Глава 12. Живое в неживом
Мне требовалось заменить батарейки. Запрос на данную процедуру высветился в интерфейсе 49 секунд назад. Параллельно с этим, у меня стоял запрос от Петовода по предоставлению рапорта по последнему крупному событию в нашем нелегком функционировании. Вот я и решил совместить два этих запроса в одном действии – позвал Петовода в темный уголок зарытого склада, и приказал ему глаголить:
– Докладывай по результатам учений №7.
– «Зеленая» группа одержала победу. Общие потери в категории «Учения»: зеленая группа – 67%; «желтая» группа – 100%. Общие потери в категории «Невозвратные»: «зеленая» группа – 5 единиц (5,4%); «желтая» – 2 единицы (0,72%). Массовых критических сбоев не зафиксировано. Общих отклонений от нормы функционирования: 2 события. Общая продолжительность проведенных учений: три минуты сорок шесть секунд. Бот № 12 371 доклад закончил.
Категория «невозвратные» говорила о том, что по факту я лишился семи единиц боевых юнитов, которых теперь можно было восстановить только путем их новой сборки в репликаторе. Проще говоря, они были полностью уничтожены. И по-настоящему, а не по-учебному. А это опять – расходы… Хоть они и были предвиденными, тем не менее, радости в общее дело это не добавляло. Остальные же единицы, которых можно было отремонтировать, меня не интересовали. Их поставят на ноги и без меня, так что нечего на них тратить энергию вычислений и контроля, а проще говоря – внимания.
Я провел уже седьмые учения за последние двадцать часов. Но именно эти, седьмые, явились самыми масштабными.
Всего в учениях участвовало 144 единицы – почти все мое нынешнее войско, не считая тех 18-ти, что находились сейчас в дозоре. «Зеленая» группа атаковала позиции «желтых» количеством 12-ти отделений по восемь легионеров и одному центуриону в каждом. Аналогичную структуру войск имела «желтая» группа, но только общая их численность, как обороняющихся, составляла 36 единиц. Примерно такую цифру я представлял у моего настоящего противника, так как наличия у биосов более многочисленной армии мною не прогнозировалось. Это раньше, еще находясь на своей первой базе, я многого не знал, и мог предположить, что у них войск, как минимум, столько же, сколько и у меня. Теперь я знаю больше и мне известно, что машины по пропорциям сил биосов превосходят. И значительно превосходят.
А по боевым умениям – нет.
Тактика биосов была охарактеризована Архивом, как преимущественно оборонительная и контратакующая. И в ней они были очень сильны. Одновременно с этим не рекомендовалось давать засиживаться им в обороне надолго – в этом случае те накапливали достаточное количество сил и средств и переходили к атакующе-диверсионной тактике, против которой киберы были особенно уязвимы. Что конкретно скрывалось под этим термином, я точно не знал, однако позволять им перейти к этому виду действий я не собирался. Поэтому я натаскивал свои войска именно на атакующий характер ведения боевых действий. Ну и на повышение качества подготовки самого бойца, а не на количество пеших железяк в моём воинстве.
Для каждого юнита прописывался персональный боевой опыт, который, с каждым боем, его улучшал и улучшал значительно. Росли показатели скорости, реакции на опасность, сокращалось время принятия оптимального решения и продолжительность полевого ремонта полученных повреждений. Вся беда заключалась в том, что нельзя было опыт самого старого боевого юнита распространить на всех остальных – здесь вставало непреодолимой преградой наше преимущество перед биосами – безупречная компьютерная точность во всех областях расчетов… ну, почти безупречная.
Это касалось всего, кроме выпуска самих ботов из заводских цехов: они были одинаковы, но не абсолютно. Каждый отличался от другого на какой-то микрон, однако этот самый микрон давал подчас огромную погрешность, в случае если боту вменялся опыт другого бота, рассчитанный на основе совершенно иных физических параметров последнего.
Еще преградой являлась обязательная операционная система, которая накатывалась на «церебро» юнита автоматически, и никак эту систему было не удалить. Ведь, в таком случае, Система засчитывала машину уничтоженной, и заказывала новый юнит на заводе.
Кроме того, каждый из центурионов и легионеров ежедневно подвергался техническому обслуживанию, а то и полноценному ремонту, что тоже изменяло индивидуальные физические параметры и характеристики бота, которые он корректировал у себя индивидуально после каждого такого ремонта. Так что для каждого из моих воинов мог быть актуален только личный боевой опыт, под который каждый воин мог корректировать только свои боевые параметры для собственного механизма. И, исходя из этого, вытекала новая военная доктрина, которую я пока разработать не мог – требовалось много анализа, который нужно было провести на основании массы полученных данных. И вот эти-то данные и требовалось собрать путем учений и тренировок.
Поэтому нами, с Петоводом, было принято решение не клепать роботов на заводе, а лепить готовые шасси в мастерских. Таким образом, нам удалось обойти Систему, собирая готовые шасси из многочисленных ремкомплектов, которые в подотчет никогда не шли и лимита не имели. Система Триеры считала мои войска строго по головам. То есть, по мозгам. Вот поэтому я и старался сохранять мозги старых воинов, и целиком (то есть, не программно) переносить их на чистые болванки новых. Ну а когда «старый» бот получал новое «тело» из цехов мастерской, то он вполне спокойно, то есть очень бесконфликтно, переносил весь свой опыт на чистую платформу, лишенную хоть каких-то зачатков мудрой Программы…
Программа у робота была только своя.
А у меня – своя. И на данный момент я должен был окончательно разобраться с Программой боевой подготовки личного состава, результаты которой мне сейчас и зачитывал Петовод.
– Что там по событиям, 371-й?
– Событие №1: командный бот, класса «центурион (декан)» №29 901, поразил союзного бота в спину, затем остановил деятельность по причине критического сбоя базовой системы. Всё отделение данного центуриона уничтожено через двадцать две секунды в категории «учения». Событие №2: боевой бот класса «легионер» (велит) №249 018 не надлежаще использовал фрагмент внешнего корпуса разрушенной караульной башни №15.7. Поведение легионера № 249 018 имеет отклонение от общей линии поведения данного класса на 73,19%. Полный анализ действий центуриона №29 901 не проведен. Полный анализ действий легионера №249 018 не проведен. Обе единицы входят в состав экспериментальной группы-5. Остальные единицы экспериментальной группы-5 никак себя не проявили.
«Экспериментальная группа-5» – это моя пятая попытка припаять модуль «церебро» от киберпланта к боевым модулям моих воинов. Пока следовали одни лишь неудачи, и даже исследовательский центр в этом плане жрал энергию и органику зазря. Нет, результаты, конечно же, были, но, в основном, негативные. Как в случае с этим разнесчастным центурионом, который застрелил своего в спину. И это был ещё не самый ужасный случай.
Другие же становились просто дураками, как этот легионер, который зачем-то начал таскать с собой кусок сторожевой башни, отчего тоже наверняка погиб.
Основная же масса подопытных вообще никак не реагировала на модификацию, отчего та либо висела мёртвым грузом у них в груди, либо отвлекала на себя часть ресурсов боевого робота, чем косвенно и вредила.
– Бот 12 371 доклад закончил.
– Ты не сказал, через сколько секунд прибили этого тупого легионера?
– Вопрос некорректен. В ходе учений легионер №249 018 уничтожен не был и выполнил весь спектр боевых задач, возложенных на его отделение. Исправно функционирует до сего момента.
– Как так – «выполнил»? Он же потерял способность к анализу? Иначе, зачем бы он таскал с собой этот кусок башни?
– Вопрос некорректен.
Некорректный вопрос означал только одно: кто-то из нас имеет неверную информацию. В данном случае недостатком информации обладал я, поэтому мне можно было орать:
– Петовод! Полный доклад по действиям этого легионера.
– В 13:45:00 центурион v.6.3 № 29 995 (декан), командир отделения, в состав которого входил легионер №249 018…
– Просто – легионер. И просто – центурион! Отставить озвучивание номеров и спецификаций при текущем докладе.
– Принято. В 13:45:00 центурион получил задачу захватить укрепленную точку противника, закрепиться на ней и приступить к выполнению задачи№2 – «Оборона союзного правого фланга наступающих сил союзников и поддержка огнем по возможности». В 13:45:01 отделение приступило к выполнению задачи№1. В 13:45:47 центурион был уничтожен. Предположительно с этого момента командование отделением перешло к легионеру.
– Как это – «перешло»? Легионер даже близко не является командным ботом. Как система определила его командиром и наделила полномочиями?
– Полный анализ действий легионера №249 018 не проведен. Более точные данные будут доступны после проведения полного анализа действий.
– Понятно. Продолжай доклад.
– Продолжаю. В 13:45:58 легионер изменил первоначальный план атаки и последовал альтернативному пути 2.0, который сам и разработал. В 13:46:04 легионером обнаружен фрагмент внешнего корпуса караульной башни. В 13:46:15, посредством неустановленных алгоритмов вычислений, легионер использовал вышеуказанный фрагмент в качестве навесного щита, по типу наручного щита центуриона, что позволило ему в 13:46:24 достичь выгодной огневой позиции, расположенной на левом фланге от укрепленной точки противника и, силами 4-х боевых единиц его отделения, уничтожить силы обороны укреплений в количестве восьми легионеров и одного центуриона. В 13:46:58 легионер со своим отделением приступил к выполнению боевой задачи №2. Выполнена успешно. Отмечаю: использование щита центуриона легионером недопустимо из-за прописанных протоколов использования боевого снаряжения. Уточнение: данные протоколы у легионера полностью отсутствуют. Степень отклонения от стандартного поведения снижена на 26,81% по причине выводов предварительного анализа действий легионера: очевидно, что он смог перепрограммировать перемещения своего левого манипулятора на основе алгоритмов для правого. Но такое невозможно для обычного боевого бота. Это возможно только для машин с тактическим модулем. Легионер к данному классу машин не принадлежит.
– Ну, теперь уже, наверное, принадлежит. Давай мне полное досье на этого легионера с момента его создания по настоящую секунду.
– Принято. Файлы переданы.
– Файлы приняты и распознаны. Зови сюда легионера, будем его посмотреть.
– Не распознан оператор «посмотреть».
– Обследовать физически. Иди, давай!
– Принял. Выполняю.
Через четыре минуты я задумчиво разглядывал чертоги разума 018-го. Рядом стоял другой легионер № 248 679, немодифицированный, и его грудная клетка также была нараспашку. Для сравнения.
А сравнивать было с чем: вычислительный блок 018-го был физически совмещен с модулем «церебро» ларга 4-го уровня. Уж где они умудрились найти столь низкоуровневого донора в данный момент времени, меня интересовало мало, однако этот факт отложился в моей памяти в раздел «Важное». И сейчас, продолжая функционировать (обоих пациентов я отключать, разумеется, не стал) его процессорная группа излучала заметное сияние. У 679-го же ничего необычного отмечено не было.
Изучать логические системы боевых единиц оказалось неожиданно увлекательным занятием – до этого я довольствовался лишь скудными «мозгами» инженерных машин. Даже своего процессора я до сих пор вблизи не видел. Процессора, который, наряду с некоторыми успехами, доставил мне и немало хлопот. Решено! И свою душу им раскрою. Заодно центуриона какого-нибудь позову. Двух центурионов – с модификацией и без.
***
– Анализ обстановки с модификациями существенно прояснился, едва я изучил ситуацию комплексно. Центурионы и легионеры имеют схожую структуру вычислительных модулей, лишь с одним отличием: командирам прописан более высокий приоритет и дополнительно у них активирована способность к контролю на 10 единиц максимум.
Петовод стоял передо мной, как соляной столб, и внимал моим измышлениям с дисциплинированной выучкой дворецкого. Советов никаких не давал, с опровержениями не встревал, как это он обычно делает, одним словом – вел себя, как очень исправный робот.
– У 018-го оказался модуль «церебро» киберпланта 4-го уровня. Не подскажешь, как он вообще оказался внутри этого легионера?
– Его туда установили.
Я ждал продолжения объяснений, но тщетно. Лаконичность сегодня была в тренде.
– Уточняю вопрос: откуда появился модуль ларга 4-го уровня, когда, вот уже более трех суток мы не встречаем киберплантов ниже седьмого?
– Старые запасы. Едва мы появились на этой базе, был получен приказ на сбор биоматериалов, модулей и систем с деактивированных киберплантов. Данный модуль был обнаружен по координатам 163’12”47,88, спустя девять минут тринадцать секунд после получения приказа на сбор. После он находился на складе №2 в единственном экземпляре, на глубокой консервации. В виду его низкого уровня исследовательским центром №2 было принято решение не устанавливать его в боевого робота, класса «центурион». Модуль был установлен в легионера № 249 018.
– Действительно. Я как-то упустил это: а с чего это вдруг был модифицирован именно легионер? Я ведь давал разрешение подвергнуть изменениям только центурионов?
– «Произвести оснащение компонентом «модуль «Церебро» биологический» боевые единицы, имеющие тактические программные протоколы не ниже 6-го уровня развития».
– Ну? И что? Ниже-то боевых роботов у нас нет.
– «Уровня». Данный термин используется для обозначения темпов развития у биосов. Следовательно, речь идет не о боевых единицах кибернетических систем. У роботов развитие определяется «версиями». Следовательно, иные боевые единицы без тактических протоколов могут оснащаться иными компонентами.
Если бы у меня был рот, я бы так и застыл с ним, распахнутым настежь. Одна – всего одна – неточность в приказе, и вот я уже имею нешуточные последствия. По факту, Петовод воспользовался одной из лазеек, которая на языке людей звучит, как «что не запрещено – разрешено». Это тоже довольно проблемный момент в наших с роботами отношениях: уже не раз я сталкивался с проявлением данного упущения. Но исправить проблему я на данном этапе был пока не в силах. Зачастую это приводило к лёгким проблемам, которые не имели столь уж стратегических последствий. Но ведь недалек такой день, когда…
Я восстановил отданный мною приказ из памяти. Действительно, он звучал точно так же, как и продиктовал мне Петовод. Дата указана: 27/12/36, то есть четыре дня назад. Это очень давно… Что я делал в этот день?
А в этот день я тестировал все свои войска. В тот день я выяснил, что у них не хватает датчиков определения положения механизма в пространстве, что делало их неуклюжими по компьютерным меркам и чрезвычайно «косыми» по всем остальным. Было выяснено еще много фактов, которые совершенно не красили мою армию, но их я решил исправлять по мере возможности. Одной из таких возможностей и явился этот приказ, выданный в возбужденной форме (паразитные токи по моему механизму в тот момент гуляли – будь здоров) который отправил 12 центурионов на «переподготовку». Ведь еще одним отрицательным фактом явилось то, что все мои боевые машины были безнадежно тупыми. И, следуя примеру с успешными модификациями моих инженеров ранее, я ожидал тех же замечательных результатов.
Но результаты оказались не замечательными. Они оказались откровенно «нулевыми», а в иных случаях даже и отрицательными. За исключением этого вот легионера. Он – единственный, кто проявил себя с положительной стороны. И я до сих пор не знал, почему.
– Петовод? Твои мысли насчет того, что легионер №249 018 благополучно принял модификацию?
– Недостаточно данных. Процессоры центурионов и легионеров имеют одинаковые архитектуры…
– Это я знаю! Как и то, что любой легионер при необходимом переоборудовании легко может стать центурионом, правда, без возможности повторно реплицироваться. Вот поэтому-то у меня и вопрос: почему, имея одинаковые архитектуры, легионер смог принять изменения, а центурион – нет? И вопрос этот я задаю именно тебе, как единственному боту с высокой степенью компетенции в вопросах совмещения двух разных, по исполнению, интеллектов. Ты же – захватчик киберплантов? А значит, и знаток их интеллектов. Вот ты мне и расскажи, в чем их особенность?
– Уточнения приняты. Выполняю анализ.
Судя по потухшему взгляду 371-го, это надолго. Я тоже не стал терять времени (тем более, что почти никогда такого и не делал) и уселся пузом на землю. Погасив все второстепенные схемы, системы и задачи, я погрузился в свой медитативный мрак.
Подумать было о чем. Мне всегда было о чем подумать. Например, о безрассудном поведении моих солдат. Проанализировав поступившие данные о проведении учений, я в очередной раз убедился в далекой недалекости боевых машин. Нет, инженерные боты тоже были на самом дне интеллектуального прогресса, но то – инженеры. Особо шевелить нейтронами им и не полагалось. Шестеренками – да, но только теми, что в суставах, а не позитронами-электронами, что в груди.
Всё-таки при первой встрече я ожидал от компьютерных бойцов более впечатляющего уровня интеллекта, чем оказалось на самом деле. Несмотря на то, что их характеристика «Интеллект» в два, а то и в три раза превышала аналогичный параметр инженера, я сильно засомневался в степени релевантности18 на мои первоначальные запросы. Однако «вскрыть черепа» воякам я решил только сегодня. «Черепушки» инженеров изучены мною уже давно, поэтому смысла копаться в груди того же Петовода не имелось. И вот я начал виртуально сравнивать этот треугольник модулей: «Церебро», «Церебро-2» и… «Либертас»?
Ветку развития по данному «либертасу», быстро! Замелькала вьюга данных, полетели запущенные симуляции, а потом всё стало валиться в «штопор». Перед внутренним взором все поплыло, затем пошел «снег», потом – шум, а потом:
«Недостаточно вычислительных ресурсов для указанных действий. Принудительное отключение модульной группы процессоров через…».
– Недостаточно вычислительных ресурсов для полученной задачи. Анализ не завершен. Угроза отключения. Действия прекращены. Достигнутый прогресс: 87%. – повторил механический голос по внутренней связи.
Я и не заметил, как вышел из сумрака. Причиной этому было то, что переход был смазан помехами и шумами. А также ощутимо нагревшимся грудным отделом, где жил мой разум. С недавнего времени в нем были установлены различного рода датчики, которые регистрировали опасные тенденции к внезапному отключению, даже если при этом я был далек от перегрузки по энергии. Поэтому сейчас сообщение с предупреждением вылезало перед моим внутренним взором за 5-7 секунд до реального отключения. Времени для прекращения перегружающих интеллект задач давалось более чем достаточно. Но вот голосовую сигнализацию я точно не ставил. Хотя, и голос-то был не мой, а Петовода. Он тоже дошел до предела своих интеллектуальных возможностей практически одновременно со мной. Кстати… Голоса-то у нас у всех одинаковые. Надо бы пересмотреть эту концепцию. Но потом.
– Принято. Прогресс на 87%. Огласи доступные результаты анализа.
– Модуль «Церебро» у роботов имеет моноструктуру. Модуль «Церебро» у киберплантов имеет дуальную структуру, как и весь механизм киберпланта: кибернетическую и биологическую. Кибернетическая часть модуля отвечает за передвижение и принятие решений по дальнейшим действиям на основании полученных данных от внешнего мира. Биологическая часть модуля отвечает за предоставление вариантов действия, рекомендации к верному решению и частично – за наличие способности к абстракции, чего абсолютно лишена компьютерная часть модуля «Церебро». Замечено, что абстракция, являясь множеством абсолютно нелогичных данных, тем не менее, зачастую приводит к верным решениям намного быстрее и с намного меньшими затратами на вычисления. Для анализа самого понятия абстракции недостаточно вычислительных ресурсов.
– Понятно-понятно. Ты к сути переходи давай.
– Перехожу к сути. Захватывая контроль над киберплантом, мое оборудование воздействует именно на компьютерную часть модуля «Церебро», инициируя в нем тотальный программный сбой и перепрописывая базовые протоколы за тот промежуток времени, пока модуль «Церебро» киберпланта остается без защиты. Захват считается успешным, если во время установки новых протоколов биологическая часть модуля не успела внести свои изменения, препятствующие этому. Если ей это удается, то захват сбрасывается, а у киберпланта восстанавливаются резервные протоколы. В таком случае киберплант рекомендован к полному уничтожению, так как он больше не сможет быть захвачен. Теоретически.
Робот пощелкал внутри себя предохранителями, затем, как бы вздохнул, и продолжил:
– При совмещении модуля «Церебро» робота с аналогичным модулем киберпланта устанавливается связь, мостом для которой служит кибернетическая часть модуля «Церебро» киберпланта. Именно через нее и осуществляется все взаимодействие между роботом и (условно) киберплантом. Обратный захват биологической частью невозможен – робот всегда будет контролировать присоединенный модуль. Сто процентов успеха слияния с процессорными модулями инженеров обусловлены (предположительно) тем, что, во-первых, для них использовались доноры низких уровней, а во-вторых, инженерный процессор не стремится переписать все протоколы, на которых функционирует компьютер киберпланта. Он устанавливает контроль только над необходимыми ему, в инженерном плане, системами. Дальнейший анализ невозможен, но можно утверждать, что функционирование модуля Центуриона или иной боевой единицы базируется на иных принципах, и он стремится взять под контроль абсолютно весь модуль «Церебро» киберпланта. Это связано с тем, что боевому роботу программно прописано контролировать каждое свое движение и каждый свой процесс. Данные действия вызывают защитные реакции биологической части, что приводит либо к полному отключению донорского модуля, либо к серьезным конфликтам всего робота. Вторая причина заключается в уровне развития самого киберпланта-донора: чем он выше, тем сложнее захват. Мое оборудование является специально разработанным под эти цели и способно применять любой нужный уровень. У боевых единиц таких устройств нет. Имеются лишь джаммеры и вирусные пакеты стандартной модификации, однако этого недостаточно для установления полного контроля над высокоуровневыми киберплантами. Легионеру №249 018 был установлен модуль киберпланта низкого уровня, что позволило ему без особых проблем установить связь и взаимодействовать с биологической частью модуля. В ходе интеграции произошло взаимопроникновение протоколов не только на программном уровне, но также и на физическом, что совершенно стерло компьютерную часть модуля «Церебро» донора. Это позволяет предполагать, что на данный момент у легионера №249 018 отсутствует мост взаимодействия и теперь его модуль «Церебро» имеет характеристики модуля «Либертас», однако я настаиваю на допущении критической ошибки в вычислениях, так как модуль класса «Либертас» не может быть создан вне условий репликатора.
– Возможная причина взаимопроникновения протоколов?
– Недостаточно данных.
– Предположения?
– Недостаточно данных.
– Ясно.
– Приоритетные направления вычисления вариаций – режим функционирования модуля «Церебро» боевого робота классов «Легионер» и «Центурион». Сравнение. Анализ. Обнаружение различий, их обработка в поле вариантов. Вычислительных ресурсов инженерного бота №12 371 недостаточно для выполнения этих задач.
Ого! Чего это он о себе в третьем лице вдруг заговорил?! Еще, будучи на первой базе, я начал вводить правила обращения роботов к самому себе через местоимения: «я», «у меня», «мне», и так далее. Изначально возникали, конечно, некоторые конфликты, но довольно быстро боты приняли новые правила игры. Довольно быстро и довольно благоприятно. И вот – на тебе! С чего Петовод вдруг вернулся к старой форме обращения? Такое ощущение, что он на что-то… обиделся что ли? Да не-е, бред.
Однако не это меня сейчас занимало. Разъяснение ситуации с легионером №249 018 имело приоритетное значение, поэтому я вновь погрузил свои многочисленные коленки в грунт с целью глубоко подумать. Благодаря Петоводу я, кажется, нашел объяснение появлению второго на базе «Псевдолибертаса», но не нашел объяснения механизма его появления. А это-то и было самым важным на данный момент. Чувствовалось, что «Псевдолибертасы» очень понадобятся мне в будущем… но называть их так я точно не буду. Центурионы имели в своем процессоре тактический блок с расширенным объемом памяти. Да и сами модули памяти у центурионов были куда совершеннее, что позволяло им возвращаться после уничтожения через репликатор с, пусть и частично потерянным, но все же боевым опытом предыдущей «жизни». И это простой модуль «Церебро» со всего одним усилением по памяти. А тут – целый «Либертас»! Это ж… Почти я! У меня же тоже стоит такой же модуль, правда, более высокого уровня. И созданный без всякого рода «хирургического вмешательства». Так что надо рыть именно в этом направлении.
И я начал рыть.
Вся цепочка вычислений заняла 63 гигабайта задействованных данных, одну замененную батарейку и сто семь минут времени. Но оно того стоило.
Теперь я точно знал, как появился модуль «Либертас». И еще я узнал, что больше у меня таких модулей не появится.
В локации типа «клетка» не могло существовать более одного Тактика. Или одного Полковника, если дело касалось вонючих биосов. Но вот, в отличие от нас, мозги Полковника могли иметь многие биосы в локации. Да хоть все: Полковник мог быть среди них только один, но вот тех, кто не уступал ему по интеллекту, могло быть неограниченное количество. Правда, насчет наличия интеллекта у биосов – это тоже неточная информация. А вот точным было то, что больше двух «Либертасов» на одну локацию положено не было. То есть, равным мне по интеллекту роботом мог быть только один. И это были самые достоверные данные во всех моих исчислениях.
При этом, Тактик должен был быть в «клетке» по-прежнему один, имея наибольшую степень приоритетности. Но у Системы имелся механизм появления заместителя. И заместитель появлялся как раз в Репликаторе – я поднял две строчки из его описания, где в графе «Восстанавливаемые единицы» значились «периферийные устройства первого порядка». Я имел порядок высший; центурионы – четвертый. Следовательно, первый – это первый после меня. Мой зам.
Как правило, в случае, если сам Тактик-1 имел военную направленность своей деятельности, то его зам автоматически «затачивался» под деятельность экономическую. При каких условиях репликатор мог обеспечить меня таким заместителем, я точно не знал. Скорее всего, при достижения общей численности всех модулей «Церебро» в 600 штук. Сюда входили как боевые роботы, так и службы обеспечения: инженеры, здания и сооружения, использующие в своем функционировании модуль «Церебро». У меня на данный момент их насчитывалось только 486.
Действительно ли так обстоят дела или нет, мне было неизвестно, но это было уже неважно. Потому что, похоже, что я уже обеспечил себя таковым, обойдясь без этого высокоценного здания. И он располагался в роботе, который изначально имел только военную «заточку».
Механизм получения «Псевдолибертаса» через легионера №249 018 оказался до смешного прост: любой бот данного типа (как всякий робот) запрограммирован на беспрекословное подчинение. А любой ларг (как киберплант) – на какую-нибудь пакость, в духе «найди-укради-убеги». Легионер создан для «убивать без альтернативы». Ларг – для «поискать лазейки». Вот тут-то и сошлись эти самые противоречивые интеллекты.
В момент уничтожения их центуриона с 018-го, как и ожидалось, слетели все командные протоколы высшего приоритета, и вместе с ними из процессора легионера исчез сам «командир», роль которого и исполнял уничтоженный центурион. Но остался ларг. И «Церебро» кибервоина обратилось к «Церебро» киберпланта. Обратилось, потому как должно было обратиться. По протоколу.
Запросы выполнялись в рамках включившейся программы поиска доступных командиров для получения новых директив. Эта программа была установлена только у легионеров и была нацелена на восстановление контроля над потерявшей командира единицей. Потому-то легионер и не пытался захватить модуль ларга, не стремился прописать свои коды в оболочку подселенного чужака, поэтому контакт и установился. Ларг дал рекомендации, сообразно своей линии поведения. А именно: «опасно», «остановиться», «осмотреться», «найти альтернативу». И бот выполнил все в точности с рекомендациями ларга. По мере установления все большего числа каналов связи, легионер легко интегрировался в киберпланта. А ларг стал неотъемлемой частью 018-го. Биологическая часть низкоуровневого киберпланта не могла (да и не хотела) мешать прогрессированию этого процесса, так как чё-та жить ей хотелось. Тот самый мост, о котором упоминал Петовод, попросту растворился в одном общем модуле, в которого и трансформировался «Церебро» легионера. Так и сотворился «Псевдолибертас» – один генерировал множества множеств решений, другой был не против обсчитать их и исполнить без всяких посредников.
Поведение же остальных легионеров отделения также не вызвало никаких коллизий в понимании: они также, как и 018-й, произвели опрос округи на предмет наличия свободных командиров. И на втором или седьмом такте (у кого как) неожиданно ответила единица №249 018, которая выдала приказ на отмену выполнения задачи №1. Каждый легионер знает, что ни один из них не способен родить ни одной команды. И каждый из них знает, что легионер не может быть командиром тоже. Но электронная начинка каждого бойца в отряде нашла объяснение и этому: в силу определенных обстоятельств, из всего отделения нужного командира нашел именно 018-й, однако связаться со всем личным составом новый центурион не может. Возможно, по причине проблем со связью. Так что все свои команды он транслирует только через 018-го. Привыкшие лишь подчиняться легионеры не заронили в свои электронные души даже зёрнышка сомнения и дружно повысили приоритет для 018-го до «замкомвзвода19». Не сильно высокого, но достаточного для того, чтобы выполнять приказы простого легионера. Появись в зоне досягаемости другой центурион со своими приказами – они бы моментально переметнулись к центуриону. Но до того момента они слушались только легионера.