А в таком «приподнятом» состоянии отвод мочи не предоставляется возможным, и возникли проблемы с кровотоком.
Второй час бедолага-румын лежит и стонет в корабельном лазарете, и температура тела уже равняется тридцати восьми градусов.
– Ты что, доктор, обалдел, – капраз сразу смекнул к чему клонит капитан м/с, – ты что же решил … что я этого «экспериментатора» во Владик (Владивосток, кто не знает) доставлю.
– Ситуация серьёзная, – вздохнул военврач.
– А что я в телеграмме напишу: «у мальчика (…) вздыбился», – не унимается Жиганов, – над нами весь флот ржать будет, а комфлота башку мне оторвет.
– Сергей Иванович, – опять не по уставу обращается Щёткин, – всё, что я мог, уже попробовал, катетер не помогает … успокоительные не действуют.
– Пускай ещё раз … «в руки себя берёт», – безвыходность положения начинает угнетать капраза.
– Не помогает, – тихо гнёт своё доктор, – состояние больного плохое.
– Ах, чтоб тебя …, – громко выругался Жиганов и уже спокойнее добавил, – штурмана, связиста наверх! Командиру прибыть! А ты, доктор, думай, как это всё на латыни называется – сейчас «телегу» катать будем.