. Брюса должно было составляться географическое описание России, однако, ответы с мест стали приходить только после безвременной смерти Петра, и этот проект смог уже состояться только трудами В.Н. Татищева. Одна его анкета, называвшаяся «Предложением о сочинении истории и географии российской», была способна, по мнению Л.Е. Иофа, вписать имя Татищева в историю географической науки. Вначале анкета состояла из 81 вопроса, но впоследствии, к концу 1734 г., разрослась до 198 вопросов.

Первый вопросник Татищева был отправлен в Сибирскую и Казанскую губернские канцелярии для рассылки по уездным городам, в том числе и с помощью «охочих людей», т. е. добровольных помощников, желавших внести свой вклад в освоение края, и послан в Академию; в письме 5 ноября 1734 г. из Екатеринбурга Татищев писал: «Здесь ландкарты Пермскую, Вятскую и Угорскую нашел я весьма неправы и для того велел вновь описывать и мерять; к тому и степи за Уралом, до сего времени наугад положенной, немалую часть описал»^[36].

К концу 1736 г. подробный план книги под названием «Общее географическое описание всея Сибири» и 12 глав из задуманных 45 были готовы. Первые двенадцать глав касались названия и физико-географического описания Сибири. Глава 13 назвалась «О жителях или народах»; с 14 по 39 главу предполагалось «все народы порознь описать». Последние шесть глав касались политико-административного устройства и экономического развития Сибири. Их содержание не было детально проработано автором из-за недостатка собранных сведений. В сопроводительном письме в Академию наук Татищев сообщал: «Хотя я письменно просил очень многих воевод по губернии, чтобы они соблаговолили сообщить мне обо всем, что к этому относится, однако ничего ни от кого мне не доставлено, так как все утверждают, что не могут без указа предоставить мне этих сведений»^[37]. Очевидно, что отказ воевод в содействии был элементарной отпиской людей, не желавших брать на себя лишний труд; могла также здесь сказаться и излишняя централизация российской власти, без санкции которой предпринимать что-либо уже в XVIII в. представлялось рискованным.

Для продолжения работы Татищеву была необходима поддержка. Поэтому в феврале 1737 г. Василий Никитич направил план и первые десять глав будущей книги в Кабинет министров на имя императрицы Анны Иоанновны. По воспоминаниям Татищева, его труд получил «всемилостивейшую опробацию». Начинание Татищева было поддержано кабинет-министрами, которые в своем ответе просили «далее оное продолжать и стараться к окончанию привесть, чтобы такое, яко весьма надобное дело, в забвении не было»^[38].

Разосланные в мае 1737 г. по городам Сибири царские указы воеводам об оказании содействия Татищеву в получении необходимых ему материалов для сочинения географии Сибири сыграли определенную роль: с конца 1737 г. Татищев стал получать ответы на посланные им вопросы в их редакции 1735 г. Неудовлетворительность получавшихся ответов побудила Татищева составить новый, более подробный вопросник, который был разослан им на места во второй половине 1737 г., когда Татищев уже был назначен 10 мая 1737 г. начальником Оренбургской экспедиции. Указом Кабинета 23 мая 1737 г. Татищеву поручалось составление ландкарт России, в связи с чем в его ведение передавались все имевшиеся тогда геодезисты; 5 августа Кабинет подтвердил свой предыдущий указ и дополнил его поручением Татищеву составить генеральную карту России. Таким образом, в течение нескольких месяцев задачи, поставленные властью перед Татищевым-географом, существенно изменились: если в марте 1737 г. речь шла о составлении географического описания Сибири, то в мае это поручение достигло всероссийского масштаба.

С 1737 по 1739 год Татищев возглавлял Оренбургскую экспедицию или «Оренбургскую комиссию» – орган, созданный по указу императрицы Анны Иоановны в мае 1734 г. в целях расширения пределов Российского государства в юго-восточном направлении, присоединения заволжских территорий, освоения лесостепных и степных окраин и организации их защиты от набегов кочевников.

Вступив в должность, Татищев ознакомился с картографическими материалами экспедиции и признал, что, хотя геодезисты работали много, но оценил составленные ими карты весьма низко. Причиной плохого качества материалов, по мнению Татищева, стало отсутствие обстоятельной инструкции по правилам производства съемок. Поэтому 6 октября 1737 г. он разработал инструкцию для выполнения астрономо-геодезических и съемочных работ, в которой давалось указание геодезистам: они должны «не только хорошо наблюдать широту и долготу мест, но также производить операции по измерению земли, а в особенности наилучшим образом чертить географические карты»^[39].

Таким образом, по мнению В.Н. Татищева, геодезист того времени обязан был быть универсалом: астрономом, геодезистом и картографом в одном лице. 16 октября того же года он направил памятную записку в Академию наук с просьбой «генеральную и достаточную инструкцию геодезистам сочинить и напечатать»^[40]. Инструкция должна была регламентировать методику геодезических съемок, составление карт и географического описания. В качестве проекта раздела, посвященного географическому описанию, Василий Никитич прилагал свой вопросник – окончательный вариант второй редакции его анкеты, озаглавленный «Предложение о сочинении истории и географии российской».

В «оренбургский период» в области географии Татищев больше всего внимания уделял картографическим съемкам, много хлопотал об улучшении ее качества, собирал материал для своего «Лексикона Российского, исторического, географического, политического и гражданского» (1745), содержавшего географические описания многих народов и народностей, рек и городов. Например, так описывалась р. Волга: «Волга, река в России, есть величайшая во всей Европе, начало ея в уезде Белой из многих малых озер и болот изтекает и продолжается более 3000 верст, приняв многие великие реки, впадает близ Астрахани междо множеством островов в море Каспийское. Древние писали ея к морю 70 протоков, и если щитая от Астрахани до моря, то, может, и более островов и малых протоков соберется, да прямо исчислить неможно, ибо когда в море вода мала, тогда островов более, а когда велика, то многие стопляет, однако ж, как по описанию известно, к самому морю только 23 протока»^[41].

В 1737^_1739 ^гг под руководством Татищева были исправлены и дополнены карты р. Волги, составленные в 1736 г., шла работа и по составлению новых карт; например, в 1738 г. – «Ландкарты реки Яика от Верхнеяицкой пристани до казачьего городка Яицка», карты водораздела бассейнов рек Самары и Яика, «Ландкарты Оренбургской линии от реки Волги и от Каспитцкого моря по рекам Самаре, Яику, Ую и Тоболу» и др.

В 1737–1738 гг. Татищев не возвращался к начатому им «Общему географическому описанию Сибири», которое осталось незаконченным, поскольку поступивших в эти годы данных оказалось недостаточно. Как свидетельствовал сам Татищев, во время работы в Оренбургской комиссии он приступил к составлению «Общего географического описания всея России». Последняя работа шла медленно, главным образом из-за недостатка известий; она была закончена в части «Введения в историческое и географическое описание России» только в 1744 г.

В 1738 г. Татищевым был написан интересный и обширный отзыв на академическую инструкцию для геодезистов, составленный французским астрономом и картографом Ж.Н. Делилем, директором Географического департамента Академии наук, возглавлявшим в то время астрономические работы, необходимые для картографирования территории России. О необходимости подобной инструкции Татищев за год до того представлял в Академию (правда, инструкция Делиля описывала правила производства только астрономических и геодезических наблюдений). В Оренбурге В.Н. Татищев познакомился с молодым П.И. Рычковым, будущим крупным географом, первым из русских по происхождению членов-корреспондентов Академии наук, на которого оказал заметное влияние.

В 1738 г. В.Н. Татищев составил и «Наказ геодезистам» – первый руководящий документ, говоря современным языком, нормативно-технический акт о производстве инструментальных съемок. Согласно «Наказу», глазомерные съемки сводились к минимуму, определение широт и счисление долгот должны были выполняться через 30 верст и не только в уездных городах, как это практиковалось прежде. Позже В.Н. Татищев в своем «Лексиконе российском» (1745) развил положения «Наказа», выразив мысль, что руководство в съемках должно принадлежать географу, который мог «не токмо обстоятельно все описать», но должен быть «искуссным» в астрономии, геодезии и истории, мог «правильные чертежи сочинить» и руководить геодезическими работами^[42].

В 1738 г. В.Н. Татищев разработал и направил в Сенат проект реорганизации всего геодезического дела в Российской империи. Все измерительные работы он предложил сосредоточить в губерниях в руках грамотного геодезиста в чине капитана, а управления всей геодезической службой и рекомендовалось создать при Сенате «Экспедицию о геодезистах» с непосредственным подчинением ее генерал-прокурору. К сожалению, этот проект по различным причинам реализован не был.

После отзыва в Петербург Татищев, несмотря на неблагоприятные для него политические обстоятельства, плодотворно трудился на поприще географии. В 1739 г. или в начале 1740 г. им была написана краткая русская география, названная им «Руссиа или как ныне зовут, Россиа»; она сохранилась в нескольких списках, была переведена в Академии на немецкий язык. Книга не только была посвящена географии страны, но содержала и проект нового деления России на губернии и провинции, оставшийся, впрочем, также нереализованным.

31 июля 1741 г. состоялся указ о назначении Татищева, находившегося до того по проискам фаворита императрицы Анны Иоанновны герцога Бирона почти два года под следствием, в Калмыцкую комиссию, в Астрахань. По выполнении дел, порученных ему в комиссии, Татищев получил указ о назначении астраханским губернатором; в этой должности он оставался до 1745 г.

Многообразная и трудная деятельность Татищева в 1741–1743 гг. оставляла мало времени для продолжения занятий его науками: помимо чисто организационных мероприятий по собиранию материалов, изготовлению карт разных мест Астраханской губернии, ничего не известно о других его работах по географии и истории за этот период. О попытке возобновить в Астрахани картографические работы, прерванные ввиду его отъезда в Оренбургском крае, Татищев писал 31 декабря 1743 г. оренбургскому губернатору: «Я паки о том полезном отечеству деле (составлении карт геодезистами и собирании географических известий. – Авт.) вознамерился прилежать и просил от Правительствующего Сената двух геодезистов, чтобы мне здешние доднесь неописанные в Персии и Бухарин, а точнее сказать и вблизи около Астрахани, места описать и ландкарты зделать, токмо ни одного получить не могу и делать неким. Однакож, видя из того великую пользу, есче дерзну представить и, если получу, трудится не оставлю»^[43]. Несмотря на перерыв в этой работе в 1741–1743 гг., Татищеву удалось возобновить ее с 1744 г. и достигнуть значительных результатов в два следующие года его деятельности в Астрахани.

17 ноября 1745 г. Татищев покинул Астрахань, с конца декабря пребывал в с. Тетюшском Казанской губернии, а в конце апреля 1746 г. переехал в свою дмитровскую вотчину – село Болдино, – где и окончил свои дни и был похоронен.

Василия Никитича Татищева современные историки науки полагают крупнейшим знатоком российской географии, который, к тому же, почти не имел предшественников. В своем «Лексиконе» Татищев привел первое в отечественной литературе разделение географии на общую и частную и по области знания на физическую, математическую и историческую: «Географиа – греческое землеописание. Она от Космографии тем разнится, что в оной описуется весь мир, а сия токмо о земли и что к ней принадлежит… Что собственно до географии, или землеописания принадлежит, то оная разделяется паки на общую и участную. В общей толкуется о всем шаре земном, которой состоит из земли и воды, окружен воздухом. В участной описуются собственно которое государство или предел, и такое описание заключает в себе обстоятельства, яко физическое, гисторическое или политическое и математическое. Географиа гисторическая или политическая описует пределы и положения, имя, границы, народы, переселения, строения или селения, правление, силу, довольство и недостатки, и она разделяется на древнюю, среднюю и новую или настоящую. Географиа математика есть знание величества, начертания или фигуры движения и геометрическое разделение земель на климаты, линии и цыркули по широте и долготе земли, учиня вернейшие солнца наблюдения. Географиа физическая описует о качестве земли, воды и воздуха, от которого большею частью произходят обилия, довольства и недостатки»^[44]. Деление это в основных чертах дожило до наших дней.

Во многих своих сочинениях и записках В.Н. Татишев старался убедить власти в полезности и необходимости развития научной географии. Замечательна его мысль о необходимости географии военным, выраженная в сочинении «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733 г.): «…ибо не редко то случалось, что мудрые полководцы сильного неприятеля единою удобностью положения побеждали»^[45]. Конечно, труды В.Н. Татищева должны теперь рассматриваться как отражение имевшихся тогда знаний в этой области, но все же он был одним из первых настоящих русских ученых-энциклопедистов.