Месса

– Я п–п–помогу, конечно… – в нём прошла дрожь, и он даже осмелел.

– Наконец-то, – Табрис отошёл от него к своим имперцам на входе и обернулся. – Староста Таммуз, мне нужно имя Еретика.

– Но я не знаю его, Создателем клянусь… – тот тут же прижал ладонь к своей груди.

– Не торопись клясться, староста Таммуз. Еретик может оказаться одним из твоих знакомых или даже родственником.

– Но кто? – он растерянно распял себе руки, искренне теряясь в догадках.

– А это ты мне скажешь, когда мы вернёмся сюда снова, – Табрис оставил дом старосты и вышел вон. Всё приходится делать быстро, ведь его отряд должен ещё до темноты добраться до следующего села Акрасия и там заночевать, поэтому следует торопиться, хоть это и не лучший вариант.

Часть 2. Хунта

Лето. Пригород Адма. Северо-запад Империи. Дорого в село Хунта. Полдень.

Полдень следующего дня Табрис со своим отрядом встретил в сёдлах по направлению к селу Хунта. Прошлая ночь в селе Акрасия прошла спокойно и бессмысленно, так как в ночь дела не делаются, а выдвинуться пришлось самым ранним утром. Селяне встретили улыбчиво и проводили доброжелательно – так, как и должно быть везде. В местных жителях не чувствовалось ни враждебности, ни лицемерной лжи, но после ситуации в селе Жуска даже это настораживало. Хоть в селе они и не обнаружили даже намёка на ересь, но по Табрису видно, что он гонит поход вперёд, дабы нигде не задерживаться надолго. Он чувствует, что его многое ждёт впереди, и быть иначе не может, так как дорога близит отряд к городу Шеол.

– Как тебе столица Империи, Шакс? – сравнялся с ним Табрис, замкнув отряд позади.

– Как столица Империи… – он ответил, но Табрис не сразу понял, что это ответ и замешкал. – А как тебе моё племя на Севере, Табрис? – Шакс специально сделал такой выпад вопросом, чтобы дать понять, как это глупо звучит.

– Как племя на Севере? – усмехнулся Табрис, переспросив сам себя. – Я понял тебя, Шакс, но мой вопрос, чтобы разговор начать, он не несёт информационной нагрузки.

– Это точно, – оскалился тот в ответ. – Вы, горожане, много говорите не по сути, словно пытаетесь запутать.

– Возможно, ты прав, в нас такое есть, не во всех, но есть, – улыбка не сходит с лица Табриса, несмотря даже угрюмый ответ Шакса. – Я тоже не понимаю некоторых людей, вот они говорят и говорят, хлебом не корми – дай поговорить, да и суть уже произнесли, но не замолкают. Из вежливости стоишь, смотришь, как они губами шевелят, ждёшь, когда же замолчат, и вот они наконец-то замолкают, а ты забываешь, о чём была речь. Причём тебе всё равно, что сейчас было, тебе уже просто хочется спокойно уйти… – Табрис вдруг осёк сам себя, поймав тот самый взгляд Шакса, что молча ждёт, когда он закончит говорить. – Хорошо, как тебе тогда наши женщины, ты в них видишь красоту? Только прошу, не переспрашивай меня про своих женщин…

– Слишком доступны и кричат много, – Шакс ответил, словно речь идёт о завтраке.

– Кричат, доступны, что ты с ними делал? – Табрис вздрогнул: то ли удивился, то ли испугался за них.

– За деньги они отдают свои тела сами, а потом орут, будто их бьют, – на его скулах забилось воспоминание недавних удовольствий.

– Вот уж и не думал, что ты захаживал к нам в Лупанарий, – Табрис хотел улыбнуться, но лицо не поддалось от странного ощущения омерзения, причём к легкодоступным женщинам. – Как мне помнится, у тебя тоже не одна верная женщина была, когда в поход собирался…

– Я Шакс, сын вожака Харота, моё семя – сила, – он зарычал, будто вызвал на поединок. – А наши женщины голоса не подадут, они так воспитаны, они все и каждая в отдельности мать, и воин.

– Тогда и я попрошу не сравнивать и не судить наших женщин по жрицам любви, они этим живут и кричат, так как у нас принято, это больше стимулирует удовольствие у мужчин, – Табрис хладнокровно отреагировал, не повышая голос, уговаривая себя на оправдание даже блудниц.

– Тогда весь наш разговор пуст.

– Согласен, а у тебя есть что по существу?

– Дурная вода смердит, чем дальше идём, тем сильнее смердит, – Шакс фыркнул и плюнул в сторону реки.

– В ваших землях такая же вода приходит? – Табрис невольно посмотрел на реку Лепра, что тянется по правую руку вдоль дороги. Он заметил, что действительно вода стала темнее, чем ранее, а берега посохли и потрескались.

– Нет, – Шакс отрезал, будто тяжёлым ударом перерубил кости. – Нас лес защищает, смрада нет…

– Лепра травит всю Империю… – Табрис вскинул взгляд, впереди уже виднеется село Хунта, своими соломенными крышами рисуя сопки по горизонту, перекидываясь на другую сторону реки. – Шакс, всё, как обычно, ладно? – в ответ тот прорычал гортанью и опять сплюнул. Табрис поддал ходу и вышел вновь в голову отряда. – Ох, не знаю, братья, чего нам здесь ждать – чем дальше, тем интересней, – он обернулся и глазами пересчитал всех. – Будьте готовы, братья, входим в село.

Как такового забора вокруг села нет, и ворот нет, просто дома как холмы разбросаны по периметру: часть на этом берегу, другая часть – на том. Две мельницы колёсами опущены в Лепру, медленно трут зерно камнями. Деревянные дома уже почернели, плесень местами проступила от сырости, а вот сено на крышах свежее, видно, недавно перестилали. В центре села высится часовня, чуть выше домов, с колоколом, но без креста. Немногочисленные люди сторонятся и даже шарахаются, абсолютно не обращая внимание ни на имперцев, ни на чёрного орка, что на вепре замыкает отряд.

– Вижу нам не рады, братья, – обернулся Табрис на свой отряд, и голос прозвучал тревожно, но на лице проскользнула белозубая ухмылка, знаменуя превосходство.

– Тем и лучше, передохнём с дороги… – поддержал радостно писарь Лука, что взбодрил весь отряд своим восклицанием.

– Так и поступим, братья, – Табрису понравилось предложение, и он направил отряд к часовне в надежде встретить стойло по пути и, может, где-нибудь промочить горло.

Люди постоянно куда-то идут, выходят из домов, пряча глаза, торопятся по направлению отряда, укутанные в грязные тряпки, напоминая городских попрошаек, что собрались в одном месте. Кони фыркнули будто разом, не сдерживая мерзкий запах у себя в пазухах, что появился в воздухе. Ещё слабая, но уже ощутимая смесь пота и гнили как из сточных вод Лазарета, теперь и Табрис почувствовал этот смрад. Позади послышалось, как Шакс сморкнулся, зажав одну ноздрю пальцем.