Так вот, во время событий тех, – вроде через неделю после начала (теперь не упомнить), – отрядили Архипа привезти кое-что (тоже позабылось уже что именно, но помнилось – порожний в ту сторону шёл). Старшина, как положено, дорогу указал: куда и сколько ехать, где свернуть правильней… ну и прочее. А напоследок наказал: «Туда и обратно – мигом! Ибо положение сейчас шаткое и где немец сейчас точно не известно».
Ну что ж приказ есть приказ. Тронул в путь Архип своего Магнита, – тот, как раз запряжённый стоял, – и застучали по колдобинам дороги колёса повозки под грузную и невозмутимо спокойную трусцу мерина. Без особого понуждения, сильно не постёгивая (кнут хоть и имелся в наличии, да Архип им никогда не пользовался), а лишь легонько похлопывая вожжами по крупу коня, дабы тот должного темпа придерживался, правил Архип, поглядывая: правильным ли маршрутом едет. Когда старшина объяснял, всё просто и ясно казалось, да как говорят: «…гладко было на бумаге…», а в действительности – ох уж эти фронтовые дороги, тем более, во время отступления. Ни какого порядка нет – кто куда хочет, туда и лезет. Суматоха кругом, давка… ругань несусветная. Ни пройти, ни проехать. Вот и получилось, что оттеснили повозку Архипа сначала к обочине, а после и вовсе за неё. Оно, пожалуй, не велика беда, да только сложно отсюда разобрать: где тут поворот, где перекрёсток – а при таком раскладе не мудрено и мимо нужного места проскочить.
Поначалу Архип вроде в правильном направлении путь держал, но чем дальше, тем всё незнакомей и непонятней округа становилась. Тогда и появилось у него ощущение, будто что-то упустил он, проглядев нечаянно. Тут Архип, конечно, Магнита остановил и, приподнявшись на подножке, начал озадаченно по сторонам глазеть, приметы высматривая. Всю шею себе своротил, да так и не сообразил куда забрёл… В общем, как не крути, а выходит – заплутал он. И осознав это, растерялся тотчас, а в голове разом спутались и названия, и ориентиры, и наставления старшиной данные – словно умопомрачение какое-то нашло, мысли сковавшее.
Так и стоял Архип, не зная, что делать: и куда вперёд ехать неизвестно, и назад никак нельзя – задание-то не выполнено. Да, плохи дела… как сажа бела. И не столько ругани он старшинской боялся (не впервой было), сколько обида его брала оттого, что оплошать угораздило прямо таки «на ровном месте».
«Надобно небось ещё малость вперёд продвинуться, уж назад завсегда развернуться можно», – надумал Архип, из ступора понемногу выходя. Всё же лучше, – хоть с запозданием, – но исполнить порученное, чем пустым воротиться… Решившись, тронулся потихоньку, по окрестностям глазами шаря, в надежде как-нибудь на местности определиться. Только сложно это – указателей ведь почти нет, а на тех какие изредка встречаются – надписи на чужом, нерусском языке сделаны. И спросить у кого-либо, – даже если б имелась такая возможность, – вряд ли бы вышло, потому как все наименования пунктов, которые старшина называл, позабылись уже Архипом, перемешавшись между собой своими слогами невнятными. Странные они какие-то, сложные и уху непривычные. На языке вертятся, а никак не выговоришь. Как такие упомнить?
Должно быть с версту, – а может и больше, – проехал Архип, когда чуть в стороне заприметил, чернеющий нагими стволами деревьев, холм. Вспомнилось, что старшина про лес какой-то сказывал. «Небось этот бугор заросший подразумевал?..» – предположил Архип. Вон виноградник поодаль виднеется, про него тоже упоминалось – это, надо признать, ориентир неважнецкий конечно (они тут повсюду встречаются), но всё же.
– Надобно значит нам того бугра держаться, глядишь и выйдем куда следует… – проговорил он вслух, вроде как с Магнитом советуясь (больше-то не с кем). И, с молчаливого согласия того, свернул на малозаметную и узенькую, но вполне пригодную для его повозки, тропинку.
Ехал так… До холма уж рукой подать (широко тот разлёгся – краёв не видно) и передовая, судя по всему, неподалёку уже (вон как отчётливо разрывы слышны), а нужное местечко покамест не встретилось. Постепенно тропинка стала к лесу заворачивать, вверх на возвышенность всползая. «Нет, что-то тут не то…» – начало казаться Архипу, явно ощутившему близость боя, вероятно, прямо за холмом шедшего. Притормозил он коня – зачем соваться «не зная брода». С повозки слез, недоумевая в замешательстве: что ж предпринять теперь?.. И не то, чтобы страх его обуял (хотя, если честно, и это было), а просто как правильней поступить сомневался: вперёд направляться точно не стоило – и так понятно, что слишком далеко забрался… и на обратный путь решимости не хватало – а ну как снова мимо прокатит. Вот ведь незадача вышла…
И кто знает, сколько бы ещё времени провёл Архип, ломая голову над своей проблемой, если б не выскочил (именно выскочил!) прямо на него из леса всадник. Словно вихрь налетел внезапный: не было никого подле… и на тебе вдруг! Чуть не сбив с ног Архипа, заплясал на месте осаженный седоком жеребец вороной масти. Дико косил шальным глазом, кривя натянутый удилами рот.
– Эй, ты! – окрикнул всадник. – Кто таков?!
Опешил от неожиданности Архип. Как так случилось, что не углядел он конника этого? Ни приближения не усмотрел, ни топота копытного не услыхал. Раз! – и вот он… да ещё и покрикивает.
– Ну!.. – поторопил всадник. Лицо запылённое. Взгляд резкий, недобрый. На плечах, под ремнём автомата, через шею перекинутым, погоны с лычками сержантскими. А на чёрной невысокой папахе алой крапинкой звёздочка пятиконечная отблёскивает.
«Казак…» – скумекал Архип, припомнив, что слышал недавно от кого-то, якобы поблизости кавкорпус казачий должен оборону держать.
– Слухай сюды! – так и не дождавшись ответа, начал распоряжаться сержант. – Ты со своей бричкой враз поступаешь в распоряжение нашего эскадрона!
«Как же так?» – ошарашено потупился Архип. Что за приказ такой? У него вообще-то и задание своё имеется, и командиры свои есть. Мало ли чего этому сержанту нужно.
– Чё застыл! Живей! – добавив в конце крепкое матерное слово, заорал кавалерист. – А то щас!.. – И грозно на стременах приподнялся.
Оробел вконец Архип (что ж это делается такое!). Стоит, безмолвно будто истукан, не зная как быть. А время идёт…
Тут сержант, видимо почувствовав, что криком своим вовсе дара речи человека лишил, перегнулся с седла к Архипу и примирительно растолковал:
– Слухай, раненные там. Эвакуировать их требуется… Хочешь, давай мне свою телегу, а сам катись на все четыре стороны.
«Раненые… Вон оно как», – успокаиваясь, соображал Архип. Теперь-то понятно для чего он понадобился. Тут, само собой разумеется, – подсобить необходимо.
– Ну, раз такое дело, показывай куды ехать.
И без лишних разговоров, приободрённый переменой манеры обращения к нему (а то ишь, одним криком взять норовил), а так же ясностью предстоящего дела, скорёхонько взобрался на повозку и, подобрав вожжи, уставился на сержанта: вот, мол, я – в полной боевой готовности…
Быстро (с той максимальной скоростью, которую способен был выдать Магнит) гнал Архип по извилистой лесной тропинке, стараясь не упустить из виду маячащую красным верхом, прошитым крест-накрест двумя рядами чёрных полос, папаху скачущего впереди казака. А тот: чуть вырвется вперёд и остановится… ждёт – не подходит ему темп хода Архипова коня (да что поделаешь – какой есть). Но и рядышком толочься не желает – очевидно стараясь таким способом за собой увлечь, подтянуть… ускорить.
«Может оно и к лучшему, – думалось Архипу. – Вроде бы оправдание будет иметься, почему приказ не исполнил».
Тропинка, по которой они поспешали, чуть только в лес заведя, принялась по пологому склону холма вилять, то к верхушке подымаясь, то к подножию съезжая. Мрачные заросли корявых, лишённых листвы деревьев поубавили, и без того слабый, свет хмурого мартовского дня… не оглядеться. Муторно на душе от этого, тягостно… не по себе как-то. А до передовой поди всего ничего осталось – вон какой грохот оглушительный в округе стоит.
Обогнув холм, выскочили на открытое безлесное место. Сразу сделалось и светлей и просторней. Всю низину, перед ними лежащую, как на ладони видно: и виноградники, правильными рядками колышков, с возвышенности спускающиеся; и тянущиеся вдаль рельсы железнодорожного полотна; и дорогу шоссейную рядом с ним; и ровную узкую линию канала, отделяющего заболоченный луг; и небольшой городишко, серыми строениями в отдалении темнеющий. А ещё Архип разглядеть успел, как переправляется через канал у взорванного моста немецкая пехота на надувных резиновых лодках, и несколько танков с противоположного берега ведут огонь по посадке на окраине городка, над которым смоляной дым пожарища поднимается – знать, и там бой идёт.
«И не боязно вовсе», – показалось Архипу, – за всю службу свою так близко к переднему краю никогда не подбиравшемуся, – может потому, что мелькнуло перед ним увиденное точно снимок фотографический (а со стороны всё простым и незначительным кажется). Мелькнуло коротко и пропало, недоступное взору из балки, в которую они с сержантом стремительно с холма скатились. Лишь также, как и прежде, остался слышен, рвущий небо, громовой рокот боя: густой и тяжёлый.
На дне балки бойцы, группами разрозненными, расположилась – раненные (по белеющим на них бинтам понятно). Кто лежит… кто сидит… а вокруг их санитары суетятся – этих по большим туго набитым сумкам с красными крестами распознать можно. Только подъехали, от общей массы отделилась деваха: крепкая такая, широкая (что в плечах, что в бёдрах), и, сделав несколько шагов в сторону, начальственно замахала рукой, к себе подзывая. «Фельдшер ихний, небось», – сообразил Архип, потому как помимо её погон офицерских, – у единственной тут имевшихся, – сразу заметил, что она тут командует. Вот и сержанта, разухабисто наклонившегося к ней, долго слушать не стала (дескать, поручение исполнил, – свободен… не до тебя, мол), и Архипу «ни здрасте, ни пожалуйста», лишь зыркнула глазами сердитыми, – совсем не подходящими к её круглому, курносому лицу с пухленькими щеками, – да коротко указала куда повозку ставить.
Начали грузить раненных. В первую очередь тяжёлых – тех, что лежачие. Тут и Архип участие принял: взялся, – как ему показали, – за край шинели крепко, на которой без сознания боец лежал… поднял осторожно, когда скомандовали… и бережно в кузов уложить помог… После ходячими занялись. С этими попроще было – они, хоть неуклюже, но сами и вскарабкались, и расселись (на бортах в основном). Вроде и повозку у Архипа большой считать нельзя было, но к его удивлению, всем места хватило – тут как говорится «в тесноте, да не в обиде».
Когда с погрузкой закончили, фельдшер одному из санитаров приказала, в сторону Архипа кивнув:
– С этим поедешь. Дорогу ему покажешь. Если наших встретишь – поторопи. Думаю ещё раненые будут.
Как только через устье из балки выбрались, вновь подъём начался. Тут Архип с повозки спрыгнул и рядом пошёл – всё легче Магниту будет. Слез и санитар… без просьб слез, сам догадался, что тяжело коню. И пока шли так, то всё на Архипа поглядывал, прикидывая, видимо, как с незнакомцем разговор ловчее начать.