До сегодняшнего дня Владик и не подозревал, что под его родным городом расположена целая сеть катакомб неизвестного назначения и происхождения. Кто прорыл эти тоннели? Когда? Зачем? На эти вопросы не было ответов. Коридоры меняли направление, пересекались, образовывали настоящий лабиринт. Владик уже давно потерял счет бесчисленным поворотам, и был абсолютно уверен, что не сумеет вернуться обратно. Сам он промерз до нитки, потому что в подземелье было холодно и очень влажно. Иногда брести приходилось по колено в воде, холодной, грязной и тухлой. Один раз луч фонаря выхватил на ее черной поверхности тело крысы колоссальных размеров. Владик со страха едва не повысил уровень моря, а его истошный крик гулким эхом раскатился по тоннелям. Лишь когда Цент ткнул зверька лопатой, стало ясно, что тот уже отжил свое и больше не опасен. Но сам факт наличия в подземельях столь гигантских крыс вверг Владика в ужас. Прежде он крыс никогда не видел, только декоративных, и не подозревал, что они бывают такими огромными. Страшно было подумать, что будет, если такая крыса набросится на него. А если целая стая?

– Владик, если ты не прекратишь все время орать, я тебе дохлую крысу в рот засуну, – пригрозил Цент, лопатой удаляя труп зверька со своего пути.

– Я так испугался! – признался Владик дрогнувшим голосом.

– Кого?

– Ну, крысы.

– Да ты вообще какой-то странный. Сверху бродят зверские зомби, рядом я, тоже грозен и опасен до ужаса, а ты боишься какой-то мертвой крысы. Не того боишься, очкарик. И, кстати, далеко ли выход?

Этот вопрос Цент озвучил уже в третий раз. Владик пытался объяснить извергу, что сам не знает, где они и куда им идти, но монстр из девяностых пропускал все это мимо ушей и требовал либо положительной динамики, либо ответа за базар.

– У меня замерзли ноги, – пожаловалась Машка, с омерзением наблюдая почившую крысу. – Я проголодалась. И устала.

– Поймаешь золотую рыбку, ей все это и расскажешь, – раздраженно бросил Цент. – Она тебя отогреет, накормит и отдых организует.

– Давайте немного передохнем, – взмолилась девушка. – И перекусим.

– Это чем же? – заинтересовался Цент.

– Ну, мы же забрали из общины не выживших всю еду. Там консервы, сухарики….

– На чужой паек не разевай роток! – осадил девицу Цент. – Консервы и сухари это мой неприкосновенный запас. Неприкосновенный, ясно? Кто к нему прикоснется, того в морге не опознают.

– Но как же мы?

– А чего вы-то?

– Чем нам питаться?

Вопрос потряс Цента до глубины души. Он, конечно, понимал, что путешествует по подземельям в компании не самых лучших людей на свете, но такого демонстративного проявления наглости не ожидал даже от них. Столь хамским образом претендовать на чужие калории могли лишь самые отъявленные негодяи, лишенные чести, совести и уважения к чужой собственности. Да и последний вопросик тоже был хорош. Цент что-то не помнил, чтобы усыновлял или удочерял кого-то из своих спутников, а потому беспочвенно иждивенческий настрой Машки вывел его из состояния душевного равновесия.

– Чем вам питаться, думайте сами, – грубо ответил он. – Мне бы, дай бог, себя прокормить. Вы люди взрослые, самостоятельные.

– Я думала, что мы заодно, – огорчилась голодная Машка.

– Мы заодно, – согласился Цент. – Но харчами делиться не буду, даже не просите. И кстати, что-то у меня от этих разговоров тоже аппетит разыгрался. Эй, Сусанин, тормози. Привал.

С привалом, однако, пришлось повременить, пока не отыскали тоннель с сухим полом. Цент объяснил это тем, что принимать пищу нужно сидя или лежа, но ни в коем случае не стоя, ибо от подобного извращения может нарушиться работа желудочно-кишечного тракта. Когда подходящий тоннель был найден, Цент постелил на грязный пол куртку Владика, сел на нее сверху и ножом вскрыл первую из всего двух консервных банок. Внутри оказалась какая-то рыба. Цент любил рыбу, та содержала фосфор и прочие полезные вещества. Заедалось все это сухариками, и заедалось неплохо. Огорчало лишь то, что не осталось ни одной баночки пива, поскольку от долгих блужданий по подземельям Цента стала мучить жажда, а утолить ее было нечем. Тухлую грязную жижу под ногами Цент в качестве вариант даже не рассматривал.

Громко чавкая и хрустя сухариками, Цент восполнял растраченные на выживание силы. Владик и Машка сидели напротив на корточках, и глотали голодные слюни. Программист старался не смотреть на кормящегося изверга, ибо это было невыносимо. Он уже и забыл, когда в последний раз принимал пищу. Кажется, это было еще до зомби-апокалипсиса. А вот Машка, напротив, неотрывно смотрела Центу в рот, и ежесекундно сглатывал порцию слюны. Изверг поймал на себе ее взгляд, и понял, что девушка в свое время не получила должного воспитания. Разве можно так бесстыже глазеть на человека, который кушает? Ведь этим можно запросто испортить аппетит.

– Хватит пялиться! – приказал он. – Отвернись. Смотри на очкарика. Он красивый.

– Дай хоть несколько сухариков, – взмолилась Машка, с трудом сдерживая злость. Очень много чего ей хотелось сказать бессовестной свинье, цинично пожирающей в одно рыло весь коллективный запас продовольствия, но инстинкт самосохранения заставлял воздерживаться от столь опрометчивого поступка.

– Вот еще! – возмутился Цент. – Тебе дай, очкарику дай, еще кто-нибудь набежит, и им тоже дай. А обо мне кто-нибудь подумал?

– Да ведь ты-то жрешь! – не сдержалась девушка.

– А ты бы хотела, чтобы я голода, да? Чтобы отощал, чтобы кожа да кости, чтобы ветром с ног валило и сквозняком в форточку вытягивало? Какая же ты жестокая! Не ожидал от тебя такого.

– Я не хочу, чтобы ты голодал, я лишь прошу несколько сухариков.

– Они, несколько, все равно погоды не сделают, только аппетит раздразнишь, – поделился своим мнением Цент. – Лучше уж потрепи.

– Козел! – сквозь зубы процедила Машка.

Владик с ужасом уставился на девушку, затем перевел взгляд на Цента. Вот сейчас встанет изверг, возьмет лопату, и плакала любовь всей его жизни. Однако Цент почему-то снес комплимент довольно безразлично.

– Обзываешься зря, – наставительно сказал он, распечатывая второй пакет с сухарями. – В нашей ситуации требуется сплоченность и взаимовыручка, а ежели в коллективе начнут возникать конфликты, тогда как же мы сможем противостоять мертвецам и прочти недругам?

Владика речи Цента ничуть не удивили, за минувшие дни он успел натерпеться и наслушаться от изверга всякого, а вот Машка явно была в глубоком шоке и не могла взять в толк, то ли над ней издеваются, то ли Цент все говорит всерьез и от этого еще страшнее.

– Но какая же взаимовыручка, если ты едой не делишься? – спросила она.

– О еде речи не было, – рассердился Цент, которого реально начало бесить, что все вокруг пытаются отнять у него пищу. – Взаимовыручка, это другое. Вот если ты под лед провалишься, я тебя спасу. А еду ты в покое оставь, не смешивай все в одну кучу. Это разные понятия, еда и взаимовыручка.

– Ну а если я от голода буду умирать? – предприняла последнюю попытку Машка.

– Вот как будешь, так и зови. Пока что ты умирающей не выглядишь. Наоборот, можно пару килограмм сбросить для усиления внешней привлекательности. Не говоря уже об очкарике. Тот вообще жирный очень, ему худеть и худеть.

Владик не стал спорить с извергом, и объяснять тому верное значение слова жирный. Он и до зомби-апокалипсиса был худой как щепка, а за минувшие дни кромешного ада вовсе отощал в условиях отсутствия хоть какого-то питания. То есть, питание-то было, но как-то так получалось, что оно все доставалось Центу, а тот делиться не умел и не хотел учиться.

– Как полопаешь, так и потопаешь, – заметил изверг, вытрясая из пакетика последние, самые вкусные крошки. – Подкрепились, слава богу, можно дальше выживать. Ну, что ты на меня так смотришь неодобрительно?

Вопрос адресовался Машке, и та, видимо поняв, что слова тут бессильны, отрицательно мотнула головой и сообщила, что ничего. Владику было жалко возлюбленную, страдающую от голода. Если бы у него была еда, он бы обязательно насытил ее. Да и себя бы тоже не помешало, ибо с его комплекцией голодание едва ли возымеет положительный эффект.

Свернув лагерь, вновь двинулись в путь по осточертевшим зловонным тоннелям с целью поскорее выбраться наружу. Теперь это был уже и вопрос выживания, ибо единственный на всю компанию фонарик начал подавать признаки скорой смерти. Свет его заметно потускнел, а один раз он вообще погас, породив пронзительный визг ужаса, прозвучавший в наступившей тьме.

– Машка, спокойно, – попросил Цент.

– Это не я, – сообщила девушка.

– Владик?

– Я больше не буду, – тупо пробубнил программист.

– Не верю я тебе, и уже давно. Ну, ты что, отработался что ли?

Цент стукнул фонариком об стену. Затем еще раз. После третьего удара процедура реанимации завершилась успехом, правда, временным. Фонарик стал светить совсем тускло, и было ясно, что долго он не протянет.

– Очкарик, хватит шутки шутить, веди нас к выходу! – потребовал изверг. – Без света мы в этих катакомбах сгинем.

– Но я не знаю, где выход! – в отчаянии прокричал доведенный до отчаяния программист.

– То есть? Ты что же, соврал нам?

Владик зарыдал и без сил сполз по стене на грязный пол.

– Давайте пойдем куда-нибудь, – попросила Машка, которой тоже совсем не хотелось оказаться в кромешном мраке в компании Цента. Нет, она отнюдь не боялась, что Цент совершит над ней какие-либо действия сексуального характера. Больше пугала перспектива пойти на корм монстру из девяностых, а в том, что изверг способен на каннибализм, девушка уже не сомневалась.

– Да, пойдем, – согласился Цент. – Владик позже за базар ответит. Вставай, прыщавый, хозяйство застудишь. Пошли выход искать.

Они прошли еще метров пятьдесят, а затем фонарик, ярко вспыхнув на прощание, приказал долго жить. Цент безрезультатно бил им об стену, но эти не помогло. Стало ясно, что источник света свое отжил. У Цента, правда, в кармане валялся коробок спичек, но он решил поберечь их. Мало ли, вдруг придется готовить мясо, вот будет чем костерок развести. Потому что потреблять очкарика в сыром виде он был категорически не согласен.

– Попали! – проворчал Цент, швыряя бесполезный фонарик в темноту. Тот угодил точно в лоб Владику. Подбитый программист горько заплакал, не столько от боли, сколько от осознания собственной обреченности. Машка нащупала его в темноте и нежно обняла в утешительных целях. Ей тоже было страшно, но она держалась лучше и не скатывалась с истерику.

– Ладно, – принял решение Цент, – пойдем в темноте. Очкарик, ты впереди, я за тобой, Машка прикрывает тыл. Ну, что вы там возитесь? Вперед!

Двинулись на ощупь, держась друг за друга. Владик вначале шел с черепашьей скоростью, прощупывая пол под ногами и стену, которую использовал в качестве путеводной нити, но когда Цент шепотом пообещал ему кары великие, заметно ускорился. В самом деле, ну провалится он в какую-нибудь яму, ну сломает шею, и что? Хуже, чем сейчас, уж точно не будет. По крайней мере, быстрая смерть лучше, чем подвергаться постоянным терзаниям со стороны изверга, или быть заживо съеденным мертвецами.

Шли в тишине, и именно благодаря этому расслышали прямо по курсу какие-то звуки явно животного происхождения. Владик уже распахнут рот, чтобы извергнуть очередной визг, но опытный Цент ладонью зажал ему рот, одновременно нашептывая на ухо немыслимые угрозы.

– Что это было? – прошептала Машка, обхватив руками Цента. Пусть тот был изрядной свиньей, но зомби все-таки хуже, и намного.

– Не знаю, – негромко ответил изверг. – Так, очкарик, я сейчас уберу руку, и если ты хотя бы пикнешь, это будет твой последний писк. Уяснил?

Владик кивнул головой.

– Ни звука, прыщавый. Не доводи до греха. Не искушай.

Затаившись, они какое-то время прислушивались. Звуки повторились. Более того, они, как будто, приближались. Это не обрадовало никого, даже Цента. Хоть он, будучи крутым перцем, никогда не бегал от драки, все же рубиться с зомби в узком тоннеле, да еще и в кромешном мраке, не самая лучшая идея. К счастью, в его голове созрел недурственный план. Если зомби все же попрут на них, он лопатой оглушит Владика и бросит им на растерзание, тем самым выиграв время для бегства. Программиста в свои планы Цент не посвятил, ибо любил делать людям сюрпризы.

Вскоре таинственные звуки приблизились настолько, что оформились в человеческие голоса. Это были люди. Живые. Говорящие зомби Центу до сих пор не встречались. Радоваться, впрочем, было рано, потому что люди людям рознь. Головорезы Капища тоже были людьми.

Когда впереди возник свет, Цент понял, что неизвестные прут прямо на них. Поскольку прятаться было некуда, следовало сработать на опережение, дабы фактор внезапности был на его стороне. Лопату он сунул в руки Владику, пообещав тому, в случае потери инструмента, отделить от туловища все выступающие части, сам вооружился автоматом. Самым лучшим вариантом была очередь навстречу незнакомцам, но Цент решил не горячиться и попробовать вначале запугать анонимов. Вдруг они знают выход из этого подземного лабиринта.

В глаза ударил нестерпимо-яркий свет, кто-то испуганно вскрикнул, затем прозвучал еще один трусливый вопль. Вскинув автомат, Цент зверски рявкнул:

– Фонари в пол, руки за голову! Ну! У меня ствол!

– Вы люди? – с беспочвенной радостью закричали впереди. – Вы живые люди? Не мертвецы?

– Мы нет, а вот вы сейчас ими станете. Я сказал – фонари в пол!

Свет, бьющий прямо в глаза, сменил направление, послышались торопливые шаги, и перед Центом с компанией предстали двое парней возрастом лет по двадцать пять каждый. Одеты они были по сезону, в спецовки, кроссовки и каски. У каждого за плечами висел рюкзак, а так же имелось аж по два фонарика, один на каске, второй в руке.

– Какое счастье, что мы вас встретили! – с чувством произнес один из них, в порыве чувств заключая Владика в объятия. Программист мысленно посочувствовал паренькам. Они еще не знали, что судьба свела их с демоном ада.

– Кто такие сами? – потребовал отчета Цент.

– Мы диггеры, – ответил один из парней. – А вы?

– Мы нет, – сообщил Цент.

– А давно вы были на поверхности? Что там происходит?

– Да все хорошо, – обрадовал парней изверг.

– Правда? То есть, зомби исчезли? Или их уничтожили военные? Или….

– Э, хватит уже тарахтеть! – прервал его Цент. – Вы-то сами тут давно бродите?

– С тех пор, как все началось. То есть, еще раньше начали. А потом вылезли на поверхность, увидели мертвецов, и обратно. Скажите, а у вас ничего покушать нету?

Обилие желающих набиться в нахлебники начало откровенно пугать. Цент ощупал карманы, где упокоились два последних пакетика с сухарями, и ответил:

– Нет. Сами второй день голодаем.

– Как жаль, – протянул один из парней и в животе его зловеще заурчало. Слыша рычание из давно пустующей утробы, Цент начал всерьез беспокоиться за свои скудные запасы провизии. Если набросятся всей толпой, отстоять самое дорогое будет нелегко. Хорошо, что автомат у него, а вот пистолет у Машки следует изъять.

– Как звать? – спросил Цент.

– Я Миша, – представился один. – А это вот Валера.

Цент не стал говорить, что ему очень приятно. Потому что приятно не было.

– Я Цент, – сообщил он. – А это вот Машка.

– А он кто? – спросил Миша, указывая пальцем на забытого программиста

– А, ну да, – спохватился изверг. – Это Владик.

– Как хорошо, что мы теперь вместе! – с чувством произнес Валера, глазами, полными вечно неудовлетворенной похоти, раздевая Машку от упаковки и жадно пожирая содержимое. Цент расслышал в его словах угрозу. Уж не собираются ли эти диггеры покуситься на его сухарики? И кто это вообще такие, диггеры?

– Вы путь на поверхность знаете? – спросил у них Цент.

– Знаем. И не один. Мы эти подземелья давно исследуем. Говорят, что где-то здесь находится сверхсекретный военный объект, построенный на случай ядерной войны. Там есть генераторы, запасы пищи, оружие, ракетные установки….

– Свиньи, – подсказал Цент.

– Что? – удивился Валера.

– Ничего. Секретного объекта, как я понял, вы еще не нашли?

– Мы не теряем надежды.

– И правильно делаете. Ищите дальше. Только нас вначале к выходу отведите.

– Вы хотите подняться на поверхность? – ужаснулся Миша. – Но там же повсюду зомби.

– Мы не боимся зомби, ибо храбрые. К тому же с нами Владик, а он один стоит целой армии.

Миша и Валера с сомнением уставились на стоящего целой армии программиста. Слова Цента показались им изрядным преувеличением.

– Нам бы вылезти ближе к окраине, – попросил изверг. – Можно это устроить?

– Можно, только идти долго.

– Ничего, мы крепкие, выдержим. Зато тут, внизу, спокойнее, мертвецы не шастают.

– А куда вы собираетесь идти? – спросил Валера, явно планируя набиться в попутчики. Цент его понимал – сидеть под землей хоть и безопасно, но очень голодно.

– Мир спасть, – ответил он.

– Мир?

– Да. Я знаю, кто стоит за всем этим зомби-апокалипсисом. И знаю, где они затаились. Мы идем туда, чтобы ввергнуть их в пучину немыслимой боли. Если хотите присоединиться к нашему отряду возмездия, я возражать не буду. Только есть два правила. Во-первых, продовольственная безопасность это личное дело каждого. Еду ищем сами, на чужое не заглядываемся, куски не выпрашиваем. Если кто-то кушает, деликатно отворачиваемся и не глазеем. И, во-вторых, героизм и самопожертвование. Сами мы ребята храбрые и с трусами не церемонимся. Кто побежит в бою, того зарублю лопатой. Ну, что скажете? Пойдете с нами мир спасать, или будете ползать по этим норам, как крысы, пока от голода не околеете?

Ребята переглянулись. Первое правило показалось им немного странным, второе немного пугающим. Но перспектива стать героями, спасшими человечество, была крайне заманчивой.

– Ладно, думайте пока, – не стал торопить Цент. – Мы силой никого не принуждаем, у нас одни добровольцы.

Владику захотелось зарыдать горючими слезами после этих лживых слов. Лично он не помнил, чтобы записывался в добровольцы, да и никакого желания становиться героем он не ощущал. Хотелось найти тихое и спокойное местечко, забиться туда и не высовываться до тех пор, пока кто-нибудь другой не решит все проблемы и не наладит нормальную стабильную жизнь.

В компании диггеров идти стало значительно веселее. Те освещали путь и, что самое главное, знали его. Судя по тому, как уверенно они выбирали маршрут, чувствовалось, что ребята провели в подземельях немало времени.

– Кто вообще все эти норы прокопал? – спросил Цент, незаметно запуская руку в карман и вытаскивая сухарик. Сухарик отправился по одному неизбежному адресу – в собственный же рот.

На этот вопрос ребята не знали точного ответа, поэтому склонялись к мысли, что сеть тоннелей это часть какого-то секретного объекта, того самого, с ракетными установками.

– По этим катакомбам можно добраться до ветки метро, по ней будет короче, – сообщил Валера.

Цент не спорил. Метро, так метро. Не дело, конечно, конкретному пацану на метро ездить, чай не лох последний, но ситуация непростая, можно поступиться высокими принципами.

С обилием источников света и проводниками, знающими дорогу, жить стало значительно легче. Цент недолюбливал диггеров, хоть и не знал, кто они такие. Решил, что это какой-то подвид программистов, обитающий под землей. Правда, от этих двух была хоть какая-то польза, дорогу, по крайней мере, могли показать, но Цент все равно был мрачен. Конкретного перца реально раздражало, что все встречные оказываются поголовно лохами, и ни разу не попался никто с претензией на крутость. Удивляться, впрочем, было нечему. Времена порядка и стабильности сделали свое черное дело. Нация выродилась. По поверхности планеты бродили Владики, под землей ползали диггеры. Страшно было подумать о том, что творится на небесах. В девяностые бог был конкретным паханом, окруженным ангельской братвой. Храмы в его честь возводились на кровавые бандитские деньги, батюшки освящали терема и колесницы криминальных авторитетов, а пропуск в рай покупался только за доллары, потому что бог, как и всякий конкретный пацан, не уважал рубли – валюту лохов. Цент был образом и подобием бога девяностых. Но что, если земные перемены затронули и райские кущи? Вдруг нынешний бог уже не тот, что прежде? Еще полбеды, если он окажется чекистом или юристом, а если программистом? Тогда хоть и вовсе не умирай. Или прямым ходом в ад.

Цент почувствовал злость, и тут же нашел, на ком ее выместить. Настиг Владика, и двинул тому кулаком в бок. Проделал все так, чтобы никто ничего не заметил, а очкарику на ушко шепнул, чтобы тот молчал в тряпочку. Владик так и сделал, хотя удар вышел столь болезненным, что страдалец едва устоял на ногах. Спрашивать о причинах, побудивших Цента совершить данный поступок, Владик даже не стал. Он уже усвоил, что извергу вовсе не требуется уважительная причина для репрессий.

– Это ты во всем виноват! – прорычал Цент ему в ухо, после чего двинул кулаком повторно.

– В чем? – всхлипнул истязаемый программист.

– Во всем!

Ситуацию этот ответ не прояснил, вопросы у Владика остались. Но он счел за благо не озвучивать их, поскольку не хотел оказаться виновным еще и в этом.

В это время Валера начал травить какие-то бородатые байки про метро и якобы обитающих здесь монстров. Нашел, собственно говоря, время и место. Цент все эти страшилки уровня первой группы детского сада смело пропускал мимо ушей, а вот Машка и Владик развесили доверчивые уши. Диггер, понятное дело, больше старался ради Машки. Дескать, вон, сколько всяких таинственных опасностей скрывается под землей, а я их не боюсь и лазаю тут. Рассказал о поземном маньяке, о гигантских крысах-людоедах, о черных метростроевцах. Еще о том, что в одном месте, когда рыли метро, дорылись аж до самого ада, а оттуда как полезло всякое в большом количестве. Машка очень удивлялась, и все время переспрашивала, правда это или нет. Валера уклончиво отвечал, что бог его знает, но тут же намекал, что и сам много раз видел под землей разные необъяснимые и пугающие вещи. Естественно, девушка потребовала подробностей, ибо стало любопытно. В отличие от Владика, который предпочел бы оставаться в неведении относительно населяющих подземелье ужасов.

– Однажды мы шли по тоннелю, – начал вещать Валера загадочным тоном. – Это был очень странный тоннель, которого нет ни на одном плане. Мы нашли его случайно и решили исследовать.

– Я бы побоялась это сделать, – призналась Машка.

– Мы диггеры! – с гордостью пояснил ей Валера. – Исследовать неведомые подземелья – наше призвание.

На девушку его слова явно произвели впечатление. Владик обиженно засопел, переживая приступ ревности. Подумаешь, нашли какую-то старую канализацию и влезли в нее! Вот ему действительно было чем похватать на тему личного героизма. Однажды весь рейд лег, и он в одиночку дотащил босса, а это не каждому дано. Такие подвиги совершают только самые великие воины. Вот только хвастаться своими нешуточными свершениями в компании Цента не стоило. Изверг питал какую-то неприязнь ко всему, связанному с компьютерами, интернетом и вообще высокими технологиями, а за озвученную вслух аббревиатуру РПГ мог избить до полусмерти. Дикарь из девяностых считал, что все это забавы для недоразвитых детей. Как будто сосать прокисшее пиво в провонявших уриной подъездах более достойное занятие для мужчины, чем с мечом в руках громить орды демонов, драконов и прочих мобов. Ну и что, что это не совсем взаправду. Главное ведь эмоции, а они еще какие настоящие. Владик на одном боссе даже описался – таков был накал страстей. Хотя вот этим перед Машкой точно хвастаться не стоило.

– Мы шли по тоннелю, все дальше и дальше в неизвестность, – вещал Валера жутким голосом. – Становилось все холоднее. На стенах чернели какие-то зловещие пятна.

Владика прошиб холодный пот. Со зловещими пятнами у него были связаны кошмарные воспоминания детства. До десяти лет он наблюдал эти пятна на своей простыне, потом, слава богу, это прекратилось.

– Мы шли и шли, – травил байку диггер, – и вдруг один из фонарей внезапно погас. За ним второй. А потом и третий. У нас остался один фонарик, лишь он спасал нас от зловещей темноты. И тогда мы услышали впереди какие-то звуки.

Владик почувствовал, что эта история не пройдет для него без последствий. Если Валера не прекратит нагонять жуть, зловещие пятна на простыне могут появиться снова.

– Мы пошли вперед, чтобы выяснить их источник, – начал завираться Валера. Тут даже Владик усомнился в правдивости истории. Лично он, окажись в аналогичной ситуации, поступил бы…. А никак он не поступил бы, потому что был бы уже мертв от страха. Цент тоже нахмурился. Ему не понравилось, что какой-то диггер пытается выставить себя чересчур крутым перцем. Да и было бы еще чем хвастаться! Подумаешь, услышал звуки и пошел посмотреть. Что опасного могут скрывать подземные тоннели? Ничего. Тут только крысы и вонь.

– И что там было? – выспрашивала наивная Машка.

– Мы прошли метров десять и увидели на полу….

– Что? – не вынес неизвестности Владик.

– След. След босой ноги. Вот такого размера!

Валера сделал характерный жест руками, каковым рыбаки хвастаются уловом, а женщины сообщают, насколько им повезло в личной жизни. Размер следа впечатлял. Его мог оставить снежный человек или Вова Большой – был у Цента в бригаде такой боец, немыслимых габаритов человечище. Где он теперь, Вова? Сгинул, поди, не вынеся порядка и стабильности, или сидит за решеткой и тоскует по воле. Или все еще страшнее, и Вова жив, на свободе, и работает охранником в магазине. Героям, сложившим головы в лихие девяностые, ставили грандиозные памятники, размерами, роскошью и красотой легко затмевающие монументы погибшим в разнообразных войнах с соседями. Хорошо лежать под надгробием из черного гранита, чуять лбом тяжесть пятиметрового памятника, с гладкой поверхности которого глядит суровое лицо настоящего пацана. А по углам ограды ручной ковки застыли в скорбных позах ангелы беломраморные. Крутой перец крут всегда, и даже после смерти покоится они круто и конкретно. С завистью глядят на его гранитную усыпальницу лица лохов с фотографий, что приколочены кривыми гвоздиками к простым деревянным крестам. А пройдут мимо рожденные во времена стабильности программисты, и подивятся: что же за человек тут лежит? Чем заслужил он такую могилу? Какими великими делами? Наверное, он был сотрудником месяца в ресторане быстрого питания. Или впарил согражданам больше всех кредитов, трудясь в банке. Или это лучший менеджер по продажам в магазине электроники. Или еще что-нибудь в том же отстойном духе. Кончились времена крутости, и повылезало из своих нор племя программистское.

– На! На!

– Ой! За что? – истек слезами Владик, вновь ощутив на своем туловище крепость кулаков Цента. Тот о чем ни начинал думать, всегда додумывался до одного неизбежного вывода: во всем виноват очкарик!

– Он еще спрашивает! За дело! Никогда тебе этого не прощу!

– Да чего?

– Того, что ты со страной сделал.

– Я?

– Ты! И друзья твои. На еще! На!

Вот так, слушая страшные истории и поколачивая Владика, Цент с компанией достигли Цели. После узких сырых катакомб тоннель метро показался просто огромным. Команда спасителей мира не без опаски ступила в него.

– Нам туда, – сказал Миша. – Нужно пройти три станции, четвертая конечная.

– Пешком? – огорчился Цент. – Я думал, мы на поезде поедем.

Что ж, делать нечего, пришлось выворачивать ноги.

Их шаги и голоса гулким эхом отдавались в кажущемся бесконечном тоннеле, а стоило замереть на месте и захлопнуть варежки, как голову начинала сдавливать почти осязаемая тишина. Даже храброму Центу здесь было неуютно, а уж Владик так и вовсе помирал от страха. В свое время он просмотрел несколько фильмов ужасов об обитающих в метро монстрах, и во всех картинах без исключения подземные существа питались исключительно людьми. До зомби-апокалипсиса еще был шанс не верить в чудовищ, но теперь уж стало глупо сомневаться в реальности вампиров, оборотней и прочей нечисти. И тоннели метро, темные, безлюдные, самое благодатное место для такого рода сущностей. Одна зловещая плотоядная сущность тут точно присутствовала, но к Центу программист уже немного привык. Знакомиться с иными представителями царства тьмы и ужас категорически не хотелось.

Мало того, помимо страха перед силами зла, у Владика возникла новая проблема. Один из их новых знакомых, конкретно Валера, начал уж как-то подозрительно подкатывать к Машке. Пристроился рядом с ней, заговорил о чем-то негромко. Девушка отвечала, и даже пару раз тихо засмеялась над остротами нового ухажера. Владика корежило от ревности. Еще недавно он был благодарен зомби-апокалипсису хотя бы за то, что тот свел его с любовью всей жизни, и вот теперь эту любовь пытался увести какой-то подземный тип в желтой каске. Владик почувствовал, что в душе его вскипает кровожадность. Цент был могуч и несокрушим, но вот диггер своими физическими данными мало отличался от программиста, а это означало, что разобраться с ним, теоретически, можно, и даже нужно. Машка была единственным светлым лучиком в том кромешном мраке, что окутал мир, и Владик вдруг ощутил решимость драться за этот лучик, даже насмерть, если придется. Одна беда – драться он не умел. В своих любимых компьютерных играх Владик был богом, сокрушающим могучих боссов, но в жизни драться ему не доводилось. Еще учась в школе, он как-то решил записаться на каратэ, чтобы стать сильным и отомстить злым одноклассникам, взявшим моду издеваться над безответным очкариком. Но первое же занятие в секции отбило всю охотку. Владик-то думал, что его быстренько обучат паре-тройке приемов, но вместо этого тренер заставил отжиматься. Это было ужасно. Владику казалось, что его тонкие, слабые мышцы вот-вот порвутся от непосильного напряжения, что легкие воспылают огнем, что сердце или взорвется, или просто остановится. А когда он начал делать четвертое отжимание, нечеловеческое напряжение, скопившееся в организме, громко вырывалось наружу из вполне ожидаемого места. После этого, ни о каком продолжении карьеры каратиста не могло быть и речи. Владик сбежал, а ржущие рожи учеников и тренера еще долго виделись ему в ночных кошмарах.

Так бесславно окончилась первая и единственная попытка Владика обрести силу. Сам он не считал это большой трагедией, поскольку жил не во времена неолита, когда все решало умение завалить мамонта одним ударов в лоб, а в эпоху гуманизма и толерантности. Физическая сила теперь значила не так много, как работоспособные мозги, и Владик сделал ставку на интеллект. Отчасти она оправдалась. Он работал на дому, почти не контактируя даже со своими коллегами, что сводило к минимуму возможность каких-либо конфликтов, а если возникало желание поразмяться, то богатый выбор всевозможного массового многопользовательского онанизма давал ему огромный простор для виртуальных подвигов. Беда была лишь в том, что через интернет не познакомиться с девушкой. То есть, познакомиться-то можно, но с такой девушкой, что сам не обрадуешься. А то и вовсе нарвешься на каких-нибудь мошенников или, чего доброго, извращенцев. Знакомиться нужно было в реале, и в реале производить положительное впечатление, в том числе и демонстрацией мужества. Лучший способ, это храбро защитить девушку от приставаний хулигана или отправить в глубокий нокаут потенциального соперника. И тут бы гораздо больше пригодилось каратэ, чем богатейший опыт прохождения рейдовых подземелий на героическом уровне.