– Цикл программирования замкнут… Любое воздействие извне исключено! – сказала как отрезала. – Я не такая… – не удержалась и вставила едкое словечко.
Вот же чёртова железяка!
Что ещё я заметил, память Олега стала для меня недоступна. Как я ни напрягался, припомнить хоть что-то из его жизни уже не мог. Словно отрубило. За три последних дня крупицы его сознания словно растворились в чёрном омуте. Как весенний снег, который вроде лежал у тебя только перед окном, но в одно прекрасное солнечное утро ты осознаёшь, что его больше нет. Так и тут… Только не весна.
Ещё бы как-то с этим временем разобраться, куда меня закинуло. Но зацепка уже есть. Горыня рассказывал, что недавно Землю посетил сам бог Громовержец Перун. Да и астральным телом я посещал старика, которому он сообщил о начале межгалактических столкновений между светлыми и тёмными силами. Значит, я попал… попал… Хер я голову ломаю.
– Сосна! Сосна! Я дуб… Приём!
– Сосна на связи… Дуб, я вас слушаю…
У меня всё время стойкое чувство, вроде дежавю, что я общаюсь на суде с бывшей женой! Не дай Млечный путь, какая-то часть штурмового саркофага «Феникс» тёщиным голосом заговорит!!! Я точно этого не переживу…
– Какой сейчас год? Или правильней будет, лето?
– Шестьдесят одна тысяча пятьсот сорок восьмое лето от расселения многочисленных родов асов на Белом Ирии.
– М-да…
Я от лешего точно знал, что первый заселённый людьми континент Дарий в Северо-Ледовитом океане погрузился в морскую пучину примерно 111 814 лет назад. Народ, спасаясь от тектонической катастрофы и не успев эвакуироваться, расселялся по Рипейским горам и нашёл себе безопасное убежище на Сибирской равнине. Рассеиваясь там по берегам полноводной реки Ирий Тишайший. Сокращённо Иртишь. Значит, отнимаем сказанную Щукой дату 61 548 лето и получаем, что меня забросило примерно на 50 278 лет назад! Ёбтиль-моптиль… Вот это я попал!!! Я даже шлем снял, чтобы почесать свой заросший и немытый калькулятор. Это же самое начало великой космической битвы Белобога! В самую что ни на есть жопу угодил!!! И это для земной заселённой людьми колонии, проживающей на Мидгарде, был самый переломный момент в истории всего человечества. Война, которая вспыхнула чёрными огнями на горизонте возле чертогов Лебедя, затронет тысячи человеческих миров и создаст огромную турбулентность для переселения разумных. На Землю хлынет не просто цветное человечество, спасая себя и свои семьи от войны, но и тёмные, такие, как оборотни, гномы и лешие. Многие из них погибнут за тёмную коалицию, вступив в их ряды за обещанный призрачный маковый калач, но и после уничтожения родных планет некоторые из них ради продолжения своего рода вынуждены будут искать новую родину.
Сухостой полыхнул жарким пламенем, сизый дым, закручиваясь спиралью в тонкую струйку, потянулся к серому небу. Ярилов огонь выжжет скверну и упокоит души погибших. И словно в подтверждение моих тяжёлых дум сук дерева треснул от температуры жёлтых языков пламени, рассыпая вокруг себя маленькие белёсые искры, которые тут же взмыли вверх, подхваченные сорванцом-ветром.
– Сам Стрибог помогает… – довольный своей работой, улыбнулся простодушно Горыня, глядя на голубой вьющийся дымок.
– Да, – кивнула Фрида, подтверждая слова друга, и смахнула каштановую чёлку с изумрудных глаз. – А ещё теперь все лесные твари, вроде этого… знают, что мы находимся здесь…
– Млять… а курить-то как охота!.. – Я с жадностью посмотрел на сизый дымок, подымающийся в небо. За одну небольшую затяжку отдам эту заразу!
На горизонте моего сознания прошли алые всполохи. Я вздрогнул и прикрыл глаза. Ярко-красная волна медленно, словно кралась и хотела застать нас врасплох, двигалась в нашу сторону, накатывалась раскалённой вулканической лавой, стараясь окружить с трёх сторон.
– Уровень опасности, хозяин, красный… Живые… 258, 259, 260… особей…
Я положил Горыне руку на плечо.
– Горь, у нас, по-моему, гости… Злые и их много. Сотни три… – показал рукой на молчаливый лес. – Там кто-то есть… И я не знаю, кто это…
– Сборы! – вмиг отреагировала арийка. – Быстро уходим отсюда… – Молодая охотница показала рукой на восточную часть леса. – Нам туда!
И понеслось… ни вздоха вам, ни передоха.
Это были обезьяны. Точнее, огромные, я бы сказал, лемуры, но без хвостов. Ростом, наверно, метр-метр двадцать. Многочисленная пёстрая стая. Некоторые были от светло-серого до тёмно-коричневого окраса. Большие уши, хищная оскаленная вытянутая пасть с редкими тонкими кошачьими зубами. Как у змей. Рот маленький, а как откроет… Фу!.. Гадость какая! Так и у сквоков. Но больше всего меня раздражал их многоголосый крик, который переходил с высоких частот куда-то в ультразвук, теряясь в окружающем пространстве. Хуже всего пришлось оборотню Грэгу. Чуткий от природы слух волка этого просто не мог выдержать, и зверь иногда путался и натыкался на огромные деревья, словно он не видел перед собой дороги, тряся огромной головой, стараясь освободиться от этого раздражающего фактора.
Я думаю, сквоки так и загоняли жертв, словно дезориентировали своим ультразвуком, помогая стае охотиться, безумным визгом стараясь подавить волю животного или направить его в нужном для себя направлении, прячась и преследуя его в кронах корявых деревьев. В природе такое есть, так загоняют в ловушку косяк рыбы морские кашалоты.
А потом, когда жертва теряла ориентир, в ход шли метровые отравленные дротики лесных дикарей – для обездвиживания. Хотя дротики были для нас неопасны. Стальной доспех им не пробить. Вот только икры ног уязвимы для их деревянных игл или лица. Ну и, конечно, Грэг. Но волк крутился и скакал, как хороший танцор – и ничего ему не мешало, – уворачиваясь от летящих в него дротиков, чувствуя своим звериным нутром приближающуюся сверху опасность. Жить захочешь, и, как в народе говорят, чтобы тебя живьём не сожрали, не так запрыгаешь и песни заголосишь. Я и сам прыгал как мог вместе со всеми.
Нас просто гнали, как профессиональные загонщики свою жертву в ловушку. Наваливаясь то с одной стороны волной и усиливая крик, то с другой. И я это прекрасно понимал, но сделать ничего было нельзя. Что-то меня сильно ударило в плечо.
– Ах вы, сучата!.. – И я прыгнул в сторону, стараясь увернуться, подставляя под удар щит. Сверху на него кто-то прыгнул, и пушистая морда заглянула под него, обдав моё лицо визгом и липкой слюной. Я только и успел, что рассмотреть розовую пасть и колючие зубы. Напрягся и автоматически постарался скинуть лемура, толкая щит вверх, словно спортсмен по метанию ядра. Зверёк-людоед вскрикнул, соскользнул на землю и покатился кубарем под мои ноги. Не сбавляя хода и недолго думая, я оттолкнулся сапогом от его грудной клетки. Что-то под каблуком мерзко хрустнуло, и я перепрыгнул торчащий из чёрной земли большой коричневый корень дерева, отталкиваясь от волосатого невезучего бедолаги. Сквок жалобно пискнул и сразу затих. Я обернулся. Ну извини, братишка… стучаться надо! Сложилось такое липкое чувство, словно я ночью на серую кошку наступил. Она даже мяукнуть не успела. Но пёстрые сородичи в количестве пяти штук уже вонзили свои острые зубы в бездыханное тело и старались затащить его в кроны деревьев, покрикивая и благодарно поглядывая на меня. Сразу какой-то неприятный осадок на душе остался. Каннибалы! Я на ходу пригнулся и резко прыгнул в сторону, словно заяц, который путал следы, уходя с перекрёстного огня сквоков. Но палки с костяным наконечником то и дело тыкались и отскакивали от моего щита и шлема. Один дротик даже уткнулся в сапог, немного пробив голенище, но ногу не поцарапал. Не зря портянки надел! Я наступил на палку и вырвал её из казённого сапога.
Фрида, как могла, тоже старалась прикрыть спину своего друга, гружёного до предела драгоценной солью. Горыня был действительно русский богатырь, каких описывают в наших старинных былинах. Крепкие плечи, мускулистый торс, высокий рост. Соответственно, как и все люди, имеющие богатырское телосложение, он был не бегун. Он с большой буквы Воин, который не привык показывать спину своему врагу. Богатырь – это не один в поле воин, это в первую очередь смертник. Жизнь ведь не сказка! Это первые штурмовые отряды такого семейства, как человек. Как оборотни. Это своеобразный человеческий спецназ. Элита. К большому сожалению, они тоже долго не живут, я думаю, и в наше время ничего не изменилось, и только самые везучие доживают до старости и могут нам поведать такие истории, как про Илью Муромца и Добрыню Никитича, или про знаменитого и самого отчаянного воина Святогора. Ох и шороха он навёл в своё время. Но об этом потом… позже. Однако уже совсем большая редкость, даже в наше время, когда кто-то из них уходит на заслуженную пенсию.
Эх, не о том думаю. Вечно стоять и отмахиваться от летящих в тебя камней и дротиков не будешь. Будем считать, что это тактическое отступление. Нам нужно было выйти на открытую местность. Там мы окажемся в безопасности. Но лемуры нас всё время старались отсечь от восточной стороны. А раз так, значит, нам туда.
Я снова пригнулся и перепрыгнул торчащий корень. Долго так продолжаться не могло, я уже потерял счёт времени. Рука стала затекать и уставать, держать всё время на весу щит было тяжело и неудобно. Копьё тоже пришлось перехватить левой рукой, зажав в кисти и ручку щита, и древко. А вот в правой руке я держал меч. Им было удобней отбиваться от мелкой надоедливой и вечно голодной мохнатой нечисти.
Краем зрения я заметил над собой мелькнувшую серую тень. Извернулся и, словно бейсбольной битой, с хорошим таким оттягом ударил по мчащемуся на меня мягкому комку шерсти. Удар… Ох и смачно прилетело! Нет, я его не рассёк напополам. Меч угодил плашмя, прям по маленькой серенькой головушке. Был бы мячик, был бы гол! А так его же сородичи накинулись, не обращая на меня особо внимания, на бессознательную тушку зверька. Тушка, правда, быстро оклемалась, заморгала чёрными глазками, оглянулась на соплеменников и испугано заголосила. Но было поздно! Кто-то из родичей уже откусил от его ноги вкусный волосатый пальчик. А о том, что лежачего не бьют, его родная стая, видно, никогда не знала и не слышала!
Фрида громко кричала, стараясь перекрыть визг мелких тварей, и махала рукой, привлекая к себе внимание, указывая направление.
– Там должна быть река!!! – только и смог я расслышать через этот звериный звон.
– …в ту сторону… вода…
Я понимающе кивнул и повернул за ребятами, стараясь от них не отставать. Оборотня Грэга я вообще потерял из виду. Может, его уже съели эти изверги? В этом переполохе сразу и не разберёшь. Минут через двадцать, обливаясь седьмым потом, я выбежал на открытую скалистую местность.
Лес закончился, и передо мной предстало всемогущее царство нетронутой человеком дикой первозданной природы. Водопад! Мы стояли на берегу белой реки. Справа от нас из-за горного скалистого кряжа падали вниз тысячи кубометров бурлящей воды, разбиваясь о серые камни, превращаясь в мелкие брызги. Дыхание этого речного монстра медленно поднималось густым белым маревом, распадалось на миллион микрочастиц, создавая густой туман, который, в свою очередь, от солнечных лучей, словно по волшебству, рассеивался, и от берега до берега, раскинувшись большим коромыслом, протягивалась разноцветная радуга. Это было величие природы, от которого захватывало дух. Вот он, храм самого рода! Добавить было нечего. Я даже немного растерялся.
– Великие роды… – Фрида стояла рядом и смотрела на шумный водопад, от которого сотрясалась под ногами земля. – Отец мне ничего про него не рассказывал. – Лёгкий ветер трепал её медвежьего цвета волосы и норовил запутать их в маленькие узелки. – Я бы такое запомнила…
– Фу… Я больше не могу! – Горыня снял тяжёлую суму и бросил её на землю. – Пусть лучше меня эти демоны трахнут! Но я больше ни с места.
Избушка так и стояла в неудобной позе, задом к лесу, передом к Серёже. Богатырь опёрся своими ручищами о колени и тяжело дышал.
– Вот же ебическая сила! – он выдохнул. – Прямо поджилки трясутся…
Даже я удивился сказанному этим великаном. И когда только успел?..
– Горя, разве так можно? Волхвы запрещают людям сквернословить. Типун у тебя на языке выскочит! – Фрида оторвала взгляд от нетронутой красоты природы и перевела его на своего друга. – Дай посмотрю, может, уже выскочил, хоть бабкиной мазью смажу. Скажи азмь…
– Так колдун Гей сказывал… – и эта скотина махнул в мою сторону рукой. – Он меня, злодей, научил. – И огромный детина вывалил наружу язык.
Фрида с большим осуждением посмотрела на меня. Я развёл в стороны руки и расширил непонимающе глаза. «Так вся охрана делает, когда надо с проблемы съехать…»
– А я при чём, если дитятя малая и бестолковая запомнила… Значит, если чего-то хорошее, то феникс. А как плохое, так сразу колдун Гей виноват. Кстати… А оборотень Грэг где? – Я посмотрел в зелёный лес. «Тут самое главное – вовремя с больной темы стрелки перевести!»
Метрах в ста в стороне от нас из кустов колючего можжевельника, с треском, переворачиваясь через свою голову, вывалился серый волк. Словно злой хозяин из своего тёплого дома выгнал дворовую собаку, дав ей напоследок хорошего пинка под зад. Грэг неуверенно встал на лапы, по-собачьи гордо встрепенулся и трусцой направился к нам. Зрелище, конечно, было ужасное! Вместо нашего серого волка получился колючий коричневый рыжий Ёжик! Шерсть оборотня была вся облеплена колючками лопуха. Просто один огромный шар рыжего высушенного солнцем репейника.
Оборотень постарался неуклюже языком вырвать из шерсти под шеей застрявшую вредную колючку, по-собачьи сплюнул её на землю под лапы, фыркнул и посмотрел в нашу сторону.
– Это беда всех оборотней… В нашем мире такого нет! Одним словом, полная жопа… – Грэг пошатнулся и потерял сознание, глухо ударившись головой о сапог Горыни.
– Я это блохастое чудовище на себе не понесу… – поёжился здоровяк. – Я вам не лошадь…
И когда они только успели гадостей нахвататься? Даже не знаю…
Глава 7. Горькая Весть
За деревянной дверью послышался мягкий кошачий шаг. На один миг человек замер, собираясь, видимо, с мыслями, и робко постучался в тяжёлую дубовую дверь.
– Входи… – резкий старческий голос прозвучал в полупустом помещении, словно раскалённым ножом полоснули сливочное масло. Дверь чуть приоткрылась, и из душного, тёмного коридора вынырнул парень лет двадцати, лихо топнул каблуком о пол и покорно склонил чубатую голову.
– Ваша светлость… – молодец вытянулся и оправил на себе зеленоватую рубаху. – Срочная весть… волхвы передали… – и он протянул запечатанный свиток из толстой хрустящей бумаги хозяину кабинета, чуть качнувшись вперёд.
Старик сидел на жёсткой деревянной скамье, вытянув натоптанные за день ноги на небольшой табурет.
– На стол положи… – великий волхв всех земель Асии небрежно отмахнулся от своего услужителя.
Гонец быстро зашагал по залу и положил свиток на самый край дубового круглого стола.
– Новость больно важна… – он кивнул на донесение и сделал шаг назад. – В правом нижнем углу золотой оттиск.
Защитник удивлённо приподнял седые брови, став похожим на старого, как само время, филина, и вроде как даже ухнул. Ну, так показалось молодому.
– Золотой орёл… – извиняющимся голосом уточнил младший волхв.
– А что же ты, сопля зелёная, раньше молчал?!
Парень ничуть не смутился ворчанием волхва, видно, хорошо знал тяжёлый характер Велеса и давно уже к этому привык.
– Как только весть пришла от мудрейших, я без какого замедления к тебе, светлейший…
Седой старик с длинным заплетённым аккуратно волосом, колючим, как у ежа, и цепким, как у лесной рыси, взглядом удовлетворённо кивнул.
– Благо… Саша… Ступай… И да. Поменяй мне графин…
Молодец мотнул русой чёлкой и споро зашагал по коридору.
– Что у нас тут?.. – и Велес потянулся за свитком, хмуря брови. Плохое предчувствие не обмануло иерарха и на этот раз.
К северу от Асгарда на тихом Ирии всего в полудне пешего пути, петляя среди пологих курганов, на опушке старого дубового бора возвышалась громоздкая каменная пирамида. Две её стороны у самого основания были более трёхсот метров в длину и одна около двухсот в ширину, на ней были грубо высечены широкие ступени. Но впечатляющее великое строение было словно не завершено до конца. Пирамида, сложенная из бруса векового гранита, поднималась на тридцать два метра к солнцу и была срезана ножом, имея недостроенный конусообразный вид. Верхняя площадь пирамиды была ровной, без единого перекоса. С площадки к самому её подножию была выстлана красная дорожка из сукна – для особо дорогих гостей.
«И когда только сердобольные успели?» – удивился Велес.
У основания каменного сооружения на выложенной брусчатке жались и толпились седые старики, кряхтя и потея под палящим жгучим летним зноем. Мудрейшие…
Чуть поодаль стояли молодые волхвы, нервно шушукаясь и перекидываясь шутками. Всех бил мандраж. Особенно белых, седых, как лунь, волхвов. Единственный, кто не унывал, – это любопытный и пёстрый ряженый люд, который, как и полагается в таких случаях, расположился метрах в пятистах вдоль пыльной дороги, уходящей в стольный град Асгард, раззявив от удивления рты, радуясь и глазея на незапланированное событие. А таким тяжёлым летом для всего народа это был большой праздник!
Этот год для волхвов выдался особо изнурительным. Им то и дело приходилось прикладывать немалые усилия для создания грозовых фронтов и проливных дождей. Но этого было мало. Солнце словно специально выжигало пахотные земли, лишая человечество драгоценного продовольствия. Потому и приходилось метаться по всему Белоречью и землям Асии, спасая урожаи зерна, помогая многочисленным рассеянным по благословенным землям родовым правьславным селянам.
Но законы мироздания для всех едины. Если где-то осадков прибыло, то, значит, где-то их убыло. И волхвам всё время приходилось решать, какие участки суши на этот раз оставить без драгоценной влаги и обезводить почву. Но земля перекосов не любила и всё время показывала своё неудовольствие. Так произошло и в это тяжёлое для них лето. Где-то не заканчивались грозовые бури и бушевали грозные многодневные штормы, заливая всю пахотную землю проливными дождями, превращая её в илистые болота. А где-то палящие лучи солнца выжигали зелёные сочные луга для выгула и откорма скота до пустынных высохших земель. Превращая бескрайние зелёные пастбища в одинокое перекати-поле. Земля словно чесалась и всё время беспокоила своими выходками земельных волхвов-служителей. Информационное поле её было сильно возмущено и напоминало жужжащий рой пчёл, которые всё время неугомонно гудели и старались ужалить переселенцев Мидгарда. Земельные тоже чувствовали тяжёлое дыхание планеты. Но только разводили руками. В Мидгарде происходило неладное. Но Мудрейшие пока не могли разобраться с этим гудящим роем и понять причины такого возмущения земного энергополя. Кроме защитника…
Старик вскинул голову и посмотрел в голубое небо, по которому медленно плыло легкое облачко, напоминая белого лебедя. Где-то невидимый глазу на орбите Земли пришвартовался межпространственный крейсер «Орион», из которого уже юркнул к поверхности планеты маленький космоплан «Рубеж», неся в своём чреве, словно мать дитя, дорогого для него гостя.
– Вижу, вижу… – из молодых недорослей, учеников волхвов, кто-то первым заметил на горизонте тёмную точку и уже драл на всю площадь лужёную глотку. Все разом ахнули и задрали головы.
– Смотрите!.. – закричала толпа восхищённых зевак. – Вон, вон! Вижу…
Тёмная точка быстро приближалась и визуально увеличивалась. «Рубеж», красуясь и плавно маневрируя, стал снижаться по спирали над Асгардом, своей необычной формой напоминая земную ласточку. Облетев напоследок по кругу стольный град, корабль наконец замер над посадочной площадкой пирамиды, как малая хищная птаха. От гула космических турбин у радостных встречающих заложило уши. Турбины чихнули и стали сбавлять обороты. «Рубеж», словно стальной грозный коршун, присел на подготовленную скальную площадку, уткнулся серебряным клювом в гранит, из которого тут же, открыв шлюз, выскочил и зашагал уверенным шагом к лестнице, ведущей вниз, высокого роста пилот. Шум гомонящей толпы сразу стих, и все уставились на красивого, молодого командующего боевой эскадрильей, одетого в тёмно-зелёный комбинезон.
Перун, как и подобает военному, выпрямился во весь свой крутой рост, одёрнул китель, встряхнулся, расправил плечи и благодушно улыбнулся толпе. Чёрные, как ворон, спадавшие до плеч длинные волосы подхватило разгорячённое дыхание угасающей турбины и швырнуло в красивое мужественное лицо.
Серые, словно утренний туман, глаза, гладко выбритое лицо, волевой, с глубокой ямочкой подбородок и прямой чуть больше, чем надо, нос. Вот кто сейчас молча созерцал тысячи встречающих. На левом его плече, блистая под лучами солнца, так же, как и сам хозяин, красовался шеврон в форме парящего золотого орла. На правой стороне, подпоясанный золотым широким поясом, висел длинный, тонкий, чуть изогнутый изящный меч. Высший военный состав «Содружества» всегда носил такое украшения на золотом и широком поясе «Славы». Но это был всего лишь декор. Хотя… в умелых руках…
Воин (а это, без сомнения, был воин) окинул взглядом трепещущих от восхищения людей, на секунду замешкался, склонил голову и ударил себя правой рукой в сердце. Его громкий приятный голос прошелестел ветром над площадью, и каждый страждущий в толпе услышал его далёкое звёздное слово. Старанием волхвов, конечно.
– Мир вашему дому, внуки Сварога! – и пятиметровый великан с почтением поклонился безмолвному народу.
Толпа вздрогнула, на миг замерла, а потом истошно во всё своё горло заревела. И грянул гром!
– У р-а! У р-а! У р-а-а-а-а-а!..
Пока молодой командующий спускался по красной дорожке, народ драл до хрипоты глотки. Вверх взмыли тысячи головных уборов, в основном из соломы. Многие в горячих сердцах подкидывали и малых деток, чтобы им (предположительно) было лучше видно, и иногда в тесной толпе даже умудрялись их ловить. Народ ликовал…
Молодой бог неспешно спускался к свободным гражданам Сварожьего Круга. И так было всегда! От самого создания энных миров. Свобода граждан была неприкосновенна! Нельзя лишить человека данной ему от рождения свободы и посадить, как лютого зверя, в клетку! Ну нельзя! Да и лесного дикого зверя нельзя! Можно всегда было его воспитать любовью и лаской из малой соски. Выпороть молодых для дела – это да. Чтобы кривду от правды отличали. Это другое дело. От этого только польза всякому разумному уму. А в клетку… Так поступали только низшие свободные миры, это их метод, иначе повлиять и исправить поведение на разумное они не могли и не умели. Да им и не нужно было. Так они создавали себе «управляемых» рабов. Чем меньше «воспитывали» в юности родители своё чадо, тем более во взрослом, уже зрелом возрасте созданная в тёмных свободных мирах система могла наказать разумного. Лишить его свободы и отправить на каторжные работы и рабский труд на рудники. Клетка ещё никого не исправила. Ну, это у тёмных. У них своя выгода. Тут же прививалось воспитание с довольно малых лет показательной поркой. Секли по голой сраке, больно, обидно, но аккуратно, а главное, эффективно. Приговаривая неразумному любимому чаду – на здоровье!
Командующий стоял перед невысоким (по сравнению с ним) седым стариком в сером, тонком, свисающем до щиколоток платье. Земельные волхвы, мандражируя, быстро разошлись, освобождая широкий круг на каменной площади перед Велесом. Молодёжь тесно забилась в угол, чтобы обошлось без очередной порки и тяжёлого физического труда. В назидание – так говорили волхвы.
Перун молча поднял правую руку к солнцу и направил на гомонящих граждан. Народ сразу стих в каком-то своём, только ему понятном оцепенении. Когда все успокоились и притихли, командор встал на правое колено перед волхвом и крепко обнял старика, расцеловав его по обычаю три раза в белую бороду. Старик так молча стоял с минуту, свесив руки, как плакучая ива ветви. Потом встрепенулся голубем и приобнял за плечи Перуна.
– Ну, здравствуй, учитель… – едва слышно прошептал молодой командующий старику в седые волосы.
– И тебе не хворать, сопля зелёная… – так же тихо прошептал Велес.
– Пердун старый… – услышал в ответ волхв.
– И я рад зреть тебя живым… – старик по-отцовски похлопал Перуна по спине.
Командующий встал и выпрямился во весь рост, весело глянул с озорным огоньком на притихшую толпу. Народ молчал. Лишь изредка из толпы слышались натужные бабские всхлипы, да где-то прожужжал жирный брюхатый шмель.
Гараун смахнул неловко слезу и подал голос внукам Сварога:
– Мёду хмельного Небесному Громовержцу! Аль мы внуки неблагодарные? Аль не рады ему…
Зашумел народ, словно от сна пробудился, зашушукался…
– Рады! Рады! Что ты… Чашу Перуну Громовержцу! Чашу, до краёв полную! – заголосили все.
Недалеко хлопнул открывающийся дубовый бочонок. Юркий мужичок в красной рубахе, перехваченной чёрным поясом, ловко ударил деревянным молотом по пробке, выбив её, окаянную, и двое молодых волхвов подставили под пенный шипящий напиток деревянную чашу в форме речной ладьи, вырезанную мастерами Асгарда для таких случаев из дорогого дерева ореха. Молодняк аккуратно, чтобы не расплескать содержимое, держась за две торчащие по бокам удобные ручки, поднёс сосуд молодому богу, встал напротив него и затих, испуганно таращась на великана.
Перун с прищуром посмотрел на сладкий напиток, облизнулся и, недолго думая, перехватил у «земельных» десятилитровый жбан белыми руками и жадно к нему приложился губами, работая кадыком. Осушив его до конца, малые остатки лихо плеснул на землю, осмотрел немигающим взглядом притихшую толпу и обратился к замертво стоящему люду.
– Люб мне, братцы, ваш мёд! Любы и вы мне… внуки Сварога!
Тот же неказистый мужичок в алой рубахе и дурацком войлочном колпаке не выдержал, скинул его в пыль, топнул сапогом, растёр каблуком и истошно, надрывая горло до вен, заревел, оборачиваясь к толпе:
– Свободные граждане Круга, слухай меня сюды… Народ правьславный да рассеянный по землям Великой Асии! – и он сплюнул через плечо, правда, липкая слюна повисла на подбородке. – Во славу Перуна! – прокричал самодеятельный оратор и быстро приложился к остаткам дубового бочонка, прихлёбывая сладкий мёд, пока волхвы не унесли его в свои потаённые погреба. Толпа грохнула смехом и поддержала весёлыми окликами и улюлюканьем страждущего.
– Во славу Перуна! – прокатился звездный боевой клич по нестройным рядам собравшихся в этот праздничный день любознательных зевак.
– Вот же главный паразит вселенной! И как его только земля носит? – Велес поёжился. – Это Егор, мой дровник. Прохиндей ещё тот…
По пыльной дороге, стуча серебряными шпорами, в тёмно-зелёном мундире с тонким мечом наперевес и сияющим парящим золотым орлом на левом плече шествовал командир «Ориона», который был только в диаметре своём шестнадцать километров, в белокаменный стольный град Асгард-Ирийский. Народ трубил, и каждый уважаемый гражданин хотел дотронуться до этой небесной легенды мира Прави.
В мыльной, жарко истопленной бане с застеленными свежим луговым сеном и выскобленными добела полами сидели за дубовым столом, вдыхая аромат разнотравий, двое и мирно вели беседу. Ну как мирно! Как всегда…
– Ты в меня пальцам не тычь! Сопля зелёная… Сам знаю, как быть!
Дровник Егор, не обращая никакого внимания, то и дело выставлял хмельным гостям, а быть точнее, гостю шипучие угощения. Не забыл этот кот и себя оделить, припрятав два бочонка мёда. Наивно думая и предполагая, что правые иерархи об этой его малой шалости не узнали. Глупец. Когда ещё посчастливится двум богам Прави услужить. А так со своим закадычным дружком прольём понемножку… Ну, так думал этот кот.
– Всё, всё, молчу, молчу, а то в ухо получу! – Перун примирительно развёл руками. – Но как быть? Куда всех девать?
– Куда хошь, туда и девай! – огрызнулся Велес, но как-то уже вяло. – Давай лучше братьев, ушедших в мир Слави, помянем.
– Давай… – согласился Перун.
– Егор! Егор! Твою мать… Где ты? Телячье вымя! Шляпа мухомора…
Открылась дверь, шебутной Егорка, кряхтя, выкатил гостю на стол бочонок сладкого мёда. Ткнул в пробку кулаком и подставил посудину под струящийся шипящий хмель.
– Светлейший… Закуски, мож, принести? А! А то ж оно голодно на пустое брюхо…
– Рано ещё! – отмахнулся раскрасневшийся и разомлевший от банного пара и спора Велес. – Попозже… Сгинь отседова! А то враз титьки, как у красной девки, вырастут.
– Угу, – кивнул Егор и утёк от греха подальше в предбанник, пока в слабоумного не превратили, или правда титьки до полу отвисли! Егор заглянул под белу рубаху. Ощупал грудь. Вроде не растут. Боязно как-то… С него станется. Раз цельный месяц немым ходил! А всего-то вдовушку-молодуху на сеновале повалял! Ей-то шибко понравилась, вон как пела… Вот и спрашивается, за что? За любовь пострадал… праведник наш.
– За погибших в Сварги! – и Велес протянул чашу своему собеседнику.
– За светлых детей Сварога! – поддержал его речь Перун. – Ток лбами не бьёмся… – уточнил он.
И боги молча опрокинули в себя без остатка медовуху. Остатки выплеснули в ноги.
– Значит, говоришь, плохи дела наши, – первым начал разговор Велес. Перун в знак согласия молча мотнул головой.
– Ждали их со стороны Чёрного Дракона. А они вон как, в самый центр ударили, в тыл зашли. Мерзавцы и трусы! – командор заскрипел зубами. – Пока мою эскадрилью стали перебрасывать, уже поздно было. Опоздали! – Перун до хруста костей сжал кулаки.
Велес внимательно и молча слушал невесёлый рассказ своего ученика.
– Первый прорыв демонов Пекла случился в Чертоге Лебедя. «Большая медведица». В самом тылу! – Перун поморщился.
Велесу было видно, что рассказ его ученику даётся с большим трудом. Да и сам он еле сдерживался, чтобы волком диким да одиноким не завыть от горя.
– На Земле-Руте, как ты знаешь, сто семнадцать звёздных врат. Сто были взломаны! Причём одновременно. С самого начала передовые штурмовые отряды тёмных вырезали сторожевых волхвов, которые не успели их отключить. Потом с каждых врат Междумирья поводыри погнали индиго из потустороннего мира Нави. Тысячи и тысячи бронированных тварей шли через открытые звездные врата, проникая ночью полноводной рекой в ничего не подозревающие города и сёла, под покровом ночи в спящий мир, растекаясь смертоносным для всего живого чёрным мазутом по синему океану. Городские гарнизоны пали практически сразу. Никто и представить не мог, что такое технически возможно. Диверсия! Иерархов нет, все на рубежах. Только ремесленники да мастера остались, бабы да дети. Никого не пощадили звери. Рвали всех – и стариков, и младенцев. В рабство не брали. Ты же знаешь, Велес, из них плохие рабы. Всего несколько сторожевых волхвов организовали в столице хоть какую-то оборону и успели подать первый бедственный сигнал помощи. А потом в эфире полная тишина. Кто успел ускользнуть на кораблях, рассказывали, что после выхода из атмосферы Руты в открытый космос их поджидала тёмная коалиция. Прорваться и уйти живыми из кольца смерти смогли только немногочисленные единицы русы. Руту грабили трое суток, а потом эскадра коалиции применила тяжёлое вооружение, выжгла всю землю своим разрушителем. Ничего не осталось. Даже вода испарилась в реках и океанах. Пятиметровый слой пепла покрыл чёрным покрывалом от миллиардов сожжённых в этом страшном пламени тел немногочисленные устоявшие обелиски Уран-гор. Страшная картина! – Перун до крови закусил тонкие губы. – Один только горький братский погребальный костёр остался на Руте от всего твоего племени.